***
Прокрадываясь, словно вор в ночи, сквозь тяжелые двери капеллы, Кристоф пытался избежать какого-либо случайного столкновения с пастором. Юноша совершенно позабыл про обеденную мессу, в которой он обещал принять участие сегодня. Как на зло, Джоан стоял спиной к дверям у алтаря, перелистывая страницы Священного Писания. Месса давным-давно прошла и зал был пуст. Брюнет уже было успешно добрался до коридора ведущего к крылу училища, но твердый голос остановил его, заставляя сердце провалиться куда-то вниз. — Где ты шлялся? — высокий тёмный силуэт даже не оборачивался. Джоан знал, что позади него был его нерадивый племянник, что теперь пытается сбежать прочь. — У нас скоро будут конские забеги, — брюнет протараторил на одной ноте, стараясь не подавать той паники, что испытывал: — По дороге случился инцидент. Мне пришлось задержаться, но я обещаю, что в следующий раз… — В следующий раз..! — не дав собеседнику закончить свою фразу, Джоан с грохотом захлопнул книгу и развернулся к нему. Взгляд его был грозен, впрочем, как и всегда. Наверное, к этому стоило уже и привыкнуть. Сделав глубокий вдох и выдох, эмоции Кристофа стали сменяться с переживания на легкое самобичевание. Ведь он правда обещал. Мысли об ответственности на своих плечах стали заполнять голову, и брюнет подошел ближе к Джоану более не прячась в тенях капеллы. — Прошу простить, Святой Отец, — он уверенно опустил перед ним голову, в первую очередь, сам принимая свою неправоту. Джоан выпустил изо рта небольшой, но резкий цок языка. Вздохнув, он медленно закрыл глаза, словно пытаясь унять внутренний бурящийся вихрь. Ему очень хотелось начать свою лекцию со слов “Тебе уже восемнадцать лет, а ты все еще бестолочь”, но сегодня он решил подойти к вопросу воспитания немного более тактично. — Через полтора года ты завершишь свой путь ученика и станешь тем, кого весь Хиллфорд будет считать своим единственным проводником в Мир Света. Люди будут доверять и прислушиваться к тебе. — голос его отражался в массивных стенах. — Почему я, Отец? — интонация Кристофа не играла энтузиазмом: — Почему не Сэм? Почему не Арчи? - брюнет наконец поднял глаза полные негодования на пастора: — Арчи бы мог быть намного лучше меня… — в этот момент, Кристоф, сам того не понимая, пытался уговорить пастора избавить себя от такой тяжелой ноши. — Потому что так было решено, — как и ранее, обрезав монолог юноши, смиренность Джоана стала растворяться в воздухе, и он слегка повысил свой голос. — Кем, Отец? — Кристоф позволил себе наглость также повысить голос, зеркально отражая эмоции своего дяди: — Тобой? — Судьбой! — было слышно, как терпение Джоана покинуло помещение: — И если ты не возьмешься за голову в этот последний год, то будешь в Адском пламени гореть. И поверь, это произойдет не в преисподней, а здесь, в Хиллфорде, — нависая над Кристофом, пастор выпрямился, становясь чуть выше своего племянника: — А если ты посмеешь мне еще раз дерзить, то я клянусь, что первый положу факел при твоем аутодафе. Их “идиллию” прервала Марта, что слегка кашлянула, выходя из темного коридора. Она слышала весь разговор, и поэтому решила вмешаться, пока не стало слишком поздно. — Ваше Святейшество, — она обратилась к Джоану, слегка кланяясь: — Вас ждут. Женщина стояла в ожидании пастора, и тот махнул Кристофу рукой, жестом показывая, что бы тот убирался. Брюнет всячески пытался сдержать эмоции и решил, что, действительно, удалиться будет самым верным решением. — Не будь таким тираном, — Марта тяжело набрала в легкие воздуха, тихонько выдыхая: — Он все еще очень молод. — Я это слышу уже на протяжении всей жизни, Марта, — черноволосый мужчина проводил сердитым взглядом племянника, поворачиваясь к уже постаревшей монахине. — Слышишь, но не прислушиваешься к моим словам, — Марта недовольно посмотрела на пастора, словно это теперь она его отчитывает как маленького мальчика. Джоан может и злился, и считал себя единственным, кто прав в этой ситуации, но в глубине души, он уважал Марту, ведь она, была ему как старшая сестра. Когда той было двадцать лет, она единственная, кто помогала в воспитании десятилетнего Джоана все в этой же школе, дарив заботу в трудные времена.***
