Проклятье крови

Дни в Каэр Морхене тянулись обнадеживающие спокойно. Эстер наконец-таки смогла немного спокойнее дышать, особенно в столь приятном обществе. Вообще все ведьмаки в данный момент времени, занимались абсолютно обыденными делами. Ламберт гнал самогон и периодически рыбачил, что к слову было целой технологией. Ведьмак решил, что умиротворяющие пейзажи реки Гвенллех, через чур противоречат дикой природе его язвительности и ретивости, а от того тратить свое драгоценное время на сие занятие нет нужны, поэтому, отличаясь умом и сообразительностью, он изобрел более приятный и быстрый способ добыть рыбу, нежели классическая рыбалка. Мужчина просто на просто закидывал участок реки бомбами, а затем вылавливал все что всплывет на поверхность. Молодой ведьмак гордился этим способом больше, чем любыми другими своими достижениями вместе взятыми. Когда же он радостно разъяснил, все это молодой и совершенно зеленой в жизненных мудростях Эстер, она задорно рассмеялась, выдав, что-то вроде похвалы, тем самым приведя Ламберта, к приступу яростного закидывания ее плюсами данного способа, но кажется все его аргументы только сильнее забавляли девушку. Тем временем Весемир пытался по кускам собрать разрушающийся замок, выполняя незначительные ремонтные работы и не сильно восторгался поднявшемуся шуму от этих двоих. Проницательный Эскель, решил не дожидаться, когда спор перейдет все границы и разрешил ситуацию бескровно, забрав юную чародейку на охоту. Было принято решение прогуляться пешком, наслаждаясь окрестностями и свежим воздух, ведь это благоприятно влияло на состояние девушки. — Куда идем? — Охотится на серн. — с легкой улыбкой на лице пояснил ведьмак. Эстер несколько раз глупо моргнула, а затем развела руками. — А… куда? — Туда, где есть серны. — вновь беззлобно пояснил ведьмак, как само собой разумеющиеся, и перехватив сумку покрепче, бодро зашагал вперед. Девушка чуть постояла, просверливая спину мужчины внимательным взглядом, а затем, поняв, что он сейчас уйдет без нее немного пробежалась, нагнав и поравнявшись с ним. — Я уже успела забыть, что ты весьма прагматичен и молчалив, объяснять это что-то из разряда постыдного… — тяжело вздохнула Эстер, но сама ситуация ее ни чуточки не расстроилась. — Ты совсем не изменился, мне это нравится. — Не могу того же сказать о тебе. — Думаешь, я сильно изменилась? — Ну… — ведьмак задумался и по привычке потер свой шрам на щеке, он не выглядит озадаченным, ему явно было что ответить, просто сейчас нужно подобрать слова. — Как минимум ты сильно выросла, тогда-то была, как штакетина, а сейчас словно еще выше стала. Да и, — мужчина вновь призадумался уже было потянулся рукой к щеке, но передумал — смотрю на тебя и думаю, ничего не осталось от той напуганной заикающейся девочки, но словно вместе с ней от тебя ушло нечто большее. — Как будто бы я утратила часть души? — Эскель остановился, он совсем не этого добился, но сравнение было до невозможного точным и в тоже время нет. — Нет, словно ты переросла мои воспоминания, в конце концов шесть лет прошло. — Мне жаль, Эскель, мне так жаль… — Ну будет тебе… — ведьмак положил руку на тонкое, острое плечо девушки, а другой поднял за подбородок лицо, чтобы заглянуть ей в глаза. — Не кори себя за ошибки, ты была ребенком. — он помолчал и отпустил лицо девушки, вновь начиная идти по дороге. — А то сейчас разревешься, все серны разбегутся от твоего воя. — Эскель! Эстер проводила много времени в обществе своего учителя, но они ни разу не обсуждали, что же стряслось с девушкой за все эти годы. Ведьмак охотно делился своими приключениями и казусными историями, смеясь и умоляя девушку никому не рассказывать. Они по вечерам во время готовки ужина часто пили и обсуждали всякое и все это было столь уютно и прекрасно, что даже показалось сказкой. Даже Ламберт на некоторое время перестал язвить и был относительно спокойным, скорее