«Все прошло хорошо. Я знаю, что тебя гложет. Не волнуйся. Я тоже не мог оторвать от тебя глаз. Все будет хорошо».
Луи проследил взглядом за тем, как Гарри отвлекается от своих сборов и берет в руки телефон, читая сообщение. Проследил за тем, как лицо мужчины просияло в кроткой улыбке. Заражаясь такой же улыбкой от Гарри, Луи выходит из аудитории в числе прочих студентов и отправляется на следующую пару.«Спасибо»,
приходит ему сообщение.
Их вовсе не волновало то, как быстро у них все закрутилось. Казалось, все именно так и должно быть, это естественно и прекрасно. Они делали маленькие шаги навстречу друг другу, которые могли показаться не шагами, но прыжками. Но они оба, находясь внутри этих отношений, видели и чувствовали все иначе. Идти в заданном темпе было необходимо. После учебы, не успев ни переодеться, ни положить свою увесистую сумку с учебниками дома, Луи уже почти привычно, но до сих пор не в силах поверить в свое счастье, шел по направлению к дому профессора. Его профессора. Луи действительно не мог поверить в то, что этот недоступный и грозный человек теперь мог сидеть подле него с робкой улыбкой и взглядом, полным глубокими чувствами, которые он не устает высказывать. Как же ему повезло! Луи утопал в благодарности к высшим существам, судьбе, и находился в благоговении перед своей удачей. Они оба находились в состоянии возвышенности над суетой жизни, над обыденностью и над прошлым. Будто бы в полете, они лицезрели все в мире, кроме друг друга, в крошечной перспективе, готовые преодолеть преграды, возникающие на пути, вместе. Лишь шепот где-то на периферии, в закромах сознания, изредка отвлекал от упоения поцелуем или просто прикосновением, говоря, что все это — не навсегда. В мыслях обоих слышалось: «Ну и пусть». И упоение продолжалось литься через край. В той же возвышенности над материей и безмерной радости Луи дошел до квартиры мужчины и постучал в дверь. «Заходи!», послышался голос, и Луи немедля повиновался. Сумка была отложена у входа, как и пальто. В какую холодную пору им пришлось полюбить друг друга! Что случается, когда две черные дыры оказываются непозволительно близко друг к другу? Взрыв? Или они поглощают друг друга? Или же их отбрасывает на миллион световых лет друг от друга?.. Впрочем… Луи находит Гарри сидящим у камина с бумагами в руках. Он поднимает голову от бумаг и одаривает Луи самой теплой улыбкой, согревающей его после холода зимней улицы. Наспех Луи разувается и идет к камину, к Гарри. Нетерпеливо он садится подле него, выдавая свое нетерпением всем телом и бегающим взглядом, взирая то на кипу бумаг, то на руки мужчины, то на его понимающе лицо. — Здравствуй, Луи, — с той же улыбкой произносит Гарри, поднимая на него свой взгляд. Казалось, что оба взгляда стали столпами свет, пронизывающими друг друга счастьем и вниманием. Они были такими разными. Но были так похожи. Так похоже они любили друг друга. Так похоже отдавались друг другу без остатка. И теперь Гарри легко отложил бумаги в сторону и прикоснулся к лицу своего любимого, поглаживая его щеку. Луи блаженно прикрывает глаза, пока струящаяся из мужчины нежность и любовь проходят сквозь него. Свободная рука Гарри тянется к талии парня, притягивая его ближе к себе. Луи понимает, что от него хотят, во многом потому, что уже успел выучить, что Гарри любит больше всего. Поэтому он приподнимается и взбирается на колени мужчины. Довольна улыбка тут же украшает его лицо, пока он осторожно обхватывает талию Луи, вглядываясь в его лицо снизу вверх, ничуть не смущаясь своего откровенного удовольствия. Посмеиваясь выражению лица своего мужчины, Луи спохватывается, и закинув руки на плечи Гарри, обхватывая его руками, задает вопрос: — Могу ли я называть тебя своим мужчиной? — Ты можешь звать меня как угодно, — отвечает он, любуясь Луи с немного прикрытыми глазами. Повинуясь своему желанию, Луи запускает пальцы в кудряшки своего мужчины и взлохмачивает его волосы, отчего челка Гарри падает ему на глаза, заставляя его смешно сощуриться и, не снимая с лица оттенка удовлетворенности и удовольствия, взглянуть