***
Выискивать Тову по всему городу в планы Тооно не входило, поэтому на следующий день он просто позвонил. — Привет — бодро выдала трубка. Тооно забыл поздороваться: — Ты с Товой? — уточнил он, сразу переходя к делу, у Тооно был не очень большой перерыв между проверкой одного из своих клубов и очередной встречей. — Мы гуляем, — отозвались на другом конце с легкой иронией. — Зачем-то пошли купить сладостей, хотя я ни разу не видел, чтобы он их ел. Руст откроется через полчаса, и я думал оставить его там. Мне надо к парням, а то они позабудут, какой я красавчик. — Не спеши, у меня есть план. Я подъеду к Тове, и тебе стоит посмотреть, как он отреагирует. Если он поедет к Сакаки, то следуй за ним, парни подождут еще немного. Я сам напомню им о тебе. — Не лезь к моим парням, — голос у собеседника Тооно стал почти капризным. — А в остальном, как скажешь, босс. — Хорошо, — согласился Тонно подозрительно легко, угадывая, но игнорируя насмешку, — спасибо. Тооно все же знал, как звучит это слово, пусть и говорил его только избранным. И сейчас был подходящий случай. Тооно велел водителю притормозить, чуть опередив ход движения Товы, а потом приоткрыл дверь, выставив наружу ногу, брючина нацелила на Тову свою стрелку: — Това, — поприветствовал Тооно, — как вовремя. Присядь. Тооно звал Тову в машину, но тот не спешил принять приглашение. — Тооно, — протянул он, — какого черта? — Залезай, — Тооно втянул ногу внутрь, двигаясь. — Будет интересно, это касается Изуми. Как Тооно и ожидал, всегда безразличный, чуть вызывающий взгляд Товы изменился. Он помедлил секунду, а потом забрался в машину, захлопнув за собой дверь. Тооно нажал на кнопку, выдвигающую экран, разделяя их с Товой и водителя. — Хороший мальчик, — усмехнулся Тооно. Това словно вовсе не повелся, лишь повернулся, доставая сигареты и выдохнул вместе с дымом: — Ты хотел говорить о Рее, я слушаю. Тооно потянулся к пачке Товы, и тот не убрал ее, позволяя Тооно заполучить сигарету. — Ты хочешь помочь ему? — Тооно ответным жестом выпустил дым Тове в лицо. — Да, поэтому не томи и давай без прелюдии и красивых жестов, я же не Таку, — Това обменялся с Тооно насмешливым взглядом. — Определенно — не Мурасе. А я тебе не враг, если ты не заметил. У Изуми большие проблемы, и это тревожит Мурасе, затрагивая мои интересы. Это чтоб ты не мучался вопросами о том, отчего я хочу помочь. Точно не ради красивой задницы Рея. — Я и не сомневался, Тооно, ты слишком далек от благотворительности, но высоко ценишь задницу Таку — я уловил, так чем я могу помочь Рею? — А что ты предпринимаешь сейчас? — поинтересовался Тооно, выдвигая из боковой панели алкоголь. — Стараюсь не оставлять его одного. Но это не всегда удается, — ответил Това серьезно и с явным сожалением. — Он не зовет тебя посмотреть свои матчи, как мило. Тооно плеснул виски в бокалы и протянул один Тове. — Пей. Он не отравлен, — в подтверждение своих слов Тооно отпил из своего бокала большой глоток. — Я не хочу, я пришел говорить. — Да, но все же выпей, чтобы растопить лед. В ответ лед в бокале Тооно хрустнул, разваливаясь на куски. Това хмыкнул и все же выпил. Не без удовольствия. Виски у Тооно был много лучше, чем подавали даже в Русте, хотя там был хороший алкоголь, настоящий. — У меня есть одна идея, как можно помочь Изуми. Я не могу объяснить тебе все, но… Рей безынтересен Такасато, чтобы так вцепляться в него. Тем более, что его отец может быть даже более полезен клану. Но Сакаки хватает именно Рея за горло, и это неспроста. У меня есть подозрение, которое стоит проверить. Без объяснений, — Тооно глотнул еще и снова затянулся. — Если ты хочешь помочь, свяжись с Сакаки. Скажи, что хочешь на матч Рея или… Что угодно другое, сам придумай. Твоя задача увидеться с