В самом уединенном уголке Хиллфорда, где зеленые луга и холмы словно громоздились, собрались жители маленькой деревни, ожидая завораживающего зрелища, которое вот-вот развернется перед их глазами. Наступило утро с благоуханной росой, словно природа сама решила принять участие в этом торжественном событии. На просторной поляне, разделенной на живописные сектора, тянулись длинные красочные тенты, под которыми укрывались участники соревнований и их благородные спутники – лошади. Эти животные были искусно ухожены, их гривы блистали, как пламя, а глаза выражали неподдельную гордость и пылкость. Ряды уздечек и седел были изготовлены с большой тщательностью и заботой. — Внимание -внимание! — раздался громкий звук рупора. Мистер Бремен, мэр Хиллфорда, стоял на высокой собранной из деревянных брусьев сцене. Сцена была украшена разноцветными флажками, что подчеркивали праздничность сегодняшнего дня. — Сегодня мы открываем наши ежегодные конские забеги Хиллфорда! — торжественно объявил златокудрый мужчина, вскинув руки вверх. Вместе с ним под тентами, что укрывали людей от удивительно яркого солнца, прошлась волна оваций. Пока люди ликовали и наслаждались любимым спортом, в помещении, что было отведено для наездников и лошадей, в этот день царила другая атмосфера. Воздух был пропитан смешанными эмоциями – адреналина и легкого трепета. Этот день задавал пульсацию сердец, сжимал горло и насыщал воздух напряжением. В этом году участвовало десять юношей. Все они были хорошо подготовлены как физически, так и морально. Во всяком случае, они так считали до сегодняшнего дня. Молодой рыжеволосый парень метался из стороны в сторону то от своей лошади, то к ней. По всему помещению, выполненному по устройству конюшни, перемещались селяне, помогая наездникам. Они разносили воду и еду статным скакунам, а также ассистировали сегодняшним жокеям, если им нужна была какая-либо помощь. — Надеюсь, вы хоть до старта сможете доплестись, — среди шума сотни голосов, как никогда громко раздался полный самоуверенности и легкого нарциссизма голос Арчи. Эрику, который переживал так сильно, что кровь в жилах стыла, было и без того тяжело, а эти слова и вовсе прошлись каким-то скрежетом вдоль позвоночника, заставив передернуться. Среди других наездников рыжеволосый парень отыскал Кристофа, подбегая к нему, пока тот заботливо расчесывал гриву своему коню. — Кристоф! — Эрик тяжело дышал, ему было дурно, голова кружилась от волнения: — Я не уверен.. Я не уверен, что смогу это сделать. — его голосовые связки не могли справиться с дрожью. Брюнет даже не обернулся на слова Эрика, продолжая спокойно и тщательно прочесывать белую как снег гриву своему «лучшему другу». — Тогда что ты тут делаешь? — прозвучал риторически вопрос Кристофа, в то время, как Эрику показалось это очень равнодушным. Парню как никогда нужна была поддержка кого-нибудь, кто уже давно в этом спорте. — Построиться! — громкий рупор донес самый волнительный приказ этого дня. Мистер Бремен наказал всем жокеям вывести своим неотразимых скакунов на отведенные позиции для первого заезда. Раундов всего была два. В первый день отбирали первых пятерых жокеев, что будут участвовать уже в финальном, втором дне. — Увидимся на финише, — Арчи взял своего коня за поводья, выводя к выходу и обращая на себя внимание двух других юношей: — Когда я буду смотреть на вас с пьедестала, лошары! — полный позитива, блондин решил особенно выделить лестные слова в адрес остальных наездников, конкретнее для Кристофа и Эрика. — И ты ничего не скажешь? — Эрик переглянулся с Кристофом, зная, что тот бы не дал этому просто так сойти на “нет”. — Скажу. — Кристоф уверенно взял