Контракт

Проходит около дня. Сырое и холодное помещение, без окон и без какого-либо освещения. Нельзя даже понять, сколько времени. Комнатка совсем небольшая. У противоположной двери от выхода находится стена с креплением для цепи, что ведёт к железному ошейнику, красовавшемуся на дельце. На полу постелено лишь большое одеяло. Хоть капелька заботы. Пробуждение не принесло удовольствия. Одеяло не было способно сделать поверхность достаточно приятной, поэтому позвоночник неприятно ныл от сна в подобном месте. Если сесть и опереться спиной о стену, то лучше не становится. Сырость и холод сильно били по восприимчивому к низким температурам телу, заставляя Панталоне пытаться выделить кусок одеяла так, чтобы укрыться им, но получалось прикрыть лишь ноги. Лучше, чем ничего. Заснуть обратно было невозможно, поэтому приходилось пялиться куда-то в стену, уходя в свои размышления, ведь а чем ещё себя занять, когда ты прикован, лежишь в тёмной комнате абсолютно один? Со временем глаза стали привыкать к темноте, позволяя увидеть насколько маленьким было это помещение. А сколько он вообще здесь был? Сколько сейчас времени и какое вообще число? На эти вопросы не было ответа, по крайней мере сейчас. Есть вариант подчиняться, послушно терпеть все чудовищные эксперименты Доктора, которые вообще пытками можно было назвать, либо дождаться его визита и попробовать сбежать, используя клинок. Конечно, это было безумие, но лучше попытаться, чем сидеть сложа руки, которые, к слову, были свободны, как и ноги, даруя мужчине надежду, такую чистую и желанную. Примерно через час, после пробуждения девятого, дверь начинает со скрипом открываться и в комнату молча проходит Дотторе, желая вновь проверить своего мальчика. Долгожданный визит второго. Он не наклоняется, водит ногой по обнаженным участкам тела предвестника. Кажется, он ещё не заметил, что Панталоне не спит. Все же решив сесть на корточки, он осторожно снимает очки с лица того, откладывая в сторону. В груди появляется чувство жалости, желание помочь, но и одновременно с этим такой вид некогда сильного и уверенного в себе человека чуть ли не возбуждает. Так хочется сломать этот образ, просто растоптать, превратить во что-то жалкое, что даже человеком назвать сложно. Снятые очки принесли дискомфорт, возможность чётко видеть мир рассеялась, оставляя негодование в душе банкира. Но нужно ждать, не подавать вида, что он не спит, чтобы ввести старшего в заблуждение и выиграть время, пользуясь эффектом неожиданности. Стоило тому приблизиться, казалось бы вот, рань его, используй силу и освободись, но... Клинок не появлялся в руке дельца, а концентрация Электро в его теле стала ещё ниже, чем в прошлый раз. Словно действуют какие-то подавители, не позволяющие совершить задуманное. ...Надежда бесследно исчезла... — Дотторе, какого чёрта? – вопрос этот можно было воспринять по разному. Это мог быть вопрос об очках, о месте нахождения Лоне... В общем было о чём спросить. Заслышав голос дельца, Дотторе начинает улыбаться, давая слабый щелбан полбу собеседника. С губ срывается тихий смешок. Раздался недовольный вздох младшего, когда тот дал щелбан. Как маленький ребёнок, что увидел что-то новое и решил потрогать, на деле причиняя существу неприятные ощущения. — Какого черта что? Какого черта ты здесь заперт? Какого черта только одно одеяло? Какого черта я всё это делаю? Что именно тебе нужно? – он якобы заботливо снимает с себя халат, накрывая им мужчину, но сам подумывает, что отберёт его, как только уйдет. – Разве тебе здесь не нравится? А ведь я стараюсь для тебя... Одеяло тебе дал, новое ожерелье.. кстати, не жмёт? Не тянет? — Какого чёрта ты всё это делаешь и относишься ко мне, как к какому-то животному, пока я здесь? И верни мои очки, ты же знаешь, что я ужасно вижу без них. — тут же принимая чужой халат и поудобнее накрываясь им, стараясь согреться лучше, Регратор на пару секунд закрыл глаза, концентрируясь на тепле, которого ему не хватало последний час. Ему было без разницы чьим халатом он накрыт, ведь это лучше, чем холод. – Да, жмёт. Не даёт расслабиться и сконцентрироваться на чём-то. Будто душит кто-то, но сил не хватает, чтобы убить или причинить хотя бы средний дискомфорт. — Как к животному? Не правда. Животное полагается кормить три раза в день, а ты разве видишь у себя еду? – он смеётся, все таки возвращая тому очки, осторожно одевая. — Очень смешно. – пыл умерить смогло лишь возвращение очков на их законное место, вынуждая Регратора кивнуть в знак благодарности. Едва заметно, но кивнуть. Доктор специально с силой дёргает за цепь, чуть травмируя шею Предвестника. Он по-хозяйски укладывает свои холодные руки на ноги мужчины, начиная вести их вверх. Никакой пошлости, а лишь желание потрогать и поиздеваться, зная как его раздражает эта непрошенная тактильность. Сработал эффект неожиданности, когда старший дёрнул за цепь, вынуждая Лоне неосознанно ахнуть от удивления, и податься вперёд, вслед за цепью. Вся эта тактильность, прикосновения к ногам действительно раздражали, но лучше не сопротивляться, пока Доктор в хорошем настроении. — Как тебе спалось? Не слишком ли здесь мягко? – Доктор стучит костяшками пальцев по полу. – Кстати... Я бы посоветовал тебе говорить со мной повежливее, всё-таки нам ещё много времени вместе предстоит. Но на сегодня я задумал кое-что интересное.. просто насильно что-то делать не очень интересно. — Дотторе, актёр из тебя никакой. Сразу видно, что вся эта забота - лишь игра, не более того. – банкир так и не ответил на те вопросы, а лишь слушал его. – Выбора у меня нет, как я понимаю? Мх, ладно. Дотторе на минуту выходит из комнаты, куда пробирается свет через открытую дверь. Он заносит те самые пять колб с наркотиками, а так же прячет что-то за спиной. Дверь открыта, свет оттуда озаряет комнату, уничтожая темноту, однако этот столь лёгкий способ бегства был невозможен из-за "ожерелья". Оставалось лишь смотреть туда, трогая свою шею, немного потирая её после произошедшего. — Их пять.. скажи, какой именно ты бы хотел опробовать? Я даю тебе выбор. Воспользуйся, иначе следом пойдет наказание за твою нерешительность. Живо, Лоне. – Доктор использует менее официальное обращение к Предвестнику, строго глядя на него сверху вниз. – Тебе даётся три попытки. Откажешься в третий раз - тебя так же ждёт наказание. Я говорить не буду какое именно. — Может мы сможем договориться? Я не горю желанием пробовать что-то из этих колб. – отводя взгляд куда-то в сторону на пару секунд, делец всё же задумался над выбором на случай, если торг не пройдёт сейчас. Выбор пал на вторую, и вот Предвестник действительно быстро присекает попытку торговаться с ним, поэтому пришлось указать на выбранную колбу, что казалась самой безопасной, словно вещество там не такое