Осколки разбитой жизни

      Осознание обрушивается на него холодной волной, принуждая отрезветь и отпрянуть:              — Ой!              Темные глаза затуманены и пожирают его, а хриплый голос не облегчает ситуацию:              — Только не говори, что это была ошибка.              Галф весь сжимается, потому что именно это он и хотел сказать:              — Но…              Пальцы касаются его чуть саднящих губ в попытке остановить словесный поток:              — Даже не начинай! Вообще отключи голову! А то я тебя знаю: уже, наверное, что-то придумал.              — Но…              В этот раз ему затыкают рот куда более приятно: легким касанием губ, которое вымывает из его головы остатки мыслей. Но Галф все еще пытается:              — Мью…              — Мммм? — тот прикрывает глаза и продолжает еле ощутимо целовать.              — Что ты делаешь? — формулировать предложения невероятно тяжело.              — Помогаю тебе не думать всякую дичь.              И не поспоришь — очень эффективный метод!       Когда тебя вот так легко целуют, имитируя прикосновение крыла бабочки.              Поэтому так легко расслабиться, прикрыть глаза и отдаться этому ощущению.              Потом губы касаются уже скул, бровных дуг, лба в тех же мягких поцелуях:              — Вот так, вот так. Уже лучше?              — Мммм… — он чуть слышно стонет от удовольствия.              — Я рад, — поцелуй достается и виску перед тем, как его нежно обнимают.              На несколько минут Галф позволяет себе отключиться от реальности, наслаждаясь теплом, комфортом и тем самым запахом, которым не надышаться. Но он все еще не понимает:              — Зачем тебе такой, как я…              Рука зарывается в его волосы на затылке, осторожно массируя:              — У меня просто не было шансов.              — Что? — он чуть отстраняется, чтобы посмотреть темные глаза, полные нежности.              — В тот день в парке. Ты был таким испуганным котиком со своими большими глазами и желанием спрятаться от всего мира в коробку. Но стоило Чопперу приблизиться к тебе — я чуть не умер от разрыва сердца от того, какой ты невероятно теплый и солнечный, когда не боишься и не тревожишься.              — О… — он и подумать не мог, что такое вообще возможно. — Но ты же видел, в каком я состоянии! Я принимаю антидепрессанты уже несколько месяцев, я лечусь у психотерапевта! Я не всегда могу принять душ и убрать в комнате!              — Разве мы отвергаем человека, который простудился и заболел? — в этот раз поцелуй достается кончику его носа. — Мы помогаем ему выздороветь, чтобы он вновь хорошо себя чувствовал.              — Но зачем тебе больной, когда есть куча нормальных и здоровых! Зачем тратить на меня свои силы и время!              Образ эффектной девушки тут же встает перед глазами, заставляя болезненно скривиться, и Мью каким-то невероятным образом вновь читает его мысли:              — Нита, да? — дожидается чуть заметного кивка. — Мы с ней учились вместе, а еще она дочь владельца галереи, поэтому я обратился к ней за помощью в проведении выставки. Но это не значит, что за это я буду платить как-то особенно и потакать ее фантазиям о нас.              — Но у тебя могут отобрать аренду зала, — Галф еле слышно шепчет от осознания, что своим присутствием опять все портит. — А ты так долго этого добивался.              Парень улыбается и качает головой:              — Сомневаюсь. Мы сегодня подписали договор, и там приличная неустойка, если они решат его расторгнуть со своей стороны. Я не думаю, что капризы дочери стоят таких денег для директора галереи.              Но он все еще убежден в своей правоте и тяжело вздыхает, озвучивая очевидные для него вещи:              — Из-за меня у тебя одни проблемы: ты и работу отменяешь, и в торговом центре был вынужден меня откачивать, и тратишь деньги на фрукты, и вообще…              — Га-а-алф.              — Ммм? — в глаза все еще стыдно смотреть.              — Принимать помощь — нормально, особенно от людей, которым ты дорог. Мне кажется, что даже если это написать тебе это на лбу и заставить при сомнениях каждый раз смотреться в зеркало, ты все равно будешь думать, что ты всем мешаешь.              — Но я мешаю! — Галф почти скулит из-за собственной беспомощности, правда, при этом уже не может оторвать взгляд от этого полного нежности лица. — И тебе, и Майлду, и… Мммм!              Мью, видимо, решил сменить тактику, потому что его губы снова на некоторое время заняты, а потом вообще надо как-то отдышаться и собрать мысли в кучку, пока его ласково гладят по лицу и голове:              — Хороший мой… Я знаю, что тебе сложно, я вижу, как ты борешься каждый день и шаг за шагом идешь вперед, но прошу: не отталкивай, дай мне быть рядом и хоть немного помогать тебе!              — Я… — а слова закончились, они — ничто против такой щемящей искренности.              Эти красивые пальцы вновь ласкают его кожу:              — Я знаю, что было что-то в твоей жизни, что так изранило твою душу, что ты боишься чужих прикосновений и некомфортно чувствуешь себя в толпе. Я вижу, как тяжело тебе принять тот факт, что ты достоин любви и поддержки.              