***
Женя не любил ездить за рулем. Права получил, в Москве обосновался, но добирался до работы на метро или брал такси, если сильно опаздывал. Андреев боялся терять время в пробках, не переносил ругань водителей, ему не нравилось выжидать очередь на заправке, претило отвозить машину на мойку и постоянно следить за ее исправностью. Еще и платить аренду за стоянку. Хотя Женя со своей зарплатой мог так же рассекать на Майхабе, как Феликс, и носить отпаренные костюмчики с бабочками, но благодаря Жанне имел право на джинсы и уютные толстовки. Лучшее решение, которое он принял, — добираться при помощи метрополитена. Можно рассмотреть людей, пока едешь, кого-то вежливо пригласить к себе моделью, или послушать музыку, глядя на проносящиеся в окне туннели. Да и страх аварии на автодороге никогда не покидал, поэтому в качестве таксиста для Эммы Женя был крайне осторожен и всегда ждал момента, когда попадет на парковку. Он вышел из головного офиса «Gagnant» не в духе. Взял фисташковый раф в «Шоколаднице» и, воткнув наушник в правое ухо, двинулся в сторону метро. Последний раз Жанна так испоганила его нервную систему перед весенним показом. Хотя по сравнению с сегодняшним столкновением то был детский лепет. Отношение Гордеевой к Мери выбешивало. Как будто внучка была вещью, которую Жанна хотела переделать, как истинный дизайнер. Ее мнения, чувства и характер Гордеева не ставила в расчёт. И его самого втягивала в ненормальную игру на чувствах. Женя прослушал все слова из песни, мысленно находясь в квартире Мери. Парень так свыкся с мыслью, что вечером они обсуждают Агрестов, едят пиццу с роллами и он помогает Маше решать ее проблемы, что не сдержался и набрал номер девушки. Может, она примет его? Всё равно слишком поздно, чтобы их кто-то заметил. В этот момент на задний план отошла мысль о том, что девушка устала и хочет побыть одна, наказ Жанны не высовываться и собственный сбитый режим сна. Очень хотелось увидеть вживую и услышать свою маленькую наивную подружку. Пошли гудки.***
Мери выскочила на улицу, набрасывая на плечи кофточку. В Москве в конце августа холодало быстрее, чем в других городах. Она обняла себя за плечи, тревожно оглядываясь в поисках машины Адриана. Какой она марки и цвета? Маша закусила губу, волнуясь на пустом месте. Может, Агрест забыл о своём обещании подвезти её? Или его снова утащила в свое логово Света? Всё-таки с момента встречи в кафе прошло четыре часа, и Адриана она больше не видела. Эмма стала наматывать круги вокруг клумбы с хризантемами. Удивительно, но Баженова умудрилась не испортить ей настроение. После их стычки в кафе Алина быстро отвлекла Эмму шутками и рассказами. И весь день они провели в переписках друг с другом. Аля скидывала новой знакомой прикольчики из интернета, жаловалась на нудные статьи, которые ей приходилось писать, пока не поступила горячая информация, и спрашивала что-то по мелочи. Мери сердечно надеялась, что с Алиной у них получится достичь понимания и в будущем. — Эмма! — девушка задумалась и не заметила, как у тротуара припарковался серебристый Порш Каен. Адриан опустил окно, помахав рукой. Мери быстро зашагала к машине, сжав замёрзшую ладонь на сумочке. Она с трепетом открыла дверцу, опускаясь на место рядом с водителем. Стоило закрыть за собой, как шум дороги прекратился, и Маша оказалась на пару с Адрианом в атмосфере интимной тишины. — Привет, — он вяло улыбнулся, сосредоточенно следя за дорогой. — Куда поедем? Мери продиктовала выученный адрес и вцепилась пальцами в кресло. Он одной мысли, что она сидит в люксовом автомобиле с кожаными сидениями и едет по ночному городу с Адрианом, работа мозга ухудшалась. Мери не могла понять, что ее больше напрягает: молчание, которое он не стремился разбавить, или их сближение. — У тебя вкусно пахнет в салоне, — неловко брякнула Эмма. — Лимон и клубника, — Адриан быстро перевёл тему: — Слушай, я хотел извиниться. За Свету. Она часто устраивает такие скандалы. Нужно просто не обращать на нее внимания, и тогда она от тебя отстанет. Эмма честно хотела ответить “Окей, спасибо”, но чувство несправедливости брало верх. Она ревнино и приглушённо произнесла: — Заметь, я ее не трогала. Она сама стала унижать нас с Алиной и давить на тебя. Адриан стиснул зубы, мысленно соглашаясь с каждым словом Беловой. Но отказаться от Светы — истерички, хамки, стервы, негодяйки и несчастной сестры — он был не в праве. — Не спорю, — парень подбирал выражения для продолжения: — Я не поддерживаю, не одобряю, не восхищаюсь её поведением. Но и бросить Свету одну тоже не могу. На то есть свои причины. «Может, если кинуть ее, не выгородив в очередном скандале, то глядишь Баженова исправится?» — Маша не решилась озвучить мысли вслух. Лезть в разборки золотой молодежи, у которой явно были свои секретики (тем более, что они одна семья), Мери желала меньше всего. Одно понятно: несмотря на свой мягкий и добрый характер, Адриан все равно продолжит прикрывать задницу Баженовой. Адриан увеличил скорость, проносясь по свободной дороге, пока параллельная стояла в пробке. — Мы с тобой как-то быстро стали близко общаться… — он начал тему, которая волновала и Мери. Каждый их разговор содержал какое-то откровение, хотя в день знакомства Адриан успел подняться в глазах Маши и с позором пасть. И тогда в качестве товарища она его не рассматривала. — Да, есть такое, — Эмма посмотрела в окно на золотые линии фонариков. — В тебе что-то есть… то, что привлекло Майкла, — Адриан покосился на девушку. — Думаю, ты слышала истории про его няней, — он одной рукой крутанул руль. — Они у нас не задерживаются, у брата не получается найти с ними общий язык. Один раз он в истерике отказался от няни, а потом выяснилось, что она снимала наш дом и планировала выставить в сеть… Ты первая, о ком Майкл так горячо и положительно высказывается. Никогда раньше не верил в это, но у маленьких детей особое чутьё на добрых людей. Поэтому и у нас с тобой получается наладить контакт после неудач с Феликсом и Светой… — Адриан еще раз обернулся на Эмму, одаривая ее робкое и почему-то пристыженное личико уважением и симпатией. — Майкл постоянно говорит о тебе, спрашивает, когда ты снова придешь, просит отправить тебе приглашение на свой день рождения. Эмма вынужденно улыбнулась, со сгорбленной спиной поворачиваясь к Адриану и демонстрируя блестящий взгляд и дрожащие губы. «Ты еще не знаешь, малыш, какая я гадкая на самом деле» — Мери смяла сумочку в руках, с болью воспринимая каждый комплимент Адриана в свой адрес. Самым противным было осознавать, что она обманывает маленького доверчивого мальчика. — Мне лестно это слышать… Но я была с ним собой. Искренней, понимающей, — девушка поламывала пальчики, вытягивая из себя слова. — Кхм. А что я могу подарить Майклу? Дашь совет? — Мне кажется, у него в семь лет есть всё. Всё, кроме свободного времени, — больше с долей грусти пошутил Агрест. — А что подаришь ты, если не