опасное, как в остальных. Он внимательно смотрел, наблюдал за Панталоне, запоминая каждый взгляд, эмоцию, движение, пытаясь чуть ли не услышать его мысли. Одержимый им, одержимый идеей сделать из Панталоне действительно свой лучший эксперимент, он вытаскивает шприц, вставляет иголку и начинает набирать наркотик. С хищной улыбкой подбирается немного ближе, протирает место, куда собирается колоть, а после нежно целует бледную кожу. — Это будет не больно первые минуты. Скорее всего сначала ты будешь наслаждаться. – игла проникает под кожу, дотягивается до вены и содержимое медленно вводится внутрь. Игла ощущалась так же неприятно, как и при взятии крови. У Дотторе что, нет игл потоньше или он специально выбирает для своего товарища самую толстую, чтобы насладиться еле заметным недовольством на его лице? Но препарат был введён, осталось лишь дождаться эффекта, однако до этого можно и поговорить, выбить какие-то ответы из Доктора. Поглаживания и вся эта наигранная забота раздражали, но лучше не сопротивляться. Панталоне нужны ответы, а пока старший в хорошем расположении духа - нужно воспользоваться этим. Дотторе убирает иглу и грязную ватку, усаживаясь рядом с мужчиной. Кажется, он совсем не брезгует садиться на холодный пол, с нежностью поглаживая дельца, будто успокаивая, пускай это и было наигранно. Он ждал реакции. Ждал, когда наркотик подействует, вскружит голову вечно серьёзному и расчётливому человеку. Угрызения совести? Никаких. Всё-таки, девятый сам выбрал для себя вещество. Он ведь не заставлял. Лишь подтолкнул к решению... Да, точно, здесь нет вины Дотторе, но даже если банкир считает иначе.. он его убедит. Точно убедит. Когда тот будет умолять дать очередную дозу препарата. — Что ж, мне нужно задать несколько вопросов. – глядя куда-то в сторону, лишь бы не встречаться взглядами со вторым, банкир на секунду замолчал, формулируя свои мысли. – Сколько я здесь нахожусь? Кто-нибудь заметил мою пропажу и кто будет выполнять мою работу, пока я здесь? И, пожалуй, меня больше всего интересует что это был за препарат. Всё же наркотик какой или там было что-то другое? Предвестник терпеливо выслушал вопросы коллеги, заранее думая над ответом. Ему нравилось, что Лоне спросил про то, ищут ли его, кто заметил его пропажу... Он явно надеется, что его станут искать. Что его вытащат отсюда. На самом деле, он был прав, его пропажу заметили... Но не так быстро. — Прошло почти три дня. Кажется, что вечность, верно? Твою пропажу не заметили, ведь ты благополучно забрал большую часть денег и сбежал... И не волнуйся, на роль Панталоне они найдут кого-нибудь. – конечно, легенду про сбежавшего банкира он придумал самолично, дабы у остальных Предвестников не было вопросов. Деньги, что якобы забрал с собой делец, на деле забрал Дотторе. – Это наркотик, но галлюциноген не основное его предназначение. Думаю, ты уже через пару секунд поймёшь, о чём я говорю. — О Архонты, три дня..? Мне даже сказать нечего по этому поводу. – на секунду он замолк, пытаясь переварить то, что сказал старший. Это было слишком странно, словно он сейчас находится в каком-то другом мире, причём исключительно в роли наблюдателя. – Хочешь сказать, что все верят в эту нелепую сказку? Погоди... Ты так формулируешь мысли странно, будто.. почему ты говоришь обо мне со мной же так, будто о каком-то другом человеке? Панталоне - это я, но почему это звучит так, будто ты имеешь в виду, что в твоих руках я скоро потеряю самого себя? Чёрт возьми, это пугает, должен признаться. Почему-то именно эта деталь заставила Регратора вести себя более нервно, немного даже отстраняясь от Доктора. Осознание того, что он крупно влип ударило в голову с новой силой от одной лишь нестандартно сформулированной мысли. Либо это место просто сводит его с ума. Мужчина начинает улыбаться шире, довольствуясь тем, как Панталоне постепенно начинает осознавать, что его очень вряд-ли можно отсюда вытащить. Он придвинулся ближе, нежно проводя кончиками пальцев по щеке, а после переходит к немного дрожащим губам. Пальцы движутся плавно, пока в какой-то момент он не даёт тому пощёчину. Он ехидно улыбается и отстраняется буквально на один метр, дабы Панталоне даже достать его не смог. Специально издевается. Наконец можно увидеть то, что он прятал до этого за спиной. Это был.. хлыст. Действительно хлыст. Кажется, это и было бы то самое наказание. Мужчина с интересом смотрит на темноволосого, чуть наклоняет голову, на манер птички, и следит за ним. Улавливает то, как дыхание постепенно начинает ускоряться. Мало заметно, но слух у него хороший. Он попросту наблюдает за синеглазым, ничего не делая, будто тот и вправду не больше, чем расходный материал в этом эксперименте. Дыхание потихоньку учащается, то ли от стресса, то ли от того, что препарат начинает действовать. Бегло осматривая собеседника, Лоне заметил что было в чужой руке, что он прятал за своей спиной всё это время. Подобное вообще не внушало доверия, а ещё больше насторожило состояние собственного тела. Словно некое странное.. возбуждение. Однако в отличии от тела, разум не был затуманен этим чувством, он был лишь немного напуган, напряжён из-за происходящего. Но это только пока. — Ты что за дрянь дал мне? – подобный вопрос был задан и ранее, более того, но этот вопрос был даже дан ответ, но по каким-то причинам банкир неосознанно переспросил, желая, чтобы второй перестал ходить вокруг да около и просто прямо сказал обо всём. Сделав пару глубоких вдохов и выдохов, совсем немного рваных, он смог более-менее успокоиться, взять себя в руки и просто принять другое положение, а если точнее, то просто сесть. Да, менее удобное, да и стена холодная, но если накинуть халат, что был дан ранее, то было вполне возможно сделать это. Подобное положение имело свои преимущества, ведь как минимум ударить Доктора будет легче, нежели лёжа. Ну или хотя бы попытаться сделать удар. — Что, неужели жарко становится? Печёт, наверное, дыхание сбивается... – он усмехается, вновь садится поближе и одной рукой начинает разводить ноги мужчины в стороны. Так как из одежды на нем была только больничная сорочка, при раздвижении ног было видно хорошо видно все внизу. – Скоро ты просто будешь молить о прикосновениях, а потом и вовсе забудешь свое имя.. я заставлю забыть. Тебе ясно? — Я не забуду кто я из-за тебя, твоих прикосновений или чего-то ещё. Это место не сведёт меня с ума, ты не дождёшься этого. – он искренне старался держать себя в руках, успокоиться, чтобы своей агрессией не навлечь на себя лишние проблемы, которых и так было выше крыши сейчас. Тело было не в том состоянии, чтобы сопротивляться как-то, поэтому приходилось терпеть это унижение, послушно поддаваться действиям Доктора, разводя ноги так, как хочет он. Рука сама сжалась в кулак, в Панталоне вновь