***
– И вот, мы отыскали злосчастную бочку меда, где бы вы могли подумать? Среди таких же одинаковых бочек в абсолютно неположенном для этого месте! – Меристро продолжал свой рассказ. И вдруг до острого слуха полуэльфа долетело шуршание за спиной. Однако рассказ требовал продолжения – так же, как и люди вокруг, внезапно повеселевшие еще больше. И пока бард рассказывал историю, позади него невероятным образом разыгрывалась трагикомедия в двух актах. Было бы больше, но к началу они уже опоздали. Всё происходило не без участия Майры, самоотверженно принявшей на себя роль главного героя повествования, и всем известного бродячего театра, выступающего экспромтом благодаря неудержимому таланту дампирши устраивать везде цирк – буквально и фигурально. Люди ухахатывались с ее молчаливого и выразительного соревнования по выпивке с циклопом Барашком, который не совсем понимал, что от него требуется, и строил искренне обиженное лицо, когда Майра выхватывала у него стопки с выпивкой, опустошая их с невероятной скоростью под голос барда. И с ее поистине эпичного боя с самопровозглашенным богом, в качестве которого выступили два гнома-близнеца: один устроился на плечах у другого, и «бог» вечно петлял из стороны в сторону, когда пытался нанести удар лихой охотнице, не перестававшей пить и строить такие уморительные гримасы, что смех звучал всё громче и громче. В итоге оба гнома с грохотом опрокинулись наземь, не вписавшись в очередной поворот. Майра готова была поклясться, что среди седых волос недовольно скуксившегося Регилла в этот момент прибавилось цвета и яростно-радостно заулюлюкала. Стоило отдать должное и самому рассказчику: Меристро и бровью не повел, когда шум за его спиной стал в разы громче. Бард знал – представление есть представление. Наконец, история приблизилась к финалу: – Так я и познакомился с Кайденом Кайлином, богом, что некогда был смертным. И умел развлекаться получше многих. А сзади меня вы наблюдали прекрасный визуальный спектакль, устроенный, пожалуй, самой горячей его почитательницей. Майра с улыбкой вышла вперед, встав рядом с Меристро и раскинув руки вверх, словно приветствовала не толпу, а самого бога выпивки. Смех, свист и звон кружек были для нее лучшей похвалой. Актеры бродячего театра также отвесили поклоны, вскоре удалившись с импровизированной сцены под всеобщее одобрение. Когда же бард тоже хотел последовать к столу, за которым устроились их соратники, Майра внезапно остановила его, перехватив под локоть, с хитринкой улыбаясь: – Никогда не знаешь, когда правда становится легендой, и наоборот. Но я вижу одну из легенд, что стоит передо мной. Что бы ты не думал, Меристро Мягкий Голос, ты – один из нас. Бард удивленно приподнял брови. Майра говорила по-эльфийски, на том языке, что используют его предки, хоть он принадлежал им лишь наполовину. Но тем страннее и чуднее было слышать свое имя, которым называли его эльфы, но не люди. – Как ты меня назвала? Откуда ты знаешь… Но трикстерша лишь усмехнулась, и со смехом кинулась со сцены, хватая новую кружку пива на ходу. И оставляя полуэльфа в полнейшем замешательстве.***
Ночь близилась к рассвету, а бард и граф, похоже, решили переговорить обо всем на свете. Дейран отчего-то не отпускал от себя Меристро, состязаясь с ним в красноречии. – Что ж, похоже пришло время для споров, в которых результат так же непредсказуем, как и моя пьяная женушка, – воскликнул Ланн. Впрочем, он был не совсем прав: Майра мирно посапывала, обняв одной рукой пустую кружку, а второй – его зеленую, чешуйчатую лапу. – Кто из них первым замолчит? – Эй, это не тот спор, который стоит затевать! – нервно ответил Вольжиф. Тифлинг явно не хотел бы, чтобы его заставляли выбирать между этими двумя. – Дейран не повторяется. Почти всегда. Зато у Меристро – куча историй. Это сложно, – задумчиво вздохнул Зосиэль. – Оба свалятся под стол, – подытожил Грейбор, усмехнувшись и ловя на себе недоуменные взгляды соратников. – Вы им подливать только не забывайте, как Майре, и дело с концом.