***
Я ее не уберег, я такой придурок. Блондин сидел рядом с Рейкой, на которой завтра должен был проходить праздник, но никакого праздничного настроения он не чувствовал, наоборот. Он не сдержал слово. Он не побежал за двумя комсомольцами, хотя мог, мог их остановить, не дать девушке порезать руку, остановить пиявцев. Но вот только он сам такой. Им в наглую управляют, а тот хоть и пытается что-то сделать, но все равно не выходит. Почему он не побежал за ней? Потому что его что-то удерживало, просто не мог. Кидая камушки и пуская «блинчики», парень сидел в раздумьях. А что же будет дальше? А дальше будет хуже. Она отдалась в подчинение уже подчиненным. А тот, кто яростно желал ее крови, теперь мог получить ее намного легче. Ее кровь уже фактически принадлежала ему. Она теперь тушка, теперь пиявцы могли ее подчинить себе и привести ее прямо к Серпу, а тот уже сделает то, что так хотел. Ему не хотелось вспоминать, что это он виноват в этом. Услышав шум, смех, плеск воды, парень понял, что рядом кто-то есть, и этот кто-то явно не Аня, та бы не вышла на улицу больше ночью, нагулялась. Издалека голос напоминал голос вожатой Вероники Генриховной и не сложно догадаться, она была с Игорем Санычем. У них было что-то типа летнего романа. Хотя Вероника и была почти помолвлена с Плоткиным, это ей совсем не мешало, ведь она и в правду не любила его. А если она его бросит, то тот прикончит ее, ее будущее и будущее ее родителей, чего девушке совершенно не хотелось. Поняв, что вожатые могут понять, что они тут не одни, голубоглазый решил уйти. Проходя мимо общежитий, парень заметил чуть распахнутое окно комнаты девушки, посмотрев в него, он увидел Аню, мило беседующую с Жаннкой. Он хотел лишь краем глаза посмотреть, но смотрел на нее он долго, он рассматривал ее лицо, ее веснушки, ее глаза, ее носик и скулы, ее небрежно собранные волосы и пухлые губы, которые бы так хотелось приблизить к своим, хотя бы на секунду, но он не мог, ему было так стыдно, как не было стыдно никогда, как он мог так обложатся. Было ли стыдно? До безумия. Простояв еще несколько минут, парню пришлось удалиться. *** День Нептуна. Прекрасный день, чтобы искупаться, поплескаться водой и повеселиться с друзьями. Но вот только плавать и веселиться не хотелось ни девушке, ни пиявцам. Лева, Алик и Саша сидели на возвышенности, Валя читала книгу, а остальных пиявцев видно не было. Девушка сидела практически в анфас к парню, поэтому зрительный контакт был неизбежен. Девушка поглядывала на него, причем очень редко, а тот смотрел на нее почти все время, иногда прерываясь на разговор. Глаза девушки не выражали особых теплых чувств, когда смотрели на парня, скорее наоборот, ее глаза выражали смешанные чувства. Наверное, она понимала, что тот ничего не мог сделать, но сейчас же она уверенна, что никто не помешает их отношениям, только вот она не знает о просьбах Серпа. — Ань, я ненадолго отойду, хорошо? — Жанна привлекла внимание девушки, которая рассматривала детей, играющих в воде. — Да, конечно, — девушка улыбнулась и наблюдала, как Жанна покидает ее, оставляя один на один с Беклемишевым. Сначала она пыталась избежать зрительного контакта, смотря то влево, то вправо, но поняв, что это неизбежно, она посмотрела на него. Смотрела она в его глаза долго, глаза блондина были полны сожаления. Неужели он себя винит? Пораненная рука до безумия заболела, поэтому пришлось переключить внимание с парня на руку. Чуть цокнув от боли, девушка попыталась поправить бинт, который был очень крепко завязан. Вернув свой взгляд на прошлое местоположение, она увидела Беклемишева, разговаривающего с Альбертом. Поняв, что сейчас он занят, девушка устремила взгляд на другой берег Рейки, где детей не было, зато был кое-кто другой. Посмотрев на силуэт чуть сщурившись, она заметила Серпа, который с улыбкой на лице махал девушке рукой. Было до безумия страшно. Он стоял по лодыжку в воде и ловил рыбу. Одной рукой он как бы начал подзывать девушку, но той явно подходить не хотелось. Зеленоглазая резко вскочила с места и резко рванула в сторону лагеря. Бежала она быстро, да и никто догонять ее не хотел, хотя не факт. Но оглядываться времени не было. Она бежала далеко, добежав до медкабинета, девушка придумала отмазку, что у нее очень болит рука. Хотя, наверное, так и было, но не до такой степени рука болела, чтобы бежать к Носатову.***
Девушка лежала у себя на кровати, читая книгу, когда в комнату вернулась Жанна, Лелик и Валя. На Вале лица не было, точнее было, но будто очень разочарованное и агрессивное по отношению ко всем. Кажется, что-то произошло за то время, пока девушка находилась в лагере. — Что-то случилось? — опустив книгу, спросила брюнетка, на что получила кивок головой от Шалаевой. Наверное, расскажет позже.***
