Трибунал

Таку был в бешенстве. При Рее он еще держал себя в руках, но когда Това увел того — это стало трудно. Таку и на секунду не усомнился, что за всем этим стоит Тооно. Ну, кому еще могло понадобиться цепляться к Рею? И это злило до помутнения в глазах. Что еще Тооно хотел? От Таку? Или уже сразу от Рея? Рей был подавлен, а Това задумчив, и ни один из них не попросил Таку обратиться с этим к Тооно. Таку был им за это в общем-то благодарен, но отказываться от этого способа не собирался. Он с трудом не позвонил Тооно сразу, только лишь невозможность сейчас слушать его голос остановила. Но Таку знал: придет ночь, кончится смена, они снова увидятся, и тогда… Даже если бы Таку хотел, он бы вряд ли сумел удержаться и не высказать Тооно все. Возбужденный этим гневом до невозможности, Таку против обыкновения вышел на улицу раньше, чем Тооно или кто-то из его парней приехал за ним. Каждая минута казалась вечностью, так что Таку, не сдержавшись, закурил. Чертов Тооно даже эту пагубную привычку вернул в его жизнь. Не сказать, что Таку репетировал свою речь, но острые фразы сами вспыхивали в голове, оставалось лишь выбрать, как начать. Сделать это так, чтобы Тооно откатил. Для Таку не было никакой сложности просто высказать ему все, но стоило все же не просто злиться, но добиться успеха. И Таку волей неволей начал думать о том, что еще может предложить Тооно. Это портило его настроение только сильнее, и ничто внутри не подсказывало, что пару месяцев назад Таку вообще не мог позволить себе даже подумать что-то предъявить Тооно. А тем более требовать от него. Тооно повернул и с удивлением обнаружил Таку уже наготове. Брови удивленно поползли вверх, но Тооно улыбнулся, а подъехав опустил окно и сказал насмешливо и довольно: — Ты соскучился? При взгляде на лицо Тооно, Таку четко осознал, что бешенство захватывает его. — С тобой не соскучишься, — бросил он, агрессивно затягиваясь, так, что почти докурил. Таку затушил сигарету об урну и бросил ее в мусор. Он нисколько не был уверен, что собирается садиться к Тооно в машину. Будь это водитель, Таку продолжил бы держаться, но сейчас… Он подошел к окну, не отводя взгляда от Тооно, сжимая руки в кулаки, но что-то в лице Тооно вдруг остановило Таку. Он прокусил губу до крови, и резко повернулся, подходя к пассажирской двери. Садясь в машину, Таку хлопнул дверью, да так, что Тооно хоть и не придирался к таким мелочам, поморщился. Даже взгляда не понадобилось, чтобы оценить напряжение Мурасе, оно сквозило во всем, не то, что в каждом жесте или взгляде, в каждом вздохе. — Тяжелый день, Мурасе-сенсей? — спросил Тооно в своей обычной манере, легко трогаясь с места. Его не беспокоило, что Таку взведен, это… могло сделать их ночь только жарче, давая Таку всю необходимую разрядку, тем более, что Тооно за ужином был не прочь послушать о том, что Таку выбесило. Он даже хотел этого. Таку не ответил, полагая, что «Заткнись!», которое у него родилось в ответ, не подходит. Он только повернулся к окну, пытаясь то ли взвести себя сильнее, то ли успокоиться. А Тооно на удивление оставался спокоен, действительно спокоен… И подумав, Таку решил, что это и есть признание вины. Помучившись еще немного в собственных мыслях, Таку выдал, наконец: — Что тебе нужно от Рея? Тооно окинул Таку взглядом, уже заподозрив, что… что-то не так. Больше, чем обычно, когда Таку расстроен, разгневан и поразительно… тих. Как затишье перед бурей. Но сейчас никакого затишья не было, а Тооно ничего не понимал. Кроме… У Мурасе, кажется, к нему новые претензии? — Рей? Это твой птенец, с пирсингом и розовыми волосами? — уточнил Тооно на всякий случай. Он отлично уловил, что лучший способ взбесить Таку и довести его до белого каления — это не то что трогать, говорить что-то о Тове и этом вот Рее. Таку вел себя по отношению