Не плакать.       Не плакать!       Не плакать!!!              Галф быстро-быстро моргает, но слезы все равно коварно пробираются и скатываются ниже, чтобы их тут же бережно вытерли ласковым жестом:              — Мой хороший… Мне больно видеть, как ты плачешь — я чувствую себя таким беспомощным в этот момент! Но я прошу тебя: если тебе что-то не нравится, не молчи, не сбегай только потому, что кто-то раньше тебя обидел, и теперь ты не веришь никому. Я не идеальный человек, у меня куча недостатков, но я обещаю, что всегда тебя выслушаю и попробую найти вариант, который устроит нас обоих.              Теперь он всхлипывает, уже не сдерживаясь, и утыкается лицом в плечо, наслаждаясь объятиями:              — И ты говоришь, что ты не идеальный?! Да ты самый лучший человек, которого я когда-либо встречал!              Галф скорее чувствует, чем слышит, как Мью смеется:              — Ты просто никогда не видел, как я готовлю! Поверь мне, это зрелище не для слабонервных: моя сестра до сих пор смеется, когда вспоминает, как я пытался приготовить яйца в микроволновке.              Теперь даже он хихикает сквозь слезы:              — В микроволновке? О боже…              — А еще у меня огромная коллекция игрушек! Меня точно нельзя назвать нормальным, учитывая, сколько денег я на них потратил!              — Игрушки? — Галф чуть приподнимает голову, чтобы вновь утонуть в этом теплом взгляде. — Для Чоппера?              Мью стыдливо прикрывает лицо ладонью и стонет:              — Нет, это коллекционные фигурки. У меня их целый шкаф до потолка! Если хочешь, я тебе покажу, но предупреждаю сразу, чтобы ты не пугался: я реально чуть-чуть псих в этом плане.              Мысль о том, чтобы оказаться у парня дома, все еще его немного пугает:              — Н-не знаю…              Но рука возвращается к его лицу в успокаивающей ласке:              — Эй, отставить панику! Я не давлю на тебя: все будет, только если ты этого захочешь и когда захочешь. Я и так очень рад, что ты соглашаешься гулять со мной и Чоппером почти каждый день, а еще выбрался сегодня в галерею.              Галф прикрывает глаза и чуть наклоняет голову, чтобы уткнуться в эту прогоняющую сомнения ладонь и пробормотать, признаваясь:              — Я правда стараюсь…              — Я знаю.              — И ты не обижаешься?              — На кого? На тебя? Ну что за глупости!              — Ведь со мной так сложно.              — Не сложнее, чем со мной — уж поверь. Джом может много интересного рассказать про мой непростой характер, поэтому я познакомлю вас… никогда!              Он все-таки не удерживается и смеется:              — Боишься знакомить меня с семьей?              — Конечно! Они мне такую антирекламу устроят, что ты сразу меня бросишь, — нос ласково трется о его шею, провоцируя мурашки.              Пронзительная нежность, разрастающаяся в груди, не дает дышать:              — Скорее уж ты меня, когда наконец поймешь, сколько со мной проблем.              — Ну уж нет! — Мью обнимает его еще крепче. — Никуда не отпущу!              Галф обреченно вздыхает:              — Иногда мне кажется, что ты — глухой мазохист, раз не слышишь мои аргументы и добровольно себя обрекаешь на это все.              Парень почему-то лучится улыбкой:              — Вот видишь, сколько у меня недостатков! Так что мы вполне себе пара: испуганный тревожный котик и тот, кто получает удовольствие от взаимодействия с этими острыми коготками.              — Вот же извращенцы! — он теперь в голос смеется.              — А то! — Мью отвечает тем же, а затем вновь привлекает к себе. — Может, хватит на сегодня грустных разговоров о том, какой я несовершенный? Давай пообедаем где-нибудь.              После этих эмоциональных качелей есть не хочется совершенно, но Мью попросил его не замыкаться и не сбегать, поэтому Галф честно об этом говорит:              — Не уверен, что сейчас в меня хоть что-то залезет из еды.              Тот кивает:              — Не вопрос! Тебе возьмем легкий салат, а я буду соблазнять тебя тем, как эротично ем стейк.              — Эй! — он снова еле сдерживается, чтобы не засмеяться.              — А я тебя предупреждал: я — ужасный бойфренд! — Мью целует его еще раз перед тем, как выпустить из рук. — И вообще: пойдешь со мной на йогу?              — На йогу? — Галф даже трясет головой, чтобы убедиться, что не ослышался.              — Ага. Помнишь я говорил, что тело жалуется на сидячую работу? Так вот, йога поможет размять задубевшие мышцы и чуть расслабиться. А один я точно буду прогуливать, поэтому мне нужен тот, кто не даст мне соскочить.              Он понимает, зачем Мью это делает.              Ровно по той же причине, по которой будет чуть позже соблазнять его вкусными блюдами в кафе — мягко и деликатно помогает ему вновь чувствовать и слышать потребности своего тела.              Поэтому с трудом сдерживает очередную предательскую слезинку и деловито кивает:              — Ну конечно, как я могу допустить, чтобы у тебя болела спина!              И тихо вздыхает.       Вот же идеально-неидеальный парень, от которого его сердце сходит с ума.