Этикет

Бабочка… Она сидела на маленьком подоконнике за окном и миролюбиво подставила свои крылья солнцу. Такая маленькая и беззащитная. Её оранжевые крылья привносили в этот мир что-то весомое и важное, её красота была огненно-прекрасной и бесподобной. Моя голова вновь вернулась на подушку, а затылок отдал резкой болью по всему телу, от чего я хрипло простонала. Казалось, я сейчас умру. Моё тело нещадно горело, я что-то шептала пересохшими губами. Сколько я так лежала? Я не помню почти ничего. Чьи-то ласковые руки положили прохладный компресс мне на лоб. Холодная марля одновременно бодрила, но и усиливала боль в голове. Я закрываю веки, но не помогает. Холодная вода стекает по лбу, капает на волосы и шею, стекает на подушку и пропитывает одеяло. Казалось, вся жизнь в этой прохладной воде. — Мам, представляешь, мне приснился просто отвратительный сон… На несколько секунд мама будто замерла, но потом снова продолжила обо мне заботиться. — Милая, ты спала почти двенадцать часов. Конечно, тебе должно было быть снился кошмар… Она продолжала что-то тихо делать рядом, но у меня не было сил смотреть, что она делает там. — Леди… Агата, вы должны попить воды. У вас может быть обезвоживание. Это не моя мама. Я неосторожно вскочила, слишком резко подняв свой корпус перпендикулярно кровати. Все снова поплыло, но я смею предположить, что на меня смотрела обеспокоенная Ева Скай. — Агата, будь аккуратна! Она села на кровать, стараясь поддержать меня. Я слегка дернула головой, как бы показывая, что я справлюсь. Я терпеливо ждала, пока пройдёт головокружение. Комната была наполнена дневным светом, который легко переходил в вечерний. Приятное время, когда на улице уже не жарко, но очень тепло и приятно. В следующий момент перед глазами у меня была чашка с водой. Ева крепко держала её в руке, наблюдая за мной. — Сначала делаешь несколько небольших глотков, чтобы ополоснуть полость рта, а потом начинаешь потихоньку пить. Она как всегда в своём стиле. Я поспешно кивнула и начала пить. Пила я жадно и много. Казалось, весь мир сузился до этой чаши жизни, и существовала только я и вода. И Ева. И я хочу отметить, что мне от этого очень радостно. — Ева, ты моя спасительница. Она молчала, но я чувствую, что она хочет улыбнуться. Когда организм наконец напился, она убрала чашку, вновь прибираясь в комнате. На меня накатила легкая грусть. — Ева, мне столько нужно тебе сказать… Она молчала. Это не может остаться так. Я встала, пошатываясь, и коснулась её плеча своей рукой. Я прижала её руки к своей груди, улыбкой будто извиняясь. — Богом клянусь, ты ненормальная. Я понимаю, как она переживает на самом деле. И она переживает за меня. Моё сердце трепещется от этого приятного чувства, когда ко мне кто-то так привязан. И это так взаимно! — А тебе это нравится. И это прозвучало так просто. Но так нужно. Она перестала убирать свои руки, и мы бы так и стояли в солнечной комнате, если бы было можно. Хотела бы, чтобы мы были ангелами-статуями. Прекрасными и воздушными. Мы стояли бы в саду монастыря, и к нам приходили плакать. Мы бы смотрели на них так грустно-грустно, впитывая их слезы, забирая их печаль… В глазах Евы сверкнуло что-то. Я никогда не узнаю точно, что она чувствовала в этот момент, но я могу сказать точно. Всё не зря. Как бы жизнь меня не мотала, близкие всё равно будут со мной рядом. Девушка улыбнулась, как бы соглашаясь со мной. Мы понимали друг друга без слов. — Я надеялась, что все странные и темные истории для тебя закончились, после того как я уехала. Я качнула головой, как бы показывая, что пока не время. Она слегка улыбнулась, соглашаясь. Мы обе знали, что ещё вернемся к этому разговору. — Надо тебя раздеть и осмотреть раны. Точно. Это был не сон. Я в ужасе осмотрела себя. Я была без корсета и