проснулся гнев. Второй с упоением наблюдает за тем, как медленно его начинает окутывать возбуждение. Может сейчас он и не полностью под действием наркотика, но уже скоро рассудок начнет мутнеть, оставляя место только голоду, этой жажде, похоти. Грязный, словно он просто животное... Дотторе проходит ближе, хватая его за волосы, вновь выдавая звонкую пощечину. Он заглядывает мельком под ткань одежды, что сейчас на Панталоне, и начинает злорадно смеяться. — Какой ужас.. неужели тебе это нравится? Возбуждает чувство страха, того, что кто-то управляет тобой. Ты действительно шлюха, да? – он чеканит слова, оскорбляет, пускай и знает причину возбуждения. – Девятый предвестник.. Панталоне.. а у самого стоит от насилия, да? Думаешь, всё обойдется лишь прикосновениями и этой комнатой? Поверь, я могу и пальцем тебя не трогать, но выебать морально, что ты забудешь даже как разговаривать.. – Улыбка слезла с лица, пока он все это говорил. Было ясно, что он вполне серьёзен совершенно не шутит.. будет пытаться, пока не выйдет. Его очень забавляла реакция девятого. Он борется, думает, что сможет выбраться.. ну, ничего. Это лишь означает, что разбить его о жестокую реальность будет лишь веселее. Растерзать его надежды в клочья, а потом подарить её вновь, когда смысла бежать уже не останется. – Ты так наивно веришь, что сможешь выбраться отсюда? Я тебе, кажется, уже говорил.. ты сейчас уязвим и беззащитен. Ты буквально не больше, чем грязная, объёбанная наркотиками, шлю- Вся эта жестокость ему не нравилось. Не когда эта жестокость направлена на него. Из-за происходящего он чувствует себя грязно и даже в какой-то степени осквернённо, но сделать, к сожалению, мало что может, однако слова старшего стали последней каплей, вынуждая банкира всё же ударить его. К слову, удар был по челюсти, причём достаточно сильный для ослабленного тела. Стало легче, мужчина смог выплеснуть хотя бы часть той агрессии, что была в нём из-за его товарища. — Сам дал мне какую-то дрянь, оставив без возможности отказаться, а сейчас решил выставить всё так, будто мне нравится происходящее, так ещё и оскорблять меня решил? Ты больной ублюдок, не иначе. Безумный, на голову больной кретин. Не удивительно, что тебя даже с Академии выгнали из-за твоих безумных поступков. – появилась возможность снова свести ноги вместе, чем делец тут же воспользоваться, не позволяя Предвестнику смотреть туда. Конечно же это навлечёт на него беду, причём буквально в ближайшие несколько секунд, а пока младший по рангу имеет возможность насладиться тем, что его не трогают, не дразнят тело ещё больше, вместе с этим затуманивая и разум. Дотторе чуть откидывается назад от неожиданности удара. Он замирает в этой странной позе на несколько секунд. Кажется, он не совсем понял, что произошло, но вот когда осознание его настигло.. что, банкир решил показать зубки? Это злит. Точнее.. злило бы кого-то другого, но не его. Доктор лишь широко открыл глаза и рассмеялся тому, что произошло. Смеялся долго, казалось, что вот-вот задохнётся от смеха и скончается на месте. Ему так понравилось, насколько смелым был поступок его коллеги, но и при этом это было так глупо и опрометчиво... Он медленно и с улыбкой возвращается в исходное положение, чуть разминая челюсть рукой, как бы поправляя. — Хаа... Знаешь, как давно я такого не испытывал? Ты действительно лучший образец, вот только.. посмей меня ударить ещё хоть раз. – Дотторе взял хлыст в руки, отобрал халат у Регратора, вместе с одеялом, вынуждая того даже удариться о пол, когда более-менее мягкую поверхность отобрали. Чужой смех вводил в ступор, заставил застыть на это время лишь одаривая Доктора непонимающим взглядом, стараясь восстановить дыхание. И вот наконец-то послышалась речь, а не просто чуть ли не истерический смех. — Я едва держусь, чтобы не сделать этого, но судя по тому, как ты смеялся - боль тут нравится тебе, а не мне. Вот кто из нас настоящий псих, но ты ещё и мудак, в отличии от меня. – разминая руку, которой был нанесён удар, Лоне лишь скалился, смотря на старшего с желанием убить его. Однако то, насколько резко забрали относительно тёплые и удобные сейчас вещи, заставило его забыть об агрессии и вернуться в реальность, понимая, что он загнал себя в яму сейчас. — Считай удары. — Что? Ответ был дан в эту же секунду, заставляя закусить губу, чтобы сдержать любые звуки вплоть до вскриков. Он старался увернуться, но всё безуспешно, из-за чего и приходилось лишь терпеть все удары. Вжимаясь в стену, словно пытаясь впитаться в неё и избежать происходящего, делец всё же иногда терпел неудачу в попытках быть тихим и чуть ли не скулил от всех этих ударов. Первый удар пришёлся по рукам. Это повторилось около семи раз. Не так много. Последующие удары пришлись на ноги. Пять ударов. Красные кровавые следы на бледной коже выглядят особенно болезненно, а сам Дотторе наслаждается этой картиной. Как жаль, что сдачи он дать не может. Загнан в угол, напуган, а разум затуманен лишь желанием увернуться. — Сядь ровно и раздвинь свои ноги. Живо и без промедления. Иначе я сделаю нечто намного хуже. Тебе не захочется узнать. – Удар приходится вновь по ногам. Из кармана халата Доктора торчит небольшой скальпель, чуть поблескивая на еле попадающем в помещение свету. Ноги раздвигать он совершенно не хотел, поэтому лишь сильнее вжался в стену. Можно было лишь гадать что имел в виду Дотторе, говоря “нечто намного хуже”... Скальпель мужчина не видел, так что предположения были далеки от реальности, но даже так он не планировал выполнять команду Предвестника. Он старался сопротивляться всему происходящему, не поддаваться страху и сохранять ясность разума. Что ж, получалось ужасно. — Расскажу один небольшой секрет... – Дотторе садится на корточки и хватает того за волосы, начиная их со всей силы тянуть вверх. – Обычно псы слушают своих хозяев, иначе они никто. Если ты будешь хорошей и покладистой псиной, то все обойдётся малой кровью. – опускает его голову в пол довольно таки резко. Нос не сломан, но лицо все было в грязи, царапинах.. он отошёл в сторону от девятого, смотря на того с расстояния, сверху. — Кровью? – едва ли он успел договорить, как тут же ощутил насколько резко его лицо было впечатано в пол. Больно, да. Но его больше интересовали очки, их сохранность и целостность. Быстро прощупав их и бегло осмотрев линзы, он удивился, что очки остались целы и невредимы после произошедшего. С Божьей помощью. Быстро приводя себя в порядок, вытирая лицо от грязи после удара о пол и немного потирая ссадины, Лоне надел свои очки обратно. Досадно, что его прекрасное лицо было повреждено, так ещё и намеренно. Живот впал от трёхдневного голода. Он явно желает поесть. Голоден.. что бы придумать... — Думаю, хватит с тебя на сегодня насилия, пора немного