Этикет

В голове нещадно гудело. Я пыталась собрать своё сознание по маленьким-маленьким болезненным осколкам. Кто-то с сильной оттолкнул меня, а потом ошеломляющий грохот. От этого звука заложило уши, и в них шумело, как при обмороке. Я пыталась очнуться и пересилить ослабший организм, хотя так хотелось остаться лежать на полу бездыханным телом. Я так не хотела, чтобы меня кто-то трогал, так не хотела, чтобы кто-то меня вообще знал. Хотелось раствориться в этом зале, призраком летать по ночам, но не чувствовать вот эту дыру внутри меня. Моя душа кровоточила, и я не знаю, куда деться от всех тех чувств, которые заполонили все мое тело. Отчаяние пробрало меня до самых костей и я была сгустком ненависти всех в этом зале. Казалось, я подпитывалась всем ужасным и отвратительным, что вообще существуют. Я боялась себя. Что я могу сделать в таком состоянии? Это был первый раз, когда я возненавидела Сэма просто за то, что он существует. Я не знаю, кто он, почему он свалился на мою голову. Я не знаю, во что он пытался меня впутать, но ему, очевидно, это приносит явное удовольствие. Что, если в детстве я недостаточно молилась Богу, и сам Сатана пришёл по мою душу? Он медленно высасывает из меня все мои жизненные силы, умертвляет меня ещё живой, чтобы я сама молила избавить мою грешную душу от таких адских мучений. Казалось, моё тело утратило возможность к эмоциям, к проявлению эмпатии и сочувствия в этот момент. Удар об пол будто выбил из меня все живое и искреннее, что копилось во мне два десятка лет. По моему лицу бежало что-то горячее. Я коснулась рукой царапины на щеке, смахивая выступающую кровь. Музыка продолжала бить по ушам, и я возненавидела любые звуки в этом мире. Мелодия была неестественно веселая для такого ужасного, чудовищного момента. Я не могла смотреть на то, что было в нескольких метрах от меня. Мне надо ещё некоторое время. Моя окровавленная рука дрожала. Я впервые осмотрела толпу людей, которые неестественно застыли. Молчание нарушал только оркестр, который пытался привести музыкой людей в чувство. Они неотрывно смотрели на Нобусада Беккер, на люстру и на меня. Что они ждут от меня? — О, Боже… Этот голос я не перепутаю ни с чем. Я обернулась, все еще сидя на полу, наблюдая, как толпа расступилась перед Евой. Люди напряженно наблюдали за тем, как Ева торопливым шагом настигала меня, стараясь не обращать внимание ни на кого, кроме меня. Хотелось рыдать. Моя компаньонка наконец настигла меня, помогая мне подняться. Хотелось повиснуть на ней куклой и позволить сделать с собой все, что она захочет. — Нобусада Беккер… Я прошептала, но казалось, это слышали все. Наконец-то общество отмерло, и теперь я слышала и тихий шепот, и громкие вскрики страха, все голоса слились в один страшный и громкий. Перед глазами все плыло. Ноги чувствуют стеклянные осколки, которые остались от величественной люстры. Платье было изрезано стекляшками, но это пока меня не сильно волновало. Под люстрой валялось тряпичной куклой неживое тело мужчины. Он лежал в луже своей крови, которая окрашивала стекляшки в ярко-красные спелые гранаты. Беккер был неподвижен и по тому, сколько крови уже вытекло, я была уверена, что ему не суждено больше проснуться. Меня затошнило от этого зрелища, все мое тело хотело вывернуться наружу, и я до крови впиваю ногти в кожу ладоней, чтобы меня не вырвало прямо на покойника. Я тяжело вздыхаю, прогоняя предобморочные мушки из глаз. Самое важное сейчас- дышать, а ещё держаться лучшим из возможных образом. Что, если я так сильно была зла на Нобусада, что моя ненависть убила его? Я беспомощно оглядела бальную залу в поисках то ли поддержки, то ли подсказки или намека. А что вообще делают в такой ситуации? Я не смотрела на Еву рядом со мной. Её лицо было бледнее покойника, и я не уверена, что она подскажет мне что-то здравое. К моему сожалению, никто так и не подсказал, не помог, а присутствия Макото я даже не чувствовала. Я сделала решительный шаг вперед, привлекая всеобщее внимание. Я старалась не думать о том, как это выглядеть со стороны, а просто