Трибунал

Снова наполнив бокалы, Тооно сжал свой в ладони, заставляя себя посмотреть на Таку. Мурасе курил как бог, затягиваясь так, словно он… Просто дышит. Жадно, в полную силу, и это заставляло представлять… всякое. Тооно не очень-то понимал, что ему делать, если Таку согласится. Секс с мужчинами представлялся ему чем-то довольно гипотетическим, впрочем, вероятность, что Мурасе согласится была ничтожна. Зато… возможно, он осознает, что ему все-таки нужно взяться за нормальную работу по его силам и для его ума. — Ты охренел? — сорвалось у Таку прежде всего, словно ему снова стало лет двадцать. Он затянулся снова, поднял бокал и теперь правда почти допил. — Тооно, я верно понял: или я сплю с тобой, или делаю наркотик, и сотни людей кончают жизнь в переулках и канавах? И ты думаешь это вопрос? Таку вроде не был еще достаточно пьян, но думал точно не так, как мог бы трезвым. Вопрос был абсурдным, но ответ очевидным, хотя Таку с трудом мог представить, что Тооно это серьезно. — С каких пор тебе нравятся парни? — опять вырвалось у Таку между затяжками. Он почти и не помнил себя таким, несерьезным и решительным до одури, не думающим о последствиях. Хотя и сейчас он просчитывал: Тооно нужна такая малость, как его, Таку, тело? Да еще и для себя одного? Действительно щедрость, от которой не отказываются. Тооно плохо понимал, как можно так… безразлично относиться к себе, безумно… глупо, но так похоже на чертова Мурасе. — Да, ты верно меня понял. Если ты будешь моим любовником, то… кроме этого можешь соглашаться, а можешь отказываться от любых других моих дополнительных предложений. Все правильно. «Но не от меня. Ты будешь мой,» — подумал Тооно. Именно в этом и был весь смысл: Тооно и правда гораздо меньше интересовало, кто сделает ему желаемый продукт, чем это. И, даже если бы хотел, Тооно не смог бы оставить Мурасе время на размышление. — Выбирай. Сейчас. Тооно закурил новую сигарету, он старался не фантазировать, но это получалось не очень хорошо. Тооно и правда нравились женщины, но член у него сейчас стоял на Мурасе. — А вопросы о моей ориентации не актуальны. Если ты согласишься, то эти вопросы могут быть взаимными, поэтому обойдемся без них. Мне нравится мысль, что ты будешь моим. И послушным, — выдохнул Тооно, чувствуя, как пот стекает по позвоночнику, а сердце бухает, словно он бежит марафон. Он не в силах был поверить, что… Мурасе так легко согласится на эту невероятную вольность. Так легко отдаст себя, чтобы только… что? Мурасе всегда за гранью понимания Тооно, но это было неважно. Таку засмеялся, это было прежде всего нервное, конечно, но все же. То ли долгое общение с Товой сказывалось, то ли внезапный запал, рожденный даже не понять чем, но Таку вдруг наклонился к Тооно: — Взаимными? Ой-ли? Я же просто соглашусь делать то, что ты скажешь. Таку не было жалко себя — эта плата казалась ему действительно ничтожной. Он еще чувствовал внутри привычного себя, того, чтобы застыл перед выбором, больше от неожиданности, чем от сомнения, но все это куда-то ушло. Таку не сомневался. Единственное, что беспокоило его: а что если Тооно играет? И в итоге только посмеется и все равно вынудит Таку заниматься этим дерьмом с наркотиком, просто зная, что Таку готов и на секс? Диван у Тооно был низким, и Таку пришлось опуститься на колени, чтобы их лица оказались напротив друг друга. — Ты покупаешь кота в мешке, Тооно. Я понятия не имею о том, как это происходит между парнями, и точно не так хорош, как любой пацан, которого ты подобрал бы на улице, но если это то, что тебе нужно… Таку не врал, но по крайней мере поцелуи не должны были сильно отличаться, и он просто толкнул Тооно, побуждая откинуться на спинку дивана, и наклонился к нему. — Заткнись, — процедил Тооно, чувствуя, как возбуждение растет, и оставляя себе такой… Уже внятный ответ Мурасе. — Это будет послушный кот, — прошептал Тооно, — думаю, мне подойдет. Мурасе был ужасно близко и… на коленях сейчас, он выглядел потрясающе. Он не казался ни потерянным, ни сомневающимся, ни тем более жалким. Скорее, наоборот, решительным и горячим. В его глазах жил запал, который Тооно видел, только когда они спорили. Или когда Таку смотрел на чертова Тову. — Только моим любовником, — пояснил Тооно, — я ненавижу делиться. — И… не так. Ты ничего не решаешь. Только я. Тооно объяснял Мурасе правила игры, на которую тот уже согласился, и ему не было стыдно. В его планы не входило ничего такого, чего нельзя делать с женщиной. Тооно казалось, что… То, чего он хочет это завалить Мурасе сейчас и уже наконец-то кончить. Вроде бы это не должно быть так уж трудно? Тооно качнулся вперед, нашел ширинку Таку и потянул вниз его молнию. — Разденься, — велел он. Внутри Тооно все трепетало, он понял, что увидеть, как Таку разденется для него — это гораздо круче, чем все, чего он добивался от Мурасе раньше. Сердце