узды в руки и, наконец, одарил Эрика долгожданной улыбкой: — Когда приду первым к финишу. — подмигнул брюнет. На этой ноте, он повел Маркиза к назначенной позиции. Как только жокеи вышли со своими верными спутниками к стартовой линии, посреди зеленого луга, люди заликовали, находясь по обе стороны от дороги по которой наездникам предстоит скакать. Посреди публики, на местах, поближе к дороге, сидели самые “сливки” Хиллфорда. Джозетт и ее отец Филипп находились в одном из этих рядов. Девушка была в легком воздушном платье лимонного цвета. Ее волосы были аккуратно прибраны под элегантную шляпку. Погода сегодня как никогда была жаркой и солнечной. Блондинка поднесла небольшой бинокль цвета слоновой кости к своим глазам, разглядывая всадников. Руки наездников слегка дрожали, а пальцы неотступно сжимали уздечки, словно они пытались удержать своих внутренних демонов. Взгляды были устремлены вперед, но разум боролся с агонией неопределенности. Их души горели желанием победы, как мерцающие звезды в ночной тьме. Тут и там можно было заметить, как некоторые наездники неосознанно выгибали спины, словно готовясь к выходу на арену жестокой битвы. Вздохи вырывались из груди вместе с ожиданием, и серые облака чувств витали вокруг них, как смутные души в поисках своего пути. Пробежав взглядом по всему ряду, глаза девушки нашли того, кого так искали. Остановившись на Кристофе, Джозетт слегка улыбнулась. Внутри каждого наездника боролись сила и страх, решимость и колебание. Они знали, что там, на дальнем горизонте, их ждала полоса судьбы, где они сразятся не только с другими участниками, но и с самими собой. Это был заезд, который мог изменить все – принести славу или унести мечты. — Приготовиться! — мэр Хиллфорда, находящийся на деревянной сцене гордо поднял вверх револьвер. Эрик, который по стечению обстоятельств находился посреди Арчи и Кристофа, растерянно посмотрел сначала на блондина, а затем на брюнета. На красивом личике белокурового засверкала ехидная улыбка, как только тот заметил взгляд Эрика на себе. Рыжеволосому стало не по себе, поэтому он инстинктивно перевел взгляд на жокея, находившегося по другую сторону от него. Рыжий паренек заметил, как Кристоф, наоборот, не смотрел по сторонам. Его взгляд был твердо устремлен вперед, и он в гармонии с Маркизом ожидал старта. Эрик даже как-то непроизвольно повторил позу Кристофа, прижимаясь к лошади чуть ближе. Внезапно прозвучал долгожданный выстрел, и на мгновение мир вздрогнул. Сигнал раздался, и наездники пустили в ход всю свою силу и мастерство. Первые метры были пройдены по мгновению глаза, кони стремительно бежали вперед, как высвобожденные ветры. Звук копыт, стук и рёв, сотканные в мощный ритм, отголосками передавали смешение человеческой решимости и бесстрашия с бессильной энергией животных. Взгляды наездников пронзали вперед, их сердца бились в унисон с ритмом бегущих лошадей, словно две души, объединённые в этой погоне за первым местом. Глаза всего Хиллфорда были устремлены на изящество и профессионализм молодых наездников. Джозетт следила за брюнетом сквозь маленький бинокль, ни на секунду не отвлекаясь. Филипп же, как и все, ликовал и подбадривал жокеев, однако его взгляд случайно пал на молодого мужчину, что стоял также в переднем ряду, но не был сильно впечатлен всей происходящей картиной. В это время, каждый поворот трассы, каждое препятствие, как символы испытаний, подвергали эту пару - наездник и коня, - испытанию на доверие и сплочение. В это мгновение они были более чем просто партнёрами - они были единым существом, двигающимся во имя победы, забывая обо всём, кроме цели. Господин Моне оставил свою дочь, что, кажется, слилась с биноклем в единое, и отошел в сторону к незнакомцу. Сам же молодой человек был одет в роскошные одежды и Филипп мгновенно приметил сей факт. Он даже знал, что это был кожаный жилет темно-коричного оттенка и белоснежная хлопковая рубашка