к ним как очень молодой отец двух очень взрослых детей, и лучше было это место не трогать, если только не иметь цели направленно ударить в Таку. И Тооно не трогал. И даже старался как-то понять, что эти… взрослые дети существуют в жизни Таку и тоже, мать твою, требуют его внимания и времени. Но… Рей казался Тооно смирным, почти беспроблемным. Правда любой казался бы таким на фоне Товы. Таку ударил бы, но Тооно держал руль, потому Таку выдохнул через зубы и сказал: — Не делай вид, что не понимаешь. Рей с Товой хотели съездить на материк, но вот, неудача, оказалось, что Рей — должник. И не делай вид, что ты не в курсе! Что ты хочешь? Я понял, старого соглашения мало, но… Черт, Тооно! Таку замолчал, не зная, как еще выразить всю свою злость, пока они в дороге, впрочем, отель Тооно уже показался впереди. Тооно вдруг почувствовал, что хочет только… Затормозить. Затормозить, откидывая кресло Мурасе до упора и накрыть его собой. Но лишь скрипнул зубами. Мурасе снова обвинял его во всех смертных грехах. Обвинял легко, даже не сомневаясь, и это было… смешно. И херово. Усмешка Тооно отражала одновременно всю эту гамму чувств. А Мурасе предлагал, и… Тооно заводился тоже. Их противостояние всегда росло, если не было шанса просто… коснуться. Тооно не посмотрел на Мурасе, лишь произнес, стараясь остаться спокойным: — О… И что же ты можешь мне предложить? Встретившись с этим вопросом, Таку вдруг растерялся. Он действительно не знал — что. То, о чем они говорили в самом начале? Немыслимо. Но Таку не был даже уверен, что Тооно хочет чего-то от него. Рей ведь был… Что если Таку разблокировал для Тооно не только новый опыт с ним, а просто возможность… предлагать такую оплату другим? — А что ты хочешь теперь? Голос Таку упал в безнадежности, в невозможности остановить это безумие. Не стоило подавать идеи, но у Таку вырвалось: — И от кого? Мурасе уже почти не наступал, словно Тооно попал в какое-то… Очень болезненное место. Тооно вдохнул сквозь зубы — с Таку было невыносимо сложно. Просто пиздец. — От тебя. Я же тебя спрашиваю, — выдохнул Тооно, ускоряясь. У него не было места для маневра, не было шанса для завершения их ссоры, и Тооно спешил. — Как… как ты меня достал, — вдруг добавил Тооно зло. Бесило. Черт, так бесило, что Мурасе подозревал его во всем и всегда. Подозревал так сильно, что… уже обвинял, даже не подозревая того, что несправедлив. Тооно легко встречал обвинения, но не в том, чего он не делал. Так абсурдно. Было столько всего, в чем Тооно можно было обвинить, но он неизменно распалялся, когда его винили в том, чего он не делал. Он был так бережен, так… Мать твою, терпим к этим его долбанным пацанам, а Мурасе все равно обвинял. Снова и снова, и Тооно хотел бы… Подошла бы и драка, хотя Тооно хотел целовать зло, тревожно сжатые губы Мурасе и запускать руки ему зашиворот, раслабляя плечи, пуская мурашки. Но просто давил на газ. Таку закрыл глаза, в голову пришло вдруг, что вот сейчас, налети Тооно на заграждение, обрывая все это, стало бы легче. — И чего же ты хочешь теперь? — повторил он. — За долг Рея? Зачем ты вооще извлек это на свет? Полагаю, его отец играл и раньше… Почему сейчас, Тооно? Мы же договорились… ты все же заставишь меня делать это? Этот твой чертов наркотик? Таку не мог больше взглянуть на Тооно, больше всего из-за того, что уже не знал, на что сам готов согласится. Хотелось требовать и обвинять, так словно Таку мог… теперь мог, как любовник Тооно, хотеть от него больше. Хотя, судя по всему, это было лишь отсрочкой… И ничего не меняло. — Я думал… — Таку так и не открыл глаз, — что в этот раз ты играешь честно: я — твой, а ты… Но время идет, и хочется больше? Ты все еще можешь сделать так, чтобы я и спал с тобой, и делал, что угодно еще. Таку стремительно терял свой запас гнева и снова был готов просто