Трибунал

Ночь, как Тооно и ожидал, была великолепной, чарующей и страстной. Тооно срывался, глядя на Таку под собой. На то, как его волосы разметались по подушке, на приоткрытый рот и капли пота на лбу, на разведенные колени и возбужденный член, и только больше стремился увлечь Таку за собой. И Таку шалел, отвечая, отзываясь так, что уже не мог помнить ни о каких договорах. Он был таким горячим, то и дело перехватывал инициативу, пусть и не стремился в полном смысле поменяться с Тооно местами. И Тооно позволял, стонал, когда Таку чуть оттягивал его за волосы, и ускорялся, набирая темп, проникая глубже. Запоминал и наслаждаться. Третий оргазм разморил их обоих. Тооно закурил прямо в постели, потом протянул Таку пачку. Таку сперва машинально вытянул сигарету, но прикурить не спешил, и Тооно стало понятно, что, как бы ни было хорошо, реальность и упрямство Таку никто не отменял. Тооно усмехнулся, нашаривая на тумбочке очки. — Не молчи, — велел он, водрузив их на нос, — что там случилось с твоим птенцом? Да, я правда не знаю, — Тооно фыркнул. — Но может быть смогу… Помочь, — выдал он сквозь зубы. — Ты же все равно не уснешь, если не поговорить об этом… Таку повернулся к нему, опаляя взглядом. Не так просто было расстаться с мыслью, что Тооно все это подстроил, что он все знает и издевается, хотя… Чувства подсказывали совсем другое, и Таку заговорил. Тооно слушал его внимательно, по-деловому, то кивая, то задавая уточняющие вопросы. — Что он собирается делать? — припечатал Тооно в конце. И Таку понял, что не знает ответа, кроме как: — Отдавать. — Как… Глупо, — выдохнул Тооно вместе с сигаретным дымом. — И как, интересно? Тооно имел ввиду, как Рей собирается отдать такую сумму. Он отлично понимал, что легальных путей для этого не существует. — Мало информации. Нужно больше. Но я займусь этим. А теперь… Забудь и спи, не беси меня. Таку хотел было что-то добавить, но в итоге просто уступил. Тооно обнял его, сворачивающегося на постели. На следующий день после работы Тооно заехал в ресторан и забрал заказанный ужин. Он притормозил у клиники и прошел внутрь, за стойкой сидел Това, но посетителей почти не было. — У Таку прием, — выдал Това вместо приветствия, отмечая, что Тооно выглядит по-деловому, собранным, пусть и с большим пакетом, пахнущим едой. — У Изуми сегодня нет смены в Русте, значит он здесь? — осведомился Тооно. — Да, — ответил Това, не совсем понимая, к чему Тооно клонит. — Он ассистирует Таку. — Отлично, — выдал Тооно. — Я подожду их в комнате для персонала. Мне нужен сенсей, как можно быстрее. — Сегодня у вас сердечный приступ? — поинтересовался Това, для вида ища карту Тооно. — Ты ужасно проницателен, — согласился Тооно и сам прошел в комнату для персонала. Това вздохнул, пытаться остановить Тооно все равно не имело никакого смысла, а его приезд возможно обещал Таку новый кофе. Това сначала пропустил пациента, ожидающего в приемном покое, но, когда тот вышел, заглянул в смотровую: — Таку, приехал Тооно. Он ждет. Таку смешно моргнул, явно смущаясь и переспросил удивленно: — Ждет? Выглядел он примерно, как школьник, которого мама зовет к телефону, объявив, что звонит его возлюбленный. — Еду притащил, — добавил Това. — Он в комнате персонала. Таку кивнул, поспешил вымыть руки и устремился прочь. Рей наблюдал за всем этим удивленно, а потом встретился взглядом с Товой и спросил: — Так странно, да? — Да, — протянул Това. — Еще страньше то, что Тооно упомянул тебя. — Меня? — опешил Рей. — Да, — снова ответил Това. — Но… Мне кажется, им нужно дать хоть две минутки. Твоя психика будет целее. Тооно пронаблюдал, как Таку входит, как раз заканчивая с кофе. Он повернулся, протягивая Таку термо-кружку, что купил недавно: — Ты вовремя. Я хочу, чтоб ты поужинал со мной. Наконец, в нормальное