сходило с ума, внутри все странно пульсировало от предвкушения. Тооно никогда не ждал, что он сможет в таком… буквальном смысле завалить Таку! Главное… не давать ему слишком много воли, сразу обозначая границы. И… какое-то чудо, что не пришлось пускать в ход запугивания и манипуляции Товой, потому что… без этого, Мурасе казался вовсе не подавленным, а скорее… удивленным и очень живым. Он не боялся, и это заводило отдельно. На мгновение Таку все же замешкался, но так и не смог до конца испугаться или отступить. Ведь сейчас ничего страшного не происходило. Никто не умирал и не мог пострадать. Сомнения внутри слабо вспыхнули, напоминая о стыде, о правилах, но Таку отмел их без сожалений. Кроме прочего, это дивное взаимодействие с Тооно будто смывало все. Все переживания, все годы, делая Таку таким, каким он был разве только в школе, до того, как отец оставил мать, и Таку пришлось стать ее опорой. Таку оттолкнулся от дивана, вставая, и посмотрел на Тооно. — Ну, смущаться, как девственница я, наверное, уже не смогу. Таку отстегнул пуговицу джинсов и легко сдвинул их вниз, оставаясь в белье, но медлить было ни к чему, и Таку потянул вниз и его. В этот момент потребовалось отвлечься от Тооно, подумать о чем-то вроде общей раздевалки. В конце концов, Таку не был первым обнаженным мужчиной перед Тооно, а Тооно не был первым человеком, который видел Таку голым. — Не надо, девственниц у меня было достаточно. Я не хочу, чтоб ты что-то изображал, — отозвался Тооно, наблюдая за Мурасе. Это было точно как в школе, и от того странно, но очень сильно и неожиданно возбуждающе. Мурасе не просто раздевался, он раздевался для Тооно. И от этого захватывало дух. Но Тооно не собирался ни затягивать, ни усложнять — он потянул Мурасе к себе, роняя его на диван и накрывая его обнаженное тело своим одетым. Вроде бы Тооно, наконец, уронил Мурасе с его пьедестала, но Таку не падал. Скорее наоборот. Он был смел и открыт. Он отдавал и не собирался ломаться. И возбуждение Тооно возросло. Он потянул свою ширинку, чувствуя как его член, уже почти полностью напряженный, упирается в пах Мурасе. Тооно не собирался утруждать себя поцелуями или находить способ для прелюдии между ними. В конце концов, Мурасе теперь был его и обязан был быть послушным: он должен был принять все без возражений. Тооно был уверен, что все произойдет просто — он войдет и все. Даже подумал, что это очень связано с тем, как привыкли реагировать на него вышколенные женщины. Но все они… хотели? Или делали вид, но Тооно не был насильником. А Таку… реагировал иначе, он решался, горел, но… не хотел? И черт знает почему, это заставило Тооно притормозить. — Ты… — выдохнул он в лицо Таку под ним. — Ты так уверен, что не захочешь меня? — спросил он. Стоило себя проклясть, потому что… это вдруг невероятно все усложнило. Еще мгновение назад Тооно мог просто взять Мурасе и получить от него свое удовольствие, даже не оставляя ему права пожаловаться. Но теперь он смотрел в глаза Таку под собой. Они сделались огромными, и Таку явно не собирался их закрывать. Тооно был над ним, но на самом деле он замер, и… тревога вдруг стала неуемной и нелепой, она билась в грудь и в горло, мешая дышать, сливаясь с возбуждением. Тооно не понимал, как сделать это сейчас, когда… Это будет изнасилование? Тооно не был благороден и не то, чтобы считал подобное недопустимым, но… все же так он никогда не делал. И он… не хотел насиловать Таку. Он хотел чего-то другого. Найдя свой бокал на столике, Тооно отпил из него снова, а потом протянул его же Мурасе. Таку принял бокал, сделал глоток, а потом ответил: — Не уверен. Но пока ты не делаешь ничего, чтобы я захотел. Но наше соглашение о другом, верно? Таку не мог почувствовать возбуждения, он скорее злился, но на самом деле его тело думало точно о чем-то своем. Тооно действительно не возбуждал его, не трогал, но внутри трепетало что-то… Что-то, что мешало как прежде думать о Тооно просто, как о придурке, которому нравится издеваться над Таку. Что-то, что вообще мешало думать. Таку владели противоречивые чувства, но ни одно из них нельзя было назвать отвращением. Может, это был лишь запал, а может… О другом думать не хотелось. Таку опустил бокал на пол, а правую ладонь положил на член Тооно и заскользил ей по нему, открывая головку, обвел ее указательным пальцем, одновременно чуть сжимая член в ладони. Тооно опирался теперь обеими руками по обе стороны от головы Таку на узком диване и, уставившись на него, старался дышать потише. Он вдруг пропал. Таку вел рукой по его члену, одновременно выгибаясь навстречу, дергая левой рукой полу рубашки Тооно, где-то расстегивая, где-то отрывая пуговицы. В этом жесте не было желания, но… Было столько того, что хотел Тооно. А он был жаден и невыносим в своих желаниях, но все же поймал Таку за правое запястье, сжимая, выдохнул хрипло: — Подожди… Не так… Хотя все было более, чем так. Тооно стянул свободной рукой галстук, продолжая удерживать Мурасе, помог ему справиться с оставшимися пуговицами. Не потому, что рассчитывал соблазнить его своим телом, просто… Оказалось нечем дышать. Воздух стал густым и терпким, дыхание Тооно смешивалось с дыханием Мурасе, и этого всего оказалось слишком. Делая Таку свое странное предложение Тооно не ждал, что Мурасе согласится. И понятия не имел, что делать с тем, что он чувствует сейчас. Тем более, что… Мурасе разбивал его планы один за другим. Тооно хотел грубо взять его, доводя себя до оргазма — отчего-то не смог. Тогда хотел… Хотел не спешить, медленно возбуждая Таку, заставляя его сдаться… Хотя бы поддаться и стать все же послушным. Но у Мурасе явно были свои представления о своем месте рядом с Тооно и о том, каким именно любовником он будет. Тооно вроде бы теперь абсолютно владел Мурасе, но это нужное чувство не приходило. Зато Мурасе прекрасно обращался с ситуацией. — Я не хочу так… Просто, — прошептал Тооно, сжимая зубы, удерживая стон. Он сосредоточился на губах Таку, которые секунду назад говорили такие острые и… правдивые слова. Мурасе был прав: ничего, чтобы он захотел. И это было совершенно в духе Тооно, но сейчас он не мог бы уже сказать, что ему свойственно, а что нет. Он уперся коленями вокруг бедер Таку, обретая устойчивость, затянулся сигаретой и вставил ее в губы Таку. Тот не возражал — сделал свою затяжку, и Тооно понял, что удерживает напряженную дрожь желания. Он так и не отпустил руку Таку, чтобы тот не вздумал продолжить, но… одновременно и не давая ему убрать ладонь со своего члена, просто останавливая движения. Отложив сигарету, Тооно склонился к Таку, и поймав его верхнюю губу губами, провел по ней снаружи и изнутри, облизывая ее всю, чуть вбирая в себя, немного кусая, заставляя Таку приоткрыть рот, чтобы скользнуть в него. Тооно очень давно так не целовался — очень медленно, словно… Словно это и был единственный способ… Он провел свободной рукой по плечу Таку к шее, чуть нажимая, обводя вокруг уха пальцами, а потом немного повернув его голову, склонился к уху, смещаясь к нему языком, обводя раковину за ухом, вторя языку большим пальцем, а потом перемещаясь ладонью к затылку, чуть надавливая. — Ты можешь делать, что захочешь, но… не трогай там, — сказал Тооно тихо, сам плохо понимая, о чем он. Даже целовать Мурасе оказалось так… Остро и ярко, больше, чем то, что Тооно обычно переживал во время секса. И хотелось побудить Таку почувствовать что-то хотя бы отдаленно похожее. Тооно хотел, чтобы Мурасе был послушным. И чтобы он хотел его. Чтобы ему понравилось, хотел тоже. Эти желания почти разрывали, а… Возбуждение росло. Даже не от прикосновения Таку к члену, а от этих поцелуев. Тооно провел пальцем по губам Мурасе, а потом снова скользнул в его рот языком. Тооно целовал так… Нежно? Так непохоже на весь их предыдущий разговор, и Таку ответил, одновременно поднимая бедра навстречу Тооно. В целом Тооно был прав: быть пьяным очень бы сейчас пригодилось, но Таку оставался почти трезв и вполне понимал, что делает. И что нет в этом чего-то особенного уж страшного, и что собственное тело, не сказать, что против. Возбуждение было несильным, скорее выражало лишь легкий интерес, но все же — Таку не чувствовал никакого желания оттолкнуть Тооно. И стоило быть благодарным за это, пусть непонятно кому, но так и правда было проще. Тооно держал Таку за запястье, но это не отменяло свободы пальцев, и Таку снова погладил открытую головку, а, отпустив губы Тооно, коснулся того места на шее, где можно было почувствовать пульс. — Если я не буду трогать твой член, у нас точно ничего не выйдет, — прошептал Таку. — Ты! Невыносим… — выдохнул Тооно, заменяя стон словами, — точно как в школе. Откуда только… — Тооно сделал вдох, — столько запала сейчас? — Тооно постарался усмехнуться, но лишь чуть приоткрыл рот, дыша громче. — Хватит! — Тооно даже повысил голос, но вышло надсадно и хрипло. Тооно знал, что нужно это прекратить. Не их с Мурасе секс, конечно… но у Мурасе не должно быть столько воли. При этом по-настоящему остановить Мурасе у Тооно не вышло, руки были заняты — одной он все еще пытался контролировать Таку, а на второй держался. Отстраниться от странного такого поцелуя, от губ Таку не вышло тоже, и теперь в его рот бился пульс Тооно. Сумасшедший и четкий. — Ты — мой. И будешь слушаться… меня, — выдохнул Тооно, выбирая потерять опору, но возвращая ладонь на шею Таку, чуть сжимая у затылка, оттягивая за волосы, заставляя Таку откинуться назад, целуя теперь его в открытую шею, в кадык и ниже к ключицам. Ответить на то, что Мурасе решился делать, видимо, можно было уже лишь одним способом. Тооно прикрыл глаза и затаил дыхание, а потом прикусил кожу над ключицей Таку, словно наказывая его за такие… своенравные, только