поесть. – Дотторе достаёт скальпель и присаживается рядом с Панталоне, крепко держа его руки одной ладонью. Скальпель медленно и верно скользит по коже темноволосого... Хотел он было уже выдохнуть с облегчением, однако скальпель не позволил сделать этого, не внушая никакого доверия, а наоборот, лишь убивал возможность расслабиться. Чужая рука, не позволяющая сделать хоть что-то, очень раздражала, а так же и пугала. Ногами сейчас было физически неудобно обороняться, мужчина даже пнуть коллегу не мог, чтобы спасти свою шкуру. Быстро проговариваемые слова по типу “постой”, “прости” или “успокойся” были прерваны чем-то похожим на скулёж, когда инструмент просто скользил по коже, нанося лишь лёгкие повреждения. Проявляется кровь, нож постепенно входит всё глубже, отсоединяя слои плоти. Через каких-то тридцать секунд он просто достает кусочек плоти банкира из его же ноги. Тут же голос сорвался на полноценный крик, когда скальпель проник намного глубже под кожу, вырезая плоть на ноге. Боль была намного хуже, чем при получении ранения в битве. Во втором случае повреждение наносится быстро, а здесь Доктор явно не торопился, будто намеренно причиняя лишь больше мучений. Стоило тому убрать лезвие, как Панталоне тут же постарался отойти от произошедшего, восстановить дыхание и освободиться. Он чувствовал как кровь течёт по ноге, даруя просто райские ощущения по сравнению с тем, что было только что. — Довольно таки вкусно, как я считаю... Конечно, сам не пробовал, но выглядит аппетитно. – Дотторе подносит этот небольшой кусочек к его рту. – Ешь. Давай же, открой свой ротик. Попытка скормить плоть банкиру не увенчалась успехом, тот максимально отстранился, насколько это было возможно, плотно сжимая свои губы и мотая головой в знак отказа. Он явно был запуган, теперь же он не скрывал эту эмоцию. Однако следующая небольшая пытка чувствовалась, как соль на рану. Неприятно, ужасно больно, Доктор начинает немного ковырять рану пальцем, заставляя младшего закричать, открыть рот. В этот момент быстро засовывает кусочек плоти внутрь, закрывая его рот ладонью. Крепко, что бы он не выплюнул. — Жуй и глотай. Тебе понравится этот вкус. – он с очевидным весельем смотрит на его лицо, что искажено от боли и ужаса. Он снова пытается мотать головой, но как только старший начинает вновь проявлять жестокость, показывая скальпель, девятому приходится выполнить его приказ. Жевать собственное мясо было в первую очередь психологически тяжело, а тут оно ещё и сырое было, вызывая не самую приятную реакцию организма. Хотелось блевать, но возможности сделать это не было, как минимум из-за пустого желудка и руки Доктора, закрывавшей рот своего товарища. Когда его отпустили - он тут же отвернулся, склоняясь над полом и опираясь о него руками, начая откашливаться. Он определённо сойдёт с ума здесь. Мужчина погладил того по голове, как бы хваля за послушание, за то, что он всё же съел предложенный “перекус”. Дотторе сел ближе, откладывая скальпель. — Надеюсь, это заставит тебя увидеть, что если бы не ты, то многих проблем можно было бы избежать, разве не так? Ты сам во всем виноват. – голос был абсолютно спокоен, даже будто наставнический. — Замолчи, без тебя знаю... – стараясь восстановить дыхание и не сблевать, Регратор делал глубокие вдохи и выдохи. Горло немного болело после всех этих криков, говорить было немного тяжело. Красные, даже немного кровавые следы от хлыста всё ещё были прекрасно видны на бледной коже. Нога частично в крови, а место с вырезанной плотью ужасно болело. Тело слишком сильно ослабло за эти несколько дней, а желудок сворачивался в трубочку от голода. Добивало ещё и не закончившееся действие наркотика, что недавно вколол Доктор. Конечно, прошло ведь не более десяти минут с того момента, с чего бы ему стало лучше? Убийственное комбо. Он в свою очередь всё же выходит с комнаты, что бы что-то взять. Возвращается к Панталоне с небольшой аптечкой, начиная заботливо обрабатывать, останавливать кровь, перебинтовывать. Он с нежностью целует кожу рядом с ранением. Конечно, процесс обработки и останавливания крови был не из приятных, но это было лучше, чем ничего. Скоро должно стать легче... Тем более Панталоне не оказывал сопротивления в этот момент, более того, он не стал даже сопротивляться или показывать какую-либо неприязнь к этой “ласке”, хотя хотелось. — Видишь? Я к тебе так хорошо к тебе отношусь, а ты вынуждаешь меня калечить тебя. – Дотторе знает, что звучит это наигранно, но ведь так и есть. Он следит за выражением лица того и садистски улыбается. – Ну как, вкусно было? Может и мне попробовать? Выражение лица младшего было наполнено усталостью. Он хотел просто отдохнуть. В тишине, тепле и безопасности, а не в собственных криках, холоде и сырости этой комнаты, а так же ни в коем случае не в компании Предвестника. Но тот, похоже, даже не планировал уходить. Ответа на вопросы не последовало. Было лишь молчание. Второй вздохнул и всё же вновь взялся за скальпель, хватая младшего за лодыжки и легко делая надрезы на стопах. Не долго тишина продлилась, ведь комнату вновь наполнили крики. Мало что способно довести Лоне до подобного состояния, но такое обращение к себе убивало, хуже лишь то, что он не способен сопротивляться чисто физически. Из-за цепи, истощения и повреждений. Старший по рангу спокойно откладывает инструмент в сторону, на этот раз действительно не собираясь им больше пользоваться. Только в случае крайней необходимости. — Уж прости, это мера предосторожности. Мало ли, ты решишь сбежать или ударить меня ещё раз. Не бойся, сухожилия я не задел. Мне ноги твои ещё нужны будут. — Как я по-твоему должен сбежать, если я всё равно на цепи тут сижу? Складывается впечатление, что ты просто хотел ещё сильнее повредить моё тело. – он был напуган, в его глазах читалось отчаяние, он был близок к принятию происходящего, но даже так он не позволял себе слёз. Он не смел так сильно унижаться, тем более перед своим коллегой. К боли во всём теле прибавлялись неприятные ощущения из-за перевозбуждения. Член требовал стимуляции, но делать это сейчас, на глазах Предвестника? Ни за что в жизни. Взгляд опущен в пол, мозг занят размышления о том что делать дальше и как быть. Дотторе был доволен собой, доволен Панталоне и тем, что наркотик всё ещё действует. Такая прекрасная картина! Запуганный, загнанный в угол Предвестник, чьи ноги в крови. На нем буквально железный ошейник и следы от хлыста, но не смотря на это из под одежды виден бугорок меж ног. Как мило, что он все ещё возбуждён, не смотря на всё. — Я ведь говорил, что ты шлюха... Сам подумай, у кого будет стоять после насилия? – Дотторе ставит ногу на этот самый бугорок, чуть давя и делая небольшие круговые движения. – Он большой... Наверное, невыносимо, когда и без того возбуждённый