Контракт

Проходит порядка двух дней. Лаборатория чиста, следов от крови банкира не осталось. Работы на сегодняшний день не запланировано, а потому можно отдохнуть и выпить чая. Вот на столе стоят чайник, сахарница, чайная ложечка, а в руках Предвестника находится чашечка. Коленная чашечка. Налит некрепкий зеленый чай, довольно таки сладкий. Пожалуй, Доктор единственный, кто любит такую излишнюю приторность во вкусе. Он медленно допивает свой чай, оставляет чашку на столе и встает из за стола, вытаскивая ключ и открывает комнату. Ключ кладёт на стол. Мера предосторожности, дабы на побег не осталось и шанса. Хотя.. разве он ещё есть? Свет еле пробивается в тёмную комнату, кое-как освещая даже пол, что уж говорить об остальном. На полу лежит банкир. На шее такой же железный ошейник, на руках что-то на подобии кандалов. Но всё это не столь важно, как другие конечности мужчины. Одна нога целая, не считая того, что она накрепко была пришита ко второй. Точнее, с половиной второй ноги, она была наполовину ампутирована. Наконец-то он пробуждается, тут же чувствуя кандалы. Пару раз дёрнулся, попытался двинуть ногами. Однако половины одной из них он не чувствовал... Кое-как опускает взгляд, молясь, чтобы его предположения оказались не верны. Но мозг пронзает осознание того, что всё же той части, которой он не чувствовал, больше нет. Невыносимо больно в душе становится. Его тело, которым он так гордился и которое он так сильно старался беречь, посмели осквернить настолько сильно, бесцеремонно забирая его часть. Надежда бегства начала угасать всё сильнее, даже хуже, чем раньше. Лоне даже бежать не сможет с одной-то ногой. — Надеюсь, тебе нравятся такие условия. – в руке оказывается скальпель, что подносится к груди мужчины. – Хочешь что-то сказать? Может, какое-то оскорбление? А ударить хочешь? Я жду, сука. Как же ты мне на нервах сыграл... – скальпель вонзается в грудь. Не глубоко, ничего важного не задевает, вот только боль и дискомфорт.. к тому же Доктор специально проворачивает скальпель внутри раны, причиняя больше боли. – Отрезать бы эти губы, что говорят такие мерзости. — Выпусти меня. Ты переходишь все границы, это уже даже близко не похоже на эксперименты, под проведение которых я был взят в качестве подопытного. – жалкий скулёж срывается с уст мужчины, когда Доктор бьёт скальпелем в грудь. – Дай разорвать чёртов контракт, я не хочу умирать здесь... На лице Дотторе нет и следа той привычной, пускай и притворной, но улыбки. На слова Панталоне он вонзает скальпель лишь глубже, упираясь кончиком в одно ребро. Тело до того истощено и сил в нём не осталось, что мужчина едва ли может вскрикнуть. Если раньше причиной слабости был крайне сильный голод, то сейчас вообще начинало казаться, что если не поесть в ближайшее время, то можно погибнуть. Панталоне не хотел умирать... Сейчас он шипит, сдавленно кряхтит, но уже не двигается, покорно принимая скальпель в своё тело. — Уж поверь, я не дам тебе умереть. Слишком просто получается, не находишь? Никаких мучений.. мне не нравится подобный вариант для тебя. – алые глаза горят недобрым блеском, явно что-то предвещая, пока он не встаёт и не отворачивается, начиная о чём-то с собой разговаривать, рассуждать. – С одной стороны.. хотя, я ведь не лжец.. думаю, я смогу это преподнести лучшим образом... Ах да! Даже идея хорошая появилась! – он на носках поворачивается к подопытному, вновь натягивая эту улыбку. Но.. кажется, что сейчас он улыбается искренне. Доктор выходит из комнаты, закрывая за собой дверь, оставляя ни о чём не подозревающего Лоне в темноте и тишине примерно на час. Кажется, по своей небольшой рассеянности он вновь забывает скальпель, на сей раз в груди мужчины. Ему невероятно тяжело верить Доктору. Тяжело верить, что обмана или подвохов не будет. Потому что они будут, они непременно будут и этого не избежать. Закрытая дверь вновь заставила подопытного съёжиться от холода, ведь сравнительное тепло лаборатории более не доходило до него. Низкие температуры били по ослабленному телу, заставляя то дрожать, чтобы выработать хоть немного тепла. Так он и провёл этот час, просто лежа и дрожа от холода. Разве что скальпель вынул. Да, крови много, но если зажать рану, то ничего, сильной потери алой жизненно необходимой жидкости не будет. Сейчас мужчина даже не пытался вскрыть замки своих оков скальпелем, ведь даже если он сможет освободиться и тем более открыть дверь, что в прошлый раз ему не удалось, то он даже выбраться из лаборатории не сможет. У него половины ноги нет, он даже встать не может, что уж говорить о беге, к которому пришлось бы прибегнуть ради цели. Единственное, за что Лоне был благодарен Доктору, так это за то, что он провёл все необходимые манипуляции, чтобы нога не начала гноиться. После ампутации хотя бы не больно из-за всего этого. По истечении определенного промежутка времени, Дотторе таки возвращается. На сей раз даже за открытой дверью света нет. Видимо, он специально выключил его в своей лаборатории. Вот он заходит в комнату и раздается запах горячего, жареного мяса. Свежий и ароматный, слюнки текут. Помимо него можно так же услышать аромат зелёного чая. Еда явно была принесена для темноволосого и, казалось бы, нужно радоваться, но тут же нос пронзает слишком знакомый запах. Запах кожи.. слишком похожий на ту, что он держал во рту пару дней назад, однако истощённое тело игнорировало этот факт. Еще пара минут проходит в сопровождении какого-то шелеста, неясных звуков. Наконец, голубоволосый зажигает небольшую свечку, вставляя её в мясо, словно в торт. Огонек небольшой, слабый, да и вот-вот потухнет, настолько хилым он казался. От небольшого сквозняка метался из стороны в сторону, словно искал выход, чем-то очень напоминая бывшего Регратора. — С днём рождения. Знаешь, я может мудак и всё такое, но во-первых, обещания свои держу, а во-вторых, помню про твой день рождения. – он улыбается, наблюдая за лицом собеседника, ожидая реакцию на происходящее. — Ох..? Уже девятое января, так? Получается, прошло около недели с момента, как ты забрал меня? О Царица, это ощущается, словно вечность. Мне казалось, что прошло не менее трёх недель моего пребывания здесь. Но Дотторе... Умоляю, дай мне то, что ты принёс. Я не хочу умирать здесь от голода. – иногда приходится брать короткие паузы, ведь на столь серьёзные речи тело уже было мало способно. Оно было готово просто отдать все силы на поглощение пищи, принесённой учёным. — Как я и говорил ранее, ты никогда отсюда не выберешься, но ноги размять нужно, иначе они просто откажут. Не хочешь после трапезы немного размяться? Я помогу. В мгновение ока в голове проскочила мысль, что еда или напиток могут оказаться