его решения, и отпустил наконец запястье Таку, опуская руку вниз, находя член Таку, чуть сжал его, а потом повторил маневр Таку, потянул вниз, открывая головку. У Тооно было не очень с подобным опытом, он не дрочил с подросткового возраста, предпочитая иначе удовлетворять свои потребности в сексе. Не то чтобы кто-то рисковал отказать ему. В любое время дня и ночи. Тооно устроил свою жизнь так, что все было к его услугам. И всегда под рукой были его прекрасные девочки, юные и страстные. Он не был их работой, но был их богом, это грело. Но… Мурасе никогда не… Таку застонал, а после закусил губу. Он не особенно задумывался о том, что Тооно может быть груб или вроде того, не потому что слишком хорошо думал о Тооно, просто как-то в голову не приходило, но сейчас Тооно был… хорош. — Я, может, всегда так запальчив в сексе, — выдохнул Таку, в основном для того, что бы просто продолжать спорить с Тооно. Тооно почти задохнулся одновременно и от ответа Мурасе, и от его потрясающей реакции. Стоны Таку под ним оказались вдруг чарующе сладкими. Они полностью удовлетворяли желаниям Тооно, возбуждая его сильнее. — Правда? И как давно был последний раз? Тооно не следил за Мурасе, конечно, но все же присматривал за ним, и… если тот не занимался сексом со своими медбратьями в подсобке клиники, то информация Тооно говорила о том, что у Таку уже не меньше, чем полгода никого не было. Эти мысли отчего-то доставляли тоже, но Тооно и правда хотел услышать ответ. Он немного… не привык, но стал смелее, теперь он обводил головку Таку пальцем, словно изучая ее, медленно вел вниз и вверх, сжимая довольно сильно. Тооно хотел получить еще один стон, а потом и еще. Хотел… чтобы Мурасе… просил его? Эта мысль была пронзительной, как удар под дых. Но Тооно не сбился, лишь задышал чаще, уставившись на Таку сверху вниз. Они знали друг друга бесконечное множество лет, но Таку никогда не просил Тооно ни о чем. Он мог согласиться на то, что предлагал Тооно, мог отказаться, мог что-то обсуждать или… даже пытаться ставить перед фактом, уведомлять. У Тооно всегда было право отказаться или заставить, но… Не больше. Голова чуть кружилась, к лицу прилил жар, Тооно казалось дышал огнем, а рубашка, даже распахнутая, мешала ужасно. Тооно чувствовал член Мурасе в ладони, и одновременно то, что делал Таку. И хотелось внезапно увидеть, как… Как член Мурасе будет подниматься и обретать свой полный… размер. А Таку кажется замерзал — Тооно почувствовал губами мурашки на нем, таком… обнаженном на не самом комфортабельном и чистом диване. Тооно сжал зубы, он не привык заботиться о ком-то, и… момент был совершенно абсурдный, чтобы вдруг предложить переместиться в спальню. Мурашки на теле Мурасе при желании можно было даже разглядеть, и Тооно повел по ним языком, что сделало их только ощутимее, острее, так Тооно добрался до соска Таку и даже постарался не торопиться, медленно обводя ореолу языком, сужая круги. Тело Мурасе оказалось безумно отзывчивым и чувственным. Сосок твердел на глазах, наливаясь сексуально и восхитительно. А потом Тооно накрыл его горячим ртом и втянул в себя. В этом он нисколько не сомневался. Но этого было недостаточно. Тооно хотел слышать подтверждение своего успеха и… не фальшивое, не сказанное на заказ, а самое настоящее. Таку прикрыл глаза, позволяя себе уплыть в физические ощущения. Он не видел смысла изображать недовольство или оскорбленную невинность: он чувствовал другое. Внутри горела злость на Тооно, но она ни капли не мешала чувствовать возбуждение и удовольствие. И Таку снова инстинктивно выгнулся, на этот раз одновременно притягивая Тооно к себе, чувствуя как его член скользит по бедру, только дополнительно возбуждаясь от этого. На мгновение он накрыл руку Тооно на своем члене ладонью, пытаясь чуть замедлить его, но почти сразу передумал и резко качнулся вперед, усиливая эффект от прикосновений, и сам забрался обеими руками под расстегнутую рубашку Тооно, провел ладонями по его ребрам, замирая на пояснице. Тооно обладал удивительным телосложением, он не был так худ, как Това, но был почти… изящным, и до сих пор выглядел под одеждой как мальчишка, это ощущалось даже на ощупь. Таку было хорошо, и поскольку последний раз и правда был довольно давно, это вело к пику довольно споро. И Таку точно знал — это лучше, чем если бы Тооно действительно принуждал его. Непонятным оставалось лишь одно: почему? Почему Тооно вообще пришло что-то такое в голову, и почему вместо унижения и подчинения, это оборачивается просто хорошим сексом? Прикосновения Мурасе казались поразительно интимными, его прохладные пальцы, холодили и обжигали одновременно. Кажется, у Тооно уже очень давно не было секса полного таким вот… Таку всегда превосходил ожидания Тооно, как хреновые, так и самые лучшие. Тооно снова смотрел, смотрел как Мурасе, отдаваясь своим