Суд, суть, система

Его решение — закон здесь. Здесь его решение очень много чего может, может разбить на осколки, а может из осколков обратно собрать воедино. И здесь... Его решения ждут со множеством различных чувств, со страхом, с надеждой, с отчаянием, пусть даже с безразличием. Его слов ждут. Не виноват. Это — вовсе не добрая улыбка и рука, что мягко гладит по голове, вовсе не отпущение всех грехов, индульгенция на века и следующие жизни вперёд, вовсе не абсолютное принятие, не гарантия, не флаг в руки. Почему, ну почему это так сложно понять? Виноват. Клеймо на века. Не поняли — хотя Эс, возможно, и сделал именно такой выбор по поводу кусочка чужой судьбы как раз потому что понял, понял что-то, чего даже они сами не понимают — не приняли, не простили и не простят никогда, это конец — так это, наверное, выглядит для них. «Предатель» — Эс явственно читает в чужом взгляде порою. Вот только он никому ничего не обещал, кроме, собственно, суда, чтобы теперь прослыть клятвопреступником. Это попросту глупо. Он ведь никому не давал напрасных надежд на... на что-нибудь. На то, что эти слова значат для них, для всех вместе и для каждого по отдельности. Нашлись ведь, впрочем, и недовольные вердиктом «не виноват». Как всё-таки иногда сложно с ними. Ещё не гарантия. Ещё не приговор. Иногда так хочется, чтобы они это понимали. Впрочем, для него, для надзирателя... это всегда будет лишь ещё одно, то или иное, решение. Да, верно. Так и есть. Он — надзиратель, и для него это навсегда останется так, вполне возможно, что до конца дней его. Он просто продолжит взмахивать метафорическим — материального ему не выдали отчего-то — судейским молотком. Эти слова означают лишь одно для него — вердикт.