время. А еще поговорить с твоим Реем. Я все рассчитал: в это время у тебя всегда маленький поток, а через час я уже уйду, и ты сможешь продолжить, так что я не принимаю возражений, Мурасе. Договорив, Тооно, сам от себя не ожидая, прошел все то расстояние, что разделяло их, и потянул Таку к себе за затылок. — Тооно! Дальше должно было последовать «не здесь же!», но Таку лишь встретил губы Тооно своими, поддаваясь его напору и впуская его язык в свой рот. Их пальцы переплелись поверх кружки с кофе, и поцелуй длился. Такой внезапный и такой… обыденный теперь? Таку отстранился, ловя собственный стон, но не отошел, глядя на Тооно. — Ты… — Таку растерялся, не совсем помня, что хотел сказать и спросить, и пробормотал, — поражаешь. — Ну, должен же был я когда-то начать, — отозвался Тооно, разворачивая Таку к дивану. Поцелуй был охренительным, и Тооно мгновенно стало мало. — Я хочу… — прошептал он, отвоевывая стакан и мимоходом опуская его на стол. — Кофе нужно немного остыть, — пояснил Тооно, роняя Таку на диван, уже стягивая штаны его хиркосюма. «Я — соскучился,» — мелькнуло в голове Тооно. Еще никого и никогда он не хотел так, как Мурасе. И чем больше, чем откровеннее был их секс, тем сильнее Тооно нуждался в нем. Это должно было пугать, даже остановить, но Тооно знал, как себя успокоить. Таку был его, а значит можно было продолжать. — Что ты… Черт, Тооно, здесь даже дверь не запирается! Таку не сопротивлялся на самом деле, даже не пытался оттолкнуть Тооно. — Черт, не так. Прекрати! Штаны, что держались на завязке, мгновенно упали к ногам, а ладонь Тооно уже легла на член, и Таку закусил губу. Тооно так привычно полностью одетый нависал над ним и на самом деле не был готов слушать возражения, хотя у Таку их было в достатке. Таку возражал уже не только Тооно, но и сам себе. Тооно чувствовал, что Таку хочет, и это не позволяло остановиться. — Черт, Мурасе, какой ты… ты можешь хотя бы сейчас не думать? Тооно знал, что Таку не может, он всегда был таким, и это бесило настолько же сильно, насколько заводило. Но сейчас Мурасе должен был уступить ему, и в ответ Тооно готов был немного уступить тоже. — Как… Как ты хочешь? Расслабься, никто не войдет, твой Това достаточно умный, чтобы не мешать. Он же не хочет видеть, так что и Изуми придержит при себе. Тооно гладил член Таку все ярче и откровеннее, уже не оставляя выбора. Его собственный стояк упирался в ширинку пошитых на заказ брюк до боли, и Тооно кусал не губы, но раковину уха Таку, не в силах оторваться от него, чтобы облегчить свои страдания. — Расстегни, — только и выдохнул Тооно. Таку сперва опустил руку и начал расстегивать брюки Тооно, и только после продолжил спорить. — Не здесь… Звучало это глупо и жалко, и Таку счел за благо замолчать, зато освободив член Тооно от белья, обхватил его ладонью и, открыв головку, обвел ее указательным пальцем. — Ты знаешь, так у меня на слово «ужин» выработается неоднозначный условный рефлекс, — проворчал Таку, выгнувшись и прижимаясь губами к шее Тооно. — А это так уж плохо? — прошептал Тооно, выдыхая с восторгом, когда его член получил не просто свободу, но и руки Таку. Тооно теперь всегда носил смазку с собой, и… даже он понимал, что затягивать не стоит. Тем более, что Таку все же, решив уступить, вдруг стал резок и нереально смел. Он не говорил, но обозначал свое «как» совершенно, меняясь с Тооно местами, заваливая его на диван и стягивая его очки. Оказавшись сверху, Таку дерзко, без подготовки опустился на член Тооно, принимая его в себя, и Тооно пришлось закусить ладонь, чтобы не вскрикнуть от всех ощущений, что так полно и неумолимо оказались вокруг. — Сумасшедший, — выдохнул Тооно… — Тебе… Не больно? Это было отчего-то очень важно, и Тооно все еще не двигался, не желая делать то, что причинит Мурасе