ощущениям, становится порывистым и страстным, очень горячим. Тооно обожал, когда с Мурасе слетала сдержанность, но сейчас… Это было гораздо лучше, чем обычно. Мир подернулся туманной дымкой — это запотели очки, но Тооно не готов был пропустить и минуту удовольствия видеть… А еще… Теперь ему захотелось чуть потянуть. Он поразительно не понимал, чего же хочет еще, кроме как почувствовать как Мурасе кончает под ним. Ни одна женщина не будоражила Тооно так сильно. Наверное, самопредставление Тооно должно было рухнуть, но оно стояло крепко-накрепко. «Это исключение.» Это же… Мурасе. Он всегда был для Тооно чем-то исключительным. И оставался, черт возьми. Тооно замедлился, ответив предварительно на движение Таку вперед, сдернул очки. Без них он видел не очень хорошо, но здесь мог бы ориентироваться и с закрытыми глазами. — Нужно немного подождать, — прошептал Тооно, и усмешка привычно наползла на его лицо, — пойдем в постель, тут тесно… «И неудобно, и не для таких удовольствий, раз уж быстро и жестко, оказалось совершенно не тем, что нужно,» — додумал Тооно про себя. Он поднялся, так и не убрав руки с члена Таку, но почти совсем остановился, лишь чуть дразня головку пальцами. — Пойдем, там гораздо удобнее, — снова позвал Тооно. Таку застонал сквозь сомкнутые зубы, с усилием он сел, и глядя на Тооно рассеянным взглядом спросил: — Ты это серьезно? Мне тогда надо в душ, для простыней я слишком грязен. Таку произнес это, и ему стало ужасно смешно. Боже, о чем они оба? Какая к черту разница где и в каком виде, если они с Тооно внезапно трахаются?! Таку яростно мотнул головой, но все же встал. — Твоя забота — чарующа, — сказал он, окидывая Тооно взглядом, к удивлению своему отмечая, что разобранный вид Тооно ему нравится. — Это не забота, это представления об удобствах. И у меня… крайне высокие запросы, — Тооно сверкнул зубами, снова проводя по члену Таку вниз и верх. — Грязен? Ты работаешь врачом, в собственной клинике, Мурасе, а не кочегаром или вышибалой. Так что нет. Тогда томление станет слишком долгим. А я не люблю ждать. «Черт… Двадцать пять лет?» — мелькнуло в голове, а все тело Тооно было натянуто, как струна, охвачено напряжением и… предвкушением? Все это казалось сомнительным, но Тооно не собирался останавливаться и отказывать себе в удовольствии. Он и не думал, что ему может быть доступно такое затейливое развлечение, как поиметь Мурасе. Тот оказался слишком… слишком не для этого, и теперь Тооно хотел другого. Хотел, чтобы Таку кончал с ним. — Поторопись, я жду. А в душ, если захочешь… После. Я отпущу тебя, — резюмировал Тооно милостиво. Таку хмыкнул, склонился за бутылкой с вином и пошел в спальню, ощущая под босыми ногами мягкий ковер. В спальне Таку отпил из горла, оглядываясь. Ничего интересного тут не было, конечно. Таку поставил бутылку на тумбочку и обернулся, глядя, как входит Тооно. Таку знал, что прервались они зря. Хотя возбуждение — ни его, ни Тооно — не спало, но теперь предстояло не просто поддаться ему, а со всем пониманием начать заново. У Таку было полно дурацких идей на этот счет, но он решил молчать и не бесить Тооно. Тооно подошел к Мурасе вплотную, вставая за его спиной, дернул покрывало, срывая его с постели, словно… снял упаковку с подарка. Может, так и было? Ну, для Тооно. Хотя Мурасе не был его подарком, теперь он был просто его. И… Возможно сам еще не понимал, что это значит. Тооно был все еще одет, а Таку совершенно обнажен, и это будоражило. Тооно вдохнул его запах, обхватил его руками, находя одновременно сосок и член, почти так, как это могло быть с женщиной, но все же… Можно было толкнуть Таку вперед, заставив упереться в постель, но Тооно лишь чуть провел языком по его плечу, чувствуя, как оно на самом деле напряжено, а потом немного потянул и член, и сосок, потом сжал, потом погладил, а после уверенно повернул Мурасе к себе лицом. Словно самым важным было именно это. Тооно не стал медлить снова, он все же чуть толкнул Таку в грудь, роняя его на постель. Матрас был высоким, упругим, и это не могло быть болезненным, скорее приятным. Простыни у Тооно против ожидаемого оказались сами обычными, а вовсе не шелковыми. Таку смотрел теперь на Тооно снизу вверх, не спеша ни подвинуться, ни сделать что-то еще. Во многом потому, что плохо представлял себе, что именно должно происходить. Уместным было бы спросить об этом у Тооно, может, у него даже был подходящий опыт? Откуда-то ему пришло в голову вообще предложить это Таку? Но Таку был уверен: спроси он у Тооно, спал ли он с мужчинами, тот взорвется от возмущения. Потому Таку только уточнил: — Что именно я должен делать? — Расслабься… если это возможно, конечно. Я не собираюсь делать ничего жуткого, обещаю, — Тооно закончил шепотом, уже нависая над Таку сверху, сжимая коленями его бедра, провел рукой по его груди, а второй поймал Мурасе за подбородок, — смотри