ним, поговорить об Изуми. — Зачем? При чем тут я? — спросил Това, хотя и сам уже думал об этом, но ему не нравилось, когда Тооно говорил ему, что делать. — Как отец Рея мог бы отдать свой долг? — Отработать, как раньше. Но… Пока я не могу ничего объяснить. Может, я и вовсе… Не прав, — Тооно усмехнулся. — Но это может сработать. Что тебе стоит? Попробуй… Тооно почти не давил, и Това, понимая, что Тооно ничего объяснять не станет, кивнул. Ему и правда это ничего не стоило. Това взялся за ручку машины, но Тооно поймал его за локоть. — И когда станешь разговаривать с ним, то… улыбнись ему. Тихо, мягко. Потом посмотри в глаза. И запомни результат. Это важно. Това моргнул недоверчиво и почти яростно: — Ты бредишь, Тооно, — возразил он. — Может быть. Но… Будет забавно, если сработает. Разве нет? Попробуй. Или свобода Изуми не стоит одной твоей милой улыбки? — Я понял, — отозвался Това, вдруг заводясь. — Пусти меня, Тооно, а то меня вывернет прямо на твой кожаный салон. Тооно лишь разблокировал двери, выпуская Тову на воздух. — Позвони мне, если получится, — улыбнулся Тооно Тове в спину и, доверив его своему соглядатаю, поехал к месту деловой встречи, предварительно отправив Тове сообщение: «Сохрани себе мой телефон».***
На распоряжение, все равно именно оно, закрыть клинику пораньше, Таку почти не обиделся. И дело было даже не в заманчивом «для Изуми» в сообщении Тооно, а просто. На парковке Таку уже ждала машина, водитель был ему знаком, как впрочем и некоторые другие работники Тооно, но в этом было что-то особенное. Например, его косуха и то, как он внимательно, но просто отозвался на скептический взгляд Таку: — Не успел переодеться с прошлого задания. Этот парень всегда говорил чуть больше других, а речь его звучала иначе. Но Таку никогда не задумывался, не сосредотачивался на этом и сейчас только кивнул, привычно устраиваясь позади. В отеле парень продолжил следовать за Таку, невозмутимый и спокойный, а когда Таку чуть нахмурился, пояснил: — Мне нужно к Тооно с докладом. Он хотел, чтобы вы тоже послушали. Таку продолжил удивляться, но спорить, конечно, не стал. Перед дверью Тооно они оба замешкались, доставая карту-ключ, и Таку вдруг сообразил, что, хотя раньше он не обращал внимания, но только один этот парень и открывал ему дверь Тооно. То есть, только у него был ключ… Кроме того, что теперь он был и у самого Таку. Таку даже замер на мгновение, а парень уже нашел нужное и щелкнул замком, улыбаясь и сам распахивая перед Таку дверь, без стука. Они вошли в номер, когда Тооно открывал вино. Он поднял на них взгляд и усмехнулся: Таку выглядел озадаченным, кажется, он заметил то, чего раньше не замечал. Тооно наполнил вином три бокала, наблюдая, как застывший в дверях Таку разглядывает незнакомого ему парня, что уже расположился в кресле, очень точно предположив, что в этот раз Тооно сядет на диван, рядом с Мурасе. — Входи, садись. Пришла пора вас познакомить, — Тооно ухмыльнулся, — это Като, мой самый преданный соратник, мой лучший человек, мой адвокат, личный, не от клана и… — Тооно выдержал паузу, ситуация безумно забавляла его, и трудно было сдержаться от представления, — мой брат. Тооно уселся на диван, вытягивая под стол ноги и, чтобы не оказаться пошлым, не стал хлопать рядом с собой, а просто позвал Таку: — Давай, у нас будет семейный вечер. Мне есть, что рассказать тебе, — протянул Тооно, впиваясь в Таку нетерпеливым взглядом. Таку кивнул, скидывая ботинки, все еще переваривая информацию. Глупо, конечно, было представляться Като, он и так знал, кто такой Таку… Таку присел рядом с Тооно и посмотрел на Като внимательнее, он не совсем пытался уловить сходство, скорее просто запоминал лицо Като, оценивая его возраст. А потом вдруг усмехнулся и повернулся к