сказать терпимым. Вся идиллия была разрушена прибытием чародейки Йеннифэр и Геральта. С собой они перехватили странного вида существо, вернее это был гуманоид, которого затронуло странное и очень сильное проклятье. Описывать его многочисленные болезни и деформации, было делом безнадежным, но крайне увлекательным. Юная чародейка внимательно вглядывалась в лицо уродца, он говорил лишь одно слова «ума», так же его и называли все между собой, и постоянно верещал. Что-то в его разноразмерных голубых глазах казалось девушки знакомым. Она присела на один уровень с малышом и внимательно вгляделась в лицо. Уме стало словно неуютно, и он начал крутится вокруг своей оси и громко верещать. — Vairne’s… — чудик замер на месте, но не обратил никакого внимания на Эстер, он будто понимал, возможно, чувствовал, что его тело сейчас подвергается магическим воздействиям. Видимого ухудшающего эффекта на Уму применение магии не оказало, поэтому можно было спокойно продолжать диагностику проклятья. Эстер никогда прежде не сталкивалась со столь сложными проклятьями. Нет, оно не было многоуровневым, где для снятия понадобилось бы разрушить сложную последовательность наложение, но тем не менее держалось на сложной магической цепочки, так что легким назвать его никак нельзя. Ко всему прочему от него исходила аура древнего происхождения, что говорило лишь о том, что ситуация только утяжеляется. Во время обучения, конечно она проходила теорию о снятие разного проклятий, а так о механизме их наложения, но помочь Йеннифэр разобраться в снятие конкретного этого не могла, к тому же никто не удосужился назвать формулу, что в разы упростило бы мозговой штурм проводимый Эстер во время изучения тела уродца. Эльфы Aen Elle имели в своем магическом арсенале тысячи проклятий подобного рода, иногда между собой их отличало лишь одно слово, что автоматически могло раскрыть степень его тяжести, а иногда даже слова не различались, важен был закладываемый смысл, который подразумевал проклинающий. Йен не удосужилась поставить никого в известность о своих планах, от чего в замке витала атмосфера напряжение, особенно между мастером Весемиром и чародейкой, кажется они совсем не сходились во взглядах. — Ну, что скажешь? — Геральт подкрался совершенно не заметно, будто специально пытаясь напугать Эстер. Девушка вздрогнула от его голоса и резко обернулась, погруженная в свои мысли, она совсем забыла, что не одна в зале. Ламберт так же заинтересованно поднял голову, отрываясь от своих экспериментов с бормотухой. — Пока ничего, было бы хорошо узнать формулу, так можно было точнее классифицировать это проклятье и узнать степень тяжести и влияния на человека, а также возможность или невозможность его обратить. — девушка поднялась в полный рост и вздохнула, покачав головой. Геральт несколько секунд посмотрел на нее, а затем встал в позу человека собирающегося толкнуть речь на помосте. Эстер заинтересованно вытянулась, приподнимая тонкую бровь. — Va fail, elaine — cáed mil, folie! Glaeddyv dorne aep t'enaid, bunn'droh ithe i'yachus. — юная чародейка сделал шаг назад, ее брови мгновенно съехались к переносице, а губы разомкнулись передовая лицу очень испуганно-озадаченный вид. Геральт не понял, что конкретно вызвало такую реакцию, его прочтение или текст, поэтому переглянулся с Ламбертом. У ведьмаков школы Волка, была вообще какая-то особая любовь к играм в переглядки, особенно когда они находились в помещение от двух штук и более. Зачастую каждый их них пытался переглядываться и с другими личностями, но они не поддерживали их зрительным контактом. — Это очень древнее и сильное проклятие, эльфы использовали его ещё в те времена, когда их народы были едины. Вероятность того, что мы сможем его снять крайне, подчеркиваю крайне мала, особенно, учитывая то, что оно уже реализовано. Иными словами, проклятье с которым мы имеем дело практически необратимо. — ведьмаки