член мнут ногой, да? — Говоришь так, будто я имею возможность контролировать это. Сам вспомни что ты вколол мне недавно... – тут же чувствуя чужую ногу на своём члене, Регратор закусил губу. Да, по большей части это было неприятно и даже больновато, но всё же это были хоть какие-то прикосновения, в которых так нуждалось его тело. – Дотторе, ну хоть сейчас оставь свой садизм. Доктор садится на корточки и задирает одежду, просто плюя на чужой орган, смеясь, замечая насколько тот набух и покраснел. Он обхватывает того рукой, сжимая довольно таки сильно, водя верх вниз, но очень быстро отстраняется. Сопротивляться больше нет смысла, остаётся лишь терпеть. Терпеть все эти издёвки, подавить в себе “недотрогу”, свою неприязнь к происходящему и вести себя послушно, чтобы не отхватить ещё больше. На деле же банкиру совершенно не нравилось что с ним делают, ему не нравилась компания Доктора и его действия. Даже в той небольшой стимуляции, что он великодушно решил подарить своему товарищу, была доля боли, поскольку он слишком сильно сжимал чувствительный орган. Похоже, он не собирается оставлять свой садизм? Наконец-то раздался не крик или недовольная речь, а что-то иное, более мирное. Если же быть точнее, то это был тихий, но всё же стон, но он раздался лишь единожды, словно отпугнув старшего в эту же секунду. — Моли о большем. И не смей ослушаться. Ты знаешь, что тебя ждёт. – он слабо бьёт того по яйцам, желая разогреть его, прикидывая в уме, как можно над ним поиздеваться. Что можно заставить его делать, что в него засунуть, что делать с его перевозбуждением, с его вставшим членом. Так сильно хотелось причинить боль, наблюдать за тем, насколько он устал кричать, прекращая борьбу. — Да сохранит меня Царица... – едва слышно он пробормотал, вздыхая от осознания, что выбора у него нет. Удар по яйцам, пусть и достаточно слабый, был прекрасным тому подтверждением. Придётся унижаться, показывая себя шлюхой, как второй его и называет. – Дотторе, пожалуйста, помоги мне или можешь оставить меня тут одного. Моё тело словно разрушается сейчас, так что прошу тебя... Ясность разума пока что отлично сохранялась, по крайней мере большая её часть, так что Лоне вполне был способен держать себя в руках и не опускаться ещё ниже, не начиная действительно молить Предвестника, как изголодавшаяся по члену шлюха. Дотторе схватил того за волосы, вновь начиная тянуть за них, вынуждая поднять голову. Вторая рука на контрасте с этим начинает мягко гладить по щеке, будто сам он не определился чего хочет, нежности или жестокости. Ошейник с цепью тянул вниз, а рука Доктора наоборот, тянула наверх. Это было странное чувство, но ещё неприятнее было то, что за волосы тянули слишком сильно, однако Регратор не мог ничего сделать с этим. Лишь принять ту небольшую ласку, что старший выражал одновременно с жестокостью. Смешанные чувства. — Я тебе сказал умолять. Ты меня не услышал? Мне прочистить тебе уши? Моли. – Доктор делал еле уловимые паузы между словами, понимая, что сейчас Панталоне более не будет сопротивляться. Ему все дозволено и это лишь разжигает огонь. Ответа не последовало. Не последовало ничего, кроме молчания и взгляда, что теперь был переведён куда-то в сторону. Банкиру нужно было время, чтобы собраться и переступить через себя. Он раздвигает ноги того как можно шире, берет скальпель и совершенно без какой-либо подготовки начинает вводить его внутрь мужчины, конечно же, никак не острой стороной. Предвестник желал, что бы Панталоне его боялся, подчинялся каждому слову, какое бы он только не сказал. Дотторе наконец отпускает волосы того и хватает в руки небольшую тряпочку, начиная ей перевязывать член у основания. Теперь кончить будет явно не так просто, к тому же, в его “арсенале”, что он взял с собой, есть много чего интересного, что он явно будет использовать в процессе.. но сначала ему нужна была мольба. Если Панталоне не является шлюхой сейчас, то он обязательно сделает его таким. У него попросту нет выбора, кроме как подчиниться. Чётко ощутившийся скальпель, благо не его острая сторона, вызвала рваный вздох, а могла бы принести лишь очередные крики. А вот достаточно туго завязанная тряпочка принесла неприятные ощущения. Дотторе намеренно затянул всё так туго? Хотелось самостоятельно хоть немного ослабить узел, но эта попытка была тут же прервана Предвестником. — Я могу делать с тобой что угодно... Я могу изуродовать тебя, а потом действительно отдать в публичный дом и даже доплачивать за то, что бы тебя трахали. Как тебе такая идея? Тогда ты наконец растеряешь свою эту напыщенность, “важность”, самолюбие.. аж противно, насколько ты нарциссичен. – конечно, таковым он не являлся, вот только Дотторе нравилось его ломать. Ломать его волю к жизни. Это было так красиво... С каждым разом он испытывает лишь больше удовольствия. Но вот после речи обо всех этих пытках, о которых рассказал сейчас Дотторе, делец наконец-то сделал глубокий вдох, перед тем как наконец-то исполнить чужое желание услышать мольбы от младшего. Тяжело переступить через себя и свои принципы, но сейчас выбора другого нет. — Мг... Дотторе, мне нужна твоя помощь, умоляю тебя. – это нужно просто пережить. Сказать, пережить смущение и унижение одновременно, а затем забыть, как страшный сон. И никогда не вспоминать. Голова была опущена, то ли чтобы унять свой собственный внутренний конфликт, то ли как знак подчинения. Старший улыбнулся, наконец начиная давать хоть какое-то трение, опуская руку на член девятого, начиная водить по нему пальцами, постепенно наращивая темп. Всё же это унижение того стоило. На удивление, Дотторе двигал своей рукой в весьма приятном темпе, не сжимая член слишком сильно и не делая чего-то неприятного. Это заставило Лоне немного откинуть голову назад и прикрыть глаза, концентрируясь на ощущениях, пока с его уст срывались тихие стоны. Голос повысить он мог себе позволить лишь в особенных ситуациях, например при всяких пытках, что он пережил за последние пол часа. Сейчас он бы предпочёл быть тихим, всё же при этом наслаждаясь происходящим. Наконец-то он чувствует себя лучше и ему не причиняют боль. Но это же Доктор... Всё не может быть настолько просто. Всё верно. В его руках оказался предмет, который боольшая часть парней назвала бы кошмаром прямиком из ада. Доктор достаёт небольшую тонкую палочку с мелкими шариками по всей длине. Он вновь обхватывает его член, плюет на самую головку и чуть помассировав, подносит эту палочку к уретре, постепенно проталкивая внутрь, пока Лоне лишь покорно принимал это, закусывая губу в начале, едва ли не пуская кровь. Да, в начале это больно, но со временем начинает привыкать, всё лучше и лучше принимая подобное в свой член. Уже позже совершенно не стесняясь старший начал трахать того этим предметом. Было