только сейчас поняла, как хорошо мне дышится. Сегодня у легких праздник. Но вчерашнее платье висело на мне старым лоскутом, а точнее, половой тряпкой. Многолетней половой тряпкой. Все воспоминания вчерашнего дня нахлынули на меня. Я сжала руки в кулаки, больно впиваясь ногтями в кожу рук. Поплачу чуть позже. Сэм. — Он живой? Это звучало слишком резко и неожиданно. Ева машинально протерла лоб моим компрессом, который она держала в руках. Видимо, эта ночь была тяжелой не только для нас с Макото. — Да, живой. Но, я тебя не пущу к нему так. Я вспыхнула. Да как она смеет… Все пошло наперекосяк после его появления в моей жизни! — Между нами ничего нет! Мой голос перешел на агрессивный шепот. Ева несдержанно захохотала. — Леди Харрингтон, вы сами еле стоите. Я осмотрю ваши раны и посмотрим, что с ними делать. Удивительно, что в твоем состоянии ты думаешь, что я не пускаю тебя к нему только из-за твоего внешнего вида. Я покраснела и опустилась на кровать. — Может, лучше позвать доктора? Ева выгнула бровь. Я помню этот её неодобрительный взгляд. Только я не понимаю почему. — На твоё усмотрение, леди. Куда прикажешь деть стонущего от раны Макото? Тоже врачу показать? Ты же понимаешь, что начнется? Понимаю. Сэмюэль бы явно не оценил моего самовольства. С другой стороны, да пошел он к черту, я его вообще спасла. Ева тем временем поджала губы и отстранилась, как всегда делала, когда раздражалась Мужчины… — Ева, окажи мне эту любезность Она хмыкнула, но была довольна. — Конечно, Агата. Кто знает твое тело лучше, чем я? Несмотря на то, что я не записывалась тебе в служанки, приятно было знать, что я всегда видела то, о чём некоторые только могут мечтать. Ева, как обычно, была самодовольна. Но я любила в ней это. Я и правда не подпускала к себе много людей, так что именно Ева, моя верная компаньонка, была рядом и знала про все-все мои ушибы. — Да, Ева, я капризна относительно того, кто и как меня трогает. Мы посмеялись. Шутя, Ева взяла с туалетного столика йод, какую-то мазь и бинт. — Я не знаю, что делать с твоей дурной головой, так что обработаем пока только ушибы и порезы. К затылку постараемся прикладывать холодное, надеюсь, это будет помогать. Я сделаю все, что я смогу, Агата. Я откинулась на простынь, позволяя Еве командовать. Ей я доверяла как никому другому. — Будет щипать. Будешь кричать? — Не буду. Ева хмыкнула. Я всегда старалась оставаться сильной. И правда, сейчас не кричать было трудно. На моей душе огромный груз, который не в состоянии продышать моим легким. Я была где-то далеко внутри себя, и физическая боль от того, как Ева пропитывала йодом кусочек бинта и прикладывала к ране меня волновала меньше всего. Будто это и не со мной все было. Будто моего тела вовсе и не существовало, а была только раненная душа. В ней столько много плача… — Ты сильнее всех на свете. Я будто вернулась назад из транса. Это не было похоже на уверенный в себе голос Евы Скай. Это был шепот Евы, моей близкой подруги. В её глазах плескалась искренняя нежность и…сожаление. Желание забрать мою боль. Как же я ей благодарна. Больше можно было ни о чём не говорить. Это было бы лишним. Понимая это, она просто молча обрабатывала раны, а я лежала с закрытыми глазами. — Я боюсь за нас. Я помню, что Нобусада и Сэмюэль тоже волнуются о ком-то. Их «нас» звучало очень больно. А у меня не было «нас» с того момента, как мой отец отправил Еву из нашего поместья. Но я не хочу вновь её терять. Моё сердце этого не переживёт. — Мы вместе пострадаем от Макото. Наша репутация изменится раз и навсегда. Ева, я обещала тебе, что не оставлю тебя. И я буду держать своё слово, Ева. Я всхлипнула. На мне было слишком много ответственности, а я хожу с завязанными глазами за руку с Макото в совершенно чужом мне мире. Я почувствовала, как