снова переглянулись и одновременно уставились на девушку. — У Йеннифэр кажется, есть мысли, как снять его, она более опытна, и пологая знает, что собирается делать. На ее месте я бы попыталась использовать формулу Агнесс из Гланвилля в сочетании с обратным треугольником Эльдара, но боюсь и этого будет недостаточно. — Разве ты не можешь применить, свою очень древнюю и очень сильную магию, чтобы снять его? — возмутился молодой ведьмак. — Я бы могла, если бы кто-нибудь из обладателей этой магии до меня удосужился прописать аналогичные формулы, дабы мне не пришлось выводить их самолично, убив при это с несколько сотен тысяч невинных душ. К сожалению, единственный подобный маг, без физических дефектов, способный к моей магии и известный истории, была Дева Идриль, но ничего из ее учений не сохранилось, так как посчитали, что ее способ колдовать скажем так дефективен и никогда таких существ больше не появится, но они ошиблись, появились, но почти никто не был способен использовать магию, сильные мутации и внешние дефекты не позволяли, ведь это противоречило сущности этой магии. Добиться вырождение уродства, удалось только спустя более чем шесть сотен лет. Это минимум семь поколений людей и где-то три эльфских. Если тебе так угодно, мастер Ламберт, — карикатурно вежливо Эстер подчеркнула его имя. — то я с радость, проведу парочку экспериментов на твоем теле. Ты ведьмак выдержишь слегка дольше обычных людей. — молодой ведьмак фыркнул. Ему нравилось язвить и насмехаться, чувствовать превосходство, а когда кто-то другой осаживал его, то сразу становился, как ежик, выпуская все свои колючки и недовольство наружу, открыто демонстрируя все, либо в словах, либо на своем лице. Пререкания довольно быстро сошли на нет, ведь теперь объектом внимания, стала другая чародейка, весьма недвусмысленно пытающаяся спорить с старым ведьмаком, только вот и эти ссоры не развернулись, так как в разговоре уже Ламберт осадил Йен и всем оставалось только смерится с волей Весемира. Он весьма быстро ретировался из замка, перехватив с собой уродца и свои оставшиеся нервные клетки. Йен выслушал мнение Эстер на счет проклятия, но от помощи наотрез отказалась. Даже когда поняла, что домысле девушки на счет формул были вполне точными, все равно предпочла делать все сам. Она даже отказалась от помощи в магической поддержке Умы, пока ведьмачьи эликсиры делали свое дело, расщепляя организм уродца на составляющие. Надо ли сказать, что ведьмак были совершенно не в восторге от происходящего. Весемир с сожалением наблюдал за терзаниями Умы, Ламберт вообще почти в самом начале отвернулся со словами «Я не могу на это смотреть», более-менее спокойными оставались Геральт и Эскель, но было ясно, что это только видимость, понять, что твориться сейчас внутри них было невозможно. Томительно напряжение, распространялось в комнате настолько, что воздух можно было разрубить мечом. Эстер намеренно отошла чуть подальше от всего происходящего, но все еще находилась достаточно близко, чтобы вовремя среагировать. Спустя почти сутки, распад организма завершился и Йен начала формировать тело Умы заново, в процессе малыш чуть не умер, но подсказал нужные слова для снятия проклятья. Тут то все детали пазла в голове Эстер сошлись, но не успев озвучить свои доводы вслух, на столе для испытания травами уже лежал эльф, знающий, Аваллак’х. Девушка мгновенно подлетела к столу внимательно вглядываясь в его лицо, пытаясь понять не обманывают ли ее собственные глаза, но нет. Все было в точности, как она видела. Именно этот эльфский знающий в свое время поучаствовал в принятии решения о заточение Эстре в Dol Severis, он еще никогда не допускал большей ошибки в своей жизни, чем эта. — Аваллак’х… — отчетливо сквозь зубы процедила Эстер.