делать то, что должна. Моё лицо не выражало никаких эмоций, я спокойно прошлась по всем осколкам, залезая в лужу крови. Я наклонилась к мертвецу, все еще надеясь, что он дышит. Я сама усмехнулась своим надеждам. У Беккера не было никаких шансов. Во-первых, когда меня оттолкнули, он уже начал падать, так что люстра припечатала его с ещё большой силой. Скорее всего повреждены внутренние органы…и затылок, который он пробил при падении. Многочисленные осколки глубоко впились в его тело, попадая в жизненно-важные органы. Кровь шла уже менее обильно, а он стал уже заметно серым. Я присела рядом с покойником на пол, шурша юбками, аккуратно вытаскивая осколки из его груди, стряхивая лишнее. Я была почти уверена, что я могу снять только последние осколки, которые не успели вонзиться слишком глубоко, и это уже ему не поможет, но мне казалось, что это правильно. Казалось, я уже вся пропиталась его кровью и атмосферой смерти. Дрожащей рукой я приложила пальцы ко рту Беккера, пытаясь уловить хотя бы тихое дыхание, но его не было. Другой рукой я закрыла его глаза, чтобы они меня не пугали. Чтобы не видеть в них себя. Я внимательно осматривала тело на наличие хоть каких-то признаков жизни, но все попытки были тщетны. Похоже, в теле не осталось ни грамма жизни. Кто-то присел рядом со мной. Я собралась с силами, чтобы увидеть лицо Макото, но я ошиблась. Я наткнулась на изучающий и предельно серьезный, буквально острый, мужской взгляд. Его красивые дорогие брюки тоже начали впитывать в себя кровь, но, казалось, это ни капли его не волновало. Почему он смотрит на меня, а не на покойника? — Очень смело с вашей стороны попробовать помочь ему. Я в своём роде…врач. Разрешите? Я молча поднялась и чуть отошла, давая ему возможность беспрепятственно самому все посмотреть. Неожиданно для самой себя я засмущалась. Мужчина говорил со мной мягко, а его движения- уверенные, со знанием дела. Все это время я пыталась понять, что в незнакомце меня так притягивала. Такое ощущение, что я его уже где-то видела… Мужчина прижал два пальца к шее мистера Беккера и нахмурился, будто прислушивался. Он так спокойно это делал, будто для него и правда такие внезапные смерти- абсолютно нормальное и регулярное явление. Казалось, весь мир мужчину сузился до тела моего кавалера, будто это могло его оживить. Я неотрывно следила за незнакомцем, заставляя уставший мозг напрячь абсолютно все свои извилины. Я сжала руки, когда мысль ускользала и я снова хватала её, пытаясь воссоздать образ в моей голове. И я узнала его. Это был герцог Александр Кларенс, собственной персоной. Я повернулась посмотреть на Еву. По её выражению лица я пыталась понять, знала ли она о том, что член королевской семьи появится на балу? Да, конечно, мистер Макото говорил о том, что Нобусада когда-то имел дела с кем-то из королевских семей, но появляться на его мероприятии? Почему-то мне это казалось странным, фальшивым. Я будто бы играла в игру, где все участники знают правила, кроме меня. Ева поймала мой взгляд, и по её смущенному в непонимании лицу, я поняла, что появление герцога и правда было неожиданностью. Это ещё больше раззадорило мой интерес. Зачем он тут? Зачем полез смотреть на труп? — К сожалению, мистер Беккер, Нобусада Беккер, испустил дух. Приношу свои соболезнования. Что-то внутри дернулось от напряжения. Да, конечно, я была готова к такому повороту событий, но после того, как это подтвердилось, я стала чувствовать себя все более неуютно и напугано. Я смотрела на свои кровавые руки, изрезанную юбку и испачканный подол, который развозил бордовые разводы по танцевальному полу. Почему я чувствую стыд? Вину? Будто это я его убила… Нет же? Рядом появилось еще несколько мужчин, которые окончательно отодвинули люстру с тела покойника. Кто из них возбужденно просил вызвать врача, чтобы засвидетельствовать смерть. Кто-то стоял и в наглую пялился на покореженное тело мистера Беккера. В прочем, мне не было никакого дела. Я поравнялась с Евой, и хотела что-то ей сказать, но она смотрела куда-то рядом со мной. Я обернулась, боясь