Осколки разбитой жизни

      Он так и не выключает телефон, а почему — не знает сам, просто продолжает смотреть на бесконечный поток сообщений от того, кому, вообще-то, должно быть все равно.              Ну или Мью должен злиться.       Или испытывать отвращение.              Но тот продолжает писать так, словно это не Галф какой-то не такой.              “Я правда не хотел тебя так резко толкать!       Но этот мальчик не справился с управлением велосипедом!       Я обещаю, что такого больше не повторится”.              Галф знает, что Мью знает, что он прочитал сообщения — и от этого еще горше, но у него сейчас нет сил ответить что-то внятное, поэтому он продолжает мазохистически вновь и вновь их перечитывать, отмечая, как добавляются новые.              “Я правда хотел догнать тебя, чтобы убедиться, что с тобой все в порядке, но испугался, что тем самым сделаю еще хуже.       Но ты так и не ответил: ты сейчас в порядке?”              Он задерживает дыхание, пока в его голове испуганными птицами бьются мысли: получается, что Мью… понял, что с ним случилось?! И все равно продолжает писать?!              Поэтому Галф смелеет настолько, что печатает в ответ:              “Да, все хорошо”.              “Слава Будде! Я уже накрутил себя, что тебе стало плохо, и ты не можешь даже позвать на помощь”.              “Мне не нужна помощь”.              Майлд, конечно, радикально не согласен с этим утверждением и чуть ли не за руку затащил его к психотерапевту, хотя Галф изо всех сил сопротивлялся и убеждал, что сам справиться.              Он и справляется — правда: спит (иногда даже несколько часов за ночь), ест (когда Майлд обнаружит его порцию в холодильнике вечером и выпишет подзатыльник), работает (на остатках совести, чтобы не подводить клиентов). Но Мью об этом точно никогда не узнает — такие отвратительные подробности его жизни должны остаться в тени.              “Ты же простишь меня?”              И снова это чувство вины, которое затапливает его с головой, не давая дышать, что его грехи парень берет на себя:              “Тебе не за что просить прощения, а мне нужно извиниться, что так себя повел. Надеюсь, что ты не будешь держать зла и скоро меня забудешь”.              Ну вот, он обреченно выдыхает и готовится заблокировать контакт, чтобы еще сильнее не бередить рану, но не успевает:              “В смысле?!       Почему я должен тебя забывать?”              Галф кривится, потому что надеялся, что на этом его мучения закончатся, но придется пояснить:              “Так как мы больше не увидимся, то ты забудешь об этом неприятном случае”.              “Почему мы не увидимся?       Ты все-таки обиделся на меня?”              Он стонет от отчаяния, потому что не знает, как еще донести свою мысль:              “Я не обиделся! Но будет лучше, если мы больше не увидимся”.              “Кому лучше?”              Вот же глупый!       Почему не понимает?!              “Тебе лучше! Никто в здравом уме не захочет общаться после такого! А вдруг это снова повторится”.              Вот теперь уже точно все: Мью наконец поймет, что Галф — не лучший вариант даже для простых прогулок по парку.              Но тот почему-то упрямо гнет свою линию:              “Не повторится: я же обещал, что не трону тебя без предупреждения. Так ты же еще придешь, правда? Чоппер будет очень скучать.       И я тоже”.              Галф крепко зажмуривается, потом открывает глаза, но сообщение не исчезает.       Да не может этого быть!       Любой бы сбежал от такого, как он!              “Я не думаю, что это хорошая идея”.              “Ты хочешь, чтобы этот хороший мальчик плакал?”              А вот фотография с жалобной мордочкой Чоппера — это подлый прием! Потому что самое черствое сердце не устоит перед таким.              “Думаю, он скоро найдет кого-то другого и утешится”.              “Но я не утешусь точно”.              Теперь контрольный выстрел в голову: фото Мью с глазами не менее жалобными, чем у его питомца.              “Я подумаю”.              Парень-то не знает, что это означает “нет, но я не могу сказать это прямо”, поэтому взрывается счастливым энтузиазмом:              “Круто! Тогда увидимся завтра! Я тебе пришлю ссылку на геолокацию, когда мы с Чоппером выйдем”.              Завтра?       Почему завтра?       Он же не придет!              Но смелости написать об этом, конечно, нет, как и заблокировать этот аккаунт.              От последнего его отвлекает Майлд, который вновь обнаруживает, что Галф за день ничего не ел, поэтому устраивает ему выговор с занесением в личное дело, вот и приходится давиться салатом и куском курицы под строгим взглядом его домомучителя.              