***

— Скажи пожалуйста, что он пошутил? — тихо пробормотала девушка и сложив руки будто в молитве начала трясти ими перед собой. Через секунду она словно взяла себя в руки и вновь внимательно посмотрела на своего учителя. Эскель сел на скамью и облокотиться спиной на стену, складывая руки на груди. — Нет, какие тут могут быть шутки? — О, нет, нет, нет! Идея полное дерьмо, ведьмак! — Эстер мерила шагами комнату приложив руку к губам, тем самым действуя на нервы Эскелю, но он смиренно молчал, продолжая провожать ее взглядом. — Это самоубийство! Почему все так просто согласились? — Геральт найдет союзников, к тому же ты должна понимать, что речь идет о Цири. Она не просто важна для всех нас, она еще и дитя старшей крови. — резонно заметил ведьмак, а девушка нервно закусила ноготь на большом пальце. Вступать в открытый бой с Дикой Охотой, у нее не было никакого желания, к тому же она прекрасно знала, что это дорого обойдется каждому присутствующему в крепости. Красные всадники не знают жалости, тем более в отношение предателей, никто не будет пытаться говорить с ней, молча убьют и не вспомнят даже того, что она для них сделала. Хуже будет, если решат оставить в живых, тогда ее непременно ждет тюрьма и наказание гораздо хуже прежнего. Эстер задрожала всем телом, вспоминая про Имлериха, вспоминая свой страх перед его волей и вспоминая то, как он касался ее последней ночью. По спине пробежал холодок, дышать стало тяжелее, но слава богу никакие ведения вновь не вернулись. Эскель заметил сразу, что с ней что-то не так и мгновенно встал, поддерживая девушку. — Ты так сильно боишься? — Нет, не совсем, я боюсь, что вернутся ведения, боюсь, что они снова смогу получить контроль. Мне… тяжело бороться с этим, понимаешь? — девушка выпрямилась и вдохнула уже спокойней. Руки ведьмака усыпляли каждый приступ паники, словно по волшебству. Она уже успела показать ему в видениях, все что произошло с ней. В отличии от Геральта, для него она не упустила ничего, даже самой красочной подробности ее пребывания на Тир на Лиа. Тогда его всегда спокойное и, казалось бы, равнодушное лицо, озарил гнев, Эстер вида как горели его глаза, но ничего не сказала. Сам же ведьмак лишь процедил сквозь зубы краткое: «Ублюдок». Он не держала зла на девушку за побег, его лишь радовало то, что при всем пережитом, она все еще остается в своем уме и самое главное, что сейчас в столь тяжелое время они оказались рядом. Ведьмак все еще помнил силу магии, которой обладала эта девушка, помнил значимость и ответственность, которую взял сразу, как принял решение забрать ее из того проклятого леса, где сам чуть не двинул кони, а эта малышка выживала больше четырех недель. — Эстер, это не твоя война, она не касается тебя. Если ты понимаешь, что не выдержишь, прошу уходи. Ты никого этим не предашь, не обидишь… — юная чародейка в мгновение ока изменилась в лице, черты снова стали острее, а глаза заблестели. Она жаждала мести, но страх все еще владел ей сильнее, уступая разве, что безумию, которое подпитывалась противоречиями к сущности — сущности порядка. Если до этого момента, она не могла дать волю своим страхам и опасением, то там, где речь шла о Дикой Охоте, она словно сходила с ума, гонимая трезвым осознаниям пыток происходящих в Aen Elle. Хотя магия хранительницей, которой являлась Эстер и называлась магией порядка, можно было сказать, что это не совсем так. Эскель предполагал, что для восстановления, ей нужно перестать думать о себе, как об исключительно положительной сущности, которая не может вносить в мир что-то плохое, магия порядка скорее магия, приводящая к балансу, а магия хаоса приводит к его нарушению, словом, все весьма аллегорично и абстрактно. Когда ведьмак озвучил ей свои мысли, то получил лишь многозначительное молчание. Похоже ей никогда даже в голову непроходимо что-то подобное. Именно после этого девушка превратилась в бурю, но ее сила была направлена внутрь себя, своим копанием в страхах, боли, она разрушала себя. Неуверенность в собственной