секрет? — Эмма села полубоком, сосредотачивая всё внимание на подарке и Майкле. Поругать свою совесть она может и дома. Тем более, на Адриана, к ее смущению, открывался пленительный вид: если у старшего брата был аристократический профиль, то у Адриана — звезды Голливуда. Столичный свет фонарей, вывесок и гирлянд играл на его лице, то затемняя определённые черты, то делая их ослепительнее обычного. — Я купил ему машину… детскую, — Адриан поспешил успокоить удивление Эммы. — Видела бы ты, как я получал права на машину, в которую у меня влезет только одна нога. Мери засмеялась, больше забавляясь тому, что оба брата купили один и тот же подарок. — Что ж, я тебя разочарую, но Майкл мне по секрету сказал, что Феликс уже прикупил для него автомобиль. Адриан на несколько секунд завис, а потом с довольным и наигранно-завистливым хмыканьем ответил: — Надо же, в восемь лет уже свой автопарк соберет, — Агрест притормозил на светофоре и откинулся макушкой на сидение. — Подари ему время, проведённое с тобой. Он давно хотел в парк аттракционов… если что, я вас отвезу и всё оплачу. Мери покраснела, замешкавшись с ответом. Ещё неделю назад она и подумать не могла, что станет работать на Агреста, втихаря срисовывать его образы для Жанны, рассекать на Порш Каене с красавчиком Адрианом и соглашаться на прогулки с сыновьями Германа. Тем более, когда на них так настаивали. — Я думаю, у меня получится… — Маша шумно выдохнула. — Двадцать третье ведь рабочий день? — Да, но у нас в офисе сокращённый, — Адриан подмигнул, берясь за руль. — Я еще не знаю свое расписание, но у нас дома будет вечеринка в честь дня рождения Феликса и Майкла. Думаю, отец попросит тебя присмотреть за ним. Мери закусила губу, стараясь не выдать своего разочарования. Там наверняка будет Баженова с очередными загонами и издевательствами, а вместе с ней свора представителей высшего света. Ладно, что день рождения у Майкла, но ехать тусить на праздник к Феликсу Эмма не планировала. Как минимум неловко. Угораздило же их в один день родиться! Герман ювелир и в этом деле. — Мы подъезжаем, — Мери уловила в голосе Адриана тоску, словно ему не хотелось расставаться. Каждый раз, когда она попадала в компанию младших Агрестов, ей казалось, что над ними кружит туча одиночества. И стоит Маше уйти, как дождь тоски и боли сыпет на Майкла и Адриана. Удивительно, но с их происхождением, статусом и деньгами они чаще выглядели грустными и голодными жизнью.***
Мери вошла в квартиру, скинула кеды и стала перед вымытым зеркалом. Девушка зло хмыкнула. На крышке остался развод после воды, и теперь грязная полоска рассекала зеркало и лицо. Мери с презрением всматривалась в изображение брюнетки со светло-карими глазами. Такими ненастоящими, лживыми и милыми глазками. — Куда я иду?.. — жалко, брошено, обреченно. Только на лестничной площадке Мери остро ощутила, как хочет смыть с себя грязь сегодняшнего дня. Адриан с его добрыми намерениями, улыбчивая Аля Волкова и присутствие в ее жизни Жени не смогли сделать очередные сутки лучше. Стоило ей оказаться одной за стенами холодной квартиры, как очередное осознание неправильно проживаемой жизни накрыло с головой. Все прошлые годы Маша возвращалась в родные стены, где были песни матери, шум маленького телевизора, запах отцовских пирогов с капустой и аромат уюта, который присущ только дому. Сейчас родители жили иллюзиями о том, что их девочка работает во имя благородной цели, а бабушка честно зарабатывает деньги. Мери до дрожи в коленях чувствовала масштаб своего вранья, которое Адриан и Майкл воспринимали как прекрасную черту ее характера. Она пыталась строить отношения с Алиной, но прикидывалась ненастоящим человеком и заранее знала, что будет лгать ей. Вдобавок предстояло наконец приступить к тому, ради чего они всё это провернули: отправить бабушке эскизы из Агрестовской коллекции. Маше казалось, что, возьми она стилус, планшет и бумагу с карандашами, как автоматически в ее судьбе будет поставлена галочка в графе “Преступление”. Мери сорвала с себя кофту, бросила сумку на пуфик и, раздевшись прямо в коридоре, зашла в душ. Острые капли ледяной воды брызнули на лицо, царапнув кожу. Маша пустила хриплый стон, скатываясь по стене и подставляя голову под струю. Она шла к Агресту, имея о нем общее представление благодаря бабушке и краже эскизов. Но работа с ним показывала обратное. Еще ни разу он не повел себя как псих. Герман умел хвалить. И ругал действительно за проступки: Эмма сегодня стала свидетелем, как облажался директор по безопасности, впустив в здание журналистку скандальной газеты. А его позиция насчет эскорта вызывала чувство уважения. А еще Маша ворвалась в их семейную жизнь: увидела нежный и хрупкий цветок в лице Амели, прониклась чувствами к маленькому мальчику, жаждущему любви и общения. В чем-то смогла понять Адриана. Всё это накладывалось одно на другое и вызывало отвращение к себе. Несмотря на непонятную историю с кражей эскизов, бо́льшая часть семейства Агрест была прекрасными людьми. Которые не заслуживали в ассистентках крысу.***
Маша покинула ванную, на слабых ногах передвигаясь по квартире. Она обвязалась полотенцем и плюхнулась на диван, держась за живот. — Почему так хреново? — Эмма скривилась, не понимая, с чем связаны спазмы в желудке. Она уставилась в стену с календарем. — Нет… — девушка замотала головой. — Ну зачем? Что я вам сделала? Маша захныкала, тяжело вставая с кровати. Ко всем прелестям жизни добавились месячные, решившие напомнить о себе заранее. Спасибо, что хотя бы не надо проживать счастливые дни и за себя, и за Эмму. Девушка двинулась к кухонному гарнитуру, и на столе одновременно с холодильником издал писк телефон. Мери захлопнула дверцу и сняла со стола звонивший смартфон. Высветилось фото Жени и его номер. Не успела девушка принять вызов, как на диване завибрировал телефон Эммы Беловой. Маша вернулась ко второму айфону, переворачивая экран на себя. Даниил Бессонов. Он нашел страничку Эммы в ВК. Сердце тревожно дёрнулось и учащенно забилось. Мери замерла в замешательстве, держа в каждой руке по телефону и не спеша принять ни один из вызовов. Бессонов хочет встречи? Он всё еще помнит о ней, раз постарался найти в интернете? Маша отправила Жене СМС, что занята и перезвонит, и со страхом и предвкушением приняла входящий от Даниила. — Алло? — Эмма, привет! — Даниил говорил весело. — Я тебя не отвлекаю? — А… — Маша вдохнула и выдохнула, пытаясь настроиться на диалог, от которого не знала, чего ожидать. — Нет. Не отвлекаешь. — Помнишь, я давал тебе визитку? Мери со стыдом вспомнила, что она засунула её в корзину с мусором. Всё-таки Женя предупреждал, что Даниил бабник. — Конечно помню. — Там был адрес моей музыкальной студии. Мы собираемся в сентябре устроить концерт. Не хочешь прийти? — Надо смотреть по расписанию, — Мери искренне хотела отказаться. Ее взгляд сфокусировался на смс от Жени:«Не против, если заеду? Я с едой!!!»