боль. Он так легко решался изводить его морально, давить, получать, но… Словно совершенно не мог допустить, что сделает ему больно хоть чуть больше, чем легкий удар, не серьезный, лишь для вида. Таку только мотнул головой, теперь он не был готов говорить, а потому скользнул руками по груди Тооно и, опершись ими над его головой о подлокотник, чуть приподнялся, чтобы опуститься снова. Таку сердился и сам не знал, почему вместо того, чтобы отталкивать, уступил. Он не подчинялся сейчас Тооно, не использовал секс как плату, он просто… Таку сжал зубы, чтобы не стонать. Тооно встретил его движение, и не важно, кто там был под кем, сейчас Таку вел, он действовал и задавал ритм, и Тооно впитывал его безудержное желание. Таку оказался внезапно жаден, а Тооно очень нежен. Он притягивал Таку к себе, зарываясь пальцами в его волосы и целовал в шею, в плечи, а потом нашел губы, и Таку стремительно вошел языком в его рот. Тооно послушно втянул его язык в себя, чувствуя, как поразительно остро, быстро и ярко, вдруг кончает от всего этого. Таку сжал подлокотник дивана сильнее, рука Тооно оставалась на его члене, хоть уже почти и не двигалась, а Тооно внутри кончал, и не было и шанса потом скрыть это, смыть… Но Таку думал совсем о другом. Он выгнулся навстречу ладони Тооно, обхватил уже не диван, но плечи Тооно и потребовал: — Еще! — Все, что захочешь, — хрипло выдохнул Тооно. Он чувствовал себя безумно экстатически счастливым, и хорошо, что Мурасе не знал об этом. Потому что вот сейчас он мог бы просить Тооно о чем угодно, даже выплатить долг за мальчишку, без всяких обязательств со стороны того, просто в качестве благотворительного жеста по спасению бездомных котят. Все еще чувствуя длящийся оргазм, Тооно толкнулся бедрами вверх, еще глубже, усиливая и свои, и Таку ощущения, одновременно лаская его член резкими, быстрыми движениями — до упора вниз, а потом вверх, перехватывая инициативу и в поцелуе, словно брал Таку одновременно и сзади и в рот. Таку закрыл глаза, чувствуя, как тело вытягивается в струну, почти горит напряжением на грани. Поцелуй Тооно заглушил его стон, когда Таку наконец почувствовал это острое, захватыващее чувство, когда оргазм взрывался внутри и снаружи, затмевая все вокруг. Таку замер, тяжело дыша, и посмотрел на Тооно, не зная толком, что сказать. Тооно размазывало от ощущений, он неспешно гладил теперь Таку по спине. — Знаешь… Иногда ты совершенно сумасшедший, Мурасе. И это охуенно, — озвучил Тооно на английском, зная, что Таку отлично поймет его. Их образование было достаточно полным и изысканным. Тооно не торопился надеть очки, зато продолжил говорить, понимая, что скоро в приемной Таку прибавится посетителей, и затишье между мирными жителями и бойцами Такасато закончится. — Я привез ужин. На твоих птенцов тоже. И я много думал о том, что ты рассказал мне вчера. Мне нужно поговорить с Изуми. Надеюсь, что ты мне в этом поспособствуешь, — закончил Тооно, не собираясь сейчас выдавать все свои размышления. Тем более, что узнать удалось не очень много. Но интерес Сакаки к Изуми… вызывал подозрения. Прежде всего потому, что Рей был ближайшим другом Товы. И чтобы подобраться к мальчишке, не было человека более подходящего. Разве что Таку, но Таку Сакаки тронуть бы не рискнул, все же Таку был человеком Тооно, как бы тот сам от этого не открещивался. Таку ответил не сразу, зато нашел очки Тооно, которые швырнул на диван, и довольно странным и бесцеремонном жестом надел их на Тооно. — Только безумец связался бы с тобой, — пробормотал он, отстраняясь и с тоской оглядывая последствия их внезапного секса. — Тебе не мешало бы… переодеться. Я могу принести форму. Твои брюки не спасти. И если Рей тактично не заметит, то твои люди… Таку махнул рукой и начал одеваться. Он на удивление не хотел