личности, приводила ее в все новые и новые дебри, она будто тонула в толще воды без возможности вздохнуть, освободится от оков бремени. Эскель был проницателен и видел абсолютно все, что происходило с его подопечный, но старался не влезать. Он едва успела вернуться к нему с того света, он не хотел становится для нее врагом, от того и молчал, пытался лишь направлять. Как в свое время часто делал Весемир, заставляя юных ведьмаков пораскинуть мозгами, задавая лишь направление ветру, а не сам поток. В замок прибывали гости, многие приехали поддержать Геральта, но этого все еще было недостаточно. Нервы Эстер уже находились на пределе, и та стала собирать вещи. Лихорадочно закидывая в сумку все, что попадет под руку. Она не была неуверенная в своих силах, она была неуверенна в себе. Важен не меч, а рука, что его держит, а в своей руке она сомневалась сейчас, как никогда раньше. Груз ответственности не только за свою жизнь, но и за жизнь товарищей постепенно задавил ее полностью. В дверь постучали и вошли, не дожидаясь разрешения. Эстер лихорадочно схватилась за меч, но быстро успокоилась, увидев знакомое лицо старого ведьмака. — Уже собираешься? — старый мастер сел на сундук и оглядевшись сложил руки на коленки, тяжело вздохнув. — Вас Эскель ко мне прислала? Вот холера, он же сказал, что меня никто не будет осуждать… — А ты думаешь, я пришел осуждать тебя за страх, девочка? — вопросительно загудел мужчина, немного хрипя в конце. — Я журил своих учеников, но никогда не осуждал. — Мастер Весемир, скажите честно, вам было настолько страшно, что единственное, о чем вы могли думать, это как бы было хорошо, если бы вы вдруг исчезли? Какой груз вы бы сняли с других, если бы просто взяли и убрались? — Эстер выкинула свой мешок на кровать и села, переставая суетиться. Весемир глухо хохотнул и с легкой улыбкой посмотрел на девушку. — Представляешь, насколько легче бы стала жизнь Ламберта, Эскеля и Геральта, если бы в какой-то момент я исчез и перестал их тренировать? Думаю, в молодости они бы оценили это, правда до нынешнего возраста вряд ли бы дожили. Они были моей ответственностью и конечно, мне было страшно, справлюсь ли я с обучением этих обалдуев. Хотелось ли мне сбежать? Конечно, а кому бы не хотелось? Сделал бы я лучше этим для окружающих? Нет, в лучшем случае, ничего бы не изменилось. Страх есть в каждом из нас, даже в ведьмаках… — Это совсем другое… — Я вот, что тебе скажу: загляни внутрь себя и представь, что ты вдруг стала обычной девушкой, потеряешь ли ты тогда свою значимости для тех, кому ты действительно важна? — Эстер опустила голову и задумалась. — Вот видишь, твоя ответственности лежит не пред мной, не пред Эскелем, не перед предназначением, а перед собой. Посмотри в зеркало и подумай, не что бы делала Эстер Геллах аэп Кеандаль, мать ее, — старик словно поперхнулся эльфским именем. — а что сделала бы Эстер Хандали, девочка, что была предназначена ведьмаку Эскелю из Школы Волка. — старик тяжело поднялся с сундука и посмотрел на девушку поджав губы. — Не была… — тихо пробормотала она. — Он солгал, чтобы никто не задавал лишних вопросов. — после этих слов огонь в свече пошатнулся, словно собирался упасть, но затем вновь вернулся и продолжил дрожать, отражая ровную тень, потоком стоящего пламени. — Так даже лучше. — бросил старый ведьмак с улыбкой на лице и покинул комнату, оставляя Эстер дальше размышлять над информацией, полученной ей только что. Девушка снова кинула взгляд на свечку, огонь все еще дрожал, а вот тень от пламени так и продолжала быть ровной и непоколебимой. Она смочила пальцы в слюне и затушив свечу покинула комнату, прихватив свои скромные пожитки. Эстер отошла от Каэр Морхена достаточно далеко, чтобы унять чувство тревоги. Она, за достаточно короткое время, успела отойти почти к краю долины, но перевал перейти не решилась. Разбила маленький лагерь у кромки леса и молча, наблюдала как