уступить. Тооно слышал голос, и он вползал под кожу и… застревал в волосах, звенел и гас. Тооно уже не сжимал зубы, а закусывал губу, стискивая руки на руле. Он ускорился еще, а потом затормозил резко, внезапно, в пол, со скрежетом тормозов и звуком стирающейся об асфальт дорогой резины. Тооно не парковался, он встал прямо посреди дороги у дверей отеля. Он все же откинул кресло Мурасе, роняя того, а потом повернулся и, опираясь рукой о кресло, навис сверху: — Заткнись, — выдохнул Тооно. — Не… Неправда! — это была глупая реакция, детская, но Тооно уже ничего не мог с ней поделать. — Не подавай мне идей, Мурасе, — Тооно почти задохнулся этими словами. — А то… Мне и в голову не приходило, но вдруг. Голос звенел, вибрировал. Тооно смотрел на губы Таку и сходил с ума. — Ты не поверишь все равно… Но… Что если я ни при чем? — выдохнул Тооно и усмешка прорезала его лицо, а потом он склонился, накрывая губы Мурасе своими. Словно только это и могло сейчас сказать, поверит ему Таку или нет. И можно было сказать еще так много, и обьяснить, и оправдываться, и даже… пообещать, но все это не имело значения перед тем ответит ему Таку или нет. Таку меньше всего ожидал такой реакции, внутри он уже решил, что все дело в том, что Тооно переключился с него на Рея, и теперь чувствуя губы Тооно и его нетерпеливый язык, что Таку легко, без сопротивления впустил в себя, он чуть плыл и терялся. Это было неправильно, невозможно… Таку знал, что должен спорить, должен оттолкнуть Тооно, и не делал этого вовсе не потому, что воспринял этот жест, как понятное требование. Таку ничего не было понятно, особенно «я ни при чем» — Тооно никогда нельзя было верить, ни на мгновение, но Таку поддавался его поцелую и уже зарывался пальцами в волосы. И все меньше думал о чем-то кроме того, что хочет Тооно. Таку позволил… Это звучало странно, но именно так и было. И теперь Тооно целовал его жадно, забирая себе, чувствуя его пальцы в волосах. Но переднее сиденье подходило только для дрочева, а Тооно после таких выступлений Таку точно хотел гораздо-гораздо большего, но… Остановиться не мог. Он придерживал теперь Таку за шею, обводя пальцами его подбородок, не допуская и мысли о том, что можно прерваться. Он чувствовал языком безумно горячий и даже странно податливый рот Таку, исследовал его и представлял другое… — Давай назад, — скомандовал Тооно, — останавливаясь и резко сдергивая куртку Мурасе с его плеч. Рядом с Таку нетерпение Тооно зашкаливало. — Тооно! — Таку не был даже уверен, что возмущается. — Это технически невыполнимо, — нашелся он. — Брось, нам не пятнадцать. И мы трахались утром. Не выдумывай, просто отдай кому-то ключи, чтобы припарковал машину. Таку махнул рукой в сторону окна, уверенный, что парочка бойцов уже ждет, когда они выйдут. Тооно обжог Таку недовольным взглядом: он считал перемещение на заднее сиденье вполне реалистичным, но Мурасе… Сам не замечая настаивал на своем, и… Тооно почему-то не мог поступить с ним так, как сделал бы с любым другим. Возражать было поздно — Кубата уже двинулся к ним с готовностью. — Тогда живее, — выдохнул Тооно, уже хлопая дверью. Ключ он оставил в машине и быстро кивнул Кубате. Светящиеся стеклянные двери отеля открылись сами, а Тооно боролся с желанием оглянуться, но лишь чуть притормозил, дожидаясь, когда Мурасе окажется рядом. Тооно злился уже на то, что снова вынужден ждать, и на все прошлые предъявы тоже, но молчал, желая не говорить, а забирать. Он нажал кнопку вызова лифта, почти примерзнув к ней. Лифт не заставил себя долго ждать, видно стоял на первом этаже. Тооно вошел, ухватив Мурасе за запястье, почти втаскивая его внутрь, и уже в лифте снова потянул с плеч куртку Мурасе, роняя ее на пол. Сперва нажав кнопку тринадцатого этажа, Тооно уставился на Мурасе. А потом… просто нажал на «стоп», лифт послушно, без промедлений встал, зависая в пространстве между этажами. Таку наблюдал за всем эти почти равнодушно, но когда лифт замер, а Тооно повернулся, сверкая злым взглядом, устало вздохнул, откинулся на стенку и спросил: — Как? — имея в виду, как именно Тооно желает воспользоваться им сейчас. Осознание, что от этого, возможно, зависит судьба Рея, давило. «Как? Как что? Как я желаю воспользоваться лифтом? Телом Мурасе? Своим правом владеть?» — Тооно сжал кулаки. Нужно было поговорить о чертовом Рее, но Тооно не мог выдохнуть ни одного слова кроме… — Блядь! Мурасе снова все усложнял, а Тооно снова бесился. Они могли поругаться из-за чего угодно. Это было так странно и глупо, Тооно больше ни на кого так не реагировал, но сейчас ему предстояло встретиться с реальностью. Напротив Мурасе, в так заманчиво замершем лифте. — А ты не хочешь? — спросил Тооно, и в голосе его словно что-то сломалось. Стоило развернуть Мурасе к стене, заставив его упереться в нее руками и просто спустить его джинсы, но Тооно стоял и дышал сквозь зубы, а потом шагнул вперед, не прижимая Таку к стене, а обвивая его руками и снова находя его губы. Тооно прикусил нижнюю, чуть втянул в себя верхнюю, а потом нашел язык Таку своим. Не то, чтобы он собирался уступать. Таку отвечал на поцелуй, и кажется, ненавидел то, что хочет Тооно. Сначала это казалось удивительным, но было крайне полезно и все облегчало, потом Таку старался не думать об этом, и у него выходило, если только они с Тооно не начинали выяснять отношения, как сейчас. В такие моменты Таку ненавидел себя и свое тело, и даже Тооно бы ненавидел, но его он хотел. — Хочу, — тихо сказал он, когда Тооно отпустил его губы. — Но не будем делать вид, что это имеет значение. Тебе просто нравится слышать, как я это говорю. Таку прикусил язык, это был дерьмовый ответ, неправильный, опасный для Рея, и Таку заставил себя продолжить: — Прости, я не то имел в виду, — Таку скользнул руками под пальто Тооно, повел ладонями по его спине вверх. — Так, как ты хочешь сейчас? Тооно вдруг почувствовал ком, который встал в горле, мешая говорить, и пожар в груди. Стало душно, и Тооно расстегнул пару пуговиц на рубашке. Хотя это выглядело двусмысленно, но Тооно только усмехнулся. Он мог сказать, что… Да, ему нравится, нравится, что Мурасе это говорит, нравится слышать, и что гораздо важнее, нравится, что это правда — Мурасе хочет его и не может отказаться, но… Тооно мотнул головой, возражая сам себе. Он ненавидел, когда Мурасе играл в игры. Таку не врал, но… старался? И стоило радоваться, наверное, но Тооно не нравились его чувства. И он понятия не имел, что с этим делать. Эта чужая острая боль в груди смешивалась с бешенством. Тооно чувствовал каждое прикосновение, и оно распаляло его настолько, что… Не смотря на весь этот запутанный комок чувст, у Тооно стоял так, что он мог бы просто сразу войти. — Повернись, — приказал Тооно, понимая, что это единственный способ остановить Мурасе от того, чтобы трогать Тооно, от того, чтобы множить все его чувства, от того, чтобы остановиться для разговора, когда так хочется продолжать. У Тооно даже была долбанная смазка в кармане домашних брюк, и оставалось надеяться на послушание Мурасе. Таку на мгновение сжал зубы, но послушно опустил руки и развернулся, хватаясь за поручень, что шел по периметру лифта. По правде говоря, это был не худший способ. За столько времени Тооно ни разу не был по-настоящему жесток или груб, хотя некоторые его требования звучали именно так. Мурасе не оставлял своих идей, и это стояло между ними. Но самое удивительное, что он действительно был послушен. Тооно смотрел за ним, затаив дыхание. Он знал, что и правда может — просто войти — и одного этого знания было достаточно, чтобы не делать этого. Тооно скинул плащ и подошел к Мурасе