Тооно: — Вот уж не думал, что у тебя есть секреты, которых я не знаю. Это… Таку стало действительно смешно, хотя вообще-то это было потрясающе. Тооно держал Като так близко, прямо под носом у всех, и хотя тот мог стать уязвимым местом Тооно, он был его козырем в рукаве. Таку снова посмотрел на Като, теперь отдавая дань приличиям, чуть поклонился и сказал: — Рад знакомству. Като улыбнулся в ответ и тоже поклонился: — И я, Мурасе-сенсей. — Прелесть какая, — прокомментировал Тооно, — вот и познакомились. Этот единственный, зато очень личный, — Тооно чуть закусил губу, — храни его. Это важно для меня, — Тооно выделил эти слова. — И для безопасности Като. Хотя… Он становится все старше и, возможно, я перебдеваю? — Тооно подмигнул Като очень задорно и с большой гордостью. — Он может доставить врагам уже столько неприятностей, что они не рискнут позариться. — За кого ты меня принимаешь? — Таку почти обиделся и потому добавил: — Мне кажется, Тооно, будь у меня желание тебе навредить, я бы мог задушить тебя во сне. Ты мне и такую возможность предоставил. Таку почти мгновенно смутился собственного выпада, кашлянул и взял бокал с вином, чтобы как-то замаскировать это, хотя Като, конечно, удивленным не выглядел. Разве только немного смущенным. Он тоже отпил вина, а, отставив его, взял палочки. — Знаю, — ответил Тооно серьезно, — и для меня много значит, что ты этого не делаешь, — Тооно не шутил. Таку мог и не пачкать руки, подослать к нему убийц, отдав им ключ-карту. Тооно всегда помнил об этом, но, странно и глупо, неизменно верил в Таку. В то, что тот не ударит в спину. — Просто о том, что Като мой брат не знает… никто. Но это мы можем и попозже обсудить. Тооно сунул наполненную тарелку в руки Таку и взял свою, пока еще пустую. Като чувствовал себя, как лет в десять на большом семейном ужине, где внезапно решили обсудить его успехи в школе, и это смешило. Доктор и Масами выглядели такими… Вовсе не как ссорящиеся родители, но скорее как твои приятели, которых внезапно немного занесло, и ты определенно лишний, потому что они и поцеловаться-то при тебе не могут. А по лицу Масами было видно, что его так и подмывает. — Я знаю, — подал Като голос, прожевав, без всякой в общем-то цели, просто чтобы немного отвлечь их друг от друга. — Но мне не разрешают хвастаться. Тооно повернулся к Като, а потом рассмеялся. Он любил Като так, как вообще мог кого-то любить. И черт бы, что Като был один единственный его близкий родственник во всем мире, но он был его друг и уже давно. — А ты так уж хочешь? — спросил Тооно, не переставая улыбаться. Ему нравилось знать и получать подтверждение, что Като гордится им. Пусть и критикует, пусть и не всегда согласен. Потом Тооно посмотрел на Таку: — Като делает для меня не только самую сложную работу, но и просто ту, которую никому другому не доверишь. И последняя его задача — это Това, — высказался Тооно и замолчал, предвкушая реакцию Мурасе. И только в бреду можно было решить, что тот окажется доволен, но Тооно надеялся, что в присутствии Като Таку не решится сразу предать его анафеме. — Това? — переспросил Таку, внезапно севшим голосом. Ему стало не просто не по себе — страшно, но он подумал обо всем том, что было между ним и Тооно теперь, том другом, кроме секса, и спросил: — Что ты имеешь в виду? — Только то, что сказал, — отозвался Тооно. Он не собирался ни запугивать, ни затягивать. Он устроил весь это разговор для того, чтобы Таку понимал, что происходит, и не чинил препятствий, ну и не волновался попусту. — Спокойно, Мурасе. Не нужно так нервничать. Лучше выпей, — Тооно вложил в руку Таку бокал. — Я не собираюсь ему вредить, совсем наоборот. Просто… Слишком уж сходится все к нему одному, и мне это не нравится. Ужасно бедовый пацан, сплошная