Ева задрала мое платье, юбку, нижнюю рубашку. Она прикоснулась к коже бедра и я зашипела. Ева молча рассматривала рану, глаза её нахмурились. — Я мечтаю иметь такое же влияние, как и ты. Стать женщиной, равной тебе. Чтобы быть рука об руку с тобой. Я хочу быть рядом, Агата. Мой предок сделал большую ошибку и я потеряла все. А потом оступился твой отец. И я потеряла тебя. Поверить не могу, что раньше я была намного знатнее твоего рода, а сейчас ты спасла меня от прислуживания. Я приподняла голову, встречаясь с её печально-серыми глазами. Не люблю винить мир, но есть несправедливость, которую я никогда не пойму и не приму. Удел Евы теперь- быть компаньонкой, и она может только молиться о том, чтобы кто-то из знатных мужчин поправил её положение. Я обещала ей, что так и будет. — Ты жалеешь? Ева закончила обрабатывать большой синяк на ноге и вернула все лекарства назад на туалетный столик. — Я? Нет. Мне хорошо с тобой. Я не могу просить о большем. Твой отец спас меня…тогда. Я обещала заботиться о тебе. И ты приняла меня. Девушка присела на кровать рядом со мной. — Я буду стараться за нас двоих. Я все исправлю. Я исправлю, Ева. Она плакала. Она не позволяла себе плакать при мне. В её красивых глазах застыли слёзы, которые она не в силах была сдержать. — Обещаешь? Она протянула мне руку, как мы делали это в детстве. Столько невыраженной боли в этой дрожащей женской руке. Сколько же она пережила… — Обещаю. Было похоже на обет, который я ни за что и никогда не была в силах нарушить. Я коснулась её руки, так, что мы держали предплечья друг друга. Несколько секунд мы смотрели друг другу в глаза, а потом отстранились. Надо было жить дальше. — Ева, я пойду проведаю Сэма. Хорошо? Девушка кивнула, поспешно стирая слёзы. Мы договорились, что Ева приготовит нам всем хоть какую-то легкую пищу, а я присмотрю за Сэмюэлем. Попрощавшись с девушкой, я аккуратно вышла в гостиную. На удивление, я нашла Сэма именно тут, не в его комнате. В камине догорали угли, но было достаточно тепло. Первой реакцией у меня было отвернуться, потому что мужчина лежал полураздетый. Мои щёки вспыхнули от неловкости, но я все-равно села на пол рядом с диваном, не желая будить Сэмюэля. Ему вчера знатно досталось. — Это…так…унизительно. Прости, Агата. Я дернулась от неожиданности и повернула голову в сторону звука. Сэм не двигался, но смотрел на меня глазами. Вся его мимика выражала сожаление и стыд. — Мистер Макото, все хорошо, не волнуйтесь. Он болезненно простонал. Я продолжала наблюдать за ним, не смея вмешиваться. — Не называй меня так, пожалуйста. Не отдаляйся. Не после того, что вчера произошло. Моя совесть мучает меня уже на протяжении всего дня, и я не хочу, чтобы твоя отстранённость убила меня окончательно. Казалось, мужчина бредит. Я отвернулась, стараясь не раздражать его сознание ещё больше. Он горько вздохнул, переводя взгляд на потолок. — Ты спасла меня вчера, Агата. Воспоминания вчерашнего дня обрушились на меня ледяной водой. «Я хотела визжать. Я хотела убить Макото, придушить собственными руками. После дикой встряски моей нервной системы я испытывала огромную злость, переходящую в ненависть. — Только попробуй сдохнуть тут, Сэм. Я грубо взяла мужчину за подбородок, свободными рукой отвешивая пощёчину за пощёчиной. Когда он пришёл в себя, он смотрел на меня с болью, разочарованием и…восхищением. Я услышала, как нападающий застонал. Это одновременно хорошо и плохо. Хорошо то, что я его не убила. Плохо то, что ни я, ни Сэм, не готовы сразиться с ним ещё раз. — Макото, слушай меня. Слушай! Он сейчас очнется, нам надо уходить. Я знаю, что ты ранен, но постарайся, пожалуйста, хотя бы не мешать себя тащить. Нам надо найти полицейского, хотя…нет. Мы найдем кэб и быстро приедем до квартиры. Ты меня слышишь?! Я трясла