приятно наблюдать за его сменяющимися эмоциями. В первый раз это зачастую больно, но Предвестник на это и рассчитывал. Смешанные эмоции. Приятно и неприятно одновременно. — Кажется, тебе здесь очень холодно... Я могу тебя согреть. Хочешь? – он достаёт небольшую свечу и зажигает фитилёк. Свеча в чужих руках не обнадёживала, она лишь пугала. Он хочет использовать воск? Подобное было не по душе банкиру, но сейчас лучше послушаться, чтобы в случае чего не остаться без члена вообще. Мало ли что этому безумцу в голову придёт, как наказание для младшего? Воск действительно был использован, он попал в уретру и, кажется, это было запланировано. Сначала вскрик, а затем и шипение от боли без промедлений послышались от мужчины, пока тот отворачивал куда-то свою голову. — Тебе ведь это нравится на самом деле. Мазохист... Просто ненасытная шлюха. Я жду твоих стонов и не смей мне отказывать. Ты меня слышишь? – он звонко шлёпает того по больной ноге, из которой вырезал кусок плоти, желая вызвать больше боли. — Мне.. мне не нравится, это чертовски больно. – едва проговорил он, снова закусывая губу, когда его шлёпают по ноге, задевая место с вырезанной плотью. К счастью, крик был успешно сдержан, подавлен. Наконец скальпель покидает узкую дырочку, от чего та жалостливо сжимается, пустая, явно требующая к себе внимания. Предвестник улыбается этому зрелищу, тут же переводя взгляд на банкира. — А теперь я жду, когда ты скажешь, что тебе хочется внутрь... Ты знаешь, о чём я говорю. Я жду. За неверный ответ последует наказание, маленькая шалава. Даже будучи затуманенным, мозг смог выловить ответ на вопрос о чём говорит Доктор. Его член. И снова нужно бороться с самим собой. Делец не хотел заниматься сексом с этим человеком, хотя так назвать его будет неправильно. Скорее старший был монстром и настоящим садистом, по крайней мере сейчас. Но выбора снова нет... Его воротило от одной лишь мысли, что ему придётся ещё и молить о том, чтобы его трахнули. Отвратительно и жутко унизительно. Но нужно, чтобы сохранить свою шкуру в относительной целостности. Глубокий вдох. — Дотторе, я нуждаюсь в твоём члене. Трахни меня... – последнее пришлось буквально выдавливать из себя. Конечно, этот безумец успел принести столько боли, изуродовать тело товарища, он буквально уничтожил его личность для остальных Предвестников, что не услышат крики девятого, вопли, наполненные отчаянием. Он жалел, что подписал контракт, но он мог бы выдержать, если бы это были обычные опыты, но его держат, как животное и даже хуже, убивая личность и оставляя лишь удобную оболочку для экспериментов. От этой мысли становилось больно. Неужели он уже начинает забывать кто он такой? Пришлось послушно раздвинуть ноги, смотря куда-то в пустоту. На лице читалось отчаяние и гнев, разочарованность в себе, смешанная с.. пустотой. Он был бессилен, беззащитен. Он даже не мог воспользоваться своим клинком или пустить хоть какой-то разряд электричества, пусть даже и во вред себе. Это было невозможно, концентрация элементальной энергии стремительно уменьшалась, а меч призвать просто не получается, будто действует какой-то подавитель. Дотторе доволен словами девятого. Он видит, насколько тот устал, насколько ему больно, отвратительно и тяжело. Видит каждую его эмоцию и с радостью улыбается, замечая, как он все это подавляет из-за страха получить новые увечья. Он откладывает свечку в сторону, отпускает член своего коллеги и начинает сам снимать с себя штаны. Не полностью, только ради того, что бы вставить в задницу Панталоне, постепенно разбивая чужую личность, уничтожить. Он проводит пару раз по собственной головке и приставляет ее ко входу, с хищной улыбкой смотря вниз, на лицо своей прекрасной жертвы. Тело ослабло. Трёхдневная голодовка, травмы по всему телу и надломленный рассудок. Привычный для всех Регратор начинает разрушаться, страх ломает его изнутри, страх перед Доктором, он медленно пропадает, становясь лишь удобным инструментом для того. Самым удобным. Возможности бежать нет, а если каким-то чудом, если он всё же получит помощь Архонтов, милость Её Величества Царицы, сможет сбежать отсюда, то он - никто для людей вокруг него. Лишь жалкий предатель, что посмел скрыться от Фатуи, даровавших ему нормальную жизнь в достатке. Панталоне был статным, важным человеком, которого глубоко уважал каждый, однако кто он теперь? Кем он является, когда над ним возвышается второй, что вот-вот вставит свой член и заботясь лишь о собственном удовольствии трахнет младшего? Никем. Жалкое подобие дельца, едва ли схожее с ним хотя бы внешне. Все эти мысли и обстоятельства разбивали его изнутри, заставляли сердце сжиматься и хотеть просто уничтожить его, вырвать из собственной груди, чтобы оно больше не беспокоило своим стучанием в бешеном ритме. Банкир не хотел быть здесь. Он наивно верил, что ему будут даны хорошие, хотя бы средние условия, но его обвели вокруг пальца. Предвестник был обманут. Наконец, Доктор проникает внутрь. Сразу до конца, полностью погружая крепкий член, покрытый венками. Много времени привыкнуть не даёт, начиная сразу двигаться как можно быстрее. Одна из рук все же ложится на орган младшего, начиная быстро надрачивать его, желая как можно скорее довести до пика, но при этом не позволить кончить. В принципе, этого и так не выйдет сделать, ведь крепко повязанная ткань и этот небольшой инструмент внутри будут этому мешать, препятствовать. Резкая боль пронзает тело из раза в раз, вырывая даже не стон, а настоящий крик, ещё больше разрывая горло, что и так было не в лучшем состоянии из-за последних событий. Без подготовки, без смазки... Ужасно больно, но ведь старший этого и добивается, так? Он заботится лишь о собственном удовольствии, а на чужие ощущения ему плевать, ведь крики его лишь забавляли. — Ты просто не представляешь, как мне нравится тебя трахать. Знаешь, сколько я этого ждал? Пока ты будешь валяться у меня в ногах, жалкий и грязный, голодный и изуродованный. Я помню, как ты мне угрожал, что убьешь. Ну а что сейчас? Ещё хочешь убить меня? Хочешь ещё раз попытаться? – темп постепенно увеличивался. Он прекрасно понимал, что может навредить ему, попросту порвать. Но почему-то это лишь больше возбуждало. — Я ненавижу тебя. Я хочу убить тебя, но не могу сделать этого физически... – почти неразборчиво проговорил он, тут же кашляя после этого. У этого кашля могло быть две причины: либо он сорвал горло, либо это последствия “жизни” в этом холодном, сыром и неприятном месте. Горло болело в любом случае, но ничего кроме полу-стонов полу-криков не могло покинуть его уста, всё так же уничтожая тело. Рука второго снова потянулась к свече, в которой скопилось уже достаточно воска. Последняя одежда была порвана, теперь Панталоне был полностью голый. Рука со свечой