на Луи с вопросом, на который он не ждал ответа. Луи с такой же откровенностью любуется мужчиной, позволяя себе немного посмеяться его виду. Эти великолепные изумрудные глаза, блеск которых напоминает блеск полуденного солнца, и на взгляд Луи, единственное отличие состояло в том, что в глаза Гарри он мог вглядываться беспрепятственно. Видеть так близко его лицо, с волнением подрагивающих пальцев касаться его кожи, носа, губ, пока Гарри клацает зубами перед его пальцами, пугая мнимым предстоящим укусом, и задаваться вопросом: не ради этого ли он был рожден на свет? Пока ладони мужчины бесстыдно блуждали по его спине, забравшись под футболку, Луи сам отвечает на свой вопрос: да, именно ради этого. Широкие улыбки, мягкие прикосновения, взгляд к взгляду, трепет, разливающийся по коже, и громко бьющиеся сердца. Сумерки постепенно опускались на город, погружая во тьму и комнату. Лишь свет, льющийся из камина, освещал две фигуры. Тьма расплавила границы дозволенного, стыд и смущение. Грезы поработали реальность, взгляд Гарри стал более темным и густым, взгляд Луи — более робким и терпким. Как и прикосновения. Если Гарри стал сжимать кожу под своим руками с большим рвением, но точно так же боясь сделать больно, то прикосновения Луи на шеи Гарри стали более боязливыми. Он видел взгляд, которым Гарри смотрит на него, чувствовал под собой, своими бедрами, желание мужчины. И он заражался им, возгорался как спичка, теряя способность дышать. Тепло от огня, ударяющееся в спину, смешалось с теплом от огня прикосновений мужчины, а настойчивый взгляд в красках описывал все то, что он предлагал Луи испытать. Снова шаг, который кажется прыжком. И только им понятно, как долго они шли к этому, как долго желали друг друга, кажется теперь, что всю жизнь. Поэтому, когда Луи поддается вперед, прикасаясь смело к губам мужчины и сминая их во влажном поцелуе, на который мгновенно получает ответ, Гарри не сомневается ни мгновения, поднимая с дивана и придерживая Луи за бедра одной рукой, направляясь в сторону своей спальни. Свободной рукой он сначала открывает дверь, ведущую в закрытые комнаты, а после возвращает ее снова под футболку, поглаживая голую кожу парня в желании успокоить. Но Луи не нуждался в успокоении. То, как мужчина держал его одной рукой, как сосредоточено смотрел перед собой, время от времени переводя темный взгляд на лицо парня, серьезно в него вглядываясь, то как они оба еще не успели остыть от тепла пылающего камина, и от огня друг друга, то что возбуждение Гарри все еще упиралось ему в бедро — все это заставляло сжиматься в предвкушении, впиваясь пальцами в заднюю часть шеи мужчины. Без препятствий, тяжело дыша, они добираются до спальни. Там, почти непозволительно медленно, Гарри подходит к постели, так же медленно опуская Луи на постель своими крепкими, сдерживающими свою силу руками. Во мраке комнаты они находили глазами лица друг друга, участвовавшие в безмолвном разговоре двух душ, и когда они стали в такой же безумолчности раздевать друг друга, попутно лаская голую кожу ладонями, никто из них не был удивлен тому, что происходит, ведь они так долго ждали этого мига. Когда они оба остались без верхней одежды, Гарри остановился, взирая на свою любовь сверху вниз. Луи с таким же упоением смотрел на оголенную кожу своего человека, на то как быстро вздымается его грудь, на глубокий взгляд, и он поднялся с постели, встав на колени на мягкости, и положил ладони на ремень его брюк. Став медленно расслаблять ремень, Луи посмотрел в лицо Гарри, спрашивая разрешения. Там он нашел разрешение на все то, что ему захочется.«Ты можешь делать со мной все, что душа пожелает, а я буду лишь наслаждаться твоим наслаждением, буду ждать мига, когда ты снова захочешь прикоснуться ко мне, жить ради этого, быть твоим рабом. Я упаду пред твоими ногами и позволю пройти через себя. Я отдам тебе всего себя, если ты попросишь. Сломаю свои кости, чтобы стать мягче. Я стану кем угодно, кем ты захочешь меня видеть. А если ты захочешь видеть во мне лишь меня, я буду самым счастливым человеком на земле».