мужчину до тех пор, пока он не очнулся из беспамятства и не слабо кивнул мне головой. Я буду трясти его, не давая падать в обморок. Меня не остановит даже то, если я вытрясу из него всю душу. Возможно, я отчасти этого и добивалась. Сэмюэль зажмурился и смог сбивчиво, но относительно внятно сказать адрес квартиры. Я кивнула. Мне было невероятно жаль его, но я понимала, что если я сейчас буду сентиментальной, то мы умрём оба. Дождь продолжал лить, была плохая видимость из-за позднего вечера, переходящего в ночь. Или уже перешел. Я была без понятия, сколько сейчас времени. Я подхватила мужчину под мышки и попыталась поставить на ноги. Это было очень тяжело, все же это была не Ева, которую я могла таскать туда сюда еще несколько лет назад. Я обхватила мужчину из-за спины руками где-то в районе талии, молясь не попасть прямо в больной правый бок. Я начала толкать его, еле плетясь за ним. В один момент он сбросил с себя мои руки. — Леди… Харрингтон…в самом деле…я и сам…дойду. Как бы он не брыкался, я все-равно его поддерживала за руку. Он сделал около трех шагов, после того как мы вышли на другую улицу из тупика, и повис на мне в изнеможении. Мне стоило много, чтобы удержать его. От его недуга он будто стал тяжелее, все мое тело ныло, но рядом не было людей, которые могли бы нам помочь. Мужчины… Я подхватила мужчину и прижала его к стене, удерживая руками где-то в районе талии, чтобы он не съехал. Сэмюэль смотрел на меня пьяно, слегка усмехаясь. Потом из его груди послышался тихий, задорный, но болезненный смех. Вероятно, его психика тоже не выдерживает. — Жаль, что мы близки при таких обстоятельствах. Он продолжал смеяться, и пока я глазами искала кэб, Сэм окончательно съехал вниз на землю.» Я слегка потрясла головой, возвращаясь в реальный мир. Макото все также лежал и смотрел в потолок. Вероятно, он понял, что я пытаюсь осмыслить все то, что вчера был, и дал мне время на подумать. — Я помню, что мы оставили жуткий беспорядок вчера. Ева все разрулила? Голос мой звучал устало. Даже не поворачиваясь, я чувствовала, как он кивает. — Мы ночью буквально ввалились в квартиру. Я громко пытался тебя отпустить меня, но ты была непреклонна. Ты была злая и постоянно меня ругала, а я смеялся. Скажи, ты всегда такая суровая в минуты опасности? Я улыбнулась. — Что было дальше? Я с интересом слушала его. Наверное, я помнила все также хорошо, как и он, но я специально напрягала его разум. Я надеялась, что так он быстрее придёт в себя и начнет нормально функционировать. — Я шептал тебе что-то… что ты очень смелая. Что ты героиня, что ты Amazone. Что ты отважная и смелая… " — Да, Сэм, я всегда такая суровая. Я попыталась быстро уложить Сэма на диван, но, видимо, задела его рану. Он громко зашипел и пробурчал что-то на немецком, падая на диван. Некоторое время он лежал неподвижно. Из комнаты Сэмюэля выглянула перепуганная Ева. Она хотела что-то сказать, но я жестом попросила её молчать. Только сейчас заметила, что все мои руки были в крови. — Аптечку. Потом, прошу тебя, посиди внизу, успокой хозяйку. Я точно знаю, что она что-то заметила. Еве кивнула, надевая на себя маску безэмоциональности. Она быстро подала мне аптечку, стараясь не разглядывать бледного Макото. Как только я забрала лекарства дрожащей рукой, девушка, стараясь не наступать на широкий кровяной след на полу, поспешно покинула квартиру. — Мне нравится. Я хотела его придушить. Его бессвязный бред действует мне на нервы. — Что? — Мне нравится, когда ты суровая. Он смотрел на меня лихорадочными глазами. Волосы его взъерошены, а сам он тяжело дышит. — Твоя сила достойна самого храброго и благородного мужа. Он хотел сказать это красиво, но в этот момент я начала стягивать с него плащ, на что он ответил болезненным вскриком. Я понимала, что