отравленными, но остатки здравого разума отметают эти мысли. Дотторе видит, что его подопытный в весьма плачевном состоянии, его просто необходимо покормить, иначе тот просто в ближайшем будущем погибнет. Ему нужно поесть. А вот о разминке возникли сомнения, которые невозможно было сейчас ничем опровергнуть. Да и слова о ногах... Как нож в спину. — Размять ноги? Скорее уж полторы ноги, ведь половины левой ты меня лишить успел, как я погляжу. Но хорошо, позволь задать вопрос... Что из себя представляет эта “разминка” и что ты будешь делать со мной в это время? – глаза больше не светятся жизнью, она словно затухает в Панталоне постепенно. Того гляди и вовсе покинет его тело. Но в любом случае сейчас глаза отображали его моральное состояние. Он был разбит тем, в каком состоянии он оказался и что его тело посмели осквернить, тем более таким ужасным способом. — Просто небольшая разминка. Ну, знаешь, так как ты лежишь, то даже немного пошевелить ногами хорошая идея. Я помогу тебе с этим. – он отрывает кусок от мяса прямо руками, протягивая его ко рту Панталоне, наблюдая за тем, как он начинает есть с явным удовольствием. – Хочешь немного выпить чаю? Тебе понравится мой сервиз. — Надеюсь, что под словами о помощи ты не подразумеваешь очередные пытки. – сразу же словно оживает, когда столь питательная пища оказывается у него во рту. С радостью жуёт, благодаря всех Архонтов за возможность восстановить силы и избавиться от этого отвратительно назойливого чувства голода, что преследовал его на протяжении всех этих дней. А ведь в день, когда его забрали, он даже не позавтракал, ведь иначе опоздал бы на работу. Кандалы, что удерживают руки мужчины, не позволяют тому самостоятельно дотянуться до пищи, поэтому приходилось позволять Доктору кормить подопытного с рук. Как животное в зоопарке. – Да, пожалуйста. Я так хочу есть и пить... — Почему же пытки? Я ведь сказал, что всё ради твоего здоровья. Я просто помогу тебе размяться. Всё же ты сейчас крайне беспомощен и жалок... Думаю, ты понимаешь о чём я. – он усмехается, продолжая того кормить мясом, ненадолго остановившись и разделив мясо на две половины скальпелем. Одну половину он, очевидно, планировал скормить Панталоне сейчас. Панталоне лишь отводит взгляд, а затем кивает, признавая, что сейчас действительно выглядит жалко. Насколько бы мужчина ни был о себе высокого мнения, но сейчас даже он не может опровергнуть слова Доктора. Самокритично и реалистично. Взглядом, полным надежды, смотрит он на еду. Очевидно, что это плоть с его ноги, но здесь Дотторе хотя бы потрудился и приготовил что-то действительно вкусное, а главное питательное. Признаться честно, это было в разы лучше, чем плоть Николая, которого тот же Дотторе скормил Регратору, за то, что с ним любезничали, как с одной из любовниц. За подобное поведение агент быстро поплатился, а его рука, забранная в качестве трофея, до сих пор хранится в одной из банок лаборатории, Панталоне уверен в этом. Или мясо сейчас казалось намного вкуснее из-за адского голода? Дотторе подбирает вытащенный скальпель, убирая его в карман халата. На удивление в еде не оказывается никакой отравы, яда. Возможно это от того, что он понимает - Панталоне умрёт, если не дать ему хоть немного еды. А даже такой хороший кусок мяса очень малая пища за семь дней, особенно учитывая, что кормить его ближайшую неделю он не собирается. — Надеюсь, тебе известно, что без еды человек может продержаться примерно.. ну, около месяца. Как думаешь, сможешь побить рекорд? Был человек, что голодал.. триста восемьдесят два дня, если я не ошибаюсь. – он усмехается, похлопав того по голове. – И совет на будущее: не вытащи ты скальпель, кровь бы не полилась. — Около месяца, говоришь? Что ж.. я не желаю проводить подобный опыт на себе. Ты прекрасно видел в каком состоянии я был после этих... Семи дней голодовки вроде? Мне ещё не нашли замену, о которой ты говорил? – даже после первого куска пищи Лоне стал куда более активным, отчего и начал задавать вопросы, что безусловно интересовали его. Конечно, хоть какое-то топливо для организма тут же было способно оживить его. Голубоволосый вновь отрывает кусок мяса и подносит его ко рту бывшего Предвестника. Сам же Доктор косится на ноги подопытного. Действительно нужно сделать разминку. А ведь для этого ноги иногда необходимо разводить... Вот незадача, они сшиты, да и таким аккуратным швом. Будет жаль рвать такую кропотливую и аккуратную работу. И вновь принимает он еду, с невероятным удовольствием поглощая её. Сейчас уже было плевать, что это буквально его собственная плоть. Она была чертовски вкусно приготовлена и так необходима сейчас... Но душа продолжала болеть. Тело осквернено, а сейчас с таким упоением поглощает часть себя. Отвратительно и мерзко от осознания этого. — К слову. Меня интересует для чего ты сшил мои ноги... Не самое приятное чувство, если ты не знал. Наблюдая за тем, с каким аппетитом и наслаждением младший поедает свою собственную плоть, Дотторе нехотя параллельно отвечал на чужие вопросы. Кажется, он скучает по временам с тихим и молчаливым подопытным, но для этого ему приходилось совсем не кормить того, а тогда и конец веселью. — Не около месяца, а около года! – он трижды стукнул кулаком тому по голове, будто стучась. – Ты ещё глупее, чем я думал. Ну, ладно... Время тебе знать не обязательно, а вот на счет замены... Думаешь, у Фатуи нет кандидатов? Сейчас Шут и Её Величество Царица решают, как именно определить человека на роль девятого Предвестника. – на лице Панталоне ясно читалась надежда на новости о том, что никто не подходит на эту роль, что Регратор там нужен и ему по крайней мере есть куда возвращаться, однако слова голубоволосого не намеревались его радовать. Конечно, слова Дотторе были лишь наполовину правдой. Очевидно, что Фатуи для каждого из Предвестников нашли минимум одного кандидата на случай, если кто-то уйдёт. Панталоне не исключение, да и Доктор, в общем-то, тоже. Однако, не смотря на это, кажется, никто особо не старался сейчас заниматься делом пропавшего банкира, ведь впереди важная миссия, в которой тот не участвует, а значит, с выбором нового казначея Снежной можно и повременить. — Я выберусь отсюда, чего бы мне это ни стоило... Это лишь вопрос времени и тебе следует понимать это. Когда я смогу выбраться - я поведаю остальным правду, которую ты скрыл за жалкими сказками о том, что я просто сбежал. Я расскажу им всё что ты делал со мной, даже если это будет унизительно, а затем при первой же возможности замену найдут тебе, а не мне. Кто оставил бы такого опасного человека, закрыв глаза на всё то безумие, что он творит, переходя все границы, какие только существуют? Я не думаю, что Пьеро или