на меня. Это все. Тооно прошелся пальцами по шее Мурасе, чувствуя пульс, тот бился так ярко, спустился ниже, склонился и повторил движение языком, а рукой снова нашел член Таку и завладел им. Даже то, как можно об этом думать привело вдруг к короткому замыканию внутри. Тооно с удовольствием чувствовал возбуждение Мурасе и хотел усиливать его, медленно. Постепенно, но неумолимо. Хотел новых стонов, хотел чтобы лицо Мурасе исказилось удовольствием и… ожиданием. И он трогал Таку, так как не трогал никого, а собственный член касался его невзначай, и этого было достаточно. Тооно не помнил, как давно ему хотелось чего-то такого, но сейчас заводило именно это. Он изучал тело Мурасе, и ему нравился сам процесс. — Тебе нравится? — спросил Тооно. Таку вместо ответа просто выпустил очередной, напряженный стон. Тооно, кажется, рехнулся, но Таку уже почти не было до этого дела. Он поднял руки, стягивая с Тооно рубашку. В этом не было никакого смысла, кроме естественного ответа на то, что делал Тооно. Таку вел ладонями по его плечам и спине вниз, и сам по себе этот вид на Тооно, что возвышался над ним, с беззащитным, как у всех близоруких, взглядом, кажущегося гораздо моложе сейчас, касающегося его… Таку снова замер руками на пояснице Тооно, чуть нажимая и гладя там, а потом сместил правую ладонь вперед, накрывая член Тооно. — Поверить не могу, что ты меня хочешь, — вырвалось у Таку хриплым шепотом. В этом не было и капли сарказма, только удивление и что-то… Был бы это кто-то еще, Таку определил бы свое чувство как восхищение, но это ведь был Тооно. Хотя кажется, это почти перестало иметь значение. — А ты? Ты хочешь меня? — спросил Тооно, чувствуя, как каждое прикосновение Мурасе словно выбивает его из себя, заставляя чуть выгибать спину и дышать глухо, сдерживая стоны. Тооно чувствовал себя мальчишкой. Он терялся, но не мог этого показать. Он хотел услышать ответ, хотел, чтобы Мурасе сказал ему, что хочет. А все вокруг, кроме лица Таку казалось размытым. Тооно предпочитал думать, что виной всему, оставленные у дивана очки. — Ты хочешь кончить со мной? — спросил Тооно, ускоряя движения, не до предела, но делая их сильнее и глубже, более резкими, открывающими головку полностью, а потом почти отпускающими. Мурасе не должен был… Но он был, и не было ни одной причины останавливать его, хотя Тооно словно терял от его прикосновений и власть, и контроль — всего себя терял, плохо понимая, как… Он мог приказать Таку лежать смирно, но Тооно не хотел останавливать его, если… Таку и правда хотел трогать. Единственным способом было… отвлекать Мурасе, пока еще оставалась такая возможность. Тооно понятия не имел, каким окажется ответ Мурасе, что он должен сделать для него, кроме того, чтобы… Дойти с ним. Дышать сбивчиво, стонать, кончая… Таку сперва застонал, а потом, обретая снова дыхание, ответил: — Идиотский вопрос, не находишь? Но ты такие любишь… Черт! Да! Конечно, хочу. Таку сорвался, поскольку Тооно ни на мгновение не прекращал этих странных… ласк? Никогда еще Таку не чувствовал так в сексе: нетерпеливые прикосновения Тооно действовали очень сильно, абсолютно соответствуя всему тому, что Таку нравилось в сексе, и что на самом деле было не так-то легко удовлетворить рядом с женщиной. Тооно почувствовал, как его бросило в жар, ответ Мурасе снова оказался выше ожидаемого. Нет, не так… Восхитительным. И все мысли о том, чтобы потянуть еще немного вдруг исчезли. Мурасе мерцал в его руках, он не плавился и не тек, наоборот, он собирался, пульсировал желанием, вытягивался в струну напряженный и яркий, привычно для Тооно резкий, неожиданно — жадный и совершенно потрясающий. — Да, — выдохнул Тооно, опаляя губы Мурасе горячим дыханием, почти целуя, но все же нет. Он склонился еще чуть ниже, касаясь открытой шеи Таку, почти укусил, а потом зализал укус, ускоряя движения руки на его члене. Это был жесткий и рваный ритм, но Мурасе отзывался на него, шалея, запрокидывая голову, приоткрывая теперь рот, выгибаясь навстречу, и по телу Тооно шли волны, он почти кончал просто глядя на это. Тооно ускорился еще, не ослабляя хватки, не отрывая от Мурасе глаз. Тот уже не смотрел, его сомкнутые ресницы дрожали от напряжения, но Тооно не мог заставлять его смотреть — сейчас он хотел, чтобы Мурасе захлебнулся в удовольствии. Рядом с ним, Тооно. Одновременно с этим Тооно хотел сам, неумолимо, беспощадно и как… Будь это кто угодно другой, Тооно бы просто вошел. Но… Он был совершенно уверен, что для Мурасе это будет первый раз, и ему не понравится, смазывая и замыливая все удовольствие, а значит… стоило найти какой-то другой вариант, но думать не выходило: Тооно подводил Таку к пику и наслаждался его удовольствием, как своим. Таку был открытым, горячим, снова и снова превосходным. «Как и в школе,» — мысль мелькнула и погасла. Именно сейчас Мурасе по-настоящему