Еще один шанс

– Ты уверена, что я могу к ним прикасаться? – дрожащим голосом спросила Арушалай. – Конечно, – Ания обернулась к ней, складывая крылья, чтобы ненароком не ударить. – Что тебя смущает? Ведь ты же больше не испытываешь жажды, как демон. Дезна уже благословила тебя. И ты меня уже касалась, – тепло улыбнулась ангел, уже сама слегка смущаясь. – Это... другое! – Арушалай всплеснула руками, не зная, как еще объяснить. – Твои крылья – символ твоей светлой души. Я боюсь осквернить их одним своим дыханием, ведь... я всё равно демон, пусть и в прошлом. Ты не против, я знаю... Но... что, если они, – суккуба указала за спину своей возлюбленной, – против? – Я так не думаю, – Ания протянула руку, осторожно касаясь щеки возлюбленной, и та с радостью взяла ее в свою, наконец отвечая лаской, как мечтала долгое время. – Ты помнишь, что я могла касаться тебя еще до того, как ты прошла испытание Дезны? Если тогда мои крылья не почернели, то отчего должны сейчас, когда ты доказала, что достойна зваться светлым существом? – Думаешь... я и правда могу? – всё еще с сомнением взглянула в серебристые глаза Арушалай, замирая. – Уверена. Так что, прошу, покажи мне, как правильно развернуть крылья, а то мы никогда не спустимся с этой крыши.

***

– Неужели это зрелище не кажется тебе слишком сладким, чтобы их рисовать? – фыркнул Дейран, опираясь о зубец стены. – Любовь прекрасна в любой своей форме, если она настоящая, – чуть улыбнулся Зосиэль, не отрываясь от мольберта. – И я напомню, что ты сам сюда пришел. – О, если бы я знал об этом, тебе, возможно, не пришлось бы наслаждаться моим обществом! – заявил граф, скрещивая на груди руки, но, впрочем, так никуда и не сдвинувшись с места. – Я бы сказал, что ты себя переоцениваешь, – наконец взглянул на него художник. – Но это прозвучит, словно я тебя прогоняю, а это не так. Дейран неопределенно хмыкнул. Его тон можно было расценить как странную смесь удивления и... удовлетворения? Кажется. Будто то, что он перестал так уж раздражать Зосиэля, ему нравилось. Жрец чуть улыбнулся, глядя на то, как старательно Дейран отводит глаза. У них остается всё меньше времени, чтобы всё выяснить. Скоро они выступят на Рубеж, и все спокойные дни закончатся... – Знаешь... можно просто сказать: «Спасибо, что решил меня защищать, Зосиэль». Художник ждал, что Дейран возмутится или начнет отрицать, умело прикрывая язвительностью то, почему он всё чаще приходит на любимое место Зосиэля, пока тот рисует. Но Арендей взглянул ему в глаза на удивление прямо, с легкой улыбкой отвечая: – А как тогда мне найти повод, чтобы быть здесь? К тому же, если бы я решил выразить благодарность, то не за твой благородный порыв жреца Шелин. – А за что же? – жрец растерянно моргнул. – За то, что ты решил принять мой отвратительный характер, как раз, когда имел полное право этого не делать, ведь ты уже помогаешь, – посерьезнел на мгновение Арендей, но тут же вновь улыбнулся. – Но я этого не говорил. Зосиэль терпеливо вздохнул, улыбнувшись в ответ и возвращаясь к мольберту. Что ж... пусть так. Сейчас жрец не имел ничего против.