уж тем более Её Величество поступят неразумно, не избавившись от тебя... – смотрит на свои ноги, размышляя о возможных вариантах побега. Дотторе в одну руку взял оставшийся кусок мяса, убрав его на поднос. Тарелка же осталась в руках. Белая, аккуратная она в следующий миг разбивается о голову бывшего Предвестника, словно в наказание, отчего осколки разлетаются в разные стороны, а по лбу его вскоре течёт тонкая стручка крови. — Не такая большая рана, само заживёт, но знаешь.. боюсь, волосы могут слипнуться. Да и в целом такие длинные волосы мешаются, постоянно путаются.. сам-то не устал от них? Хотя, кто тебя спрашивает. Пора избавить тебя от столь бесполезной части. – голос такой спокойный, будто он скорее сам с собой рассуждает о том, что делать с банкиром дальше, как бы ещё поизмываться над ним. Разбитая тарелка доставила сильную боль, а осколки, пустившие кровь, лишь ухудшали ситуацию, делая её лишь болезненнее. Мужчина инстинктивно хотел схватиться за голову, будто это было способно ослабить его страдания, но из-за оков он едва ли мог дотянуться до подбородка, что уж там говорить про макушку. Однако слова Доктора заставили подопытного замереть с ужасом в глазах. Да сколько ж можно. — Не смей ничего с ними делать. – с замирающим сердцем проговорил он, вспоминая сколько лет пришлось отращивать волосы. – Они мне вовсе не мешают и более того, я даже близко не устал от них. В руках появляются ножницы. Длинные пальцы мужчины нежно обхватывают чужую длинную прядку волос и резко потянув на себя, стараясь вызвать как можно больше боли, отрезает часть, после показывая прядь её же хозяину. Эти слова, что даже мольбой можно назвать в какой-то её степени, не сработали. Глаза темноволосого распахнулись, когда он заметил инструмент, такой ужасный сейчас для него... Ладно ещё, если бы ему просто подровнять кончики собрались, но Дотторе явно не это будет делать. Это пугало. Насколько сильно изменится Панталоне в дальнейшем? Узнают ли его вообще, если увидят таким? Вжался в стену, стараясь максимально отстраниться от учёного, старался как-то отбиться, насколько это было возможно сейчас, но на деле мужчина лишь с жалким видом брыкался, питая надежду на успех. В сердце словно нож вонзают, когда старший показывает отрезанную прядь. Да кто он вообще такой, чтобы делать такие омерзительные вещи с Предвестником, пусть и бывшим? Сначала нога, сейчас волосы, а дальше что? Постепенно Доктор отрезает большую часть волос. Криво, очень коротко, а так же болезненно. Дёргая всё сильнее, ближе к ране от недавно разбитой тарелки. Теперь Панталоне своей причёской, если её вообще можно так назвать, напоминал Сказителя, однако более уродливую его версию. — Что же.. ты доел ту порцию, что я тебе дал, а значит время разминки, не думаешь? – он обходит медленно Регратора, веселья ради, пнув его по дороге в исхудалый живот, уже после садясь около ног брюнета. Руки ложатся на колени обеих ног, начиная пока слабо и не сильно разводить в стороны, пускай ничего и не получается. – Ох, совсем забыл, что твои ноги сшиты... Как жаль, что ножницы так далеко от меня, не дотянуться. А швы я делаю на совесть.. — Я тебе шею сверну при первой же возможности и повешу твою голову у себя в кабинете, как трофей... – стараясь прийти в себя и хоть как-то сконцентрироваться на происходящем, Лоне выдал, очевидно, просто угрозу, чуть ли не бредя. Кажется, его моральное состояние сильно пошатнулось за это время... Уже сейчас, даже при крайне слабом воздействии на ноги, чувствуется приличный дискомфорт. Словно армия многоножек копошится под кожей. Но в следующие пару секунд ноги пронзает адская боль, даже хуже, чем разбитая тарелка или воск, которым Доктор пытал своего подопытного несколько дней назад. Это намного больнее. На чужих губах появляется улыбка полная садизма. Он одним резким движением обеих рук начинает раздвигать костлявые ножки, пускай от них мало что осталось. Нитки не рвутся, но зато с треском разрезают плоть, вспарывая мышцы, задевая сухожилия и разрывая кожу. Кровь начинает течь с ног, а Дотторе не успокаивается, продолжая делать “разминку”. Ноги двигаются под руководством голубоволосого, от чего разорванные в клочья мышцы ног сокращаются, как-либо дёргаются, никак не помогая, а лишь усугубляя адскую боль. Первые секунды три Лоне держался, стискивая зубы чуть ли не до скрипа, но затем всё же помещение вновь заполняют крики, вызванные самой настоящей агонией. Стараясь одолеть судороги, вызванные разрывом некоторых мышц, мужчина старается пнуть старшего, просто отпихнуть его, лишь бы остановить происходящее, но безуспешно. Рассудок потихоньку мутнеет от боли, в глазах темнеет, крики превращаются в беспомощные хрипы и попытки сказать хоть что-то, например мольбу, дабы учёный остановился. Но сил хватает лишь на жалкое “хватит”. Мужчина пальцами оторвал небольшой кусочек плоти, что висел на нитках, запихивая это в рот Панталоне, с улыбкой. Встаёт полностью, не отряхивая одежду и ставит ногу на голову Панталоне, чуть давя, прижимая к полу. Однако сразу после этого он слышит стук в дверь своей лаборатории. Это не могут быть клоны, у них есть ключи и они могут самостоятельно зайти. Простые агенты Фатуи? Им и близко подходить нельзя, да и сами они наверняка боялись приближаться к месту, откуда регулярно несло гнилью мёртвых тел. Значит, это кто-то более высокий по рангу.. Предвестник. Какой именно было не сложно угадать: хоть прийти мог кто угодно, нужно это было лишь одному - Скарамучче. — Советую заткнуться и не кричать. Если нас услышат, то я разорву так не только твои ноги, мерзость. – Дотторе берёт первую попавшуюся под руку тряпку, как можно быстрее засовывая её поглубже в рот, чуть ли не в горло. Он выходит с комнаты, наконец закрывая дверь. Волосы немного растрёпаны, руки испачканы в крови, как и одежда, потому он быстро застегивает свой халат, дабы хотя бы крови не было видно. Руки быстро моет в небольшой раковине. Единственное, чего он не заметил, так это волос, что остались на рукавах его белого халата. Дотторе движется к выходу из лаборатории, отворяя дверь младшему. — Почему ты так рано пришёл? Сказал же приходить ровно ко времени. – голубоволосый явно раздражён таким появлением Скарамуччи. Не вовремя он. — Я хотел подождать ещё, но услышал чьи-то крики и.. Второй незамедлительно дал тому пощёчину. Гад, всё же что-то да услышал. — Пошёл вон. Ещё совсем не время, ты должен прийти только через два часа. Синеволосый косится на одежду Предвестника, для себя отмечая наличие чёрных и длинных волосков. В голове отложился план пробраться ночью в лабораторию, дабы удовлетворить своё любопытство и узнать что же происходит за этой дверью. К тому же, разум его