уточнять, о чем Тооно будет говорить с Реем… Неужели уже доверял? Тооно усмехнулся на очки, зато обрел зрение чуть большее, чем чтобы видеть только лицо Мурасе. Он уселся теперь на диване, поводя плечами, разминая их. В теле жила истома, и Тооно не очень хотелось шевелиться. — Форму не надо, у меня есть плащ, а… Как ты верно заметил, Изуми скромно не заметит, а Това привычно промолчит, не желая задеть… тебя. А я не вижу причин стесняться, раз уж дошло до того, что я помогаю твоему мальчишке разгрести дерьмо, что досталось ему от папаши. Мерзкий человек, кстати. За него не стоило впрягаться, но… я не стану спорить с Реем. Тооно застегнул брюки, взял со стола салфетку, стирая то, что можно было стереть. Но ему поразительно не было стыдно. Только приятно… — Зови их ужинать, и… ты… тоже… должен… поесть. Это конина и маринованные грибы одновременно. Не разочаровывай меня, я так старался, — изрек Тооно, улыбаясь. — И даже кофе не остыл. При упоминании кофе Таку даже отвлекся, он взял стакан со стола и сделал глоток, потом повертел кружку в руках и спросил с усмешкой: — Это подарок? — а после переключился. — Ты говорил с его отцом? Я просил Рея об этом, но он пока не готов… А что мерзкий разве неочевидно? Разве можно поставить своего ребенка в такую ситуацию? Тооно задумчиво посмотрел на Таку: тот и не вспомнил даже, что сам был младше Изуми, когда бился, как рыба об лед, пытаясь учиться и оплачивать счета своей матери, при живом отце. — Он еще немного более мерзкий, — ответил Тооно. — И Сакаки мог бы взять его на прошлую работу. Но он предпочел найти Рея. И это… Заставляет сомневаться. Озвучивая это сейчас Таку, Тооно, признаться, сомневался все меньше. Не многие люди готовы были делать такую работу, как Изуми-старший. Но Сакаки зачем-то вышел на безобидного мальчшку, который на самом деле не мог отдать этот долг. Даже если бы продал себя в рабство. И очень интересно было, как и о чем говорили с ним в Такасато, что предложили? Тооно не мог обяснить внезапный интерес Сакаки к Рею никак иначе, кроме, как Товой. И это рождало сложности. В том числе: Таку точно счел бы это своей проблемой, а значит следовало решать все быстро и внятно. С учетом того, что… Сакаки был одним из наиболее приближенных к Майе всегда. Она манила его, но не давалась в руки, а он ее боготворил. Действительно, что ей стоило, если она смогла затуманить мозги даже Рюдзиро? Тооно и сам не знал, отчего он не повелся, но… Следовало возблагодарить богов. Хотя на самом деле Таку. Тот легко согласился на новую работу. Лечить ребенка, ну, в чем вопрос, но Таку реагировал, и Тооно был слишком занят душевными терзаниями Мурасе, тем, чтобы тот не наделал глупостей, и Майю он… почти не заметил? А, заметив, смотрел на нее как на женщину, ребенка которой Мурасе лечит снова и снова. И Тооно она не нравилась. Как и интерес Сакаки к Рею, а значит и к любимцу Таку. Тооно оставил все эти мысли при себе, не желая пугать Таку зря, и закрурил. Он не хотел ничего скрывать, но и сам бередить это не собирался. Только если Таку спросит. Таку посмотрел на Тооно с легким сомнением, но решив, что времени сейчас мало, зато потом будет в достатке, поставил кофе и сказал: — Позову их. И… Спасибо за угощение, — Таку чуть улыбнулся и вышел. Ужинали они в неловком молчании, даже всегда разговорчивый Рей явно стеснялся и чувствовал себя не в своей тарелке. Тооно сидел рядом с Таку на диване, активно отвлекаясь на то, как Таку ест, и получал удовольствие, потому что… Таку нравилось, и он не особенно пытался это скрыть. Хотя в остальном напряжения было хоть ложкой ешь. Тооно выдохнул. — Раз вы все на взводе, то перейдем к делу? — осведомился он, отправив в себя суши с лососем, конину Тооно ценил недостаточно. И не дожидаясь ответа продолжил: — Мне нужно поговорить