На следующий день и еще два последующих ничего не происходило. Все было как обычно, все вампиры держались от нее по дальше, рука почти прошла, но шрам остался. Саша постоянно смотрел на нее, но поговорить, наверное, не хватало смелости. Валерка часто куда-то пропадал, а потом появлялся с какими-то новостями про вампиров. По типу того, что они боятся воды из речки, боятся крестов и так далее. Аня продолжала ходить в музыкальный кружок, родительский день должен был быть уже завтра. Честно говоря, с первой и последней репетиций ничего не изменилось, как все пели невпопад, так и поют. Но это было уже совершенно не важно, учить их заново времени не было.***
Наконец-то родительский день. Конечно ей бы очень хотелось уехать с родителями, но она не могла бросить Валерку, не могла оставить одну свою подругу Жанну, она не могла просто оставить все так, а главное не могла оставить вампиров в их же обличии. Ей бы очень хотелось просто им помочь, от всего сердца, просто сделать так, чтобы они снова стали людьми, сделать так, чтобы у нее и у Саши было счастливое совместное будущее. Конечно, она его любила, и любила так же, как и впервые, любила так же, как и всегда. Глаза каждый раз были почти на мокром месте, когда она не могла подойти к нему и рассмотреть его до безумия красивое лицо. Как же ей этого хотелось, она просто в этом нуждалась, но ничего, совершенно ничего не могла с этим сделать. Наконец-то! Речной трамвайчик приехал и вместе с ним взрослые. По очереди выходят пара родителей и каждый ребенок, видя своих, начинает радоваться и бежать в их сторону. С каждым вышедшим родителем Аня все не могла найти своих. У них были достаточно хорошие отношения и они обещали приехать. И вот последние родители выходят из трамвайчика и трап поднимается. А ее родителей не было. Было не так больно, как обидно. Они что, просто забыли или не захотели приехать? Почему всегда все идет не так? Слезы покатились по лицу девушки. Смотря на то, как Жанна или Валера обнимаются с родителями, становилось больно и очень обидно. А она ведь готовилась к этому дню, она ждала этого дня всю смену, всю эту проклятую смену она ждала лучик света, который бы ей хоть чуть-чуть превознесли родители, но они не приехали, просто взяли и не приехали. Одиноких детей, к которым никто не приехал, было достаточно. Из всей этой одиночной компании у причала она разглядела Леву Хлопова, похоже, он тоже сегодня один. Но Левка был не возмутим, похоже, опять стратилат взял над ним контроль. Она даже с ним об этом не могла поговорить, он бы не стал с ней разговаривать. Но только ли он? Стало до безумия обидно, сегодняшний день она ни с кем не сможет провести, она сегодня совершенно одна. Или все же нет? Слезы потекли водопадом, от таких мыслей становилось еще обиднее. Понимая, что она уже никого не дождется, девушка в слезах пошла к корпусу. Слезы иногда сопровождались тихими всхлипами, кажется, было даже хуже, чем когда она боролась за свою жизнь в туалете. Ноги подкашивались, а слезы усиливались. Тут плеча девушки коснулась чья-то женская рука. Это была мама Юры, лучшая подруга ее мамы. — Привет, Анечка. Не расстраивайся, мама сказала передать тебе это, — и тетя Оля протянула девушке сверток. Вытерев слезы, девушка улыбнулась, смотря на сверток. Взяв его, девушка распечатала и достала бумажку. Нюточка, привет. Прости, что мы не приехали, нам очень стыдно, но у нас для тебя очень хорошая новость. Мы переезжаем! В Москву, папе дали новую работу и мы теперь будем жить в СТОЛИЦЕ. От этих слов холодок прошелся по телу и стало уже совершенно не до веселья, теперь все надежды, что все будет хорошо после смены, что после спасения они смогут быть навсегда, точно разбились в пух и прах. В сердце будто сейчас пару раз ткнули ножом. Сейчас мы в Москве делаем ремонт, старую квартиру продали. Очень надеемся, что в лагере тебе весело! Мы любим тебя!Твои мама и папа
Наверное, это было не то, что она ждала в письме. Она показывала себя слабой только двум людям – это была мама и Бекля, но сейчас она была готова заплакать и показать это всем со словами: «Вот, смотрите, я реву, вы все со своими родителями, а я нет», но она не могла. Не смогла бы закричать. Девушка медленно, но верно продолжила идти к корпусам, все так же продолжая рыдать. Как тут чья-то рука вновь коснулась плеча зеленоглазой. Резко развернувшись, она увидела Беклемишева. Да, наверное, она и хотела его увидеть. — Все в порядке? — увидев зареванное лицо, парень обомлел, он видел, как та рыдала, прям ему в плечо и не только, но тут она выглядела так раздавленно, что и представить себе нельзя. Девушка прижалась к блондину, все так же продолжая реветь. Он был почти единственный, кто остался с ней и ей бы хотелось верить, что он останется и спасет ее. Боже, во что ты превратилась, Аня? Ты почти каждый раз рыдаешь, когда видишь его, почему же так? — Сегодня выступаешь? — спросил парень спустя пару минут. В ответ он получил что-то типа «мгм» и больше ничего не спрашивал. Он был даже рад, что она не так уж и злится на то, что он ее не уберег, хотя обещал, говорил, что сбережет.***