Маша расплылась в дурацкой улыбке, забывая про Бессонова и отвечая «Очень жду». — У нас еще будут репетиции в течение месяца. И всегда нужна поддержка зрителей. Мы собираемся по пятницам. Клуб “Воndage”, — Даниил говорил вежливо, спокойно и мелодично. — Я подумаю, — Маша ответила нехотя. На том конце трубки послышался томным выдох. — Эмма, — ласково произнёс Бессонов. — Я понимаю, ты боишься гнева Агреста. Не стоит. В клуб их не пустят, снимать тебя никто не станет. Если тебе что-то про меня наговорили, то ты должна понимать: конкуренты всегда себя так ведут. И главное… — он сделал паузу, умело управляя вниманием Беловой. — Мы взрослые люди. Не вижу смысла скрывать: ты мне понравилась. Как девушка, как человек. Я не вижу в тебе ассистентки врага. И твой визит станет для меня подарком. У Маши перехватило дыхание, она оперлась на подоконник, слыша, как в ушах трещит сердце. Она много раз представляла, как ей скажут эти два слова, но и подумать не могла, что они будут от противоречивого Бессонова, которого она видела два раза в жизни. Маша слышала от отца, что у парней с признаниями полегче. Особенно у уверенных и красивых. Понравилась? Скажет прямо в лоб, несмотря на то, что они друг о друге ничерта не знают. — Неожиданно… — проблеяла Эмма. — Я не давлю на тебя, выбор за тобой, — заботливо и тепло сообщил Даниил. Обволакивающий голос Бессонова оплетал Мери, как если бы это была змея. И такое искреннее и нескрываемое признание не умещалось в голове. Было странно и всё-таки приятно. — Я не причиню тебе вреда и не позволю что-то… противозаконное, — он тихо засмеялся, и эти звуки были очень красивыми. Мери быстро думала, отчётливо понимая, что прийти в клуб равно дать шанс на ухаживания и продолжение знакомства. Нравился ли ей Бессонов? Дрожи в коленках, как при влюблённости, у Маши не наблюдалось. Скорее трепетный страх. Даниил красив, воспитан, не настойчив и не груб, как Феликс, и у них вполне могут сложиться приятельские отношения. Для большего у Мери пока не было чувств. «Да что ж такое, неделю назад ни одного парня, а сейчас вокруг четыре и всем что-то от меня нужно!» — Маша вспылила, слыша дыхание Даниила в трубке и видя очередное смс от Жени. — Хорошо, я подумаю и сообщу! — не дождавшись ответа, Мери сбросила вызов и вздрогнула. Она опустила глаза на ноги: По бедру текла горячая капля крови.***
Даниил был вполне удовлетворён разговором с ассистенткой Агреста. Она поддавалась на его речи. Оставалось написать через несколько дней и напомнить о своем предложении. И Эмма обязана согласиться. Не устоит. Спрятав телефон в нагрудный карман и улыбнувшись себе в отражении окна, Даниил вернулся в кастинг-зал к работе. Отец сидел в кресле с вышивкой “Филипп Бессонов”. Рядом пустовало место для сына. По скользкому и вычищенному подиуму по очереди вышагивали модели, которых отбирали для турецкого проекта. — Что по ней? — Даниил снял со стола верхний лист в стопке и устремил взгляд на рыженькую девушку, вильнувшую бёдрами. — Оливия. Имя что надо. — Нет, — Филипп выглядел мрачнее тучи, подпирая кулаком подбородок. — У этой семья по численности как всё наше модельное агентство. Будут мешать. Даня молча отложил бумагу в сторону. — Следующая! — объявила секретарь, увидев кислую мину босса. Из-за шторки вышла пепельная блондинка с глубокими чёрными глазами, небольшой грудью и тонкой талией. — Из детдома, — Даниил с искрой в глазах посмотрел на отца, протягивая ему анкету кандидатки. Филипп оторвал руку от лица, перечитывая анкету и с прищуром глядя, как девушка изо всех сил старается идти в соответствии с регламентом. — Ну, шагает как подстреленный воробей, но это поправимо. Мужчина почесал бороду и переложил анкету в стопку для второго этапа. — С кем созванивался? — Филипп дежурно кивнул девочке и покрутил рукой, чтобы шла обратно. — С ассистенткой Агреста, — Даниил довольно развалился в кресле. — Ты в какой роли ее рассматриваешь? — отец обжег Даню глазами. — А у нее может быть главная роль? — Даниил игриво улыбнулся. — Так, спектакль на пару актов. — А в антракте тебя задушит Герман? — Филипп скривился, не одобряя новую пассию сына. — Найди другую, не рискуй. — Всё будет тихо, — Даня легкомысленно прокрутил стаканчик с кофе. — Да и как она расскажет? Постыдится перед боссом. — Кто она вообще? — Живёт одна, — Даниил двусмысленно подмигнул, поворачиваясь к отцу. — Родители в другой стране. Других родственников в России нет. Может, получится привлечь ее к нашему проекту. В целом, красивая. Правда коротковата. Филипп помассировал губы, с неодобрением на всём лице почесал шею, задев щетину, и вызвал следующую модель.***
Женя повернул ключ в замке (Жанна сделала дубликат для него) и плотно закрыл дверь, оказываясь в квартире Эммы Беловой. Девушка не спешила встретить его, хотя из кухни-гостиной выступала полоска света. — Я здесь! — Гордеева подала голос. Женя скинул кроссовки, взял пакет со сладостями и завернул в помещение, лицезрея бледную Мери под одеялом. — Что такое? — он с тревогой опустил пакет на стул. — Приболела… немного. Может, протянуло под кондиционером. — Температура? — Женя решительно прошёл к полочке над плитой. — Где у тебя Нурофен? — Кхм, это не из-за температуры, — Мери смутилась. — Не ищи ничего. — Ты отравилась? Голова болит? Маш? — Женя вскинул брови, замирая посреди кухни. — Это… личное, — начала нести какую-то ахинею Мери. — У тебя такого никогда не было. Парень на несколько секунд завис, а потом цокнул языком и хлопнул себя по лбу. — Маш, я знаю, что такое месячные! — Андреев скептически взглянул на девушку. — Шесть лет работы с моделями! Удивляюсь, как у меня еще не начались критические дни с такой жизнью… Так, ладно. Давай, говори, что тебе помогает. Шоколад, «Великолепный век», песни Анечки Асти или просто вынести мне мозг? Мери засмеялась, но на первом вдохе скривилась, хватаясь за живот. — Кхм. Просто побудь со мной, — она слабо подняла уголки губ. — Я рада, что ты приехал.***
21:30 Мери уютно устроилась на диване с грелкой на животе. Если она замирала в одном положении, то боль притуплялась и практически не ощущалась. Женя колдовал над рецептом ягодного чая. — Расскажи мне что-нибудь, — Маша прикрыла глаза, сладко предвкушая тёплый вечер в компании Андреева. — Ну уж нет, — Женя весело хмыкнул. — Я вчера довольно наболтал. Теперь твоя очередь. Например, — он сделал паузу, включая чайник. — Почему у тебя нет друзей? Мери распахнула глаза. Сонливость как рукой сняло, раскрывая в груди незажившую рану. Женя заметил, что девушка напряглась и стала нервной. — Просто ты прекрасный собеседник, — он продолжил, не отступая от намеченной цели: узнать о Мери больше. Его действительно волновало, почему девушка была настолько зажатой. — Неужели за всё это время не нашлось хотя бы одной подруги? — Не нашлось, — с обидой повторила Маша. — Так, — Женя вынул из пакета мармелад и сел на диван рядом с девушкой. — Я не отстану. Мери засмущалась, пряча глаза в складки одеяла. — Хочешь, я буду смотреть в стену, а не на тебя? — Андреев протянул девушке зелёную пачку с мармеладными червячками. — Мои любимые. Попробуй. — Фу, — Мери поморщилась. — В них так много сахара. Он на зубах скрипит. Еще скажи, что ты любишь макароны с сахаром и молоком? Андреев возмутился на унижение сладких спагетти. — Пф. Ты просто не доросла и не поняла этот вкус. — Говоришь, как