с рюшами принадлежавшая французскому дому мод. — Какой прекрасный сегодня день! — Филипп, с лисьей украдкой проскользнул сквозь людей к мужчине. Молодой шатен, сложив руки на груди, с вытянутым от скуки лицом наблюдал за поединком года. — Да - да, жара, и пыль, — недовольно поморщив нос, модник вынул платок из кармана своего жилета. Даже этот кусок ткани был расшит шелковыми нитями, что говорило о статусе молодого человека. Глаза Филиппа загорелись. Наконец, среди всего этого отребья, он увидел того, кто под стать его обществу. — Филипп Моне, — мужчина протянул руку незнакомцу, засверкав фаянсовой улыбкой. — Джонатан Стауффер, — шатен неохотно выдернул свою руку для пожатия, в то время, как Филипп твердо схватился за нее, как за спасательный круг, тряся со всей силы, что есть, будто от этого они станут лучшими друзьями. Наконец, когда грядущая финишная линия начала блистать на горизонте, наездники и их кони вложили в последние спринты все, что осталось в их сердцах. Бешеное биение копыт, звон уздечек, визг сильного ветра - это был финальный аккорд этой симфонии страсти, мужества и стремления к победе. Сегодняшний день покажет, кто будет принимать участие в финальном забеге. Только пятеро самых удачливых или самых искусных всадников смогут побороться за звание лучшего. Кристоф и Арчи вырвались вперед, идя нос в нос друг с другом. Уже у самого финиша конь Кристофа стал притормаживать. Все, что успело промелькнуть в голове брюнета, так это то, что это не похоже на Маркиза, но все происходило так быстро, что среагировать было невозможно. Внезапно бело-черное длинногривое создание стало дергаться, превращая заезд в настоящее родео. Сочетая скорость, на которой они все неслись и вот такие прыжки, Кристоф без всякого шанса удержаться в седле был ненамеренно сброшен на твердую и пыльную дорогу. Вся толпа ликующих тут же ахнула, то ли от шока, то ли наоборот, от того, что хоть что-то интересное произошло. Джозетт в ужасе выронила бинокль. Девушка как не в себе, кинулась вдоль дороги к финишной полосе сквозь ряд глазеющих людей, распихивая всех на своем пути. Остальные всадники пронеслись мимо Кристофа. Арчи был первым. За ним двое других ребят, а закрывал эту четверку Эрик, который, судя по взгляду, что поймал на себе Кристоф, сам был в полнейшем потрясении от случившегося. Так как до финиша оставалось совсем чуть-чуть, Кристоф вцепился в поводья, ни за что не выпуская, а его верный скакун, будто бы со взглядом полным вины, сделал последний рывок, буквально дотаскивая юношу до финишной черты, успевая затащить его пятым. Оказавшись за пределами черты, брюнет выпустил поводья и на пару секунд, что казались ему бесконечностью, потерял сознание. Уже будучи окруженным людьми, юноша открыл глаза, смотря сначала на потускневшее небо, а затем на народ, что сбежался поглядеть. Перед ним была сидящая рядом Марта и Джозетт что держала парня за руку и была бледнее посеревших облаков. — Нет, ты видел? Ты ВИДЕЛ? — полный ажиотажа, Джонатан, наконец, поймал веселое настроение, хохоча над происходящим. Филипп не сразу среагировал на слова нового знакомого. — Джозетт? — мужчина пытался найти свою дочь среди толпы, которая уже ринулась разглядывать происшествие поближе. — Все в порядке, я в порядке, — брюнет попытался привстать, но тут же голову охватила пронзающая боль, заставляя вернуться в исходное положение. — Нет, ты не в порядке, тебе нужно сейчас же к врачу, —</footnote> голос девушки дрожал так сильно, что ей оставалось лишь шептать. Соревнования завершились эпичным поворотом, что заставило расшевелить народ и добавить неподдельного интереса к драме. Арчи с гордостью поднял вверх кулак, салютуя своей верной половине, что болела за него. Шепот и восклицания разнеслись по толпе, словно ветерок носил слухи от уха к уху. Первый этап был завершен. Народец был полон энтузиазма в преддверии второго этапа. Неужели, что-то может пойти еще хуже?