Ремень падает на пол, нижнее белье спускается в колени вместе с брюками, Луи внимательно следит за тем, как член мужчины выбирается из трусов, подпрыгивая и ударяясь о живот. Луи впервые видит нечто подобное, но глядя на него, может думать лишь о том, насколько он красивый. Не дожидаясь призыва, Луи пододвигается ближе и утыкается в кожу мужчину, вдыхая запах его соков, запах самого сокровенного и сокрытого места его тела. И целует. Сверху доносится удивленный стон. Луи почти полностью утыкается в пах мужчины, но тот поднимается его голову за подборок, удивленно вглядываясь в его лицо, и тянет выше, к своим губам. Они целуют друг друга так, будто бы жизнь началась только сейчас — живо, страстно, глубоко, сжимая друг друга в объятиях. Пока член мужчины прижимается к ноге парня, и пока мужчина не начинает снимать последнюю часть одежды с Луи. Штаны летят на пол, пока Луи ложится на постель, ни на миг на отпуская от себя в поцелуе Гарри, прижимая его к себе, чувствуя грудью как бьется его сердце, как перемешиваются между собой их сердцебиения, как в тишине перевешиваются и их вздохи, дыхание. И тогда ладонь Гарри опускается ниже, он прикасается к нему там, так жарко и горячо это прикосновение, Луи издает первый стон, первый за всю жизнь — к нему никогда так не прикасались. И Гарри понимает это без слов. По тому, как краснеют щеки его любимого, по тому как тяжело он дышит, как ему страшно, пусть он и сам не замечает этого страха. Он касается его осторожно, медленно двигая рукой, чтобы только познакомить с наслаждением, которое он способен ему подарить. Рука двигается вверх и вниз, заставляя Луи издавать все больше стонов, пока Гарри нависает над ним, внимательно вглядываясь в его выражение лица. Тогда Гарри идет дальше — обхватывает и себя, и его, соединяя, и начинает двигать рукой в новом темпе. Он медлителен намеренно, желая подвести к последней черте их обоих. И ему это прекрасно удается. В пылу взаимного желания Гарри целует Луи, соединяясь с ним всеми на тот момент возможными способами. Комната заполняется горячим воздухом, громким дыханием, непрерывными стонами и звуками соприкосновения губ и иных частей тела. Движение руки становится все более быстрым, Гарри почти падает на своего возлюбленного, но удерживается на одной руке, пока с его губ срываются рванные вздохи. Один миг, и конец близок. Горячая сперма прыскает на их животы. Оба громко постанывают, пока Гарри ложится возле Луи и прикрывает глаза. Он находит его ладонь и сцепляет их руки. Так они лежат долго. Пока Гарри не спохватывается первым, уходит на кухню, возвращаясь с влажными салфетками и начисто вытирает живот парня, который все еще лежит с закрытыми глазами и с еле заметной улыбкой на губах. Гарри замечает ее. И тихо, думая, что Луи заснул, идет к ванной комнате. Там он пускает воду, а когда ванна наполняется, возвращается к Луи и легонько касается его ладони, пытаясь разбудить. Луи вовсе не спал, поэтому легко открывает глаза и наблюдает за осторожно улыбающимся Гарри, на которого льется свет из столовой. — Пошли, — шепчет он, поднимая Луи на руки и унося в ванную. Луи смотрит на мужчину во все глаза, думая: «Действительно ли ты реален? Происходит ли это в самом деле?». Штурм мыслей не давал покоя бушующей в груди магме чувств, бурлящей и больно ударяющейся о стенки грудной клетки. Любовь… Какое маленькое слово, но какое бесконечное значение. Луи чувствовал себя так же: маленьким человеком на огромной земле, которая создана для любви, но неправильно понята. И только им двоим удалось понять значение жизни, полюбив друг друга. Словно они оба — избранные судьбой, избранные для очищения земли от заблуждений. Пока легкие касания Гарри провожали Луи в блуждание мысли, опуская в теплую воду, Гарри, казалось, думал о похожих вещах. Так сильно ему хотелось спросить это чудесное создание: «Тебе понравилось?». Но он мог лишь заботиться о нем, видя, как далеко в мыслях находится его мальчик… Жизнь казалось столь прекрасной, что почти стала музыкой. Гарри забирается в ванну следом за Луи. Вода почти переливается через край, но они мирно усаживаются напротив друг друга, подбирая ноги под себя. При свете ламп, в этой освещенной комнате, почти одновременно они выходят из блужданий по катакомбам собственного сознания и смотрят друг на друга, друг в друга… — Это было самое прекрасное, что мне доводилось испытывать, — шепчет несмело Луи, и в его голосе блестит восхищение мужчиной, который сидит перед ним такой