медленно за горизонт опускается пылающее красное солнце. После новости о бое с Дикой Охотой, в стенах замка ей казалось, что она снова взаперти и ждёт лишь очередного удара из густого тумана грез, который словно молния пронесется по всему телу угнетая нервную систему, напряжением страха. В дали от замка появилась возможность подумать над словами, спало чувство неизбежно ужасной участи и на смену ему пришло облегчение выбора. Внутренне она продолжала корить себя за трусость, но вслед за угнетением совести в голову пришли мудрые слова старого мастера. Весемир был полностью прав, вся ее ноша — это ответственность перед самой собой, а нет перед окружающими. Время шло, солнце совсем скрылось за краем земли, уступив места мириадам мерцающих звезд на чистом, словно белая простыня небе. Сверчки без остановки стрекотали свои размеренные песни, спокойствие ночи разливалось легким теплом где-то в центре груди. Если подумать, то столько усилий было потрачено, чтобы вернуться домой, столько дней томительного ожидания, столько усилий разума в попытках скинуть оковы ужасной магии. Девушка невыносимо долго терпела, подавляла свои эмоции, страхи. «Держись Эстер! Не время плакать Эстер! Терпи Эстер!» — повторяла она про себя, в который раз сталкиваясь с реальностью, скрывая за своей напускной холодностью и равнодушием, дикое отчаяние, утягивающие ее с головой на дно. Не прав был Аспен, она не уподоблялась другим чародейкам, а лишь игра циничную взрослую магичку. Столько раз в обучение в Тир на Лиа, Карантир повторял «Контроль превыше всего» и Эстер действительно держала все под контролем. Жаль, что только учитель твердил про внутренний контроль, а она научилась контролировать себя лишь внешне, внутри же всегда бушевал ураган, унять который было невозможно. Казалось бы, что все ее действие это история про расчет, но на деле Эстер Хандали — это про эмоции. Отчаялась — реви! Радуешь — улыбайся! Зла — расхерачь бревно об камень магией! Не получается что-то — кричи! Вот о чем была она, настоящая Эстер. Неправильная Эстер, ведомая своими эмоциями, взрывная, умная и самое главное сильная, та, что за собственным заиканием и нерешительностью держит храброе, пылкое сердце. Девушка подскочила с земли на ноги, пропуская магию через всю себя, сейчас она была заряжена словно ураган и ее сила только набирала обороты. Ее учитель сейчас, ее друзья, те кто заботился о ней нуждаются в помощи, ее предназначение в том, чтобы держать баланс прежде всего внутри себя, тогда и мир вокруг начнет стремится к нему. Истина проста, нет Девы порядка из пророчеств каких-то эльфских прорицателей, нет предназначение, есть только проклятье несущие в дар великую силу, которую нужно обуздать, обуздать внутри себя. Есть Эстер, девочка-заика, которая в глухом лесу спасла жизнь одному ведьмаку и получила в замен нечто большее, чем просто ответную плату. Она получила семью в его лице. Девушка подняла магией вековое дерево, выдирая из земли каждый корень, укутанный ее клубнями и с силой швырнула его в скалу, а то разлетелось в щепки, словно не было огромным столетним деревом, а лишь маленькой зубочисткой промеж зубов какого-то вояки из корчмы. — Нет больше страха… — проговорила она для себя. — Есть я. — в порыве радости в осознание собственной силы, юная чародейка не заметила пар, плавно отрывающийся от ее губ уже какое-то время. Она снова радостно выдохнула и клубы ее собственно дыхания обожгли кончик носа, вновь сосредоточившись девушка поняла: Дикая Охота уже совсем близко. В дали на самой высокой башней замка раскрылся барьер и постепенно покрыл своим огромным куполом весь Каэр Морхен. Задерживаться теперь нельзя ни на минуту, телепортироваться она не может, так как сразу привлечь внимания одного наглого ублюдка-эльфа. Под рукой был только меч Эскеля, идея с новой магией пришла к ней мгновенно. Эстер достал меч из ножен, положила его на землю и