«Голова. Боже, как же болит голова» — именно такими были мысли Хонджуна сразу же после пробуждения. Яркое сентябрьское солнце било в глаза сквозь незашторенные окна, а из-за двери, предположительно с кухни, доносилась ритмичная музыка и аромат подгорающего бекона.
Ким нехотя вылез из-под одеяла, потирая глаза и лениво потягиваясь. Преодолев несомненно тяжёлый путь длиною в собственную комнату и коридор до кухни, он наконец увидел источник запаха. Сан — сосед певца, готовил яичницу с беконом, что уже было впечатляющим мастерством кулинарии в данной квартире, и, между тем, подтанцовывал под какую-то ненавязчивую песню, игравшую с маленькой колонки.
— Тебя подменили? — Как-то ненавязчиво бросил Хон, будто бы не замечавшему его другу.
— И тебе доброе утро, хён, рано ты сегодня. Будешь есть? — Сквозь приятную сонливую улыбку, процедил хореограф, — Минги писал, что ты совсем поздно лёг, так что приятно застать тебя до ухода на работу.
— Эх ты, — легко огрел парня по плечу старший, — одна работа у тебя на уме. Да и Минги тоже в последнее время только там и пропадает, надо, что ли, посидеть, как в старые добрые в каком-нибудь ресторанчике всем вместе.
Сан согласно кивает, а Ким без лишних слов вытаскивает из ящика над мойкой две кружки, засыпая туда необходимое количество растворимого кофе и сахара, а затем ставя кипятиться дешёвенький электрочайник, по внешнему виду которого можно сказать, что пережил он уже многое.
— Кстати, о Минги, — нарушает тишину Хонджун, — я правда в последнее время о нём ни слуху ни духу, может случилось что?
Плечистый «повар» закашливается, прежде чем ответить:
— Да, кажется, и правда кого-то подменили, тебя интересует что-то кроме своей персоны. Минги сейчас заканчивает работу над мини-альбомом, сам знаешь, какая у вас в такие моменты с менеджером начинается эстафета по всем отделам офиса.
— Ну, что правда, то правда. — Вздыхает продюсер, разливая кипяток по чашкам и помешивая ароматный кофе, ну или же что-то отдалённо похожее. — А у самого что? Ты сегодня, да и вчера какой-то тихий, не припомню, чтобы часто тебя таким видел.
Сан выключает плиту, направляясь к холодильнику на опережение друга и ставя перед ним бутылку молока.
— Да не знаю даже, я ещё вчера поругался кое с кем, и осадок до сих пор покоя не даёт. У нас же новеньких хореографов набрали, и один из них присоединился к работе с группой, которая скоро дебютирует. Ну мы зал и не поделили, потому что нам идиотски поставили друг за другом тренировки. Он прервал моё занятие, потому что время вышло, а мы не до конца материал прогнали. В итоге я накричал на него, мне потом даже стыдно стало, он мне и слова обидного на это не сказал, просто голову выше поднял.
— Ого, Сан-и, я и не думал что ты можешь так сильно переживать из-за чего-то подобного. А зачем им второй хореограф? — Хон неторопливо разложил еду по тарелкам и поставил их вместе с кофе на стол, внимательно слушая товарища.
— Не знаю, что на меня нашло, наверное, с непривычки из-за прерванного занятия так вспылил. Я потом остался, чтобы посмотреть, что он будет преподавать мальчикам, и, если честно, чуть челюсть не отвисла. Он балерун, и преподавал как основы, которые не дают другие жанры, так и какие-то лёгкие элементы приемлемые для первого занятия. Но в самом начале он станцевал небольшую партию, чтобы показать для чего пригодятся его тренировки; и моё сердце замерло, он словно парил, словно взлетел, понимаешь?
— Угу, понимаю. Так и почему ты не подошёл к нему извиниться? Ты же так им восхищён.