головная боль, ему не помешает хвост, тем более, что люди Сакаки и так регулярно за ним присматривают. А мне это не нравится. Поэтому теперь Като присматривает за ним тоже. Это безопасно. Обещаю, — выдохнул Тооно. — Но сейчас дело не окончится слежкой, и я хочу, чтоб ты знал… прежде всего Като — следователь, и он проводит нужные мне изыскания. Я не могу более внятно объяснить тебе все, потому что оно связано, прежде всего, с предосторожностью и моими предчувствиями, с моим недоверием к Сакаки. Но… У Сакаки есть интерес к Тове. Именно поэтому мы имеем те проблемы у Изуми, что есть сейчас. Като расследует это для меня. И теперь, когда я… попросил Тову встретиться с Сакаки, Като станет гарантом безопасности Товы. Тооно выдохнул. — Кажется это все, что я имею сказать. Спасибо, что дослушал до конца. Теперь спрашивай. Таку действительно отпил, слова Тооно нисколько не успокаивали, хотя вроде не было сказано ничего пугающего. Сакаки наблюдал за Товой? Таку привык считать его интерес к Тове почти отеческим, Сакаки ведь действительно хорошо к нему относился… И потому разве мог Сакаки действительно не знать, что Рей друг Товы? Многоходовка такого плана была типична для Тооно, но Сакаки… Сакаки все же прежде всего был почти лидером Такасато, а значит не просто добрым парнем. Пусть его задания Таку воспринимал проще, чем задания Тооно, но все же. Таку пытался найти правильный вопрос, не из страха, что не сможет иначе переиграть Тооно, но пытаясь нащупать, понять? Навести их всех на верную мысль? У Сакаки есть интерес к Тове — это не новость. Тооно следит за Сакаки и не верит ему, не хочет давать преимущество — это естественно. Но какое преимущество может дать Сакаки Това? И почему Тооно считает эту их — всего лишь очередную — встречу опасной? — Това будет встречаться с Сакаки… Полагаю, чтобы спросить о долге Рея, но… Какая Тове грозит от этого опасность? Не убьет же его Сакаки за вопрос, да даже за просьбу простить этот долг? — Скорее просто попросит что-то взамен, верно? — Като посмотрел на Таку странно, как будто немного грустно. — А что Това легче всего отдает взамен? Таку застыл, глядя в синие глаза Като, не спокойные и не равнодушные, зато очень внимательные и глубокие, и тяжело вздохнул — легче всего Това жертвовал собой, в самых разных смыслах, и Таку знал это, как никто. — Но, Като-кун, как ты помешаешь этому? — вырвалось у Таку. — Я не дам ему предложить, — отозвался Като. — Удержать Тову, если он услышит, будет гораздо труднее. — Боже… — протянул Тооно. — Таку, не сходи с ума, пожалуйста. Мне совершенно не нравится ход ваших мыслей. Я не верю в байку о добрячке Сакаки, я точно знаю — она не правдива. Тооно фыркнул. — Еще меньше я верю, что у Сакаки есть отеческие чувства к Тове. Если бы они существовали, то тогда, много лет назад, можно было вести себя иначе. Но Сакаки был одним из самых преданных людей Майи. Это не мои фантазии, Като проверил. И меньше всего Сакаки интересовало, как Майя использует своего сына. А Това еще и сын Рюдзиро. И какие-то чувства Сакаки точно к нему испытывает. Стоит узнать какие. Но, конечно, он не станет убивать Тову. Для этого сложные интриги ни к чему, достаточно просто найти момент, когда Това снова окажется без чувств в подворотне. Но мне не нравится затягивать, давая Сакаки играть в свою игру. Я должен знать, чего он хочет от Товы. Не факт, что он скажет, но вдруг… И Като все верно понял, его задача не позволить Тове согласиться. В общем-то… Можно даже вырубить Тову, если это понадобится. Но, так как для Сакаки это будет неожиданно, он, может, ничего не предложит, пусть… меня гораздо больше интересуют реакции Сакаки на Тову. И Това мне о них расскажет, если его об этом попросишь ты. А Като дополнит картину, он