старый дед, — Маша закатила глаза. — А то, я даже рождён в прошлом веке! — Женя усмехнулся, долго разжёвывая червячка. — Ну говори уже свою историю. Ты же знаешь, я не твоя бабушка, — он понизил голос, показывая глазами, что не станет смеяться, осуждать или ругать. Женя уверенно рушил границу между знакомством с Мери и ее узнаванием. Маша обняла себя руками, держа долгий зрительный контакт с парнем. Уже какой день подряд она видела в его лице понимание, которое не присуще было никому в ее окружении кроме матери. Как у него это получалось? Он же просто незнакомый ей Андреев, который старше на шесть лет. В этот момент проскользнула светлая мысль надежды, что, может, именно сейчас она и обретает настоящего друга? — Кхм, — Маша стала перебирать узор на одеяле. — В пятом классе я влюбилась в мальчика. Да так сильно, что потеряла голову, нервные клетки и здравый рассудок. Это была одержимость. Мы сидели на соседних рядах. Я постоянно думала: смотрит он на меня? О чем думает? Я ему нравлюсь? Я выходила к доске и боялась смотреть в его сторону. Боялась ответить неправильно и увидеть его осуждающую реакцию. Все мои мысли занимал только он. Я одевалась, красилась, заплеталась для него. Я переживала, что обо мне скажут в его присутствии. Я не могла в его присутствии ни с кем общаться… наверное, это и закрывало меня от общения с другими ребятами. Я заикалась из-за этого, путала слова, краснела. Общение не складывалось. С хорошими девочками я была третьей лишней. Остальные фыркали в мою сторону. Я выглядела нелюдимой художницей с жёлтеньким блокнотом рисунков и пачкой круассанов от папы-пекаря. Я приходила домой, разговаривала обо всем с мамой и там отдыхала душой. Родители были моими друзьями. Но они не знали о влюблённости. Старше стала и поняла, что весь класс догадывался, как он мне нравился. Женя весь рассказ смотрел в пол, сгорбив спину. — Тот пацан хотя бы красивый? — Андреев с надеждой разбавил монолог. — Ресницы длинные… — сдавленно ответила Мери. — Продолжай. Без насмешки. С разделением её чувств и искренним порывом выслушать. Мери его короткий ответ приободрил: — Но тот мальчик не делал первого шага. Он мог посмотреть, улыбнуться, поздороваться. И я умирала от его внимания. Но сама не решалась с ним заговорить, меня всю трясло. На выпускном… — Мери вытянула шею, начиная быстрее теребить ткань. — В девятом классе… мы поцеловались. Потанцевали. И поцеловались, — она повторила эту торжественную фразу несколько раз. — И знаешь, это было так… — Прекрасно? — Женя спросил с надеждой. — Гадко, — Мери резко изменилась в лице. — Слюни… зубы бьются… — Тяжёлый первый опыт, — Андреев честно сдержался от смеха. С высоты возраста это действительно было забавно слышать. — Я вначале решила, что так из-за первого раза, — тут же поспешила оправдать своего возлюбленного Мери. — Но он после выпускного поступил в другую часть города. Я пыталась искать с ним встречи, хотя жутко стеснялась, а потом узнала, что он скатился… в школе был отличником, а в техникуме всё потерял. Выпивал, шатался с непонятной компанией. У меня тогда как будто маска спала. Я увидела, какой он человек. И поняла, какая я малолетняя дура. Я же ему не нужна была. И я потеряла пять лет жизни на… на… — На мудака, — Женя протянул Мери чашку с заварившимся клубничным чаем. — Да, — девушка прискорбно вздохнула, обхватывая кружку руками. — Наверное, не столько время, потраченное на него, жалко, сколько саму себя. Пять лет пряталась за собственноручно возведённой решеткой. — Знаешь, — Женя сложил ладони в домик, не спеша продолжить. Мери посчитала, что он будет смаковать историю ее школьной любви. — Если тебе не нравится поцелуй, то не оправдывай парня. Противно и неприятно целоваться? Значит, это просто не твой человек. Маша застыла, повторяя про себя слова Жени. Она нахмурила брови: — Ну, а если несколько классно целуются, они все “твои люди”? — Маша уставилась на парня, как на гуру отношений. — Как понять, что именно этот поцелуй принадлежит человеку, который будет в твоём будущем? Женю поставили в неловкое положение. — Кхм. Эм... Нужно учитывать и другие качества. Ваше общение, общие интересы, увлечения, умение молчать и наслаждаться тишиной. Понадобится время. А потом уже поцелуй и всё прочее.. — он подмигнул. — Помогут разобраться. У внимательно слушающей Мери порозовели щеки. Она поспешила перевести тему: — Я после неудачного опыта решила написать себе на листе качества того парня, которого хочу видеть рядом с собой. Чтобы он был открытый, понимающий, добрый, заботливый… У Жени сразу проскочила мысль, что Феликс проиграет битву женихов на первых пунктах. — Боюсь, что эти списки не действуют. И парень, которого ты полюбишь, порвет этот шаблон. И ты сама на него забьешь. Не действуют они, — Андреев вздохнул, вставая с дивана. — Чай не забывай пить. — Но почему? — Мери торопливо отхлебнула из кружки. — У тебя разве не существует каких-то критериев для выбора девушки? Определённо требуется понимать, что в человеке тебя устроит. По всем пунктам. Женя отставил кружку на стол, глядя на Машу. Всё еще по-детски наивную, хотя по паспорту взрослую. — Нет. У меня нет списка качеств. Я знаю, что половина критериев, скорее всего, не сойдётся с моими чувствами, — он отвернулся к окну, сунув руки в карманы, и принялся наблюдать за вечерней Москвой. — А как же?.. — Мери растерялась, не закончив фразу. — Как тогда понять? Критерии нужны. — Ты почувствуешь, — Женя посмотрел на девушку через отражение в окне. — Почувствуешь, что это твой человек. И твои критерии, к сожалению, разобьются о стену реальности… Так, ладно, лирическое отступление прошло. Дальше что было? Неужели в техникуме не нашлось хороших девочек? Или парня? — Трудовик и охранник были единственными мужчинами в здании, — Мери закатила глаза, вставая с дивана. — У многих девочек появлялись парни, они им уделяли внимание. Мы общались только на парах, а после них ночами шили. Я надеялась найти друзей в институте. — Провальный план, — Женя развернулся на пятках. — В универ все приходят с уже сформировавшимися компаниями. И новых друзей заводить тяжелее. Муторно. Чем старше ты, тем больше требований предъявляешь к близкому окружению. — Ты тоже? — У меня есть близкое окружение. Но физически далекое, — Женя искривил губы. — Друзья со школы разъехались по миру. У многих дети. Им не до меня. — А ты хочешь детей? — А ты задаешь много вопросов. — А у меня пмс. — Манипуляции? — Андреев усмехнулся, оседая за стол и подливая себя чая. — Да… Конечно я хочу в будущем иметь своих малышей. Я работал с детьми моделями. Они безумно милые, добрые, бескорыстные. Настоящие. Тебе повезло подружиться с Майклом. Дети, знаешь ли, спасают, когда тяжело вывозить эту жизнь.***