— Бро, ты не понимаешь. Когда он закончил занятие, мы пересеклись снова, потому что я забыл вещи в зале, и он танцевал там один перед зеркалом, но увидев меня, бросил такой взгляд, будто я теперь его главный враг.
— Ну мы же не знаем, что думают другие люди, может если бы ты заговорил, то всё оказалось бы иначе?
— Я заговорил, но он отвернулся и молча ушёл прочь, ничего не сказал, даже в лицо мне не посмотрел, даже в моё отражение.
— Знаешь, кого-то это мне напомнило, — пробормотал Хон, пока танцор, всё же высказавший свои тревоги, наконец не сел с ним за стол, — встретил я вчера, значит, нового менеджера, в столовой, пригласил со мной за одним столом поесть, думал, познакомлюсь. А он пошутил, что я ноунейм и ушёл по-английски, даже не попрощался.
— Тебя продинамнили, — с набитым ртом промямлил Чхве, — меня тоже, так фто на этот раз дазфе рфжать не буду.
— Боже, прожуй сначала, а потом говори, болтун, -рассмеялся Хон, — ну, в любом случае, этот менеджер был таким красавчиком, и энергетика у него какая-то своя и совершенно особенная, я обязан заполучить его номер. Мне кажется, он станет моей музой.
Сан с округлившимися глазами смотрит на друга, глотая большой кусок, который только что успел запихнуть в рот:
— Ты, что ли, про менеджера мелких? Который Пак Сонхва?
— Да, кажется его как-то так звали, а вы знакомы?
— Ой-ой, прости, я забыл что передо мной «тот самый Ким Хонджун», который не помнит имена, — тянет Сан, но всё же осекается под осуждающим взглядом, — «знакомы» — это громко сказано, скорее так, пару раз общались. Он хоть и недавно устроился, вечно кружит над пацанами, как курочка наседка, фрукты и воду им на тренировки таскает, хотя у самого дел по горло.
— Ого, да он походу с характером. Как думаешь, может он дружит с этим хореографом? Слышал же поговорку: «Скажи мне кто твой друг и я скажу кто ты».
— Да ну, Джун, это уже какая-то конспирология начинается, забей.
***
Середина прошлого дня, танцевальный зал.
Молодые, ещё не взошедшие «звёзды», собранные руководителями в группу, наконец получили долгожданный перерыв. Несколько часов тренировки с заучиванием хореографии сонбэнимов давали о себе знать. Юноши, блестящие от пота, со сбитым дыханием, собрались в круг, сидя на полу рядом с пакетами еды, которую им с большой заботой оставил менеджер.
Чхве, как взрастивший их таланты хореограф, знал, что график не предполагал перерыва, но, поскольку его тренировки раньше могли продлеваться порой более чем на час, сомнений что времени хватит ни у кого не возникало.
И сомнений не возникало до стука в дверь, следом за которым на пороге появился худой невысокий юноша, в совсем лёгкой спортивной майке и чрезмерно громоздких по сравнению с ней трениках. Он с важным видом молча оглядел всех присутствующих, кажется, своим тихим появлением сбив всех присутствующих с чувства такта, чему тренер явно не был предельно рад.
— Извиняюсь, что прервал, — медленно и нарочито вежливо начал незнакомец, смотря в глаза явному напряжённому тренеру, — но в это время уже должна начаться моя тренировка с ребятами.
Среди младших начались перешёптывания, создающие в зале тихий, но накаляющий атмосферу гомон. Сан грузными шагами подошёл ближе к нежданному гостю:
— Вы дадите нам буквально пять минут, чтобы мы смогли закончить?
— Нет, ваше занятие уже закончилось, тем более, первое занятие самое важное, вам ли этого не знать?
Кажется, и без того перевозбуждённый от активной деятельности Чхве сейчас готов взорваться от чужой наглости.