ужасно наблюдательный. Просто я не хочу, чтобы все это оказалось для тебя сюрпризом, Таку. Так что… только для тебя. Тооно улыбнулся во все зубы, поднял бокал, предвещая тост, и положил ладонь Таку на колено, но вздохнул и не задержался там. Ситуация с Реем должна была разрешиться в ближайшее время, раз Сакаки так давит на него. При том, что у Такасато нет экстренной нужды в деньгах, тем более, что отец Рея мог быть более выгоден Сакаки. Это как раз был его бизнес… Тооно невольно нахмурился. У него было мало принципов, но вот втягивать в свои дела детей напрямую он считал неприемлемым. А у каждого взрослого всегда был выбор. Тооно нравилось манипулировать, но он предпочитал выбирать аудиторию. И продавать мертвый товар живым людям. Тооно вытащил сигареты, предлагая пачку сразу и Като, и Таку, а обратился к брату: — Харуто, что ты там еще выяснил? Есть что-то новое? Като покачал головой, прикуривая: — Для тебя, наверное, ничего. Изуми-старший и не чешется исправлять ситуацию, хотя уже знает про сына и предложенный способ. Сакаки ведет себя обычно, даже нетерпения не показывает. Наверное… он хорошо знает Тову? То есть, я бы вот так запросто не заподозрил, что ему так дороги его друзья, но Сакаки похоже не сомневается. После разговора с тобой Това звонил кому-то, но пошел, как я и думал в Руст. Като задумался на мгновение, но решил, что его очередное столкновение с Фудзиедой внимания не стоит, Като все еще не до конца понимал, куда ведет эта ниточка и в чем реальный интерес Фудзиеды к «Эйфории» — во всех смыслах этого слова. Что как к притону, что как к Тове. Тооно улыбнулся, выпуская дым: — Вот так сразу и позвонил? Это даже для меня неожиданность. Действительно забавно, Това не задумываясь делает очень личные вещи для разных людей. Хотя… довольно очевидно, что если он легко готов дать что-то чужим людям потому, что им хочется, то для своих — он не пожалеет ничего. А Сакаки — человек семейный, но он не стремиться позвать Тову домой, на ужин. Как я и думал. Тогда завтра не отходи от Товы, если Сакаки клюнул, то не станет ждать. Действуй. Ты лучше меня знаешь, как правильно. Тооно повернулся к Таку: — Если ты хочешь еще что-то спросить — давай. Можешь узнать все из первых рук, если этой информации для доверия недостаточно. Даже ты не сберег бы задницу Товы лучше, чем это сделает Като, поверь. Таку задумчиво смотрел на Като, которого звали Харуто. Как когда-то Тову. И этот новый Харуто в отличии от Тооно понимал такую простую вещь, что недостаточно вырубить Тову, если он уже будет знать, что он должен сделать для спасения Рея. Таку понял, что хочет спросить совершенно глупое и неуместное: нравится ли Като Това? Просто, как человек. Это было действительно глупо, но так важно… Таку устало мотнул головой. Не хотелось ему и уточнять про Сакаки и Майю… Намеков было достаточно. Разве только… — Тооно… Что за работа у отца Рея. Та, к которой он всегда может вернуться? Тооно посмотрел на Като, потом снова на Таку: — Твои вопросы, Мурасе… Не в бровь, а в глаз. Этот человек был одним из тех, кто отвечал за большой выбор развлечений в «Эйфории». Он всегда делал детский бизнес Такасато. Умело находил детей, часто выкупая их у родителей за бесценок. Все они доставались Майе, хотя я не поручусь, что он видел ее хоть раз. Рюдзиро похоронил эту отрасль, вместе с Майей, но… Тогда Сакаки отвечал за этот сектор. Отличный парень — Сакаки, всегда мне не нравился, но раньше он делал со мной бизнес, а теперь пытается меня свалить. Хотя моими руками он убил Кагу, сам побоялся. Очень интересно, что делает его таким смелым? Что заставляет его верить, что без меня и моих товаров, Такасато все еще будет на плаву? Однако… Сакаки не спешит снова взять на работу одного из лучших торговцев