посещает весьма хорошая идея, что должна принести невероятно полезные плоды для самого шестого... Доктор захлопывает дверь за парнем, запираясь в лаборатории и после возвращаясь к девятому. Он, кажется, раздражённый, однако как только взгляд алых глаз падает на тело Панталоне, на лице расцветает улыбка. — Никогда бы не подумал, что скажу что-то подобное в твой адрес, но знаешь.. ты очень красивый. – слышится немного злорадный смех. – Думаю, стоит немного здесь прибраться и дать тебе обезболивающего вместе со снотворным. Мне не нужно, чтобы ты шумел в присутствии Сказителя или чтобы ты умер от боли. Следующие десять минут проносятся для, некогда длинноволосого, мужчины, словно в тумане. Два шприца.. колкая боль от уколов, но такая незначительная на фоне остальных ощущений. Ещё несколько минут и ноги не ощущаются, а все чувства постепенно притупляются, всё становится мутным и вот измученный разум наконец-то отключается, позволяя хозяину хотя бы во сне увидеть хороший исход всего этого. Дотторе недолго прибирается в комнате, а после выходит, вновь запирая её на ключ. Один оборот. Не требуется больше, ведь Панталоне не проснётся ещё ой как долго. От комнатки тянется небольшой след из крови. Запачкал ботинки.. плохо, но поправимо. Уходит ещё около часа на уборку в лаборатории и смену одежды на более чистую, “без улик”. Испачканный в крови, волосах и многом другом медицинский халат голубоволосый убирает в первый попавшийся под руку шкафчик, чтобы позднее выкинуть его где-нибудь подальше от Заполярного дворца, а лучше и подальше от Снежной в целом. ••• Проходит примерно пять часов. Доктор измучен столь долгим днём, явно не имея желания хоть как-то ещё контактировать с остальными людьми. Целью является дом и уютная постель. Перед уходом из лаборатории он оставляет около Панталоне оставшееся мясо и бутылку воды, после чего уходит, выключая везде свет. ••• Около трёх часов ночи. Заполярный дворец словно замер.. даже звук падающего пера мог раздаться эхом по всему зданию, настолько там было пусто, безлюдно. Мужчина и впрямь проснулся очень поздно. Огляделся сразу же, не слыша ни единого звука в лаборатории, а затем взглянул на дверь, свет из под которой так же не пробивался. Ночь. Вздох облегчения срывается с его уст, когда осознание того, что его не будут пытать в ближайшее время, врезалось в его голову. Истощённый организм привлекает запах еды, пусть уже и давно остывшей, что заставляет Регратора попытаться принять более удобное положение для того, чтобы поесть, но малейшее движение тут же отдаётся в растерзанных ногах. Это выбивает из брюнета сдавленный скулёж, а затем вынуждает его остаться в лежачем положении, чтобы лишний раз не травмировать самого себя. Еда холодная, уже не такая вкусная, да и ест он сейчас буквально свою приготовленную ногу, но это не отменяет того, что подобное блюдо остаётся питательным. Он ест, уходит в свои мысли... Искреннее непонимание всего, что с ним происходит, заполняет его разум. Почему Доктор решил проводить на своём коллеге такие “опыты”, больше похожие на пытки? Сколько времени прошло? Возможно ли отсюда выбраться и что самое главное - оправиться после такого, причём как в психологическом, так и в физическом плане? Мёртвую тишину прорезал тихий стук чьей-то обуви. Еле заметные звуки чуть трущегося друг о друга материала.. суставы куклы.. это идёт Скарамучча. Без многослойной одежды и шляпы, что могут привлекать внимание. В руках находится лишь что-то наподобие отмычки. Осторожно пробравшись к лаборатории второго Предвестника, он открывает дверь. Кажется, Дотторе рассчитывал, что мало кто осмелится к нему пробраться, а потому на взлом замка потребовалось всего-то минут семь. Дверь открыта.. заходить внутрь боязно, но приходиться перебороть всю тревогу. Если будет действовать медленно, то точно попадётся. Решительно зайдя внутрь, Скарамучча метнулся искать по лаборатории хоть что-то, что может доказать наличие Панталоне в руках Доктора.. хоть что-то.. это шанс заслужить признание от остальных Фатуи. Нужно обязательно спасти, нужно... В нос бьёт резкий запах. Точнее.. неожиданный. Это запах еды? Откуда бы здесь взяться еде? К тому же, это всё вперемешку с гнилью. Синеволосый подходит к запертой двери, прислоняется к ней ухом и вслушивается в тихое чавканье. Осторожно, костяшкой одного пальца начинает стучать по полу. -.- - --- -. .- .... --- -.. .. - ... .-.- --.. .- -.. .-- . .-. -..- ..-- ..--.. Руки немного дрожат. Лишь бы сейчас всё не провалилось.. лишь бы внутри был девятый Предвестник. Из мыслей мужчину вырывает аккуратный стук. У того, кто находится за дверью, явно нет желания или возможности открыть её, однако стук быстро складывается в код морзе. Панталоне не был специалистом, да и никогда не применял свои знания в этой области, так как возможности не было, но расшифровать или настучать что-нибудь он более чем мог. Кто старается прямо сейчас пообщаться с мужчиной подобным образом? Дотторе? Сегмент? Или некто.. иной? Ответ поступает через несколько секунд. Стучать приходится нормально, не костяшкой одного пальца, как это делает шестой, а полноценным кулаком, чтобы звук был громче и Предвестник уж точно услышал ответ. .--. .- -. - .- .-.. --- -. . Ответ краткий, но вполне содержательный, идеально отвечающий на вопрос Сказителя. На несколько секунд подопытный задумывается, а затем вновь стучит, используя то, что расшифрует, наверное, каждый. ... --- ... Услышав стук по ту сторону двери, Скарамучча оживился. Он действительно нашёл Панталоне. Первой мыслью было выбить дверь и, освободив Регратора, убегать куда подальше, дождаться следующего дня, дабы тогда уже обвинить Доктора в похищении банкира. Сказитель оглядывается, молясь, чтобы никому в голову не пришло идеи сейчас зайти в лабораторию. Мало ли, что? Сегменты Дотторе ведь вполне могут зайти. Он нагибается, чуть ли не ложится на пол, к щели под дверью. Далее как можно тише начинает говорить. — Я помогу сбежать. Ты ведь там цел? Сможешь бежать? – синеволосый и вправду думал, что дальше похищения ничего не зашло, однако, как бы он не верил в это, стоит перестраховаться. – Если нет возможности бежать, то.. мне нужно что-то, что доказывает мои слова. Я завтра же пойду к Пьеро. Мне нужно чем-то подтвердить свои слова. Человек, что был достаточно долго для него отрезан от всех, кроме Дотторе, компания которого была мало того что редкой, так и максимально отвратительной, был вне себя от счастья, когда раздался голос. Чужой голос, не принадлежащий Доктору. Да, со Скарамуччей Делец никогда не ладил, но сейчас кукла была настроена весьма дружелюбно, если можно так выразиться. Наконец-то вновь появилась надежда на спасение. — Я тебе больше