И вообще он не собирался это делать — аппетита совсем нет после случившегося!              Как и выходить на следующий день из квартиры, но когда в мессенджер пришло сообщение со ссылкой на местоположение и очередной фотографией, на этот раз Мью вместе с Чоппером, то его слабое сердце поддалось. Но только для того, чтобы сказать лично, что продолжения знакомства не будет!              А что делать с тем, что парень улыбается ему так тепло и виновато?              — Ты как?              Они находятся на достаточно безопасном друг от друга расстоянии, поэтому его безопасности точно ничего не угрожает:              — Нормально. Я пришел, чтобы…              — Да, я хотел извиниться лично! — выражение лица Мью такое умоляющее, что пропадает дар речи. — Я надеюсь, что из-за этого ты не забросишь наши прогулки.              Прогулки?       Они виделись всего два раза, каждый из которых — катастрофа в своем роде!              Поэтому:              — Я не уверен…              Но остатки его аргументов разрушает Чоппер, который подкатывается к нему пушистым колобочком с мячиком во рту, чтобы опустить его на землю и тявкнуть:              — Аф!              — И ты откажешь такому хорошему мальчику? — Мью подливает масла в огонь его неуверенности.              — Но…              Но сопротивляться двум парам этих просящих глаз Галф не может, поэтому вздыхает и наклоняется, чтобы взять чуть слюнявую игрушку и бросить ее чуть в сторону, чтобы Чоппер с радостным визгом бросился за нею.              — А что это тут у нас? — Мью смотрит на него с хитринкой.              — Что? — Галф пугается, что снова что-то натворил. — Далеко кинул? Чопперу туда нельзя?              Но парень отрицательно качает головой, а указательный палец нацелен на его лицо:              — Кто-то сейчас улыбнулся!              Хочется закрыться руками от всего мира и убеждать всех, в первую очередь самого себя, что это ничего не значит. Но Галф уже проиграл это сражение: ему и правда нравится то, что сейчас происходит.              Он, Мью, который не видит в нем какое-то чудовище, и Чоппер, который искренне рад с ним играть. А еще этот парк, который неожиданно оказался таким красивым и уютным — и почему Галф этого не замечал раньше?              Поэтому он показательно вздыхает и применяет свою традиционную отговорку:              — Это только ради Чоппера!              — Да-да! — Мью с ним полностью согласен и профессионально ему подыгрывает. — Разве можно расстраивать таких прекрасных пёселей?              Категорически нельзя!              Поэтому Галф несмело улыбается успевшему вновь подбежать шпицу и снова берет мячик, чтобы отправить его еще немного дальше от дорожки. А хозяин этой пушистой прелести делает несколько шагов к ним, но не подходит очень близко:              — Прогуляемся немного? Чоппи полезно поразмяться, да и мне тоже.              Раз уж он влип в это все, то осмеливается задать личный вопрос. выходящий за рамки шапочного знакомства:              — Много сидячей работы?              Мью смущенно трет затылок рукой:              — Не то чтобы очень… Но пара тренировок в неделю — это явно недостаточно, чтобы тело хорошо себя чувствовало, поэтому Чоппер минимум два раза в день дает мне возможность дополнительно подвигаться, когда я его выгуливаю. Если хочешь — присоединяйся к нам!              Страх холодной волной проходится по его позвоночнику, заставляя замереть — его вновь пытаются вытащить из безопасной и уютной раковины:              — И утром тоже?              Улыбка Мью неожиданно гаснет:              — Если не хочешь — не надо себя насиловать.              А Галфу хочется плакать!              Потому что его разрывают противоречивые чувства: он одновременно не хочет, чтобы в жизни что-то менялось — привычное всегда безопасно. Но при этом эти минуты в парке с Мью и Чоппером — то редкое время, когда он вообще забывает о том, что вообще не хочет жить.              Его губы начинают дрожать, и рука тянется, чтобы прикрыть этот позор, а парень замирает рядом с ним тревожной статуей самому себе:              — Я опять тебя испугал? Забей! Приходи, когда тебе будет комфортно!              Но он так устал бояться!       Устал дергаться от резкого звука или движения!       И так хочет просто немного комфорта в своей поломанной жизни — пусть на жалкие 20 минут…              Поэтому трусливо зажмуривается, прежде чем прошептать:              — Хочу…              И из-под дрожащих ресниц замечает яркую-яркую улыбку Мью, на которую так хочется ответить своей.