увидеть разочарованного Макото. В моей голове уже сформировалась гневная тирада, которую я на него обрушу при первой же возможности. Но это снова был не он. Герцог внимательно следил за мной, спокойно ожидая, когда же я увижу его, чтобы он мог начать со мной разговор. Что-то внутри щемило мою грудь изнутри? Страх перед его чином? Страх перед ним? Интерес? Что он хотел от меня? Может, он думает, что это я его прикончила? — Любопытно, правда? В такие моменты наконец осознаешь, как легко можешь лишиться жизни. Да, человек смертен, но это еще полбеды. Плохо то, что он иногда внезапно смертен… Я не знала, как на это корректно отреагировать. Здесь уместен этикет? Какое-то правило из него? Что вообще делать в таком случае, если вы, формально, не знакомы, но уже вместе искупались в чужой крови? — У меня сложилось впечатление, что он рассердился во время вальса на вас? Я прав? Он изучающе рассматривал моё лицо, надеясь по мимике понять ответ еще до того, как я отвечу. Я тяжело вздохнула, прогоняя дрожь из тела. — Да. Он сказал, что я зря пришла на бал. И что-то про проклятье. Я говорила лениво, будто меня это вообще не волновало. Отчасти, это так и было. У меня было несколько задач. Первая: отвязаться от Александра. Вторая: отмыться от стойкого запаха крови в туалете. Лучше ходить мокрой, чем носить следы Беккера у себя на платье. Третье: устроить жестокую трепку Макото. Четвертое: проплакаться Еве. — Это все так…необычно. Он продолжал ещё что-то говорить, но я не особо вслушивалась. Я пыталась осознать свои эмоции и чувства. Казалось, их было так много, что моему организму уже было вообще все-равно, что чувствовать, и я не чувствовала ничего. Голос герцога приятно существовал где-то на поверхности сознания. Он говорил тихо и размеренно, я была почти уверена, что наш разговор был все-равно приватным, хотя мы и были в огромной бальной зале. В какой-то момент он замолчал. Я очнулась и посмотрела на него. Вероятно, он говорил со мной, а сейчас задал вопрос и ждал от меня ответа. Ноги зачем-то становились ватными, как и моё сознание, которое просто хотело, чтобы мое тело заняло горизонтальное положение. — Я просто танцевала с ним, герцог. Больше я ничего не знаю. Я не знаю, как это прозвучало, было ли это прилично, не знаю, что он меня спрашивал и было ли это вообще в тему. Я надеялась, что этот ответ был показателем, что беседу продолжать я бы не хотела. Да, мне было стыдно. Мы даже не были знакомы, а я уже нарушаю всевозможные правила этикета и беззастенчиво грублю ему. На удивление, мужчина улыбнулся мне, продолжая допытывать. Мужчины… — Не стоит скромничать. Нобусада Беккер так уверено пригласил вас на танец, что у меня не остается сомнений, что вы хорошо знали покойного. Я прав? Я прикрыла глаза, стараясь унять ноющий затылок. Давно я не чувствовала себя настолько немощно и жалко. Мне казалось, что мой собеседник специально мучал меня. Где этот чертов Макото? — Я не могла бы утверждать, что хорошо знала мистера Беккера, как и он меня. Танец с ним был для меня…неожиданностью. Эта вся информация, которой я владею. Конечно нет. Не вся. Но буду ли я рассказывать ему все свои приключения? Нет. Надо было найти Макото, что я и пыталась делать, попутно отбиваясь от расспросов герцога. — Думаю, дело о смерти мистера Беккера должно перейти к полиции или коронеру. Александр одобрительно кивнул, как бы соглашаясь. Он смотрел, как прислуга суетилась вокруг тела мужчины. — Знаете, кирпич ни с того ни с сего никому и никогда на голову не свалится. Голос звучал так, будто он пытался это внушить мне. Он что-то знает? Он не похож на человека, который верит в мистику или судьбу. Тем более он сказал, что он в каком-то смысле врач. Тогда зачем весь этот концерт? — Полностью с вами согласна… Мне не хотелось спорить и как либо разжигать заинтересованность в разговоре со стороны герцога. Я надеялась, что мои ответы ему наскучат и он пойдет своей дорогой. Но спасение нашло меня само. Ева обхватила ладонью мой локоть, напоминая о своем присутствии. Это, очевидно, смутило Александра.