22:00, особняк Агрестов: Феликс погружался в работу, чтобы не уйти в себя. Он так старался не из-за того, что любил семейное дело (хотя уважал его и гордился им), сколько пытался скрыть навсегда оставшиеся шрамы. За чтением документов и контролем подчинённых некогда было копаться в собственной голове. По утрам он старался заниматься спортом: бегал вместе с братом по саду, боксировал, часами зависал в спортзале на тренажёрах. Всё общение вне работы сводилось к минимуму и с Адрианом, и с матерью. Да, у них были теплые и доверительные отношения в силу семейного родства, но Феликс еще ни разу в жизни не встречал человека, которого бы он хорошо понимал и который бы так же идеально знал его. Феликс был одинок. Спорт, книги, музыка, сон, обед и встречи по расписанию, редкий просмотр кино и короткие разговоры со Светой во время перерывов. Он сам старательно ограничивал круг общения, отдаляясь от людей, хотя у него всегда хватало харизмы, чтобы оставить после себя восхищенный шёпот. Он не пил, насытившись алкоголем в школе. Не курил, научившись на примере друзей, у которых к двадцати отказывали почки. Иногда он выбирался в город для развлечений. Секс с очередной эскортницей на несколько минут вырубал мозг, позволяя сделать разрядку. Никакой любви, чувств и тем более желания ввести кого-то в блаженство. Цель одна — снять стресс, удовлетвориться и ехать домой, чтобы перечитать в сорок восьмой раз «Гамлета» и завалиться в постель. Но в этот раз что-то пошло не по плану. Феликс наяривал круги по комнате, держа телефон с открытой страницей Мери Гордеевой во ВКонтакте. Феликс никогда не думал, что будет заниматься подобной ерундой. Он считал, что так поступают одержимые, ревнивые, глупые или те, кому нехрен делать. Но, увы, он тоже стал жертвой системы. Человек с повышенным вниманием от девушек всех возрастов и характеров и отсутствием интереса к социальным сетям сейчас в третий раз просматривал профиль Мери Гордеевой и не решался нажать на кнопку “сообщение”. Удивительно, но как и у любой медийной персоны, комментаторы ее свежих фото разделились на два лагеря: фанаты и хейтеры. Одни хвалили за талант и красоту, как у бабушки, другие (возможно, бывшие сокурсницы), жаловались, что раньше она была серой мышью, но чаще всего выставляла себя стервой. Как эти два качества умещались в одном человеке, Феликс не понимал, но что Мери Гордеева опасна, он четко осознавал. И продолжал увеличивать ее фото с предпоказа. Ему просто хотелось написать ей. Что говорить? Феликс понятия не имел. Сказать “спасибо”, потому что распространение видео прекратили? Какая же глупость после унижения в ресторане. Это было то щекотливое чувство, которого он боялся. Еще не влюблённость, но уже одержимость. Если убрать телефон, то Мери будет мешать засыпать или читать. Она стерва, хамка, хитрая змея, вредная девчонка, которая выползла из-под юбки бабушки и стала плеваться семейным ядом. Феликс искренне ненавидел себя за то, что проникался симпатией к девушкам подобного склада характера. Может, она просто задела его самолюбие и он поэтому не в силах перестать о ней думать? — Сынок, можно? — дверь открыла Амели. — Майкл и Адриан заснули, отец работает. Не хочешь пройтись по саду?***
— Знаю, ты не любишь с шоколадом, но я задумалась, пока варила кофе, — Амели протянула Феликсу стаканчик эспрессо со сладкой посыпкой. — Как-нибудь переживу. Спасибо тебе, — парень выставил локоть, позволяя матери опереться на него. Для Амели в этом жесте был свой уровень красоты и любви. — Я в последнее время смотрю на тебя и грущу, — начала с признания Амели, поворачивая в освещенную часть сада. — Не лезу в ваши прошедшие отношения с Ирмой… Лицо Феликса прострелила молния отвращения. — И вижу, как ты ездишь в город.По разным вопросам, — Амели знала, куда могут заехать Феликс с братом для получения удовольствия, никогда их за это не ругала (не барышни!), но и не одобряла их похождений. Выйдя замуж за Германа, Амели и понятия не имела, настолько свободной бывает половая жизнь, пока не увидела живой пример в друзьях и знакомых. Благо, их любовь с мужем осталась не опорочена другими партнёрами. Оттого становилось сложно понять нынешние нравы. В личной жизни ее мальчиков было отчаянно пусто. И Амели беспокоилась. — Если ты об одноразовом сексе так завуалированно говоришь, то никаких чувств, мам, — Феликс произнёс нехотя. — Про Ирму отвечать не стану. Обещал это ни с кем не обсуждать. Если ты снова хочешь завести разговор про девушку, свадьбу и собственную семью, то у меня для тебя неутешительный ответ. — Подожди, — Амели оттянула руку сына и горячо прошептала: — Фел, я же не та мама, которая срочно требует внуков. Просто мне важно, чтобы ты был счастлив. Любим не только мной, папой и братьями, но и какой-то прекрасной девушкой. И сам любил так, чтобы твою умную крышу наконец снесло! Ты даже не представляешь, как чудесно влюбляться. Это окрыляет. Феликс отвернулся, разглядывая кусты и отпивая из стакана эспрессо. Частички шоколада застряли на зубах и неприятно прилипли к языку. Он словно не слышал взывающей речи. — Если в двадцать четыре не встретил кого-то, то, может, уже поздно? — Феликс был на пессимизме. Амели выдохнула и прикрыла глаза, подбирая слова: — Любовь к каждому приходит в разном возрасте. Не думай, что двадцать четыре — это закат жизни. И любовь появляется, когда ты без нее уже не можешь. «Я не мог без нее последние десять лет», — замогильно отозвался внутренний голос. Феликс остался внешне непоколебим. — Я встретила твоего папу, когда он отчаялся, — Амели облизала губы от пенки капучино. — Ты же знаешь, у них были проблемы с отцом. Тогда ему казалось, что никто не любит, не верит в него. Он думал о суициде. — Вы одна такая пара на миллион. Счастливая, гармоничная и верная. — Спасибо. Но это не значит, что ты должен быть несчастен. Я это к тому, чтобы ты не переставал жить по-настоящему! — Амели дёрнула сына за руку. — Услышь меня, как тогда в школе, когда ты подрался! Книжки, спорт, девочка на час, работа, совещания. И так по кругу. Ты когда улыбался в последний раз от счастья? Возьми Майкла, отпроси с занятий, я знаю, Герман позволит тебе, и погуляй с ним. Съездите со Светой куда-нибудь, пока не началась жаркая работа перед показом. У нас открылся новый велосипедный парк. Помнишь, как ты любил кататься на нем в первом классе?.. Амели заглянула в ледяные глаза сына, и по ним прошли маленькие трещинкм. Тогда, в семь лет, он жил в радости и дышал полной грудью. Не знал всех гадостей мира, был наивен, любим, искренен, не строил из себя никого, мог визжать, бегать в одних трусах, прыгать в фонтан, вставать, когда захочет, и обнимать мамочку, не стесняясь косых взглядов. — Попробуй жить так, будто каждый твой день — это шаг к любви. К человеку, который тебя встретит, — Амели прижала голову к груди сына, терпеливо дожидаясь, когда он даст волю эмоциям и прикоснётся к ней. — Я попробую, мам, — вынужденно, но искренне. Феликс бережно обнял единственную женщину в своей жизни, которая его терпела, понимала и любила.***