заносится сверху, выливая горячий воск на торс банкира, явно оставляя за собой ожог, где позже появятся волдыри. Стоило мужчине лишиться единственной одежды, что была на нём - как холод с новой силой ударил по телу, заставляя табун мурашек пробежаться по нему. Горячий, обжигающий воск... Да, греет, но слишком малую область и то травмируя кожу там своей слишком высокой температурой. Вместо крика раздался лишь кашель. Вероятно, Лоне уже сорвал голос, полностью уничтожив своё горло. Теперь он может лишь скулить, закрывая рот рукой, чтобы снова не ухудшить своё состояние. Глаза закрыты, очки почти полностью съехали, однако они бы всё равно не упали, ведь их удерживает цепочка, а сам Регратор на полу-обороте наклонился вниз, чтобы хоть как-то держаться, опираясь на свои дрожащие руки. Слабое тело банкира заставляло смеяться. Как он недавно храбрился, угрожая своим статусом, тем, насколько трепетно к нему нужно относиться, а сейчас он не больше, чем тело. Да даже так, тело это было не очень. Все истерзанное, голос явно сорвался и с уверенностью можно сказать, что он даже не сможет встать, если дать ему волю на это. В светлой голове постепенно появлялись мысли, что ещё можно сделать с банкиром, как ещё ему навредить. Можно было бы физически, но разве это так интересно? Хотя, одна мысль была и он решает ее придерживаться. Он словно одичавший начинает вколачиваться в такое хрупкое сейчас тело, выливая с чужих уст неясные хрипы, ведь стонами назвать это было трудно. Пока одна рука надрачивает член девятого, вторая начинает его просто насиловать этой самой палочкой, намеренно делая это не под прямым углом, что бы причинить боль. Он вновь берет свечу, капая её в уретру и просто сверху на член, любуясь выражением лица своего коллеги. Настоящим позором было то, что младший чувствовал, как даже столь жестокий и болезненный секс заставляет его хотеть кончить, хотя вероятно, что это происходит только из-за руки старшего по рангу, что активно надрачивала чужой член. — Дотторе, пожалуйста, вынь эту штуку из моего члена... – хриплым, слабым голосом промолвил он, собирая последние силы. Словно того невероятно долгого сна не хватило, чтобы набраться сил и пережить все пытки Доктора, хотя возможно, что девятый скоро просто потеряет сознание. Это невыносимо. Наконец Доктор доходит до конца, держится в бешеном ритме, пока резко не останавливается, изливаясь внутрь небольшими толчками. С губ срываются стоны. Хриплые, но в отличии от дельца это от удовольствия. Наконец до конца наполнив его своей спермой, он берёт в руки что-то вроде пробки, к тому же довольно широкой, и сразу после того как выходит, вставляет её в анус партнёра, дабы тот не потерял ни капли. За эти пару секунд он замечает кровь. Значит, действительно немного порвал, но ему это только нравилось. — Пожалуйста, будь послушным и открой свой рот. Попытаешься укусить или как-то навредить - устрою тебе ад на земле. Надеюсь, ты меня понимаешь. – Дотторе устроился поближе ко рту Панталоне, чуть шлёпая того по губам своим членом, наслаждаясь видом перепачканого смазкой лица Предвестника. Просто очаровательно. Одна рука взялась за кольцо на конце уретральной палочки. – Будешь послушным мальчиком и возьмёшь достаточно глубоко - вытащу из тебя такой мешающий предмет. Пока ему не ответили он просто продолжает трахать член того, замечая, что он дёргается, явно желая кончить. Это вновь вырывает из него смех. — Ты действительно шлюха... Тебе нравится насилие, да? Смотри, ты всё равно хочешь кончить.. а знаешь, что? Мне нужно, что бы ты молил меня как настоящая шлюха. Я знаю, ты это умеешь. Уверен, что не мало кого нужно ублажить ради поста Предвестника или же иногда ради какого-то контракта. Я разве не прав? Уже пустой взгляд был направлен на старшего, а затем и на его член. Лишь отрицательно мотая головой, ничего при этом не отвечая, чтобы лишний раз не травмировать горло, Лоне покорно взял чужой орган в рот, стараясь не провоцировать рвотный рефлекс. Нужно взять как можно глубже, ведь может быть тогда второй сжалится над коллегой за хорошую работу? Либо сжалится, либо продолжит измываться... Плавно и обессиленно он начинает двигать своей головой, стараясь работать ещё и языком, лишь бы угодить Доктору и заслужить его милосердие. Было тяжело, в первую очередь морально, но выбора нет, нужно делать это через силу. Тело трясло от происходящего и от этой жуткой боли во всём теле. Невыносимо больно в теле и душе, хочется кричать, но это уже невозможно. Мозг занят лишь молитвами всем Архонтам, что существовали, молился он Богам, умоляя их помочь ему, остановить этот кошмар, но... Он никогда не получал милость этих всевышних существ, он никогда не получит её. Он вынужден терпеть, полагаться на себя и на своё тело, что неизвестно сколько ещё сможет выдержать на себе. Доктор видел, как медленно и верно Панталоне смиряется со своей участью. Насколько сильно и больно он ломается. Не находя спасения или надежды сбежать отсюда, он просто переходит к бесполезным молитвам, лишь бы думать о чём-то другом, кроме безнадежности своего положения. Лицо уже мало что может выразить, да и крики выдавить не получиться, даже если убрать член изо рта. И ему так нравится этот вид... Безысходность давила на разум, как и фактическое изнасилование с тонной физических травм, даже самых мелких, всё равно не оставляющих живого места на Реграторе. И даже так он не позволял себе слёз. Выходит, даже такого сильного духом и телом человека можно сломать всего за несколько дней, если не считать время, когда он был в отключке. Наконец с его рта не выходит каких-то пафосных фраз, слов о собственной важности... Да он едва ли сможет сказать хоть что-то, даже если освободить рот от члена. Кстати об этом.. как же очаровательно он выглядит. Рот так широко открыт, покорно и старательно ублажая старшего, стараясь ему сделать как можно приятнее, лишь бы просто остаться целым. Все из-за животного страха перед Предвестником, которого так же едва ли можно назвать человеком. Не проходит даже и минуты, как Дотторе, не удовлетворенный стараниями банкира, начинает вбиваться глубже, чувствуя, как чужое горло сжимает его член, наблюдая, как широко раскрываются чужие синие глаза. Такие красивые и глубокие, но такие пустые и неживые... Уставшие... Обычно сверкающие хитростью и презрением два синих озерца, не желают сейчас ничего, кроме минутки покоя и тепла. Ему нужно отдохнуть. Жизненно необходимый сейчас отдых всё отдалялся и отдалялся, становился недосягаемым, словно до него вообще невозможно добраться. Внезапно ощутился в горле член, так резко начавший вбиваться в самую глотку, заставляя девятого давиться чужим органом, пытаться уйти, отвернуться, но нет, его голова прижата к стене, а попытаешься улучшить своё положение - лишь