принадлежал Тооно, и… тот был на пределе. Тооно хотел увидеть, как Таку кончает чуть ли не больше, чем занять место главы Такасато. И стоило задать себе пару вопросов, но Тооно не собирался портить удовольствие ни себе, ни Таку. Таку уже почти не мог думать, только двигался навстречу, насколько ему позволяла их поза. Левой ладонью он скользнул под ремень Тооно и беззастенчиво обхватил его задницу, притягивая к себе. Тооно не останавливал своих настойчивых и таких восхитительных движений, и Таку просто отдался им, выгибаясь и вытягиваясь, чувствуя, как напряжение, наконец, так долгожданно и хорошо взрывается и выплескивается. — Да! — простонал он громко, внезапно почти роняя Тооно на себя и встречая его губы. Так неожиданно, так странно и так потрясающе. Мурасе почти не умел драться, но был сильным, и… Тооно не мог достаточно сопротивляться его запалу. Таку брал неожиданностью и скоростью, Тооно вроде бы не хотел, но уже целовал, чувствуя язык Таку во рту, и не боролся с ним, а встречал. Так странно, так неожиданно и… хорошо, потому что Таку кончал. Именно так в протяженном времени, его удовольствие заполняло пространство между ними, член пульсировал в ладони Тооно, доводя до исступления. И поцелуй усиливал ощущения, Тооно чувствовал себя оголенным нервом. Таку целовал Тооно сам, горячо вползая внутрь, требовательно лаская, и по мере того, как собственный оргазм затихал, ощущая, как напряжен член Тооно под ладонью. Не прерывая поцелуя, еще млея от собственных ощущений, Таку заскользил по нему ладонью, очень мягко, не сжимая, скорее просто исследуя его пальцами. Это не было неприятно, теперь это не казалось даже странным. Таку сжимал его задницу одной рукой, а член другой, и Тооно вдруг замер, захваченный своими ощущениями, своим безумным удовольствием. Он даже не целовал больше лишь позволял языку Таку делать все, что угодно, то гладя рот изнутри, то впиваясь в него. Тооно кончил и не подозревая, что он так может. Но оргазм был сильным, настоящим, всепоглощающим, от него шла волна по всему телу, заставляя содрогаться. Теперь Мурасе непозволительно пил стон Тооно, протяжный и страстный. Таку размяк от удовольствия, позабыв, что он вообще-то только что был с человеком, которого почти ненавидит. Тооно тоже расслабился в его руках, и Таку снова чувствовал его хрупкость, которая вообще не вязалась с обычным образом Тооно, с его жесткими словами и невыносимой ухмылкой, но сейчас… Все было другое, и Таку снова скользил ладонями по чуть влажной спине Тооно и просто дышал. И надо бы было в душ или лучше вообще уйти, и постараться забыть обо всем. И глупо было спрашивать Тооно: «Зачем?» А еще глупее говорить, что им обоим, кажется, надо поспрашивать кого-то поопытнее. Выхода не предвиделось, и Таку просто закрыл глаза, решив, что не станет думать ни о чем. В конце концов, Тооно обожал думать и решать за него. Тооно отходил медленно, а голова была пуста, точнее полна Мурасе. Совсем не так, как раньше, по-новому. К Тооно не пришло в голову ни одной подходящей саркастичной фразы и ни одного приказа, оттого он молчал. С трудом приподнявшись, он скатился с Мурасе на бок и приподнял голову, потягиваясь: — Спи, в душ можно сходить утром. Ты после работы и устал, спи, — велел Тооно, отрывая себя от постели, сбрасывая расстегнутую рубашку. Тело наполняла поразительная истома и хотелось только уснуть — Тооно еще проживал свое удовольствие, вроде оно стихло, но все еще отзывалось внутри, эхом разлетаясь во все уголки тела. Тооно снова лег и положил руку на Мурасе, обозначая тому, что вставать не следует. Хотя вроде бы логично было его выставить. Но… по уму не следовало и звать его в спальню. Тооно никогда никого сюда не приглашал. Но Мурасе, определенно, стоило остаться. В конце концов… Тооно теперь имел право решать, где ночует его любовник. И сейчас ему точно не следовало никуда уезжать. Таку простонал что-то неопределенное, больше всего относящееся к тому, как лень ему двигаться. — Мне нужен будильник, — пробормотал он, все-таки усилием поднимая себя с кровати. — Мой телефон остался в куртке. Скорее всего. Таку не был до конца уверен, что не забыл его в клинике. — Стой, — Тооно поймал Мурасе за бедро и утягивая обратно. — Спи. Я поставлю, — Тооно уже извлек свой мобильник из кармана брюк, он почти никогда с ним не расставался. — Отсюда до клиники минут десять на машине. Тооно сам не знал, почему приобрел для клиники Мурасе здание в получасе ходьбы от своего отеля. — Сколько тебе нужно, чтобы собраться? Тооно не собирался выпускать своего любовника из постели. Мало ли что еще могло прийти в его безумную голову? — Минут двадцать, — отозвался Таку, не спеша впрочем, возвращаться в постель. — Все равно. Я должен посмотреть, может кто-то звонил или вроде того. Таку не двигался в сторону гостиной, зато зачем-то накрыл руку Тооно своей. Это был