скажу - я даже встать физически не смогу. Он ампутировал мне половину одной ноги, а затем, я думаю, разорвал мышцы или что-то в этом роде. Увы, я не разбираюсь в этом, но могу сказать, что я едва ли могу пошевелить тем, что осталось от моих ног, но это чертовски больно. – раздался тихий нервный смешок, когда мужчина взглянул на свои ноги, но затем он задумался на секунду. – Что ж, в качестве доказательства я могу отдать тебе лишь свои очки. Хорошо, что Дотторе оставил их, хоть мне и не понятно по каким причинам он сделал это. В любом случае.. прощай, единственный способ чётко видеть мир. Шестой осторожно просовывает пару пальцев в щель между полом и дверью, показывая, как именно он хочет забрать доказательство, а подопытный снимает очки, смотря на них несколько секунд, а затем с большим трудом, но успешно передаёт их Предвестнику. — Прошу, если всё получится, то верни мне очки, когда всё закончится, они дороги мне... Вся надежда на тебя, Сказитель, я не знаю сколько ещё выдержит моё тело. Он морит меня голодом, проводит весьма жестокие пытки, выдавая их за “эксперименты”, причём как физические, так и психологические. Если бы ты мог видеть меня сейчас, то наверняка бы не узнал сразу. Он изменил меня до неузнаваемости, обвёв вокруг пальца, когда я подписал тот чёртов контракт. – надломленная психика и изоляция от общества давала свои плоды. Панталоне просто начал практически неосознанно рассказывать шестому обо всём, что происходит сейчас, даже не смотря на факт того, что они плохо ладили. У Регратора даже поднялось настроение от разговора со Сказителем. Если учесть, что темноволосый всегда был достаточно общительным, а сейчас его длительное время ограничивали в каком-либо общении впринципе, то даже несколько минут диалога были способны подарить массу положительных эмоций. Голос человека за дверью был таким слабым и тихим.. наверное, если бы не протянутые очки, Скарамучча никогда бы не поверил, что разговаривает с банкиром. — Вот поэтому я говорил, что с ним водиться не стоит и есть смысл вести себя как можно осторожнее. – прозвучали эти слова так, словно он переживал за темноволосого, пускай это и не правда. В целом, ему было бы плевать, если бы Регратор по итогу умер. Единственной причиной всего это было лишь одно. Признание. Сколько раз его бросали? Сколько раз ещё это повторится? Это уже не важно, он не хочет упускать возможности доказать свою полезность и важность. Многие в Фатуи его ненавидят. Подчинённые боятся, Предвестники либо просто не уважают, либо презирают. Конечно, всему виной едкий характер, но этого уже никак не изменить. Но как же тогда заполучить благодарность и значимость в коллективе? Помочь кому-то важному, чтобы в дальнейшем отношения постепенно уладились... Сказитель даже и не думал сначала помогать как-то в поисках банкира, но как только в голову закрались мысли о возможности того, что его похитил Доктор... Последней каплей были душераздирающие крики откуда-то из глубин лаборатории, а так же тёмные длинные волоски, что он видел на халате второго Предвестника, когда хотел зайти к нему. — Сегодня он появится в лаборатории раньше, чем обычно, так что нужно поторопиться. И да, ни слова о том, что я приходил. Не показывай ему, что у тебя есть какая-то надежда на спасение, иначе он заподозрит нас. — Клянусь, я буду молчать, актёр из меня всегда был прекрасный. – раздался тяжёлый вздох. – Спасибо, что пришёл. Теперь я хотя бы имею шанс на спасение после всего, что со мной сделали. И как ты понимаешь, Доктор сам сочинил то, что я якобы забрал деньги и сбежал. Только вот он не учёл факт того, что я Фатуи жизнью обязан и тем более добровольно остаюсь, служу Её Величеству Царице. Его “сказка” противоречит факту, известному многим. — Я.. мы обязательно вытащим тебя. Главное не подавай виду. – и самому страшно, что могут поймать. Если он не успеет прийти к Пьеро раньше, чем Дотторе всё поймёт.. страшно представлять. – Прощай. Синеволосый крутит в руках очки пару секунд и убирает их куда поглубже в свою одежду, дабы никто не увидел их раньше положенного. Встав с пола он как можно тише и быстрее идёт к выходу, после уже запирая дверь лаборатории с обратной стороны. Сказитель с совершенно спокойным видом начинает уходить из крыла, где находится лаборатория. Именно в этот момент мимо него проходит один из сегментов Дотторе, что явно направляется туда, где только недавно Скарамучча пытался найти какие-то улики.. даже не взглянув на светлую голубую макушку, он уходит. Уже позже оказывается в довольно таки отдалённой от всех части Заполярного дворца. Сразу прислоняется к стене, тяжело дыша, словно в панике. Задержись он на пару минут и все закончилось бы прямо на месте. Пора уходить. ••• Сегмент спокойно идёт в лабораторию, замечая по дороге шестого Предвестника. Мыслей на его счёт много не появляется, только рабочие, не более, а потому он быстро забывает о нём. Отпирает дверь ключом, проходит внутрь лаборатории. Всё чисто. Ничего особенного не происходит. Он просто забирает какие-то документы и так же спокойно уходит. Ничего не произошло. После ухода Предвестника, мужчина лишь лежал на своём месте, прокручивая в своей голове весь диалог раз за разом. Тихий, но невероятно важный для подопытного голос, раздававшийся за дверью, даровал надежду на спасение. Надежду, которая окончательно угасла после ампутации и тем более разрыва мышц и прочих тканей. Спустя столько дней у него впервые появился повод для действительно искренней улыбки. ••• Утро. Шесть часов. Действительно раньше, чем обычно Дотторе приходит на работу. Настроение хорошее, даже есть желание переделать кучу дел сразу, пока есть настрой и энергия. Он привычно подходит к двери, открывает её и смотрит на лежащего в ногах Панталоне. Спокойный взгляд устремлён в блокнот, в который Доктор что-то записывал, однако уже через минуту это становится не так важно. Он переводит взор алых глаз на лицо бывшего девятого. Брови сползли к переносице, в то время как глаза широко раскрылись в удивлении. Губы дрогнули, сначала словно не желая произносить каких-либо слов, а Доктор и действительно ничего не говорит. Слишком напрягающее обстоятельство. В голове проносится кратко и чётко одна фраза. "Очки пропали." Визит Доктора вновь заставил Панталоне сосредоточиться, насторожиться. Такой же настороженный взгляд был направлен и на него. — Знаешь, тебе бы перевоспитать своих клонов. – темноволосый указывает на место, где должны быть очки. – В темноте особо не различишь их, учитывая, что они и так все практически одинаковые, но это был кто-то из молодых. Ты-то наверняка знаешь, насколько эти очки важны для меня. С какой-то стороны это выглядит, как простое оправдание и