с тобой, — произнес Тооно, бесцеремонно впиваясь взглядом в Изуми, что скромно присел на табурете, взглядом. — И тебе решать уйти им или остаться, мальчик. Мне не важно. Рей застыл прямо с палочками, поднесенными ко рту. — Ты жуй, жуй, глотай. Кушай, ты же не так торопишься, как доктор. Това разве не сумеет полчаса побыть для сенсея медбратом? — Сумею, — ответил вдруг Това, усмехаясь, он устроился прямо на полу, почти напротив Тооно. — Если Рей так хочет, смогу, — обозначил Това свою позицию. Рей донес еду до рта и прожевал, кадык скакнул по его горлу. Тооно видел, как тот судорожно решает, чего в нем больше… Недоверия к лучшим друзьям или страха перед Тооно. И задача, кажется, ставила мальчишку в тупик, Тооно усмехнулся и съел еще один суши, с угрем. — Очень вкусно, спасибо, — ответил Рей невпопад, но собрался: — Тооно-сан, — обратился Рей к нему вежливо, — вы же… вы же потом все равно расскажите Таку? — Если ты не попросишь меня держать все в секрете, — признался Тооно. Рей опустил голову, а потом ответил, с трудом находя голос, шепча: — Не попрошу. А Таку может все рассказать Тове. Я… — Но говорить без них тебе будет легче? — подытожил Тооно, — Что ж… Тогда сейчас мы закончим ужин, и я займу минут тридцать времени вашего медбрата, Мурасе-сенсей. И все вам потом расскажу. Това тоже смотрел на Рея и явно делал какие-то выводы. Тооно было интересно какие, но не время было спрашивать. Тооно надеялся суметь собрать потом целую картину. Было бы отлично, если бы Това не воспринимал его, как врага, и поверил, раз уж Тооно оказался вынужден им всем помогать. «Долбанный Мурасе, всегда ему больше всех надо…» — подумал Тооно, готовясь разозлиться, но злость не пришла. Ему было интересно, жизнь с Мурасе играла красками, и Тооно наслаждался, решал… Стоило уже признаться себе, что ему это нравилось. Всегда. — Ты можешь кричать, Рей, — сказал вдруг Таку, чуть улыбнувшись и глядя на Тооно. — И мы придем. — Меня всегда восхищало твое чувство юмора, Мурасе-сенсей, — изрек Тооно по-прежнему очень серьезно, — но ему не придется кричать. Я не стану его насиловать — я уже достаточно удовлетворен, — вот теперь Тооно улыбнулся, — я лишь хочу немного доверия и информации. А с доверием у него не очень. Да, мальчик? Това кивнул в ответ Тооно, пряча лицо за челкой, а Рей очень тяжело вздохнул. Таку тоже вздохнул и встал. — Тогда мы все же оставим вас. И… Рей… не бойся. Ты не один, даже если не можешь все нам рассказать. Уходить все равно было трудно, в дверях Таку обернулся, ища взгляд Тооно. Именно его, а не Рея, желая увериться, что не ошибается сейчас. Что Тооно на их стороне. Тооно встретил немой вопрос Мурасе легко и кивнул тому, тихо обещая. Тооно плохо понимал, что именно. Видно, помочь? Навредить Рею еще сильнее, чем сейчас, было трудно. — Возьми кофе, — напомнил Тооно. Когда за Таку и Товой закрылась дверь, Тооно сосредоточился на Рее: — Ну, здравствуй, Изуми. Ты ничего не хочешь сам мне рассказать? — осведомился он. Рей уставился на него испуганно-непонимающим взглядом, и Тооно, вздохнув, без стеснения закурил. — О’кей, тогда я буду спрашивать. Тооно не собирался вдаваться в те подробности, что знал и так, только быстренько их проверить: — Ты уже давно не живешь со своим отцом и не общаешься с ним, верно? Рей напряженно кивнул. — Но ты берешь на себя его долг. Огромный долг, который ты не можешь выплачивать. У тебя нет таких денег и не будет. Рей снова кивнул, нервничая, похоже, все сильнее. — Мальчик, что-то есть в тебе особенное, чем они смогли посадить тебя на крючок, дать надежду, что ты справишься. И вариантов не так уж много… я не наивен и немолод, Рей. Что они предложили тебе в качестве способа расплатиться? Не поднимаясь с места, даже не шевелясь, Тооно впился глазами в Рея, он был уверен, что