22:30 Женя заснул на диване в гостиной, устав после рабочего дня, и Мери перебазировалась в свою комнату за стол. Она собрала в хвост влажные волосы и перевернула пятую страницу, начиная новый эскиз. Все нарисованные костюмы Мери передавала Жене, и он отвозил их в компанию к бабушке. Каждый завершающий штрих был подобен царапине на коже. Мог ли подумать Герман, что показанные на смотре наряды уже завтра попадут к Гордеевой? Бабушка обещала, что не посмеет копировать образы (это было глупо), но клялась создать что-то более гениальное и переплюнуть врага. Да и благодаря этим эскизами она заранее узнавала тенденции, царившие в «Agreste». Маша дорисовывала плащ, изменявший цвет в зависимости от температуры, и думала обо всём на свете. Жене она вкратце рассказала про Адриана и не упомянула Бессонова, решив, что отвяжется от него в будущем. Пугала неизвестность, потому что бабушка в смс сообщила, что послезавтра посвятит их в новые пункты плана. С родителями приходилось общаться зажато и писать банальное "Покушала, поработала, отдохнула" и желать чудесных клиентов в пекарне. Мери тосковала по матери с отцом и еще сильнее ощущала, как им без нее тяжело. Она входила жизнь вымышленного человека, но чётко осознавала, что этот период изменит ее судьбу навсегда. Дотронувшись смоченным пальцем до листка, Мери перевернула его и задержала глаза на рекламе в ноутбуке. Он включённым стоял напротив нее, демонстрируя позы моделей, которые Маша использовала для своих рисунков. Реклама звучала так: «Две девушки из 9 и 11 классов, победившие в конкурсе, получат платье мечты на выпускной!» Изюминка была в том, что конкурс проводился среди детдомовских ребят. Мери нажала на ссылку, читая положение конкурса и негодуя. Число участниц превышало четыре тысячи человек. Победить и удосужиться быть красивыми могли всего две. Маша не спорила, все девушки были по-своему прекрасны, но еще лучше она знала, как каждая из брошенных или оставленных девочек мечтала войти в зал в праздничном платье. Мать Мери, выросшая в детдоме, рассказывала, как часто не хватало теплых вещей и качественной обуви. Как каждая девушка верила в чудо, в спасителя принца или приемных родителей, как они все желали покинуть серые стены сиротского дома и заработать денег, позволить себе сладости, кроссовки, чупа-чупсы с жвачками и любовь, доводящую до истомы. Выпускное платье действительно было мечтой. И Мери с десяти лет стремилась к тому, чтобы в будущем организовать проект, который посвятит детдомовским принцессам. План лежал в полочке в отцовском доме и был покрыт слоем пыли. Бабушка отругала ее, прочтя записи и увидев эскизы. Назвала проект "глупой благотворительностью" и пригрозила сжечь его, если Маша сама не спрячет листы. — Ты отняла у меня уже две мечты, бабушка, — Мери нажала на крестик, закрыв сайт.***
Утро, квартира Эммы Беловой: Маша собиралась тихонечко, чтобы не разбудить Женю. Погладила платье, расчесалась, вставила линзы, сделала макияж, приготовила сырники, выпила травяной чай на балконе и вышла в коридор, медленно доставая из полки кеды. — Не старайся, — Андреев хмыкнул. — Я проснулся, когда ты в ванной уронила банки с шампунем. Мери порозовела, сконфуженно оборачиваясь на Женю. — У тебя есть еще три часа, чтобы отоспаться, — она встала с пуфика, вешая на плечо сумочку. — Я буду работать, — Женя махнул рукой и сделал шаг вперёд. — Вот. Держи. И носи в кармане. — Миндаль? — Мери удивлённо приняла пакет с орешками. — Мне помогали в эти дни… Маша выгнула бровь. — Ну, моделям. Ты представь: пятьдесят женщин и все с ПМС. А я у вас один такой красивый и умный. Мери искренне рассмеялась, прижимая к груди упаковку с миндалём и умиленно глядя на Андреева. — И скромняга, — девушка задержала с ним зрительный контакт и приглушенно произнесла: — Хорошо. Спасибо тебе. Обязательно съем в перерыв. Сырники на плите!***
В Москве было солнечно: гудели не только машины в пробках, но и шмели в клумбах, уличные кошки заливисто мяукали, греясь под лучами августовского солнца, и воздух столицы впервые наполнился таким благоуханием. Маша выпорхнула из метро, прогулочным шагом направляясь к офису «Agreste». Не удержавшись от красоты на улице, смеющихся детей и сладкого воздуха, Эмма Белова заглянула в цветочный и купила горшочек с нежно-розовыми флоксами. Пахли они не сильно (чтобы не вызывать гнев коллег на этаже), но выглядели чудесным украшением рабочего стола. Захватив еще и кофе для Агреста, Мери с чистой совестью появилась на работе. — Намечается романтический вечер? — Натали выгнула бровь, увидев мечтательную Эмму. — Хорошее настроение! — девушка пожала плечами, ставя горшочек между своим столом и рабочим местом Натальи. Какой бы строгой последняя не была, всё равно оценила новый предмет интерьера. — Я тебе его, к сожалению, подпорчу, — секретарь досадно поджала губы и выложила перед Беловой две папки. — Синюю отнеси Баженовой. Там фотографии. В белой бланки для тренинга, на который тебя записали. Он через час. — Всё поняла, — Мери вздохнула, отправляясь к Герману с кофе из «Дугласа».***
40 этаж: — Ты можешь мне объяснить, что произошло? — Мери появилась в обители Светы, когда Баженова на кого-то с утра пораньше повышала голос. Услышав, как Света чем-то мокрым бьёт по столу, из-за чего слышно хлюпанье, Эмма испуганно прижалась макушкой к стене за выступом. — Не смейте так больше делать! Лучше честно признаться, что ночью бухали, чем потом тут падать в обмороки. Вставай! Я отведу тебя в медпункт. Герману не скажу. Ваше здоровье важнее, — Баженова, которая ходила так грациозно, чтобы не помять одежду, взвалила на себя руку модели, потащив на собственной шее к лифту. Мери в этот момент выскочила из-за выступа, новыми глазами смотря на Свету и стол в тканевых примочках. Это та самая блондинка, которая издевалась над ней несколько дней, так переживала за здоровье манекенщиц? — Белова, ты как привидение! — Света шарахнулась в сторону, презрительно оглядывая девушку. — Что притащила? — Ф-фото, — Мери с волнением смотрела на бледную модель. — Вам помочь? — Бумаги оставь и вали. Я сама справлюсь, — Света крепче стиснула коллегу, помогая ей дойти до лифта.***
Эмма занимала место в зале для совещаний. За ее спиной тянулись ещё десять рядов со стульями. Впереди на стене висела электронная доска с зажжённой темой “Профессиональный тренинг 2024”. Мысли никак не покидала Светлана. Почему с моделями она могла быть пусть и грубоватой, но заботливой, а с ней обращалась, как с мусором? Что ее так отличало от малоизвестных девочек на макияже? Или Света с рождения ненавидит всё, что связано с секретарями? Теперь вместо голой ненависти к Баженовой сложились очень противоречивые чувства. — Приветик, — рядом приземлилась Алина со стаканчиком кофе. — Ты когда-нибудь была на тренингах? А, стой, ты же только из колледжа… тебе точно будет интересно! Шатенка сама ответила на свой вопрос, продолжая что-то щебетать о проектах и успехах компании. — Алина, — прервала ее не своим голосом Мери. — Скажи, а Света ко всем отрицательно относится, или есть люди, помимо Агрестов, которые удосуживаются от нее человеческого воспитания? — Как тебе сказать? — Волкова сложила губы в трубочку. — Если говорить конкретно про твою должность, то всё обречено. Говорят, что когда-то ее отец изменил матери с секретаршей. Вот Светка и дуется. — Кто говорит? — Да все! Тут историю семей можно по сплетням собрать. Мери нахмурилась, отмечая, как легко Алина верила в гуляющие по этажам слухи и как серьёзно о них говорила, не проверив информацию. Маша осталась не удовлетворена. К тому моменту в зале уже собралось достаточно работников «Аgreste» и ведущий объявил о начале мероприятия. Феликс появился в зале и занял место за спиной Беловой, которая его не заметила. Агрест с утра был на двух совещаниях, потом встречался с Адрианом на ланче и сейчас прибежал на тренинг, чтобы проследить, как реализовывается проект. Он заострил внимание на Алине, общавшейся с Эммой. Девушка его не замечала, но часто садилась полубоком, демонстрируя свой мягкий профиль со смешинками в глазах. «Вот так всегда. Появляется подружка, и работа летит в тартарары» — Феликс закатил глаза. В этот момент ведущий объявил разминку и первое задание, которое проходило на каждом тренинге, но для Эммы было вновинку. — Запишите три любых животных. Первые, которые придут вам на ум. Феликс бесстыдно стал подглядывать в бланк Беловой. Эмма поправила лист на коленях, записывая в столбик размашистым и кривоватым почерком: тигр, мышь, лиса. Феликс опустил губы, вспоминая, каким ровным, круглым и чётким был почерк Мери Гордеевой на визитке, которую она ему вернулась.«Тигр: устрашающий, уверенный, сильный. Мышь: трудолюбивая, тихая, незаметная. Лиса: хитрая, опасная, двуличная»
