Этикет

Я, закусив губу, смотрю на упавшую салфетку с моих ног.

Правило 5: Не нужно поднимать упавшую на пол салфетку. Это, как и последующая ее замена, входит в обязанности прислуги.

Взгляд бегает от изумленного отца к злоликующей матери, а от нее к суровому лицу мистера Макото. Это какое-то очень плохой спектакль одного актера. В глазах незнакомца никакого интереса ко мне как к женщине. Для чего я ему? Какую роль я могу сыграть в его игре? Я быстро вспоминаю все, что я могла натворить за последнее время. За что мне это? — Кхм…мистер Макото, кажется, вы напугали мою дочь. Папа сказал это как-то полушутя, будто боясь что-то большее. Папа, он не просто напугал меня. Он прижал меня к стене, не буквально, правда. И за это тоже большое спасибо. — Сэмюэль, посвятите нас, прошу вас, в ваши планы. Я уверена, вы понимаете, что не можете распоряжаться леди Харрингтон так, как вы сами этого захотите? — Ja, natürlich. Я не могу посвятить Вас во все детали моей поездки, но прошу заверить, что вы сами согласитесь со мной сотрудничать. Соседи поделились, что ваши дела идут крайне…тяжело… Папа понурил голову. Он не выглядел статно. Он не мог бы меня защитить, если бы мистер Макото начал творить самодурство. —…значит, вы не побрезгуете получить мою помощь. Леди Харрингтон знает несколько языков, что поможет мне в переводе и в общении с другими представителями лондонского света. Некоторое время ваша дочь будет сопровождать меня, а потом я её верну назад. Если же дело пройдет плохо, я обязуюсь на ней жениться и поправить ваше семейное положение. Если дело пройдет успешно, то я хорошо вознагражу леди Харрингтон, что поможет ей накопить на приданое. Тем более, она получит интересные знакомства, которые ей безусловно помогут. Воцарилась мертвая тишина. Из гостиной слышно часы. Тик-так. Все же я была права, когда чувствовала, когда мое время тихо, но верно, утекало сквозь мои пальцы. Я смотрела только на неё. От неё зависит моя судьба. Я вижу, как у неё играют черти в глазах. Все внутри меня напряглось. — Что за дело, мистер Макото? Вы должны понимать, что я не могу жертвовать своей репутацией. — В Англии у меня есть…расследование, которое я должен доделать. Это помощь полиции. Разумеется, оно одобрено свыше. Думаю, сомнений стало меньше, леди Харрингтон? Я продолжаю тянуть время, но я уже чувствую, как мама хочет сказать «да». — Почему я? Есть много других образованных людей. Особенно мужчин. Делаю ударение на последнем слове. Будь я мужчиной, было бы легче. Меня не поймут. Не поймут… — Вы образованы, как вы сами ответили, у вас прекрасные манеры, спасибо вашей матушке, а ещё вы уязвимы. Это печально, но это так. Мама поплыла от его похвалы. А ему это только на руку. — К сожалению, я не позволю себя шантажировать. Чувствую, как он смотрит на меня. Он старается скрыть какую-то эмоцию, но легкая улыбка коснулась его губы. — Я не шантажирую, прошу меня простить. Вам, наверное, показалось это бестактным так прерывать завтрак, я сожалею, но это дело не может быть отложено. Граф Харрингтон, мне нужно ваше благословение. Очень неоднозначно звучит. Папа был не рад этой новости. В нерешительности он бросил взгляд на жену, но та лишь молча кивнула головой, еле заметно. Но я точно могла это уловить. Я не отрываясь смотрела на то, как моя жизнь разбивается на маленькие кусочки. Я и до этого не могла быть спокойна за свою жизнь, но тут ощущение, будто от меня избавились. — Агата, я уверена, мистер Макото чтит наши традиции и обычаи, и он не даст тебя в обиду. Будь я на твоем месте, я бы обязательно согласилась. Да что ты, мама. Твой отец свернул бы незнакомцу голову. Ты сама видела его? Он не знает базовых норм этикета. Откуда он вылез? — Я помогу своей семье. Это был мой ответ. Мужчина просто кивнул. Папа смирился. Я удалилась в комнату, оседая