вплотную, обхватывая его руками, уверенно расстегивая его ширинку, но не спуская джинсов. Тооно двинулся ладонями вверх, к соскам, сминая футболку, заставляя Таку из нее вынурнуть. И не было времени подумать, что охранники увидят Мурасе полуголым. Тооно обхватил Мурасе своим телом и вдруг коснулся его плеча губами. Он одновременно прикусил кожу у основания шеи Мурасе и все же дернул его джинсы вниз, они сползли легко, а Тооно нашел одновременно его член и напряженный вход. — Ты спросил, чего я хочу? — прошептал Тооно в ухо Мурасе, и его стояк болезненно потерся о задницу Мурасе через ткань брюк, Тооно сдержал стон. Таку не застонал, но выгнулся в руках Тооно. Контраст между его жестким голосом, и рукой, что уже касалась члена, между легким поцелуем и укусом — будоражил отдельно. — Спросил, — отозвался Таку, не совсем понимая, к чему Тооно клонит. — Я хочу, чтоб ты расслабился, Мурасе. — Тооно обвел языком мочку уха Таку и чуть усилил движение сзади. — В лифте? — вырвалось у Таку. — Иногда ты хочешь воистину невозможного. Таку закончил фразу низким стоном. — Да, в лифте, — Тооно повел ладонью по члену Мурасе, медленно, но уверенно, потом, нашел пальцами головку. — Это просто. Только… если ты поверишь… Я… не виноват, — выдохнул Тооно протяжно. — И мы обсудим это позже, Мурасе. И все решим. Но я не трогаю твоих птенцов. Никогда. Зная, что они дороги тебе. Тооно говорил, и его интонация была странной, он знал, чего хочет на самом деле. Именно, чтобы Таку расслабился здесь и сейчас, пусть в лифте. Тооно вдруг резко развернул Таку к себе, ловя его взгляд. — Поверишь? — спросил он, а потом странно и безумно потек вниз. Такое применение лифта впервые пришло ему в голову, и… с Мурасе оно вдруг оказалось невероятно заманчивым. Тооно уже не мог себе отказать. Он хотел, чтобы Мурасе перестал думать, забыл, чтобы отдавался ему, где бы они ни были. — Тооно! Таку по прежнему цеплялся за поручень, и голос его сжимался в горле, пока он смотрел на то, что Тооно делает. В общем-то, Таку был уверен, что Тооно именно этого потребует от него: отососать ему в лифте. И это казалось… Да, в общем-то, никаким это не казалось, просто Таку не хотел соглашаться, а теперь… Тооно вел себя так, словно ему важно… Важно, чтобы Таку не подозревал его? Чтобы верил? С тех пор, как Таку стал любовником Тооно, тот вечно удивлял и запутывал Таку. Кто бы мог подумать, что через двадцать с лишним лет знакомства можно оказаться настолько внезапным типом. Таку зажмурился, оторвал руку от поручня и поймал плечо Тооно. Тооно выпустил член Таку, но его рука все еще обхватывала ствол. — Поверь мне, — выдохнул Тооно едва ловя воздух и снова взял член Таку в рот, взял так глубоко, как вообще мог представить. Это оказалось острым, почти безумным, но тоже удовольствием, Тооно не мог так долго, но вполне хотел повторить. Тооно снова скользнул вверх: — Веришь? — Тооно не мог отступить, не мог уступить ни в чем. Пока Мурасе думал свой бред, он был чужим, ну… Пусть своим собственным, но Тооно нужно было, чтобы Таку снова оказался только его, пальцами свободной руки он сжал задницу Мурасе. — Тооно, — только снова простонал Таку, не понимая, как остановить сейчас, и ощущая какую-то невообразимую непоправимость и неправильность происходящего. Тооно не останавливался, он делал это так… Таку сжал его плечо и застонал, а потом сумел прошептать: — Верю. Не в силах даже вообразить, что сейчас, вот так — Тооно уговаривает его? Это переворачивало с ног на голову все, что происходило между ними. И Таку не было уже так уж важно, где правда, а где нет, но он просто… — Масами! — Таку выгнулся навстречу не в силах сдержаться, не в силах притормозить, кончая и чувствуя руки Тооно и его губы. Тооно задохнулся восторгом и не только, забирая себе то, как кончает Таку и его всего заодно.