сваливание вины на других, но сейчас это действие может быть полезным. Мало того, что это может отвести подозрения, так ещё и отвлечь учёного, заставив его заниматься сегментами, а не Регратором, что может уберечь последнего от новых травм. Главное - тянуть время, пока Сказитель занят своим обещанием вытащить банкира. Мужчина с каждым словом подопытного лишь хмурится и буквально закипает, сжимая чуть дрожащие от напряжения ладони в кулаки. В какой-то момент лицо приобретает неясную эмоцию. То ли смех, то ли злобу.. брови снесены к переносице, нахмурившись, а уголки губ наоборот поползли вверх, показывая нервную и через чур широкую улыбку. Раздаётся нервный смешок, после чего Доктор закрывает ладонью рот, крепко её прижимая. Он отворачивается и заливается громким смехом. Нервничает. Страшно. Но так смешно. Его поймают? Ох, он знал, что это произойдет рано или поздно, но не думал, что настолько быстро. Опирается свободной рукой о дверной косяк, с каждым разом сгибаясь чуть ниже, пытаясь подавить истерический смех. Чёрт... Дотторе расслаблено выдыхает и наконец опускает руку. Она безвольно свисает. Доктор словно успокоился. Он выпрямляется, проходится второй рукой по волосам от лица до затылка и тихо хихикает. Расслаблено, привычным бархатистым басом. Удар. Голубоволосый резко разворачивается в процессе нанося по животу темноволосого пинок ногой. Тяжёлый ботинок с жёсткой подошвой врезается в исхудавший и впалый живот, принося невероятную боль. — Шваль! Да ты!.. – он вновь замахивается, ударяя по тому же месту, уже после договаривая фразу. – У сегментов нет доступа к этой комнате! Совершенно не сдерживая порыва агрессии второй Предвестник продолжает избиение. Лучше всего моменты, когда он бьёт по рукам. На данный момент, это не так больно, как удары по животу. Темноволосый старается сжаться в ком, стать менее уязвимым, но из-за травмированных ног толком свернуться в позу эмбриона не получается, но этого частично хватает. Руками старается закрыться от ударов, но когда не получается - раздаётся кашель при новых адски болезненных пинках в живот. Алые глаза теперь были действительно кровавыми. Наполнились злостью и какой-то животной дикостью, если не больше. Дотторе был хуже зверя. Изо рта от злости пошла пена, которую даже он сам не замечал. Ноги ровно не держали. Чуть дрожали, не позволяя ровно держаться. Столь не свойственная обычно спокойному учёному агрессия расходовала слишком много сил. Безумие нарастает и в Панталоне, оно граничит с отчаянием. Уж больно много он пережил за последнее время, отчего голова шла кругом. Последней каплей стал Сказитель, подаривший надежду, с которой, к сожалению, идёт мучительно долгое ожидание. А если не придёт? И всё же подопытный прокололся. Неужели с прежним “я” он потерял и своего внутреннего актёра? Хотя какое тут оправдание пропавшим очкам можно было придумать... Только то, что Дотторе сам их в один момент забрал, но это бред. Игра без возможности выиграть. Темноволосый сжимается в ком так, насколько может позволить тело, лежит, зажмурившись и дрожа от столь сильной боли, а в голове вертится лишь одно имя. Скарамучча. Скарамучча! Скарамучча. Скарамучча... Торопись, Скарамучча... Старший небрежно вытирает пену со рта рукавом, и, тяжело дыша, заносит ногу над головой бывшего девятого Предвестника. Глаза ищут свою цель. Челюсть. Он представляет как вот-вот ударит по ней.. ещё мгновение, Дотторе собирается сделать рывок и... ••• Скарамучча старался не попадаться Доктору на глаза. Страшно. Как же страшно. Он действительно конченый псих. Нужно обо всём доложить, но кому? Пьеро на данный момент не в Снежной, да и Царицу беспокоить уж точно не стоит.. кто ещё близок к Дотторе по силам? Ох, точно... ••• Отражения витражных зеркал, кристально чистое и белое пространство... Казалось, здесь никогда не ступала нога человека. Слишком чисто, божественно. По-ангельски девственно и чисто. Даже лучи солнца были не такими яркими, как это ослепительное место. Каждый предмет здесь излучал особую ауру. Свет, проникающий внутрь, отражался от витражных окон, разбрасывая по всему залу разноцветные зайчики. Даже если это зрелище не заставит здесь остановиться какого-либо человека, то вот ангельский, кристально чистый голос вскружит голову всякому. Заставит остаться, пройти глубже в огромное здание, зайти дальше, осмотреть каждую стену, от которой отражается этот чудный звук проникающий в мозг. Молодая с виду девушка сидит на коленях, молясь и продолжая петь без конца, как тогда, на похоронах Синьоры, когда собрались все Предвестники, дабы проводить свою дорогую соратницу в последний путь, проститься с ней... Пение тихое, но манящее. Словно сирена, что своим пением заманивает жертв к себе, ни в чём не повинных моряков, но нет, это пение - лишь своеобразный способ обратить внимание высших божественных сущностей на неё, на третью Предвестницу Фатуи. Коломбину. Можно на ней заметить простое платье. Белое. Оно длинновато, чуть раскинуто по полу в сторону от сидящей на коленях, склонившей голову и сложенных в молитвенном жесте рук, особы. Золотая и серебрянная вышивка глаз и перьев, различных символических узоров, завитков и прочего. На чёрно-розовых волосах украшение с маленькими крылышками.. неужели и впрямь ангел? Пение тут же прекращается, когда Сказитель подходит. Его шаги были тихими, но третья знала, что к ней приближаются. Крылышки шевельнулись в этот момент, словно они и не были частью какого-то украшения. Того гляди глаза на них раскроются и уставятся на гостя, что вошёл в церковь, угрожая прожечь дыру столь пристальным взглядом. Но нет, ничего не произошло. — Госпожа Коломбина, простите, что беспокою Вас... Я кое-что нашёл. – он проходит к ней и стараясь ни в коем случае не смотреть на лицо девушки, кладёт очки на пол перед ней. Она сидела спиной к кукле, но даже в ином случае это не принесло бы никакой пользы, ведь глаз порчи забрал у неё возможность видеть. Всё имеет свою цену. Кто-то вынужден вечно сидеть на руках своего голема, что может отнести куда угодно, у кого-то обуглились руки, а кто-то... Через несколько секунд молчания после того, как Сказитель положил очки на пол, раздался нежный голос. — Хоть я и слепа, но я знаю, что эти очки принадлежат Регратору. Откуда они у тебя? Хотя, лучше задать вопрос “где он?”, так? – задаёт она вполне логичный вопрос, не поворачиваясь и не вставая со своего места. Как она вообще поняла что за предмет положили, словно поднося, как дар? Того гляди и вправду глаза на крылышках раскроются, даруя ответы на подобные вопросы... – Регратор находится у Дотторе. Ему нужна помощь. Он не сможет выбраться сам. – Сказитель старается говорить ровно, холодно, спокойно, но