хуже станет. Приходится терпеть. — Знаешь, давай поиграем в небольшую игру? Проверим, насколько долго ты сможешь продержаться, не имея доступа к воздуху, столь позорно давясь чужим хером. – он толкается еще глубже, заставляя просто уткнуться дельца носом в лобок с короткими голубоватыми волосами. Одна из рук всё же вытаскивает уретральную палочку из члена Предвестника, а вместе с ней и воск, что попал внутрь. Вторая же рука закрывает нос девятого. – Игра началась, шлюшка. Единственный плюсом сейчас для Лоне являлась возможность кончить, когда Доктор позволил это сделать, извлекая предмет из члена младшего, что тихо, приглушённо простонал, испытывая хоть какое-то удовольствие за последнее время. А доступ к кислороду был перекрыт на полу-выходе, из-за чего воздуха в лёгких практически-то и не было, заставляя банкира дёргаться, пытаться освободиться уже через секунд двадцать-двадцать пять. Ужасно неприятное чувство, когда ты буквально задыхаешься, давясь членом человека, по вине которого ты не можешь вздохнуть, пока тот гадко и подло посмеивается, видя чужое состояние. Ещё через какое-то время попытки освободиться становятся всё менее энергичными, ведь силы покидают тело, пока в глазах темнеет. Дотторе с наслаждением наблюдает за тем, как постепенно движения младшего замедляются, становятся заторможенными. Прекрасная картина. Даже, можно сказать, возбуждающая. Глаза постепенно закатываются и закрываются, становясь стеклянными, словно у рыбки, а само лицо немного синеет от недостатка кислорода. Наконец, вдоволь наигравшись, Доктор отстраняется. Член не вытаскивает, оставляет краснеющую головку во рту своего коллеги, но наконец дает дышать, отпуская его нос. Когда дали возможность вдохнуть - Регратор моментально воспользовался этим, лихорадочно делая вдох за вдохом, чувствуя, как кружится голова и как его лёгкие будто бы горят в адском пламени. Чем он заслужил всё это? С ненавистью и одновременно с благодарностью он смотрит в чужие глаза, сводя брови, пока член всё ещё у него во рту. Так мерзко. Мерзко от самого себя. — Всего сорок секунд... Ты ведь понимаешь, что продержи я тебя так без воздуха еще две секунды и ты бы просто потерял сознание? – сначала его голос звучал будто.. обеспокоенно? Но, как можно заметить по его следующим словам, это не так. – Знаешь, довольно таки не плохо. Обычно люди не держаться даже и двадцати секунд.. молодец, ставишь рекорды. Неужели так хочешь стать моим любимчиком? Он вновь хихикает, продолжая того трахать в узкое горло, заставляя давиться как членом, так и собственной слюной, но на этот раз хотя бы не препятствуя дыханию. Взгляд отведён куда-то в сторону, лишь бы не смотреть на Доктора, к которому Лоне питал чистую ненависть. Снова терпеть, как твоё горло трахают, так беспощадно и эгоистично, не заботясь о своём партнёре, о его состоянии и чувствах. Что чувствует банкир? Только дискомфорт и боль. Доктор потянулся одной рукой к чужой груди, хватая мужчину за сосок, начиная оттягивать его на себя, скручивать, но более болезненно, чем это делают обычно. Такие ласки обычно проводятся с желанием сделать партнеру приятно, доставить удовольствие, вызвать легкое и приятное, даже возбуждающее покалывание, вот только видеть банкира в блаженстве совершенно не хотелось. Так сильно хотелось увидеть боль на чужом лице... Он специально выкручивал их сильнее, чем нужно, делая всё максимально болезненно. Подобная игра с сосками не улучшала ситуацию вообще никак, даже наоборот, сделала всё хуже. Хотелось заставить его плакать, умолять хотя бы о минуте покоя. Учёный так сильно желал его разбить и оставить пустым... Наконец, уже через пару мгновений Доктор начинает изливаться и в рот Предвестника, не давая возможности сплюнуть, но пока и не позволяя проглотить. Член наконец выходит со рта Панталоне. ...Финиш. Дотторе кончил, Лоне выдержал до конца, если это он. Он держит свой рот приоткрытым, жадно ловя воздух, более эффективно восстанавливая своё дыхание, но пока не глотает чужую сперму, а лишь сидит, впечатанный в стену, смотрит куда-то в пустоту. Ждёт команды. — Даже не думай выплюнуть. Держи во рту и не глотай. Посмеешь хоть каплю упустить со своего шлюшьего рта - мало не покажется. Ты в принципе должен быть благодарен, что я занимаюсь таким с тобой. Скажи, как много людей хотят пачкать свой член в мусоре, подобному тебе? – Дотторе выжидает около двадцати секунд, затем коротко и чётко проговаривая по слогам. – Глотай. И вот он наконец-то получает приказ глотать, что приходится выполнять. Мерзкий вкус, но теперь можно опуститься на пол, восстанавливая силы. Раздался голос, тихий, хриплый... — Дотторе, прошу, оставь меня в покое... Ты же не хочешь лишиться меня так рано? – разумеется, это была обычная попытка надавить на Доктора, мол “дай отдохнуть, пока я жив, ведь я тебе удобен”. Печально то, что Лоне сказал “оставь меня”, а не “отпусти меня”. Похоже, что Доктор смог сломать его, заставил начать сходить с ума. – Умоляю тебя, я больше не вынесу. Как только Панталоне по собственной воле начинает его молить, Доктору моментально сносит крышу, словно от счастья, но скорее от садистского и извращённого удовольствия. Насколько же просто он ломается. Такой хрупкий без своих денег, охраны, статуса... Униженный и абсолютно беспомощный. Он рассматривает лицо младшего, наконец поднимаясь и одевая обратно штаны и халат. Завязку с члена не убирает, точно так же, как и пробку, однако видно, что ему глубоко всё равно, что Панталоне будет делать дальше. Единственное, что он всё же оставляет, а точнее, забывает, так это скальпель. Он весь в крови... В крови Регратора. — Что ж, это было очень увлекательно... А то, с каким удовольствием ты ел собственную плоть.. Думаю, это нужно повторить. – Хищная улыбка возвращается на лицо Предвестника. – Развлекайся, пока меня нет, шлюшка. Второй достаёт из кармана своего халата связку ключей, один из которых от двери в эту комнату, а второй от железного ошейника на Панталоне. Ничего не говоря он выходит и закрывает дверь на ключ. Через некоторое время стук высоких сапог перестаёт быть слышен. Панталоне наконец оставили одного, в покое и тишине... Одеяло оставили лежать так же на месте, недалеко от банкира, так что дотянуться до него было вполне возможно. Так же неподалеку, если привыкнуть к кромешной тьме, можно было заметить бутылку воды. Ну, по крайней мере он может справиться с жаждой. Хоть немного, но может. Правда он лежал ещё какое-то время не шевелясь, стараясь прийти в себя и унять боль, что даже и не думала утихать, мужчина старается хоть как-то подняться, достать до одеяла и избавиться от “подарков” старшего, в виде той тряпочки на члене и пробки. Всё получилось. Обессиленное тело чуть ли не рухнуло на одеяло, а глаза были закрыты. Тишина и покой...