— Ты даже не представился, почему я должен церемониться с тобой? — Повышая голос, вскипает плечистый парень, уже не замечая, как обсуждения за спиной становятся громче, — Думаешь, только пришёл в компанию и можешь диктовать свои порядки? Да откуда ты такой наглый взялся? Это мой зал, хочешь указывать кому-то, проси, чтобы выделили своё рабочее место, понял? — Крича, тыкал пальцем в чужую грудь тренер, вскипая только сильнее от глаз напротив, которые безучастно смотрели в его лицо, не имея даже намёка на страх или злобу.
— Вы сказали всё, господин Чхве, и мне пора начинать тренеровку. — Парень собрал в хвост на затылке часть волос, что обрамляли лицо, ещё раз взглянул на разгневанного коллегу и обошёл его, обращаясь уже к ученикам. — Добрый день, мы уже виделись, меня зовут Чон Уён и я буду преподавать вам основы балета.
Сан, кажется, хотел сказать ещё что-то, когда к нему успели повернуться спиной, но замолк, осознав, как этот тягучий голос привлёк к себе внимание всех в зале. Такой спокойный и грациозный Уён, сам того не зная, заставил остаться в дверях всё ещё обиженного на него Чхве, давая ему лишь молчаливо упиваться красотой собственного искусства.
Момент демонстрации, уже привычный для всех трейни и исполнителей, наступал у каждого нового лица, которому приходилось чему-то обучать, за время работы компании это стало неотъемлемой традицией.
По просьбе нового учителя, ученики расступились и почти вжались в одну из стен зала. Завороженно и с придыханием наблюдая, как после наведения порядка выступающий торжественно прошагал в противоположный угол и принял исходную позицию.
Натянутая как струна фигура Чон, в миг закружила по залу, порой застывая в настолько невесомых и невообразимых позах, будто тело его было подвешенно на невидимые ниточки. Танец сам по себе был прост, кажется, состоял из тех элементов, которые видел каждый, кому хоть раз в жизни приходилось узнать про балет. Но, в то же самое время, словно сама поступь, малейшее движение рук и само течение танца меняло всю суть.
Стоило молодому тренеру закончить своё представление, танцевальный зал заполнили восхищённые овации учеников, а кто-то особенно смелый и вовсе подбежал к сонбэниму с вагоном и тележкой вопросов.
Пока юные умы могли восхищаться этим лишь отдалённо, как обыватели, Чхве, наверное, за эти несколько минут чуть не заплакал от увиденной картины. Его восхищало всё, начиная от техники и заканчивая тем, как органично и безусловно вписывается фигура танцора в каждое движение. Даже если без пуантов, этот показ являлся самым минимумом от всех умений, которыми танцор мог похвастаться.
***
Уже на пороге Сан вскрикивает, невольно пугая своего соседа.
— Что ещё? — Возмущённо бурчит Хон, с кухни перемещаясь в коридор, завтрак этих двоих только успел кончиться, а он уже пролил на себя кофе.
— Я забыл рассказать, что было дальше! — Почти вскрикивает Сан, не отрываясь от нервозного копошения в карманах собственной ветровки. — Я пошёл к Чонхо, ну, тому, которому ты музыку пишешь, певцу молодому.
— Он не нуждается в представлении, говори ближе к делу, Чхве, — Перебивает Ким, всё ещё раздосадованно разглядывая большое пятно на своей белой футболке.
— Ну! Я к чему, поговорили мы значит, я ему пожаловался на всё, злой и расстроенный, а он мне говорит: «Ну ты же сам эту ссору и начал, он же не решал, как вам занятия поставят и в каком зале», мне вот тогда так стыдно стало, до ужаса.
— Ахах, это очень в духе Чонхо, рубит с плеча, зато объективнее кого-либо. Но знаешь, наверное.
— Он сказал мне как-нибудь извиниться, может на корпоративный ужин позвать, короче, я ещё подумаю. Нашёл! — Как-то чрезмерно воодушевленно проговаривает тренер обнаружив пропуск, приобнимает друга и скрывается, хлопнув дверью, проносясь, как самый настоящий ураган.