кощунственно встала на него ногами, подняв магией в воздух и получив при этом некое подобие летающей доски. Так она доберется до замка в максимально короткий срок. Устоять на относительно тонкой площади клинка, да еще и в полете требовало определенной сноровки, но с этим ей удалось справиться быстро. Вокруг замка лес уже полыхал, небольшие отряды эльфов, выходящие из порталов, вместе со своими гончими, в каких-то неимоверных количествах двигались в замок, среди них Эстер сразу увидела знакомые доспехи. Верных пес Имлерих всегда будет в первых рядах любого представления, что устроит Эридин. Пролететь над барьером к стенам самого замка было не трудно осталось придумать, как туда попасть, а собственно, как туда попадали и всадники, разряжая его магией и создавая порталы прямо внутри двора. Девушка словно вихрь пронеслась мимо людей Геральта врываясь в средний двор. Наблюдая ситуацию сверху, она поняла, по плану Эскель должен был открыть путь отступления в замок, но сам он в этот момент был занят, бросая вызов Карантиру. Эльф не смог превзойти ведьмака в искусстве фехтования, а потому быстро стал применять магию, крайне сильно ударив Эскеля в грудную клетку. Эстер такого стерпеть не смогла, клинки всех убиты Aen Elle, поднялись в воздух и в одно мгновение проткнули весь отряд эльфского чародея. Он остался один, Эстер спрыгнула на землю хватая свой меч уже в руки. — А со мной так сможешь, скотина? — белый шар огня снес Карантира с ног, но рассчитывать, что он умрет так просто чистая глупость. Эльф встал в полный рост и отряхнулся, не выпуская своего посоха с белым хладом из рук. Эстер точно знала, под своей маской он ухмыляется. — Ты дорого заплатишь за свое предательство, Дева Идриль. — мужчина выставил свой посох вперед концентрирую магию, готовясь нанести ответный удар. — Только после того, как я раскрошу твою самодовольную рожу! — девушка ловко увернулась от удара магией и стала быстро продвигаться к магу с мечом в руках, намереваясь навязать тому ближний бой. Карантир был далеко не дурак от того сразу смекнул, что к чему идет и начал использовать телепортацию, но не учел одно, все мечи оставшиеся без хозяев под усилиями магии Эстер поднялись вверх. Это было впечатляющее зрелище, она стояла с мечом на перевес, а другие клинки вращались в огромном урагане прямо над ее головой, маг отскочил на расстояние и наблюдал за тем, что же сейчас произойдет. — G’ell de inra ohnes wen! — белое пламя покатилось по оружейному вихрю устремляясь в высь и когда оно достигало верха воронки, все клинки словно россыпью от фейерверков, разметались по округе. Куда бы не телепортировался Карантир, везде его доставало ужасающе обжигающее пламя на кончиках острых клинков. По округе разнесся звук воинского рога и сильно раненый, но все еще стоявший на ногах маг кивнул девушке в знак признания и телепортировался с двора замка. Со стены спрыгнула Цири, помогая ведьмаку подняться на ноги. — Зираэль. — Эстер приветственно кивнула. Цирилла фыркнула и аналогично кивнула. — Барьер Йен слабеет. — на выдохе сказал Эскель. — Сможешь что-то с этим сделать? — Я посмотрю, откройте ворота. — Эстер снова встала на свой меч, взмывая в воздух к башне, на которой стояла черноволосая чародейка. Два резонатора всаженные Йен в каменный пол сторожевой башни извергали огромное количество магической энергии, неудивительно, что женщина начала слабеть. Эстер аккуратно подошла к ней, чтобы не пугать, чародейка угрожающе зашаталась. — Йеннифэр? — она упала, теряя сознание, еще несколько секунд свечение над замком мигало, а затем барьер пал. Эстер придержала чародей и аккуратно уложила на пол. Спохватившись, подскочила, сжала в ладонях резонаторы создавая энергетическую сферу между ними восстанавливая барьер, но было уже поздно Дикая Охота с помощью белого хлада ворвалась внутрь, заморозив всех союзников и ведьмаков. Девушка увидела ледяную статую Эскеля