— Что ж, подведём итог нашей небольшой практике! — второй ведущий взял микрофон. — Черты первого животного отражают, какими бы вы хотели выглядеть в глазах других людей. Второе животное показывает, какой вы есть на самом деле. Третье подсказывает, какие качества вам нужно прокачать. — Что у тебя вышло? — Аля задорно пнула Мери в бок. — У меня кошка, лис и слон. — В-вот, — не своим голосом ответила Эмма, до слез задетая собственными характеристиками. Действительно. Она мышь. Серая, скромная, простая, вынужденная работать втихую, незаметная, жалкая и противная. — Ну, знаешь ли, — Алина прочла список и решила спасти Эмму. — Я на журфаке изучала литературу. Мы обожали разбирать символику животных... Между прочими, мышей очень боялись. Они же опасны. Сидят где-нибудь тихонечко и сжирают запасы богачей, нанося непоправимый урон целым поселениям. Мери вскинула брови, пытаясь понять, поддерживает ее девушка или нет. Хотя была в словах Волковой страшная правда. — А в индейских культурах это признак стойкости и упорства. Или, к примеру, вспомни сказки. В той же «Золушке» мышки были ее лучшими друзьями. Феликс, скрестив руки на груди, внимательно слушал шепот журналистки. Как он помнил из литературы, у мыши было много значений: от подлого грызуна до символа счастья. С собственных уроков в лондонской школе он знал, что "mus", то есть мышь, в греческом была образована от слова "воровать". Хотя в современных реалиях серыми мышами называли застенчивых и неуверенных девочек. И Эмме Беловой эта характеристика подходила идеально. А до тигра и лисы ей как до Луны. — Ладно, давай дальше слушать. Сейчас советы по продвижению будут давать! — Алина обняла Мери за локоть, отвлекая от самокопания. Феликс продолжил взглядом сверлить в Эмме дырку.***
20:00 Мери покинула офис в приподнятом настроении. Ее отпустили за полчаса до конца! Старые бумаги она успела пропустить через шредер, ее предложения Герману насчёт изменений в расписании понравились, и он остался работать над бумагами, сказав, что больше ее помощь не требуется. Выполнив еще несколько мелких поручений, Эмма отправилась домой. Этот день в офисе удалось пережить без громких событий и сумасшедших приключений. А это значило, что за работу можно вознаградить себя пончиками из кафе, которое Маша заметила утром по пути из метро. Накинув жилетку и повесив сумку на локоть, Эмма Белова лёгкой походкой зашагала в сторону кафетериев. Мери сравнительно быстро отошла от игры на тренинге. Чувствовать себя мышью было уже не так ужасно благодаря Алине, которая ни на минуту ее не покидала и веселила. Эмма смогла забить на чертовы характеристики и получить удовольствие: узнала, как организовываются определённые мероприятия в «Agreste», получила советы по планированию и познакомилась с парочкой коллег Волковой. Офис Агреста был удобно расположен (что редкость для Москвы): в двадцати минутах ходьбы метро, на параллельной улице ресторан, «Золотое яблоко», цветочный, несколько булочных и «Читай-город», по которому девушка обожала гулять, успокаивая нервы, вдыхая запах новеньких книжек и читая аннотации. — Надо как-нибудь заглянуть туда, — Мери заговорила сама с собой, счастливо улыбаясь высокому зданию с синей вывеской. Она завернула на другую улицу и потянулась в сумочку за наушниками. — Девушка! — истошный вопль растерянной женщины обрушился на Мери. Перед ней предстала тучная бабушка в домашнем халате с испуганной таксой на руках. Бабулька стала тыкать в Эмму собакой: — Ради Христа, забери ее! Муж приедет — убьёт! Забери! Мери растерянно попятилась назад, выставляя руки в знак протеста. Элитный район Москвы, а тут бегает какая-то сумасшедшая и впихивает живой подарок. — Н-нет, извините, я не могу вам помочь! — Маша промямлила и попыталась протиснуться и убежать, но женщина подрезала ее, и когти таксы задели руку Мери. — Ай! — Забери! — завопила бабка. Мери попятилась назад, в панике оглядываясь в надежде на помощь. Как назло, прохожие на соседней улице не обращали на нее внимания, и машины со свистом и гулом пролетали мимо. Страх и растерянность стали брать власть над телом, и девушка задрожала при виде выпученных глаз хозяйки собаки. — Ну что тебе стоит? — взмолилась женщина, видя, что Мери застыла от ужаса. — На! — она с размаху закинула таксу в руки девушки и побежала назад. Мери от упавшей на себя тяжести и неожиданности так и не увидела, куда скрылась бабка. Поводок остался приколотым к собаке, ручка свисала с локтя девушки. Она на рефлексе вытянула руки и охнула: такса с грустными карими глазёнками и опущенными ушками весила килограммов восемь. — И что нам с тобой делать?.. — Эмма так же уныло уставилась на собаку, от растерянности чувствуя, что хочется плакать. Такса в ответ проскулила. У Мари от ее веса задрожали руки, но так как рядом тянулась дорога, и Маша боялась, что такса из-за отсутствия хозяйки бросится под машину, оставила ее у себя на руках. — Царапаться больше не будешь? — Мери, впервые державшая у груди собачку, заговорила с ней. Та подняла правое ухо и опустила мордочку на локоть Маши, утыкаясь усиками в кожу. — Ох… что же ты натворила, раз хозяйка решила избавиться от тебя таким способом? Мери прошла к дому, опираясь на стену. От сумки и собаки ныла спина, на улице стремительно темнело, автомобили и люди равнодушно и быстро проносились по дороге. Такса смирно лежала у нее на руке, подвывая и шмыгая носом. — Бедная.. — Мери искренне посочувствовала собаке, уже забыв, что она расцарапала ей руку. Животное, живущее в домашних условиях, было так жестоко выброшено в руки первой встречной! Хотя, может, это даже хорошо, а то с такой дурной хозяйкой поплохеет даже рыбкам в аквариуме. Мери нащупала ручку от поводка и крепко взялась за нее. Мало ли, вдруг вырвется. Уже привыкнув к тому, что такса больше не бросается на неё и выглядит вялой, Мери аккуратно поддела ошейник и повернула на себя медальон. «Люся» — М, так ты девочка? — Мери приятно хмыкнула. — Людмила. Нужно было что-то делать. Звонить Жене Маша не решилась: он еще работает, и если она ему скажет, какая оказия с ней приключилась, Андреев вновь сорвется ей на помощь. Ехать в метро с собакой? Может, поблизости есть приют или ветклиника, куда возможно сдать животное? Не везти же Люсю домой! Собака внезапно зарычала, заставив Машу вздрогнуть и покрыться мурашками. Такса вскочила, снова поцарапав Мари и сорвавшись на землю. Она разразилась лаем, кидаясь к машинам. Мери только и успела, что вцепиться в поводок и потянуть Люсю на себя. Та нисколько не уступала ей по силе и весовой категории, упорно перетягивая Машу на себя. «Бешеная? Что с ней?» — Мери на секунду представила, что может случиться, если она не удержит таксу, и ту раздавит столичная иномарка. — Тихо, ну же, успокаивайся! — Маша топнула ногой, пытаясь дернуть поводок так, чтобы собака отпрыгнула от края. На соседней