вот только осознание, что сейчас в любом случае что-то может произойти с девятым Предвестником... Лишь бы успеть... Нельзя опоздать. Иначе всё проделанное, все нервы будут попросту зря. — Я чувствую, что ты волнуешься о происходящем... Как бы спокойно ты не говорил - я всё увижу. – она встала и повернулась к Скарамучче. Лицо её было подобно кукольному, такое аккуратное и нежное, что начинает казаться, что это не живой человек. На лице вновь этот аксессуар, что некоторые называют “сеточкой”, выражаясь весьма грубо в такие моменты. Белая нежная ткань, частично закрывающая глаза, не давала их раскрыть. Да и зачем, если увидеть ничего она ими не сможет? Нагибается, дабы поднять очки, а затем протягивает их обратно шестому. – Идём, не стоит медлить. Если мы сможем вернуть нашего дорогого банкира, то ему наверняка ещё понадобятся эти очки. На секунду оборачивается в сторону алтаря, чуть поднимает голову, а затем кивает, словно подавая какой-то сигнал высшим сущностям, Архонтам, Богам... А после следует к лаборатории Доктора. В меру быстрый шаг, но даже так он остаётся невесомым. Даже в гробовой тишине было бы не слышно, как идёт Коломбина. Скарамучча берет очки из чужих рук, чуть поджимая губы. Какую-то часть пути он смотрит на них.. дужки немного погнулись, сами стёкла немного испачкались кровью, что видно по разводам на линзах. Видимо, банкир старался оттереть пятнышки. Парень надеется, что эти очки ещё есть кому вернуть. Лишь бы тот был жив. ••• Дотторе желает со всей силы ударить по чужой челюсти, но усталость даёт о себе знать. Удар выходит не настолько сильным, как ему хотелось бы. Не выходит сломать челюсть, лишь повредить, заставить чувствовать сильную боль. После Доктор опускается на колени, сгибаясь, всхлипывая и утыкаясь носом в чужую грудь. Он дрожащими руками ощупывает чужой живот, плечи, ноги... Он словно пытается найти доказательства того, что человек перед ним жив. Прижимается к Панталоне, сжимает в руках те остатки одежды, что на нём были. Слышатся всхлипы. Тихие и еле различимые. Руки и до этого дрожали, но даже так слишком заметно, что дрожь усилилась, да и при том не только в руках. Сильная и широкая спина, сгорбленная в данный момент, вздрагивала, чуть тряслась от наступающих.. слёз? Он плачет? И вправду, слышны всхлипы, а после и тихий скулеж, что вскоре перерастает в завывание. Отчаянное, громкое. Он тут же поднимает свою голову, бережно кладет ладони на щеки Панталоне. Пальцами перебирает неровные пряди, жмурясь от истерики, что вот-вот накатит с новой силой. Подопытный дрожит точно так же, как и сам учёный, однако стоило ударам прекратиться, как голова Панталоне поднимается, дабы взглянуть на второго, при этом прищуриваясь, чтобы как-то разглядеть чужое выражение лица. Мужчина был ошарашен внезапной истерикой Дотторе, что со слезами на глазах склонился над бывшим банкиром. Неужели ему не плевать на жизнь и состояние своих подопытных, как все предполагали? Доктор куда загадочнее и непредсказуемее, чем могло показаться на первый взгляд... Темноволосый лишь лежит в недоумении, стараясь не шевелиться. Словно животное притворяется мёртвым, чтобы сохранить себе жизнь, которой угрожает подкравшийся хищник. Однако глазами всё же следит за Предвестником, чтобы не оказаться застанным врасплох в случае чего. — Что.. что я... – плачет, не сдерживая слёз, соплей и всего прочего. – Что я сделал с твоими чудесными волосами?! Почему я так тебя испортил и сделал с твоим телом такое?! Он всё не унимался. Прикладывал к голове обрезанные волосы, словно это могло исправить ситуацию, пытался слабо поглаживать ноги, будто это ослабит боль Регратора. Кажется, Дотторе и сам не знает, что творится. Паническая атака? Нервный срыв? Что с ним? Он словно решил выплеснуть все свои эмоции за раз. Около минуты и вот, недавно рыдающий от своих же действий, он отшатывается, словно протрезвел. Он быстро оглядывается и находит ручку, что упала на пол вместе с блокнотом, когда он зашёл. Ручка. Ручка.. Ручка... — Знаешь.. ты ведь не видишь толком без своих очков.. зачем тебе тогда глаза? Они бы лучше выглядели как украшение в моей лаборатории. – он вновь смеётся на грани истерики, закрывая одной рукой рот, а другую уложил на лоб. Мизинец чуть давит на его собственный глаз, словно он думает. Зачем ему глаза, правда? Мучаться всю свою жизнь из-за проблем со зрением.. обидно. Слишком обидно. Есть возможность видеть, но при этом настолько плохо... Будет не так обидно, если глаз и вовсе не будет. В дрожащие, бледные руки, испещрённые различными шрамами и ожогами от химикатов, попадает ручка. Ни на что подопытный не отвечает, пока не заходит речь о глазах. Лицо тут же принимает гримасу ужаса, а затем раздаётся голос, слегка дрожащий из-за до сих пор не восстановленного дыхания. — Нет нет нет, Дотторе, я же не слеп, верно? Я вижу плохо без очков, но ведь вижу? Тем более ты сам сейчас был в.. истерике от того, что сделал со мной? Одумайся, тебе не нужны мои глаза. – за этими словами последовал нервный смешок. Это уже ни в какие ворота не лезет, Панталоне с невероятным трудом сможет перенести это, если вообще сможет. Тут же он старается отползти, но не получается, он и так был у самой стены, буквально вжимаясь в неё, словно желая впитаться и спастись от всех грядущих кошмарных ощущений... Мужчина с широко раскрытыми глазами смотрит на Регратора, постепенно приближаясь. Подходит он медленно.. может, чтобы запугать свою жертву, а может он не нарочно так медлит.. кто знает? Больше он словно ничего вокруг не слышит, есть только он сам, ручка и такой желанный, в порыве истерики, глаз. Не смотря на все слова девятого, он вновь ударяет того по животу, и воспользовавшись чужим замешательством и заторможенностью после удара, садится сверху, на грудную клетку бывшего Предвестника. Между ног зажимает лицо Панталоне, чтобы зафиксировать, а вместе с этим лишает его возможности как-либо сейчас пользоваться руками, попросту расположившись так, что бы чужие ладони были прижаты к полу коленками. Перчатки быстро слетают с рук Доктора. Одну ладонь он укладывает на лицо так, чтобы раскрыть веки левого глаза пошире. Будет неприятно, если он повредит столь нежную кожу, верно? Лоне же всеми силами старался сопротивляться, как-то оттолкнуть Доктора, но ослабшее тело подвело, заставляя настоящую панику и отчаяние поселиться в разуме темноволосого. Глаза рефлекторно стараются закрыться, плотно зажмуриться, но получается так сделать только с правой стороной. Мужчина чувствует, что ручка вот-вот коснётся его глаза, он замирает неосознанно, слыша лишь стук своего сердца, что отдавался в висках. Ручка опускает на глаз.. тонким концом второй старается подлезть, как бы