закрывающего лицо от бурана разрушившего ворота, с другой стороны, Весемир чудом уцелевший уводил Цириллу, но ему это не удалось. Имлерих избивал старого ведьмака на глазах Зираэль, пока сам Эредин не приказал остановиться. Они говорили о чем-то, а Эстер судорожно думала, как помочь им. Звонкий голос раздался в голове Цири, да так что она даже тряхнула головой, пытаясь скинуть наваждение, но отрезвляющий голос Эстер настойчиво звучал прямо внутри черепной коробки, голова разболелась у обеих. — Слушай меня внимательно Цири, я заберу тебя оттуда, заменив нас местами, а потом ты заберешь Весемира. Иллюзия будет длится несколько секунд, а затем я снова стану собой. На счет три. — Цирилла неуверенно стало оглядываться по сторонам, делая вид, что сомневается сдаваться ей или нет. — Раз… — Цири! Нееет! Я запрещаю! — Два… — Зираэль бросила свой меч на землю. — Вечно ты никого не слушаешь… — Три! — Мне всегда в тебе это нравилось… — на секунду силуэт Цири помутился в глаза всех эльфов, а затем из рук Имлерихв, как по волшебству исчез ведьмак. Все произошло так быстро, что даже маг ничего не успел понять. Эредин оглянулся, понимая, что его провели, но на месте Цири уже стояла совсем другая девушка. — Дева Порядка… — с осуждением в голосе проговорил король и обернулся на Имлериха, тот склонил голову, то ли в извинениях, то ли в смятение, хотя и то и то было маловероятным, скорее просто из чувства долга. — Заканчивай с ней, мне нужна Зираэль. Имлерих сделал шаг вперед, а у Эстер застучала кровь в висках, а в середине груди встал ком, он все еще давил ее своей волей и внутренней силой. В своем шлеме, он наверняка смотрел на нее с высока, превосходительной, словно лев на свою добычу. — Уже уходите, король? — окликнула она Эридина. Нет время боятся, в сторону сомнения, сейчас жизнь, всех была в руках Эстер, и она решила пойти на отчаянный шаг. Барьер начал стремительно сужаться, источник энергии до этого заточенный между двумя резонаторами переместился прямо в руке к юной чародейке, только Карантир понял, что сейчас произойдет. Девушка хорошо усвоила уроки этого циничного сукиного сына, чем меньше была магическая преграда, тем быстрее происходил обмен энергического потока, а сгусток энергии, который создала Эстер был настолько велик, что мог поддерживать подобный барьер без постоянной подпитки магией, чем стремительнее сужался барьер, тем сильнее приближался взрыв ядра энергии и тем сложнее было пробить его стену. Эльфы, как крысы стали сбегать в портал, первым ушел Имлерих, за ним Эредин и его верный чародей, несколько солдат, а затем раздался взрыв, закрывающий портал. Эстер успела выскочить за пределы созданного ей барьера и ядро уничтожило все, что находилось внутри него, никто не ушел живым, а затем пузырь будучи переполненным лопнул и разлетелся мелкими остатками магии осаживающихся и быстро впитывающихся в землю. В почве, где оседали осколки прорастали прекрасные белые розы. Эстер пошатнулась и грузно упала всеми своими костями на землю. Ее тело крайне символично смотрелось в окружении белых цветов, словно сам порядок очистил эту землю. Она лежала мертвенно бледная, словно фарфоровая кукла и жизнь в ней выдавали лишь розовый атлас ее обкусанных губ. Кончики пальцев все еще сочились магией и были ярко розовыми, словно обгоревшими от удерживания столь мощного энергетического ядра, а из-под тела стал подниматься пар и все это на краю кратера, который словно солнечный диск раскрылся прямо под ее головой. Сейчас она походила на книжное изображение Девы Порядка, со сложенным, как у мертвых, на груди руками и огромным распускающимся солнцем над ее головой, вот только руки Эстер были раскинуты в стороны, словно распахнуты для объятий. Будто бы она стремилась показать всем своим нутром, что после самой темной ночи, рассвет ярче всего. Так и она, символично расцвела на пепелище, чтобы дать начало новой жизни.