Правило 13: Прислуга не имела право вмешиваться в разговоры господ. Это считалось оскорбительным для человека, которого перебили. Такая прислуга позорила своего господина и провоцировала слухи.

Конечно, герцог не знал Еву, а объяснять было бы это очень долго. Тем более, я не хочу оправдываться. Ева была бледной, она явно боялась покойника, который продолжал лежать и ждать врача. — Леди Харрингтон, у вас нездоровый вид! Вам нужно сесть. Герцог посмотрел на мисс Скай с удивлением и легкой насмешкой. Я была благодарна Еве, но ей стоило привлечь мое внимание по другому. Я нахмурилась и попыталась извиниться перед герцогом, но уже через секунду Ева тащила меня за руку в любое место, где мы бы могли остаться на едине. Мы ретировались. Ева поспешно вытянула нас в коридор, стараясь не врезаться в прохожих, и по итогу затолкнула меня в какую-то маленькую комнату. Что-то похожее на гостевую. Она была красиво отделана в красных тонах, было многих дорогих тканей и бархатной обивки. Я сглотнула, стараясь отделать от мысли об схожести цвета интерьера с кровью. — Ева, это было неприлично. Я хотела сказать это более грозно, но получилось скорее как констатация факта. Я не могла злиться на неё сейчас, она была первым человеком, которая бросилась мне на помощь. Думаю, она тоже испытывает стресс сейчас. Большой стресс. — Агата, полно тебе. Ева ещё раз посмотрела в коридор, чтобы убедиться, что никому до нас нет дела, прикрыла дверь. Я присела на стул, наконец-то радуясь, что у моего тела появилась возможность небольшой передышки. Я полностью расслабила свое тело, но старалась не задремать. — Ты напугалась трупа? По раздраженному выражению лица Скай было и так все понятно. — Как же ты догадалась? Её тон мне был неприятен, но у меня не было сил заострять на этом внимание. Если с другими я еще старалась держаться особняком, то с Евой я буду размазней. Мы все по разному реагируем на стресс, я не буду выяснять отношения сейчас. Когда-нибудь мне это аукнется. Ева в два шага оказалась рядом и присела рядом со мной на колени, опуская свой подбородок мне на колени. Она обхватила руками мои ноги, как бы обнимая. Я благодарно ей улыбнулась, прикрывая глаза. Мне было необходимо хоть немного времени успокоить дрожь внутри. — Весь зал только и говорит, что о смерти Нобусада Беккер. Я кивнула. Слышать шепот Евы было приятно. Нас никто не должен слышать. — Это неудивительно. Ты не знаешь, куда делся Макото? Я не могла называть его пока как-то по другому, как по его фамилии. У меня не было сил злиться, но меня грела мысль, что я могла бы вмазать ему в лицо наедине. Скай недовольно сжала мою ногу. — Не перебивай. Все только и обсуждают, что герцог Кларенс что-то почувствовал, перед тем как упала люстра… Смысл слов, которые шептала мне Ева, только сейчас дошёл до меня. Теперь, наконец, весь пазл начинал потихоньку складываться в моей голове. Это Александр Кларенс оттолкнул меня от Нобусада Беккера. Моё тело опустело и стало слишком холодным. Сердце билось где-то в ногах, но оно не гоняло кровь по организму, а лишь разрывалось от истерики. Он знал. Это не могла быть