***
В Париже царила паника. Франциск и Артур ехали на конях по улицам до штаба гарнизона города, а слева и справа возле подъездов домов носились взбудораженные жители. Женщины и мужчины выносили из жилищ коробки, корзины, дети сидели на горках из чемоданов и тюков. Правительство эвакуировалось в Бордо, парижане, узнав об этом, бежали кто куда мог. На машинах и телегах везли вещи первой необходимости для временных лагерей. Люди уходили пешком, даже маленькие дети. На следующее утро город словно вымер. Опустели многолюдные бульвары, закрылись на тяжелые дубовые засовы и амбарные замки магазины и шикарные отели. В одной из этих пустынных гостиниц расположился военный штаб обороны Парижа. — Будем атаковать немцев меж Реймсом и Верденом. И помоги нам Господь! — распорядился Франциск, категорически хлопнув ладонью по столу, после многочасового бурного совета. В тоже же день началась крупнейшая битва на подступах к столице, в которой с обоих сторон в общем числе участвовали более двух миллионов бойцов. Дороги в пригороде были сплошь испещрены воронками от артиллерии, по земле вилось пламя, полыхали остовы машин и военных механизмов, быстро превращаясь в обугленные скелеты. Возле них лежали погибшие защитники столицы. Франциск отважно рвался на поле боя. Но Англия его удержал, уговорил остаться в штабе обороны, уверив, что он здесь нужнее. На самом деле англичанин просто не верил, что немцев удастся отбросить и боялся потерять Франца, теперь уже навсегда. Англия оказался прав. Уже через два дня их объединенные войска снова понесли поражение. Артур нервно ходил по изысканному мохнатому ковру в номере роскошной парижской гостиницы, пытаясь придумать хоть какой-то план для спасения французской столицы. Но ни единого хоть сколько-нибудь обнадеживающего варианта он не видел. — Франциск, гарнизон не сможет удержать натиск немцев дольше, чем на половину дня. Завтра к полуночи Людвиг будет здесь. Нужно уходить сейчас, и это единственный шанс, другого не будет, — наконец, безысходно сказал Керкланд. Однако, Франция наоборот был внешне спокоен. Он, сидя на по-королевски огромной кровати с золочеными ножками и кованым изголовьем, докурил самокрутку, снова потянулся к подсигару, и достал из него малюсенькую капсюлю. — Это что? — забеспокоился англичанин. — Цианид. — буднично отозвался француз, он повернул голову на бок, примеряя расстояние на воротнике, с которого удастся раскусить яд даже со связанными руками, снял китель, достал из шапочки иголку с ниткой и принялся пришивать в это место капсюль, приговаривая с наигранно горделивым пафосом: — Я знаю, что по Европе ходят слухи, будто я даю в зад каждому, как последняя шлюшка. Хочу возразить, что это вовсе не так. В зад я даю исключительно по любви, и уж немцу точно не достанусь. Англия присел на кровать, убрал его волосы с лица, заглянул в глаза своими блестящими от слез изумрудами. — Франц, я так не думаю… Я никогда не считал тебя таким. И убью любого, кто оскорбит тебя шлюхой… — он прижал голову француза к своей груди, пристальный взгляд его остановился на нервно подрагивавших пальцах француза. — Артюр, мон шери, прошу, уходи, возьми полностью руководство нашими силами на себя, помоги Ване победить эту сволочь. Отомстите за меня, за Париж, — вдруг уголки рта француза беспомощно дернулись, из небесных глаз Франции скатилась слеза. Вскоре он уже плакал, не сдерживаясь, всхлипывал, дрожа, срывался на яростный, полный ненависти и горя рев. Англия крепче прижимал его к себе, раскачиваясь, гладя по волосам и плечам, утешая, оставив поцелуй на молочно-белой коже, затягиваясь ароматом французских духов. «Франция не исправим...» — с горькой нежностью который раз подумалось Артуру и хотелось захлебнуться этим ароматом, вобрать его каждой своей клеткой. — Никуда я не уйду и не брошу тебя. Более того, я верю, что мы с тобой как-нибудь да выберемся из этой беды. И тогда, если так случится… Шепот и поглаживания Англии вдруг сами собой незаметно для него самого превратились в поцелуи. Сначала легкие, а затем быстрые отчаянные, все более углубляясь. — Если мы сможем спастись, поклянись мне головой, что больше не будешь встречаться с Брагинским… В бешеных поцелуях они упали на кровать, схватились друг за друга так сильно, что их тела словно справились в единый слиток от полыхающего из сердец пламени. Они торопливо сдирали с друг друга пыльную и потрепанную форму, целовались по-животному страстно, царапали спины, оставляя не только красные полоски, но и настоящие порезы, непроизвольно двигаясь бедрами навстречу друг другу. Руки француза легли на плечи Англии, направляя его внутрь своего тела. Агрессивная страстность чуть сошла, уступив место заботе о возлюбленном. Любовь была здесь все-таки была на первом месте. — Не отпускай, только не отпускай меня, никогда, — шептал Франциск, желая еще больше ласк и поцелуев. Артур прильнул к его белой груди, кожа тут же покрылась мурашками от горячих и влажных поцелуев. Умирая от желания, Артур мечтал владеть им всем и только единолично. Франциск извивался под возлюбленным и тихо постанывал. Его тело изогнулось в сладостной истоме, голубые глаза подернуло дымкой беспамятства. Во всем мире для Англии не существовало больше никого — только Франция. Затем черты лица любимого потеряли резкость, расплылись в глазах Англии, словно акварель, его взгляд помутило от возбуждения, он с великим наслаждением брал француза, до боли сжав меж пальцев золотые локоны. — Ты только мой, Франция, — смог довершить начатую поцелуями мысль Артур, излившись в любимого и сжав его член рукой, чувствуя поток теплой влаги.***
Когда дыхание и фокус зрения восстановились, Артур вновь медленно приник к шее Франциска с ласковыми поцелуями. — Итак, будем драться до последнего, и пусть бог поможет нам? — тихо спросил Англия. — Бог или марокканская дивизия… Керкланд печально уставился на возлюбленного. — С африканцами мы могли бы отбросить немцев, но только половину удалось перебросить по железной дороге. Этого мало! Остальные как поедут на позиции? На такси что ли? Франция вдруг резко сел на кровати, он минуту без единого движения вглядывался в глубину пространства гостиничного номера, а когда обернулся на любовника, его очи победно вспыхнули даже сквозь волны темноты. — Артюр! Да, черт побери, сам бог вещает твоими устами! Он быстро вскочил с кровати, едва не запутавшись в скомканной шелковой простыни, торопливо натянул форму и сапоги. — Любовь моя, оставайся в штабе! У меня появилась блестящая идея! Все вопросы Франциск прервал нежнейшим поцелуем и выпорхнул за дверь. Англия послушался, но не сомкнул глаз в ту ночь, беспокоясь, чтобы француз не натворил бы глупостей. А на утро узнал о настоящем чуде: огромные полки свирепых марокканцев, как по мановению волшебной палочки, уже встали на защиту Парижа. В гарнизонный штаб забежал Франциск, с планами операции и приказами. Артур поймал его за руку: — Знаю, некогда, но подожди секунду! Как? Франция коварно улыбнулся: — Что значит «как?» Англия! Ты же сам ночью придумал способ оперативной доставки войск — я резервировал для этого весь парижский таксопарк, шесть сотен «Рено» всю ночь занимались переброской войск на позиции. Это гениальное решение оказалось единственно верным. Марокканская дивизия в полном составе вступила в бой и остановила немцев. Войскам Людвига пришлось в срочном порядке отступить. Париж был спасен.