открытый и великий в своем великолепии. — Я рад, что тебе понравилось, Луи, — так же несмело улыбается он, опуская глаза на воду. — Ты грустный, — с сомнением говорит Луи, немного наклоняя голову, чтобы поймать взгляд Гарри. — Сегодня я подвел тебя, — говорит он. Молчание, следующее за этим ответов, говорит за себя. Луи наклоняется к мужчине и находит его руку. Гарри поднимает голову и смотрит в глаза Луи, который только этого и ждет, встречая этот грустный и потухший взгляд с улыбкой. Как меняются они ролями, какой юным выглядит Гарри, а каким взрослым Луи, но так и работают отношения — переменчивость ролей естественна. — Сегодня ты хорошо держался. Я понимаю, что тебя смущает. Но если тебе не понравилось, как все прошло, у тебя есть завтрашний день, и еще много дней после, чтобы изменить эту данность. Я не обижусь на тебя, если замечу твою холодность. Ты волен вести себя так, как пожелаешь, а если у меня возникнут вопросы, я обязательно тебе их задам… Бесконечное тепло, отразившееся на лице Гарри, выраженное в робкой улыбке и вернувшемся блеске глаз, согревает и Луи. — Хочешь выпить?kate lomas
sweet strange days;
Наспех они моют друг друга, а потом выбираются из ванны, отчего-то донельзя веселые и громко смеющиеся над друг другом. Когда Гарри почти не поскальзывается на мокром полу, Луи быстро щипает его за бок и с ошалевшим видом бежит из ванной, прыгая на постель и прячась под одеялом. Напускной строгий вид Гарри, который вышел из ванной дабы разобраться с хулиганом, рушится, когда он слышит хихиканье из-под одеяла. Улыбаясь донельзя счастливо, он шутливо говорит: «Луи, куда же ты подевался?». А после тихо подходит к постели и быстро хватает Луи вместе с одеялом, поднимая на руки и унося в гостиную. Луи хохочет и брыкается, но только для вида, на самом деле невозможно довольный происходящим. Они не считают нужным одеваться, оголенные и честные врываясь в гостиную. Гарри кладет запутавшегося в одеяле Луи на то кресло, на котором сам Гарри всегда восседал на их занятиях. Пока Луи пытается вырваться из одеяла, Гарри посмеиваясь идет к столику с покоящейся на нем бутылкой виски, он наливает совсем не много и себе, и Луи, и подходит обратно к креслу, где встрепанный Луи уже вытаскивает голову из одеяла и смотрит своего мужчину, непозволительно мило хихикая. Гарри вкладывает в ладонь Луи стакан, сам усаживаясь на кресло, на котором обычно сидел Луи во время их занятий. Луи поднимает бровь, а после у него возникает великолепная идея. — Ну, что ж, Луи, я буду сидеть и слушать, что вы можете мне сказать, — нахмурился Луи, пытаясь сделать серьезный вид, в попытке притвориться своим профессором. Гарри удивленно поднимает брови, но почти сразу кивает, отпивая из стакана, сразу соглашаясь на игру. — Да, я Луи, — кивает он, заставляет Луи прыснуть и прикрыть от неловкости глаза, — Буду говорить невероятно умные вещи с таким видом, будто бы не рассказываю ничего особенного, буду смущаться, но хорошо это скрывать за холодностью. — Да, — благосклонно кивает Луи, — а я буду прятать свой взгляд и пить, — Луи отпивает из стакана, но по классике жанра закашливается и с трудом удерживает жидкость в пределах своего рта, сощурившись и быстро проглатывая терпкий напиток, — Пить эту невозможную дрянь, — кряхтит он, с трудом раскрывая глаза, — И притворяться, будто бы меня вообще не впечатляет ничего из рассказанного, а потом поставлю оценку ниже, чем следует. — Ну все, хватит, — быстро бросает Гарри и поднимается с кресла, мгновенно наклоняясь и целуя Луи в губы. Вечер полнится искрящейся радостью. В какой-то момент Луи хватает свой телефон и включает музыку. Они танцуют, нагие и счастливые, прижимая друг друга как можно ближе. Смех заполняет гостиную, как и треск почти истлевших бревен в камине. Как и чувство умиротворения. Ладонь Гарри покоится на талии Луи, другая держит его за руку. Медленно они покачиваются в танце, пока Луи с усилием сдерживает свой счастливый смех, но не сдерживается и смеется в шею мужчины. Поздно ночью, лежа в постели, прямо напротив друг друга, шепот заполнит спальню: — Я не могу поверить, что ты рядом со мной здесь и сейчас, — шепчет Луи. — Что я здесь, в твоей постели, и все хорошо. — Я не могу поверить в это, Луи, точно так же как и ты… — Я и мечтать о таком не мог. — говорит он, а помолчав немного, добавляет: — Давай любить друг друга полностью, громко и прямо сейчас, ведь жизнь очень коротка, мы можем лишиться ее и завтра. Я… — Я тоже люблю тебя.