поддеть глаз. Засовывает ручку с краю от глаза, стараясь не повредить само глазное яблоко. Всё же эти глазки красивы... Тёмный, глубокий синий цвет, уходящий в фиолетовый оттенок. На свету они выглядят волшебно. Свет превращает эти глаза в более светлые оттенки. Начинал прокрадываться голубой, сиреневый. У Регратора действительно были очень красивые глаза... ••• Коломбина шла, раздумывая над тем, как она может помочь в данной ситуации. Пользоваться глазом порчи, принимать свой.. истинный облик... Она сильна, но даже так она слабее Доктора. И всё же решение принимает, готовясь к худшему с тяжёлым вздохом, что сорвался с её уст. Крылышки, что ошибочно многими принимались за часть украшения, ощетинились, а на них действительно раскрылись глаза... Выглядит жутко, напоминает чем-то тех существ, о которых говорилось в священных писаниях... Спустя какой-то промежуток времени оба Предвестника появляются перед лабораторией Дотторе. Осталось буквально пять шажков до двери. Сказителю казалось, словно внутри относительно тихо, пока не раздался крик. Душераздирающий, полный ужаса и боли. После этого, наплевав на всё, в том числе и на свой некий страх перед Доктором, Скарамучча открывает дверь лаборатории, пробираясь внутрь. Рот раскрывается в шоке, но ничего не произносит. Коломбина так же ужаснулась. Она видит, она поражена происходящим не меньше, чем шестой... На несколько секунд теряется в происходящем, она замешкалась. Эта картина, как некогда такому идеальному, властному человеку, как Панталоне, вырывают глаз обычной шариковой ручкой... Приходится перебороть себя и пройти дальше, вперёд, чтобы остановить голубоволосого, но в какой-то момент становится поздно. Дотторе, практически до конца вытащивший глаз, аккуратно хватает его пальцами, в следующее мгновение резким рывком вырывая из глазницы. Он смотрит на проделанную работу, истерически хихикает и улыбается, смотря на новоприобретённую вещицу для его “коллекции”. В конечном итоге девушка лишь махнула рукой, достаточно быстро, но в то же время плавно, это буквально откинуло Дотторе от банкира, что тут же схватился трясущимися руками за место, где раньше был его глаз. Доктор, увидев Сказителя и очки в его руках, хотел было последовать уже за ним. Доктор совершенно потерял рассудок в этот момент, кажется, не осознавая происходящего вокруг. Не успевает он и шевельнуться, как его откидывает в стену позади. Посадка не самая мягкая, заставляет немного протрезветь. Скорее, просто успокоиться и не лезть на рожон. Раз его раскрыли, нашли Регратора, то смысла как-либо препятствовать больше не было. Крови было много, рассудок мутнел, то ли от болевого шока, то ли от потери крови, но в последние секунды своего бодрствования он смог взглянуть на третью и шестого. Он успел пробормотать лишь нечто невнятное, едва напоминающее слово “спасибо”... Он действительно благодарен им за то, что они пришли. Скоро всё закончится. Коломбина же встала между банкиром и Доктором, направляя на последнего быстро материализовавшийся кусок льда, созданный уже глазом порчи. Это всё вынужденные меры. Кусок льда устрашающий, заострённый на конце, это заставляет учёного даже не пытаться приблизиться. Слишком много он сделал, нельзя позволить сделать ещё больше. — Скарамучча, зови на помощь, я прослежу за Доктором. Сами мы вряд-ли чем-то поможем Регратору, не навредив ему ещё больше. – это был один из немногих моментов, когда на лице девушки не было улыбки, единственное, что сохранялось всегда - нежность её голоса и спокойный тон. Парень мгновенно срывается со своего места, мчась за чьей-нибудь помощью. Найти кого-то, кто бы справился с подобными травмами быстро, не позволив темноволосому умереть... Довольно трудно, но не невозможно. Вместо каких-либо действий, учёный широко улыбается и подносит вырванное глазное яблоко к своему так, чтобы он смотрел на Коломбину. С губ срывается тихий и немного хриплый смешок. — Поздновато вы пришли... Что теперь собираетесь делать с этим калекой? Он сам подписал мой контракт. Будто я его заставлял. – Доктор опускает руки и прикрыв глаза, откидывает голову назад, упираясь в стенку. — С этим мы ещё разберёмся, но не жди возможности выйти сухим из воды, Её Величеству Царице в ближайшее время будет известно о случившемся. С самого начала никто не был рад тому, что ты проводишь свои эксперименты на людях, ни в чём не повинных, беззащитных в сравнении с тобой. Но сейчас ты перешёл все границы. То, что я вижу, то, в каком состоянии находится Регратор... К этому не могли привести простые эксперименты. Жажда крови? Желание узнать сколько может выдержать человеческое тело? Впрочем, мне, как и всем остальным, не суждено понять то, что на самом деле в твоей голове, Доктор. – она вздохнула, явно ставя точку в этом разговоре, более не желая его продолжать. В её речи слышалась горесть, огорчение... Ей, как столь светлому и чистому существу было больно наблюдать за тем, какие чудовищные травмы получил человек, точно так же служащий Крио Архонту. Ах, светлому и чистому существу... Благословление Богов она ищет, старается держаться к ним поближе, вернуть себе былые силы. Помнит лишь колонны, что торчат из облаков, словно из земли, а затем мрак, холод, слабость... Много времени она провела в размышлениях, стараясь вспомнить что же с ней случилось. То место.. это Селестия? То же небо, те же колонны. Её изгнали? Это единственное предложение, кажущееся наиболее вероятным. Но неизвестно почему это случилось. Позже нашли её люди, подчиняющиеся Царице. Фатуи. Молодая, ослабевшая дева согласилась к ним присоединиться, с тех пор молясь, сонастраиваясь с Архонтами, Богами, поддерживая план по перевороту против Селестии, что готовила Её Величество. Доктор чуть щурится и скалится на слова третьей Предвестницы, но ничего не делает. Слишком устал, да и предпринимать что-то уже поздно, нет смысла. Все и так скоро всё узнают. Не стоит усугублять ситуацию, ведь пост Предвестника открывает множество дверей и очень важен для голубоволосого. Остаётся лишь ждать решения Царицы, а она явно не будет его жалеть. Но это и справедливо. Зачем жалеть человека, что сам не способен на жалость? С подобными мыслями, второй продолжает лежать на холодном и твёрдом полу. Проходит некоторое время и приходит бригада врачей, что накладывает быстро повязки на ноги и глаз, чтобы элементарно остановить кровь и уже после, освободив от оков, укладывают девятого на носилки, забирая прочь. В миг кусок льда растворяется, словно его и не существовало никогда, а Коломбина в спешке уходит за всеми остальными, оставляя Доктора в полном одиночестве. — Хаа... Так вот что ты чувствовал. Может, будь у тебя кровать поудобнее, ты бы не взбунтовался?