сейчас самое важное- остановить кровь. Надо это было делать сразу, но все обстоятельства были не на руку нам. Я порылась в аптечке и нашла бинт. Я посчитала в голове от одного до десяти, стараясь успокоить себя. Все получится. — Мне надо тебя раздеть. — Я справлюсь. Я нервно посмеялась. Каждый раз, когда Сэм говорил это сегодня, он падал в обморок и его тело страдало все больше. — Я помогу. Сэм широко открыл глаза. Я ждала, когда он даст своё разрешение. Прошло несколько секунд, после того как он сам сел на диван и откинул тело на его спинку. Молча затряс головой, давая добро. Я поспешно стянула с него пиджак и жакет, пытаясь концентрировать внимание только на ране. Теперь рубашка. Руки предательски дрожат, весь мой мир сузился до пуговиц мокрой бело-кровавой рубашки. И до его глаз. До его глаз, которые так внимательно смотрели на меня. Казалось, они стали чуть яснее, чем были до этого. Я сглотнула приступ тошноты от запаха крови и продолжила его раздевать. — Я буду осторожна. Голос перешел на шепот. Даже если у Сэма помутнение в рассудке, он ясно и четко слышал это. Он снова кивал головой. — Я знаю, Агата. Я жестом попросила его молчать. Он моргнул. Сэмюэль пытался мне помочь, но получалось это плохо. Му чудом стянули с него рубашку. Казалось, даже такое простое действие отняло у него слишком много энергии. — Vielen Dank. Я уже лучше знала его язык, но я ничего не ответила. Руки дрожали, но я быстро забинтовала его плечо, опускаясь к его животу. Он тяжело дышал, мои щёки пылали. Мужчина внимательно следил за моими действиями, как я пытаюсь перевязать его правый бок, одновременно смачивая живот от кровавых разводов. — Ненавижу себя… — Не все так плохо. Я не дала ему продолжить, стараясь не выдавать своего страха и смущения. Кровь я остановила, и я чувствовала облегчение. Я хотела встать и дать ему больше пространства, но тут же поймала его взволнованный взгляд. — Не надо врача. Останься со мной. Пожалуйста. В его глазах плещется испуг. Я села рядом с диваном. Только когда я начала спокойно размеренно дышать, я почувствовала, как сильно болит затылок. Гадство. — Сильно болит? Его холодная дрожащая рука коснулась моего огненного затылка. Я сжала губы, не давая себе показать, что мне чертовски плохо. — Ненавижу себя за то, что тебе так плохо… Я агрессивно мотнула головой, пытаясь заставить его замолчать. — Сэмюэль, у тебя жар. Тебе дать одеяло? Тебе очень холодно. — Будь рядом, пожалуйста… Его рука потянула меня вверх, заставляя сесть на диван рядом. Он лег, касаясь своей головой моих ног. Я перебирала его волосы, пытаясь его успокоить — Ты безумно красивая. — Ты бредишь. Он следил за моей реакцией, и темнота в комнате была мне на руку. Ему не стоит видеть моего смущения. — Да, наверное. Но ты все-равно такой нежный цветочек. Останься со мной. Он обхватил мою руку и закрыл глаза. Ему не потребовалось много времени, чтобы заснуть, оставляя меня со своими чувствами наедине.» — Ты снова задумалась. Когда я очнулась от размышлений, я удивилась, что Сэмюэль сидит на диване, наклонившись ко мне. — Ты так и не переоделась после вчерашнего. Да. Это так. В его глазах было сожаление. — Когда я вчера бредил, мне казалось, что ты осталась со мной и спала тут. Я был счастлив. Он внимательно смотрел на меня, изучая реакцию. Я молчала. — Нет, Сэм. Пришла Ева и уволокла меня спать. — Уверен, она подумала, что все это неправильно и неприлично. Но что с того? Ты когда-нибудь думала об этом? Он пытался бодриться и ласково со мной общаться. Моя нервная система больше не вывозила, слишком много впечатлений. — Не стоит, Сэмюэль. Я слишком устала. Его руки коснулись моих плеч, слегка массажируя. — Мне жаль, прекрасная леди Харрингтон. Но сегодня мы идём на бал. Моё сердце точно когда-нибудь не выдержит.