на кровать. Сердце бешено стучало, стараясь выпрыгнуть из меня. Хотелось просто…исчезнуть. Раствориться в этом одеяле, пусть к черту идет Макото! Немецкая задница. Я покраснела от собственных мыслей — Отец велел закладывать. Мама появилась неожиданно. Я слегка подпрыгнула, но потом быстро отвела взгляд в сторону. Смотреть на неё казалось чем-то…ненужным сейчас. Мама тяжело дышала, облокачиваясь на косяк дверного проёма. Она торопилась, это было очевидно, но она не могла так просто разрушить идиллию, которая рвется по швам. Казалось, наши сердца стали одним большим куском живого, которого истыкали чем-то холодным, и вот наше коллективное сознание корчится в болезненных судорогах понимания кончины. Перед глазами все вертелось, я запрокинула голову, не давая шанс слезам. Потом. Наедине. — Мне так хотелось еще поговорить с тобой наедине. Бог знает, на сколько времени опять расстаемся. Ты не сердишься, что я пришла? Я посмотрела на неё. Она не смела продолжить. Она начала молча складывать саквояж. Удивительно, как мало всего может поместиться в потертую дорожную сумку, если ты бедная девушка без приданного. И без чести. — Мне пора. Я почувствовала неодобрительный взгляд отца на своей спине. Обернувшись, я увидела исхудалого мужчину, на которого слишком много всего свалилось. Мне так бесконечно стало его жаль. Он ничем не может мне помочь. Но я могу. И помогу. Мама побледнела. Я делаю ей короткий реверанс, она меня крестит и садится на кровать. Присаживаюсь рядом и приобнимаю её за плечи. Папа в нерешительности заходит в комнату. Мы смотрели друг на друга, понимая, что то, как было, уже не будет. Губы папы молча разжимаются и шепчут что-то. Молится, наверное. Когда он понимает, что я вижу, его взгляд моментально тяжелеет. — Тебе пора. Я беру саквояж, молча кивая маме. Она не решается меня проводить. Папа галантно подает мне руку и мы спускаемся по лестнице. Каждый шаг отдается в сердце и тяготит разум. Что будет, если я не справлюсь? А если он меня убьет? А если…? Слезы застилают глаза, но я натянуто улыбаюсь папе. — До свидания, папа. Он кивает и поспешно ретируется. Мне же ничего не остается, как сесть в карету. До места назначения, которое мне ещё неизвестно, нас отвезет папина карета. Благодарю мысленно свою семью за чуткость. Конечно, когда карета вернется в поместье, они узнают, где я остановилась, но дальше, вероятно, мой след на некоторое время будет потерян. Мистер Макото садится в карету и мы трогаемся. — Ваши манеры крайне дурны. Мужчина с удивлением посмотрел на меня, улыбаясь. Он чувствовал себя максимально расслаблено. Я старалась не смотреть на него, чтобы не чувствовать себя неловко. Щеки предательски горели. — Мои манеры оставляют желать лучшего, но у меня теперь есть помощница. Думаю, все будет sehr gut. Он стойко выдержал мой уничижительный взгляд, стараясь подметить как можно больше деталей. — Если вы так завуалированно хотите сделать предложение, то вы выбрали максимально оригинальный способ. Макото от души посмеялся. Я не знала, как на это реагировать. Мужчина окончательно расслабился и снял свой дорожный плащ. Он был красив, и возможно его красота притягивала тем, что она была запретна и далека, как и его иностранные корни. Он поправил волосы и снова вернулся к разговору. — Ваш острый язык мне по душе. Думаю, вы потом сами поймете абсурдность этой идеи. Возьмите плащ, он будет в качестве одеяла. Советую вам поспать, вечером нас ждут дела. Я старалась понять мистера Макото, но все его жесты говорили о том, что пока разговор окончен. В моей душе бурлила смесь противоречивых чувств. С одной стороны, он не выглядит как злой человек, которой хочет сделать мне плохо… Я слишком дурна, чтобы на мне жениться? Влекомая запахом его плаща и теплом одежды, я вскоре погрузилась в чуткий, но умиротворенный сон.