улице мужчина вел огромную хладнокровную овчарку, на которую такса так заливисто орала. — Да что ты такая скандальная, как Света Баженова? — Мери вспотела от злости за судьбу собачки. — Надо тебя Светкой назвать. Люсе это не понравилось: она обильно гавкнула и всё-таки выскочила на проезжую часть. Мери вскрикнула. Чёрный Майбах Феликса остановился в метре от воинственной таксы. Агрест издалека заметил кричащую ассистентку и перекрыл своей машиной проезд для других водителей. Он хлопнул дверцей, в подорванном виде выбегая на тротуар. Такса кинулась от него к Мери и прекратила лаять, уставившись на людей с высунутым языком. Мери замерла, боясь представить, что будет дальше. Присутствие Феликса в данной ситуации усложняло ее внятную реакцию. Надо же было именно ему проехать здесь! — Эмма, что у вас происходит? — Феликс стал близко к девушке, и Люся прижалась к ногам Гордеевой. — Вы вышли из офиса десять минут назад, где вы собаку взяли? — насмешка, непонимание и скрытое волнение. За спиной истерично засигналили водители застрявших машин. Феликс поставил их в тупик. Отрезвляющий ветер обдал лицо Эммы: — Я… это не моя, — Мери торопливо заговорила, покраснев и потупив взгляд. — Тут пробегала какая-то женщина, она отдала мне ее. К женщине муж приехал... а тут собака… когти, овчарка... — Машину убери! Совсем больной! — мужчина из серого Хендая высунулся из окна. Феликс помотал головой, не понимая, что за ахинею несёт Белова. Мери заговорила громче, взмахивая рукой и находясь на грани истерики: — Мне вручили собаку пять минут назад! Хозяйка убежала, а такса… она так реагирует на овчарку. Я н-не знаю, что делать! — Эмма горячо дернула ладонью. Феликс ловко поймал жестикулирующую женскую кисть, чтобы рассмотреть замеченные порезы. Мери издала тихий стон от боли, пронзившей руку. — У вас кровь. Агрест перевел взгляд с расцарапанной кожи на темные глаза Эммы. Она приоткрыла покусанные губы, забывая о пекущих ранках и попадая в плен властно-нежных глаз. Феликс держал крепко, смотря с укором и плохо скрываемой тревогой. Его присутствие рядом выбило все мысли из головы, заставив рой бабочек вспыхнуть в желудке и юркнуть в горло: Маша трепетно выдохнула. Она покраснела и предательски сглотнула, вспоминая вечер в ресторане и парфюм с мускатным орехом, лавандой и перцем. Феликс застыл, видя в глазах девушки безграничную надежду: она знала, что он единственный, кто может ее сейчас спасти. — Я полицию вызову! — завопила женщина из другой машины. Феликс стиснул зубы, отпуская Эмму и зыркая на собаку. Такса обнюхивала его туфли. — Давайте поводок, — он в приказном тоне протянул руку. — К-куда вы ее? — Эмма без колебаний передала ручку. — К ветеринару, — Феликс одарил Белову раздражённым взглядом. — Но сначала вас на обработку раны. Непонятно, больная собака или нет, — он подхватил спокойную, как танк, таксу на руки. — В машину. Быстро!***
Кабинет Германа Агреста, 20:00 Баженов, брат Амели, присутствовал при проведении переговоров с коллегами из Лондона. Когда встреча прекратилась, и Феликс уже покинул помещение и отправился домой, родственник начал: — Герман, я всё тебе удивляюсь, — Баженов взял свояка под локоть. — На латинском шпаришь, а английский так и не выучил. Даже я на курсы сходил. Кое-как выучил. Агрест вытянул шею, воспринимая поднятую тему в штыки. — Я же не английским зарабатываю, — Герман сдержанно кивнул, вырывая руку и собираясь уходить. — Но зато ты вложился в сыновей. Уже третий переводчик растет! — шурин попытался выкрутиться из неловкой ситуации шуткой. Герман повел плечами, стоя спиной к Баженову, и отошел к шкафу достать дипломат. Галстук, который он всегда удобно и красиво завязывал, душил. Короткий и самый неприятный диалог за последние дни.***
21:00, особняк Агрестов: Закончив с эскизами и документами, Герман отбросил файлы на край стола и прошел к окну. Перегруженная голова ныла и болела, на сердце было мрачно после короткого разговора с Баженовым. Солнце давно зашло, и в саду зажгли белые фонарики, среди которых сейчас блуждала Амели. Герман слабо улыбнулся, отвлекаясь от угнетающих мыслей. Жена изящно двигалась между кустов и срезала розы для букета в столовую. Когда они только переехали в дом и стали выращивать цветы, Амели ввела себе в привычку вечером или рано утром выходить в сад и собирать композиции для повара: поддержать настрой перед целым днём у плиты. А после рабочего дня цветы мог забрать кто угодно из работников к себе домой. Герман прикрыл глаза, вспоминая день, в который встретил своего прекрасного ангела-хранителя в лице Амели. С каждым годом он всё лучше осознавал: если бы не она — он бы погиб. Амели вытащила его со дна и показала, как можно жить и любить. «И че ты ещё английский не выучил?» — снова темным напоминанием всплывают в памяти слова Баженова. Герман торопливо снял галстук, отходя от окна и наливая в стакан воды. Пара капель из-за беспокойных движений ляпнула на стол. Греция, Афины, 1987 год: — Зачем?! Зачем оно тут? Тысячу раз сказала: окончания пишем в третьем лице! — женщина вырывает тетрадь, сминая листы, и от каждого ее движения у девятилетнего Германа замирает и дёргается сердце. Он скукожился, когда репетитор нависла над ним тучей, проверяя домашнее задание Ее длинные ногти, которые она так старательно отращивала как будто для каждого урока, были самым страшным, что он видел в ней. Помимо глаз. Въедливых, всегда злых. Папа умел подбирать учителей. Герман помнил, что -s и -es добавляется к глаголам в третьем лице. Он даже местоимения все знал. Но стоило женщине войти к нему в комнату и сесть рядом за стол, а отцу скрыться у себя кабинете, как всё тело начинало дрожать, в глотке пересыхало, желудок сводило, и Герман от страха и нервов забывал или путал слова и правила. Он робко посмотрел на Дженну. Та занесла красную ручку над десятым предложением и стиснула зубы. Герман чувствовал: ошибки нет, но женщина хотела ее найти. Чтобы наказать. — Опять! — она оскалилась, прочитав последний пункт, и стала похожа на ведьму из мультика. — Переписывай! — блондинка заорала, резким движением кинув тетрадь на стол. Дженна согнула локоть, выставляя его перед ударом, и Герман зажмурился, подался назад и замер статуей. Каждый раз, когда у него что-то не получалось, она лупила его. Сначала это были шлепки тетрадью по голове. Потом они плавно переросли в пощечины. Теперь Дженна могла врезать ему локтем по спине, ударить в нос, воткнуть лбом в стол. Резкая, беспощадная и безнаказанная, она каждый день вселяла в него такой животный страх, что он ночами скатывался на пол и беззвучно и придушенно ревел в холодную плитку от всепоглощающего детского страха, который никто не мог подавить в нём. Потом, когда он вырос и выучил латынь и греческий, английский Агрест не что не пытался выучить, а его мозг сам не воспринимал иностранные слова. Они вылетели из головы на волне отвращения и детской травмы. Герман какое-то время даже гордился, что не знает четвёртого языка. — Дженна! — ласковый голос отца заставил женщину оторвать локоть и накинуть вежливую улыбку. — У вас осталось пять минут до конца. Не хотите чаю? С Родины привез. — Перепиши три страницы и сделай пять упражнений из учебника, — Дженна провела пальцами по голове сгорбившегося Германа, задев ногтями кожу. — Конечно, Феликс Андреевич, я не откажусь от чая. Герман, зайка, удачи!