прав… Мальчишка так колебался именно потому, что видел некий выход. И было важно понять, как далеко зашел Сакаки, при том, что всегда мог вернуть папашу Рея на работу. Пусть «Эйфории» больше и не существовало, а люди не так-то просто признавались себе в своих желаниях без Майи… Или без Товы? То, что делал мальчишка было так похоже, просто… Он продавал не других, а себя. Даже не продавал, а отдавал, и это… Выглядело жутко и жалко. Вечная жертва — он так и не перестал занимать этой позиции. Обычно Тооно презирал это в Тове, но сейчас… Он словно смог увидеть это глазами Мурасе, через призму того, что тот так нагло и раздражающе называл любовью. Рей сжал зубы, отводя глаза. — Я правда не скажу никому, если тебе это важно, — напомнил ему Тооно и спросил: — Ты говорил с отцом? — Нет, — ответил Рей. — И не хочу. — Тогда ты так и не узнаешь, что твой отец вполне может отдать свой долг. Ему стоит лишь вернуться к старой работе… Тебя проводят, мальчик. Рей вдруг взвился пламенем, решимость вспыхнула в его глазах, пусть он и не просил молчать. — Как вы можете говорить об этом? Нет! — Рей замотал головой, явно обозначая, что все понимает. — Этому не бывать! — То есть они сказали тебе, кем работал твой отец? — Да, — выплюнул Рей, и Тооно уловил, что парня почти трясет. Этим они его и зацепили: он не выкупал отца, лишь жизни детей. А Сакаки играл по-крупному и… ловил крупную рыбу, а не этого мальчика. — И они предложили тебе способ заработать больше и быстрее, чем сможет твой папаша, верно? — Да, — ответил Рей, еще ниже опуская голову, но потом поднимая ее. — Этот способ лучше. И… Никто не тронет детей! — Точно. Если ты… — подтвердил Тооно, ожидая. — Я могу все отдать быстро и… Не касаясь этого. Только взрослые, которые сами решили или другие должники, — признался Рей, закусывая губу, закрывая руками лицо. Его почти ломало, но было не очень важно, что подумает о нем Тооно, и говорить оказалось много легче, чем Рей думал. А Тооно читал между строк, он уже понял к чему все идет. — Ты не сам додумался, верно? Они сразу предложили тебе? — Тооно давил очень мягко, чтобы не сломать. — Да! Я хороший боец. Я могу участвовать в денежных матчах. Если я выиграю в нескольких, то… расплачусь, — выдохнул Рей, захлебываясь воздухом и стыдясь все больше. Тооно прикрыл глаза. Сакаки зашел очень делеко, он играл жизнью мальчишки. Это о многом говорило… А Изуми мечтал сказать, чтобы Тооно молчал, но уже не мог решиться. — Тихо… — попросил Тооно. — Я услышал тебя. Этого достаточно. И я не скажу Таку, а он не скажет Тове. Но… ты сам должен сказать. А я скажу тебе больше. Ты — менее выгоден Такасато, чем твой отец. Ты — лишь средство, дорожка к Тове. И поэтому, стоит держать того в курсе. — Тооно не стал объяснять ничего больше. — А теперь иди, мне нужно подумать еще, — распорядился Тооно, — я сам уйду, я знаю, где выход. Рей кивнул и вышел торопливо, а Тооно и прада задумался. По уму выходило, что Тове стоит знать, но… Тооно не мог поручиться, что за такое Таку не придушит его в постели, и это все усложняло. Особенно с учетом того, что Тооно не совсем понимал, что именно хочет Сакаки от Товы. Тооно потянулся за мобильником, уже на второй гудок ему ответили. — Нужно сместить фокус, — без предисловий сказал Тооно. — Насколько? — От охотника на добычу. Теперь следи за Товой. Сакаки нужен он, а значит он в опасности. — Тебе передался запал доктора? — Не хами. Сакаки сужает круги, и его цель нам вполне ясна. Ты должен быть на шаг впереди. — Фудзиеда движется в ту же сторону. — Тем интереснее. Пока собаки гонят зайца, будь лисой. Тооно нажал «отбой», не дожидаясь ответа и не сомневаясь, что его указание будет исполнено в точности и перевыполнено со всем тщанием, с недюжей инициативой и сообразительностью. Это облегчало все.