детьми, но упорно отправляет его сына, друга Товы, рисковать своей жизнью. Хотя Изуми-старшему хватило бы нескольких удачных сделок, чтобы отдать свой долг. Дети, красивые, нежные, чуткие и чувственные… — Тооно показалось, что ему дурно, — дети, всегда стоили дорого. Дороже красивого, но взрослого мальчика с отличными кулаками. Ты как никто знаешь, это, Таку. Тооно вдруг подумал, что его всегда бесила лояльность Мурасе к Сакаки, и… Ничто не мешало и раньше рассказать ему что-то такое о добряке Хидэясу, но Тооно молчал. Молчал, пока Таку не начал… Верить ему? Таку почувствовал, что его тошнит. В том числе и от тона, которым говорил Тооно… так спокойно, почти безразлично… Это было закономерно, но Таку и не думал до этого момента, как Тооно - бездушный делец, стал для него другим, и так хотелось забыть об этой его стороне. Таку чуть прикрыл глаза, он не находил в себе отвращения или злости, просто… сожалел… Он точно знал, что выбор стоит не между жизнью Рея и жизнями тех, кого покупал его отец. Выбора никогда не было: Такасато всегда могло взять все это. Хотя хотелось верить, что Сакаки просто отказался от этой сферы… Но, ей богу, тогда ему ни к чему было бы выбивать из Рея эти деньги. — Я понял, — Таку кивнул, не смотря ни на кого. — Я отойду. Он поднялся и пошел в ванную, не особенно рассчитывая, что Тооно этот жест поймет и оценит, но не в силах… держать лицо. Таку знал, что не сделал всего, что мог. Он всегда потакал. Тооно, Майе, Такасато. В ванной, изо всех сил избегая своего отражения, Таку умылся и устало привалился к стене. Нашел в кармане джинс телефон и проверил нет ли сообщений от Товы. Захотелось вдруг написать ему что-то такое… вроде «Береги себя», но Таку не стал. Тооно посмотрел на Харуто не скрывая странной тоски: — Иди отдыхать, спасибо. Ты очень много делаешь, Харуто. Присматривай за Товой. И… его жизнь и здоровье в данном случае важнее информации и дела, — Тооно тяжело вздохнул, — захлопни за собой дверь. С этими словами Тооно поднялся, сам не зная, зачем следует за Мурасе. Он ничем не обидел его, но… Все же шел. Като молча кивнул, хотя Тооно уже не смотрел на него. Привыкший наблюдать многочисленные вспышки Тооно после его разговоров с доктором, Като не то, чтобы удивлялся сейчас. Он допил свое вино, подумав, взял начатую пачку сигарет и вышел. Тооно нашел Таку, сползающим по стене в ванной, и оперся на нее, вжимая ладони в холодную плитку по обе стороны от головы Таку: — Смотри на меня, — приказал Тооно, — Таку… — попросил он, ловя лицо Таку в ладони. — Это лишь прошлое, и оно останется в прошлом. Это не мой бизнес — никогда им не был. И не будет. Я не торгую детьми. И не считаю это возможным. Ты можешь расспрашивать, можешь рыть, но я никогда не занимался этим дерьмом. И мне не кажется, что это верный путь для кого-либо. Множить извращенных садистов не в интересах никакой организации. Таку… Тооно остановился, чтобы глотнуть воздуха. — Верь мне. И не думай об этом. Тооно вдруг понял, что изнутри поднимается злость… Так явно окрашенная ревностью, что трудно было не понять. — С твоим драгоценным мальчиком ничего не случится. Он в безопасности, — выдохнул Тооно Таку в губы, приближаясь к его лицу. Таку честно открыл глаза, но сфокусироваться сейчас было сложно. Даже поймать свои мысли за хвост. Он верил, что Тооно не занимался таким, но не был уверен, что это что-то бы изменило в их отношениях… Или все же… Все же гораздо больше было во всем этом просто вины Таку? — С ним уже все случилось. И с другими детьми. И значит, свалить Сакаки… это дело чести? Но я выполнял его задания, как и твои. И выполнял бы и дальше… Очень приятно, конечно, разместить все зло в тебе или вот в Сакаки, но на деле… Таку все же снова закрыл глаза и чуть запрокинул