Девушка поправила свой галстук и помогла завязать его Жанне, опять. Они стояли возле зеркала и заплетали косички. Они так долго готовились, буквально через пол часа они уже будут стоять на сцене. Конечно, не самое важное мероприятие, но все же. Перед выходом на сцену многие волновались, но явно не Аня. Только до того момента, пока не увидела Веронику Генриховну. Ничего необычного, она, как и все мы, одета в пионерскую форму. Только глаза... Глаза пиявцев выдавали их. И, к сожалению, это разглядеть могла только Аня. Когда наконец-то какой-то мальчик дочитал свой до безумия скучный стих, Свистуха вышла на сцену. — А теперь приглашаем на сцену хор лагеря «Буревестник», руководитель – Несветова Вероника Генриховна, — из зала послышались хлопки, — за роялем Анна Дорохина, второй отряд. Хлопки не прекращались. Аня прошла за инструмент, открыв нужную страницу нотной тетради, девушка оглядела зал и сзади скамеек она увидела его. Серп Иванович довольно посмотрел на девушку, после чего махнул рукой. Мурашки прошлись по всему телу. Настроение сразу же пропало. Сейчас бы русоволосая просто взяла и сбежала со сцены, но вот Веронику подводить не хотелось, хотя осталось ли хоть что-то от Вероники или только ее тело? Несветова два раза хлопнула в ладони, и делать нечего, пришлось играть.Куда уходит детство? В какие города? И где найти нам средство Что бы вновь попасть туда..
Музыка распространялась по всему лагерю. А Сергушина пронзительно продолжала петь. Пальцы скользили по клавиатуре, как тут та увидела краем взгляда бегущего куда-то Валеру.Оно уйдет неслышно Когда весь город спит И писем не напишет И вряд ли позвонит
Поняв, что Валера бежит к трамвайчику, стало понятно, куда девушка пойдет сразу после выступления.И зимой, и летом Не бывалых ждать чудес Будет детство где-то Но не здесь..
***
После выступления к девушке подошла Вероника. — Молодец, хорошо сыграла. — Спасибо, но мне нужно идти, — произнесла девушка и куда-то рванула. Услышав приглушенный крик в будке сторожа, девушка без опаски забежала туда. — Вы что делаете?! Отпустите его! — закричала девушка, увидя, как врач и Свистуха пытаются подавить крик парня, руками прижимая его к кровати. — Дорохина, ты что тут забыла? — Наталья Борисовна чуть опешила, когда увидела забежавшую девушку. — Отпустите! Хватит его мучать, — продолжала кричать русоволосая. — Так, Аня, успокойся. Еще раз так же закричишь – там же лежать будешь. Валера сейчас не очень хорошо себя чувствует, лучше выйди, чтобы не видеть этого. — Я могу остаться? Пожалуйста... — попросила девушка, на что получила резкий отказ. Отдаленно слышалась «Шизгара» от Лелика и Жанны. Похоже, их не приняли зрители... Зрачки русой резко расширились с такой силой, что ее природного красивого зеленого цвета глаз видно не было совсем. Она спокойно покинула помещение и куда-то шла, шла вроде прямо. — Ой, Ань, а я тебя искал. Ты большая молодец! Ты очень хорошо сыграла! — блондин, посмотря в глаза, сразу понял, что что-то не так. — Все нормально? Парень начал трясти девушку за плечи, пытаясь вернуть ее в здравый рассудок. — Ань, Аня! — парень пытался хоть что-то сделать, но ничего не помогало. Осталось последнее. Парень чуть наклонился и поцеловал ее, конечно, он давно хотел это сделать, но сейчас это было необходимо. Отстранившись, парень понял, что ничего не помогло. Он не защитил ее от этих животных и сейчас они сделают так, чтобы Аня стала новым вампиром, чтобы список пиявцев увеличился еще на одного. Это было сделать легко и, наверное, эти манипуляции сейчас и происходят. Глаза оставались все теми же черными, а ноги шли вперед. Парень смотрел на нее. На нее, уходящую куда-то вдаль. Было больно это видеть. Было больно понимать, что если она вернется, то уже бездушной, она не поплачет на его рубашке, не посмеется с него, не посмотрит глубокими зелеными глазами на него, не улыбнется при случайной встрече и не пококетничает с ним, когда тот завтракает. Этого больше не будет. Я виноват, я не удержал.***
Горячка, тело трясется, а крики боли раздавались из лазарета. За дверью сидел Беклямишев, как же ему было больно это слышать.. Не уберег.