случайность. Он следил за мистером Беккером, он специально танцевал неподалеку с дамой, но я была слишком слепа из-за эйфории от танца. Он просчитал все с самого начала. Он знал, что люстра упадет? Пока это были лишь догадки, мне стоило оставить их при себе. Если он полез в это, значит он как-то заинтересован в этом? — Агата, кто-то думает, что это ты подстроила смерть Беккера. Вы так уверенно танцевали, что все были уверены, что вы…в близких отношениях. Значит, у тебя мог бы быть мотив. Это конец. Я не смогу отмыть свою репутацию убийцы. Для высшего света я навсегда останусь убийцей мецената, и никто и никогда мне не будет больше рад. Меня постигнет участь Евы… Вот почему герцог расспрашивал меня. Я открыла глаза и грустно посмотрела на Еву. Она ждала, что я отвечу ей. Казалось, мы обе не дышали, боясь сломать тишину в комнате. — Ева, ты думаешь, это я убила Нобусада Беккера? Я смотрела на неё без любви и без жизни. Пустой взгляд, стеклянный, как у какой-то красивой статуи. Или как у мертвеца. Я ждала, когда она кивнет и отшатнется в воздухе. Что-то в моей душе ломалось, когда Ева поднялась на ноги. Мисс Скай грубо взяла меня за подбородок, заставляя смотреть ей в глаза. Они тоже мертвели, забирая боль через прикосновение. Казалось, наши души стали единым целым. Они никогда не были раздельными, казалось, мы всегда жили одной душой и могли забирать боль друг-друга. — Если я умру первая, ты все равно мною будешь окружена. Мои брови высоко поднялись. Я часто дышала, не в силах продышать истерику. А Ева, наоборот, она вообще не дышала. Она вообще не умела дышать. Никогда. — Сквозь все песни ты будешь слышать мой голос, особенно сквозь свои самые любимые. Она начала запинаться, но смотрела на меня с очень грубой и болезненной любовью. Я так хотела провалиться сквозь землю и не видеть, как она смотрит на меня. — Но я не буду тебе мешать, если ты будешь вдруг счастлива, и кругами будет ходить другая. Оттолкни меня, Агата. Ударь меня, Агата. Моё сердце сейчас разорвется. Оно вытечет из моей груди и будет слабо мерцать в ночи. Оно будет впитывать в себя запах леса и хвои. Оно впитает в себя всю росу- все слезы всех людей этой бескрайней Вселенной. Моё смелое сердце будет освещать путь потерянным и нелюбимым. Но один осторожный человек заметит это и, боясь чего-то, наступит на моё гордое сердце ногой… И вот оно, рассыпавшись в искры, угаснет… — Я буду просто летать воздухом, чтобы ты им дышала… Ева плачет, расслабляя пальцы и убирая их от подбородка. Я тянусь за ней, беря её за руку. Мы молча смотрим друг на друга, пока она всхлипывает. Она задыхается от кома боли, который она не может продышать уже столько лет. — Я постараюсь быть сильнее своей любви, если это возможно… И этим всё сказано. И я обнимаю её. И я встану. И я пересилю себя. И мы воссоединимся. Конечно. Конечно. Как я могла подумать, что она меня оставит. Меня может оставить кто угодно, но не она. Только не она. Наши слезы блестели в ночи за окном красивой комнаты, где мы спрятались от посторонних глаз. И мы были маяком, который возродил любую душу, кроме нашей. Кроме моей.