обычный жест, в чем-то приятный, но до одури странный. — Ты… Тооно, мы еще и спать в одной постели будем? — Таку вдруг стало неприлично весело. — Такого со мной еще не случалось, кажется. Слова Мурасе вдруг обожгли Тооно огнем. Он почувствовал, как звереет. Злость поднималась изнутри ледяным столбом, заставляя выпрямиться и расправить плечи: — Кто-то? Ты не женат, и кто-то может подождать до утра, не так ли? — голос Тооно стал жестче. — Ты черте где бросаешь свой мобильник, но так хочешь проверить его в три часа ночи? Нет! И да, будем. Может быть, мне не достаточно одного раза? Ты должен быть к моим услугам этой ночью, так что оставайся на месте. Я не применил еще и доли своей власти, но ты… вынуждаешь меня? Так это понимать? Ляг, никто не умрет до утра. Можешь… дать им мой телефон для связи в экстренных случаях, — почти выплюнул Тооно. — Я даже могу отправлять к ним подмогу по первому твоему требованию. Хочешь, я пущу за твоим золотым мальчиком хвост, чтобы не сомневаться? Тооно вдруг витиевато выругался. Он разрывался между желанием, сказать Мурасе: «Убирайся», решением принести ему телефон и нежданной потребностью открыть себе шампанского и выпить. Возможно, целую бутылку. Мурасе бесил его. Неизменно, снова и снова. Таку вдруг рассмеялся в голос: — А если бы я был женат, ты бы так не бесился? Тооно… Таку прикрыл рот ладонью, внимательно глядя на Тооно, а потом сказал тихо и серьезно. — Ну, он правда может попасть в беду, а это секунды, Тооно. И это очень важно. Таку не особенно ждал разрешения на самом деле, правда была в том, что он никогда не боялся Тооно. Он зависел от него, был ему должен и даже не мог отказать, оттого злился, но страха не было. Так что Таку, чуть сжав ладонь Тооно, отвел ее в сторону и пошел к своей куртке. Тооно не помешал. Лишь вышел следом, нашел свои очки, водрузил их на нос и посмотрел с холодным бешенством: — Ну что? Он в порядке? Если у него такие проблемы, то… он правда может звонить мне. Или быть под постоянной охраной. Они не станут мешать, но откликнутся, если ему понадобиться помощь. А вот у тебя… нет никакого права отвлекаться на кого-то еще, когда я позвал тебя. Если ты со мной, то все твое внимание должно быть моим, — процедил Тооно. — На это ты согласился. Ты будешь приходить, когда я скажу, и будешь только со мной. Только так. Иначе уже я сам составлю проблемы для Товы, — закончил Тооно жестко, чуть сжимая кулаки, глупо придерживая при этом брюки за шлевку, чтоб не упали. Таку обернулся к Тооно, медленно выпрямляясь. — Идея вообще-то хорошая, но он обидится на слежку. И не станет звать на помощь тебя, он и меня-то не всегда зовет. Таку подошел к Тооно и встал напротив. — Я понял. Про приходить и остальное. На это я согласился. Точно. Таку усмехнулся, а потом просто прошел мимо Тооно в сторону спальни. Спорить он не хотел, да и повода не было: Това и правда не звонил. Мурасе вдруг послушался. Так по-своему, что Тооно поперхнулся гневом, но прогонять его расхотелось совсем. — Спи, — велел Тооно серьезно, позволяя брюкам упасть и присаживаясь на край кровати. — Слежку он не заметит, а свой телефон я сам ему оставлю позже. А ты можешь дать его второму пацану. Изуми, кажется. Пусть звонит, если ты не берешь. Я решу и его проблемы тоже, даже если ты не со мной, а просто занят. Тооно не знал, почему говорит это, но ему показалось таким естественно взять на себя все, что могло отвлекать Мурасе. Он смотрел, как Мурасе ложится, тянет на себя одеяло, и гнев угасал, оставляя странное чувство. Мурасе зависел от него, но… для него это словно почти не имело значения, он был собой и всегда оставлял себе право делать то, что сам считает нужным, параллельно с той работой, что давал ему Тооно. Это мешало его контролировать. А Тооно хотел, всегда хотел, заполучить Мурасе полностью. Таку сонно улыбнулся, сказывалась и просто усталость, и истома от недавнего удовольствия. Он помнил, что это Тооно был с ним и это с ним было так хорошо. — Това не возьмет, это только все разрушит. Но про Рея хорошая идея, — Таку невольно хихикнул, — хотя он захочет объяснений. Но… Спасибо, Масами. Таку довольно потянулся, а после свернулся под одеялом и спросил только: — Ты ляжешь? — и прикрыл глаза, запоздало думая, что хоть и взял телефон, так и не выставил на нем будильник, а значит доверил и это Тооно. — Спи, я поставил будильник, — пробурчал Тооно, пораженно выслушивая свое имя из уст Таку, и с еще большим удивлением, глядя, как тот сворачивается под одеялом… клубком? Тооно окончательно выбрался из брюк и, чувствуя огромную усталость, вытянулся рядом с Таку. Он не стал отбирать одеяло, лишь прикрыл бедра и задницу свободным куском, а потом накрыл Мурасе рукой, уже почти во сне, своевольно закидывая на него и ногу. Сон подступил так легко, что Тооно просто позволил себе расслабиться, выкинув из головы все мысли.