голову, его голос звучал тяжело, хрипло. — Я верю тебе, но не думать не могу. Знаешь, Това почти никогда не плакал, он всегда был таким… тихим. А она такой спокойной. И я просто делал что-то, а потом приходил снова, и снова, и снова. И в этом всегда было столько лицемерия… Таку сглотнул и заставил себя снова смотреть на Тооно. — И так хочется верить, что можно что-то исправить… Но уже нельзя. Тооно внезапно понял Таку, услышал его и его сомнения, его вечный поиск своей ответственности, а значит и своей вины. И стало легче, стало гораздо понятнее, ревность присмирела и убралась куда подальше. Тооно скинул расстегнутый пиджак, подходя к Таку ближе еще на шаг и просто обнимая его. — Мурасе, — протянул Тооно. — Ты как всегда… Хочешь от себя невозможного. Но нет. Ты ничего не решал. Даже я тогда ничего не решал. Ты не мог противопоставиться всему Такасато и увести сына Рюдзиро из-под носа его фаворитки, которой тот был… ослеплен? И ты делал, что мог, делал хорошо и честно, с душой… настолько полюбил пацана, что не остановился, даже, когда этот период в жизни мальчишки закончился. А Сакаки всегда хотел твоего расположения и ничего ужасного не поручал. Ты ведь понятия не имел, как близок он был к «Эйфории». И я молчал. Дурак потому что. Но… Признаться, раньше я не ждал, что ты мне поверишь. Тебе было проще искать во мне причину всех бедствий. И… Ты можешь продолжать, только… Отпусти… Не скрипи зубами, — прошептал Тооно Таку в ухо, — сотрешь их в пыль, а зря. Ты не виноват. Не стоит винить себя в грехах клана или Майи. Пусть прошлого не изменить, но оно кончилось. Зато мы сможем повлиять на будущее. Еще одна малость, которую я могу сделать для тебя. И сделаю Мурасе. Только вернись уже ко мне из своих мыслей. Тооно сжал руки сильнее, словно стараясь отобрать Таку у всех. Таку вдохнул такой знакомый запах одеколона Тооно, чуть резкий, терпкий, а потом поднял руки обнимая в ответ. Тооно не впервые утешал Таку, но последние годы он так же легко и уверенно говорил прямо противоположное… Словно значение имело не то, что Таку делал, а был ли он при этом на стороне Тооно. И была в этом какая-то своя правота. Как и в том, как Таку теперь смотрел на Тооно. Не считая его человеком честным и добрым, но человеком, которому он выбирал верить. Это не было больше слепой надеждой на то, что Таку показалось что все не так плохо… Нет, Тооно оставался Тооно, с его идей о наркотиках, с его бизнесом, с его жизнью якудзы, со всем тем, что он сделал, но он был… На стороне Таку теперь. И это стоило очень дорого. Дороже денег, что Тооно дал Таку, дороже клиники и этой жизни, которой жил Таку. Это было что-то только про них. — Я никогда не винил тебя во всем, — Таку чуть улыбнулся. — Но вел ты себя, как говнюк. И не раз еще поведешь, наверное. Но ты сказал мне кое-что… Тогда, когда предложил стать твоим любовником… Тооно напрягся, нахмурился, но не перебил, и Таку продолжил: — Ты сказал, что в этом качестве у меня будет шанс переубедить тебя. И я больше не буду считать это просто красивыми словами. Таку смотрел Тооно прямо в глаза, и очки мешали ему, Таку аккуратно снял их обеими руками и сложил, откладывая к раковине. «Иногда мне кажется, что ты и не такое сумеешь» — мелькнула мысль у Тооно в голове, но он не усмехнулся. Серьезно глядя на Таку без очков, Тооно сказал: — Действуй, Мурасе… Он не сумел закончить фразу, потому что дыхание вдруг перехватило, и Тооно подался вперед, целуя Таку. Он так хотел этого весь вечер и, наконец, позволил себе. Целоваться с Таку было чем-то совершенно особенным. Точно не менее ценным, чем трахаться. И Тооно продолжил, не думая о том, что они выглядят как школьники, которые заперлись в туалете. В школе им не довелось, и Тооно усиленно наверстывал.