***
– Что я наделала? По пути в туалет у Аямэ появилось тошнота слегка и ком, возникший в горле, беспокоил её. Она сразу включила воду в кране. Не контролируя собственных действий включила самый мощный напор и, не позаботившись о волосах, поставила лицо под поток и неаккуратно распределила ледяную влагу по лицу. Её не беспокоило то, что вся одежда промокла и начинало просвечивается ее нижнее белье, или что волосы намокли и вода по ним стекала на кафельный пол. Нет... Это было сейчас абсолютно не важно. Важно было другое... Тодороки подняла лицо. Посмотрела в зеркало, пока руки впились в края керамической раковины. Перед собой она увидела что-то на подобии той женщины из страшилки "Звонок", что вылазила из колодца. Садако, её кажется звали. Вода стекала по бледному лицу. Передние пряди тоже намокли, от чего это всё больше и больше становилось похоже на эту страшилку. А когда в отражении появилась иллюзия прошлой её. Невысокая шатенка с карешкой и самым обычным, ничем ни примечательным лицом и сказала ей, насмехаясь: "Нравиться? Нашла козла отпущения, после собственных страданий?..." – Это не так. Я просто оступилась, поторопились в своих действиях, – искала себе оправдание нынешняя она. Глаза Аямэ были сосредоточены на этой точной иллюзии собственного воображения. "Думаешь теперь, когда ты другая, все кончилось?... Ты не изменилась!" – Я знаю... "Всё такая же уродина, что никому не нужна и места тебе нет ни в том мире, ни в этом! Ты никто и быть тебе никем!" Эти слова ударили по ней с особенной мощностью, ведь это была глубокая травма, которую из неё было не вынуть. Эта теперь навсегда похоронена в её сердце, до тех пор я пока память прошлой жизни не исчезнет из её головы. До тех пор, это проклятие будет жить с ней всегда... Её вырвало. Она еле успела забежать в кабинку, как её внутреннее содержание желудка прорвало наружу. Сегодняшний обед, который она с такой радостью ела в компании Бакуго, будто намекая о её неудаче, сейчас плавал на поверхности воды, наполовину переваренный. Мерзкое и отвратительное это зрелище особенно, когда оно перед самым носом. Ей было плохо. Живот скручивало так, как обычно уборщица скручивает половую тряпку. Стенки желудка стягивались, чуть ли не соприкасаясь дру с другом, отвергая полученную ранее пищу, а в месте с ней выплёвывали желудочный сок, что обжигал горло похлеще кислоты, оставляя на языке горький вкус. Голова разболелась. Стоящая на коленях перед толчком девушка сдавливала краешки унитаза, пока сама пускала долгие и вязкие слюни, не в том состоянии, чтобы обратить на это внимание. "Блять!.. Почему сейчас из-за какой-то херни?!" – Сестра! – тут из-за двери показался Тодороки, при появлении которого удивительным образом начались новые позывы. Сначала он не осмеливался зайти в женский туалет, но, лишь заглянув внутрь, заметил, как из кабинки торчат ноги Аямэ, сразу набрался храбрости зайти внутрь. Сумка тут же полетела на пол, а сам без всякого отвращения собрал испачканные в рвотной массе волосы над её головой, чтобы ничего не мешало и не лезло в лицо. Затем поглаживающими круговыми движениями стал проводить своей ладонью по её спине, думая, что это может хоть как-то её успокоить. "Какой же он дурак", – подумала про себя Аямэ, начиная чувствовать себя знакомо от подобной процессии... Просидев так ещё минут пять, позывы у младшей Тодороки закончились. Сначала она действительно выплевывала всё содержимое, а затем, когда оно иссякло, желудок скручивало без намёка на выброс чего-то токсичного или вредного, что стало очередным доказательством того, что это были чистые нервы. Закончив с этим делом, Аямэ тут же прикрыла крышку, чтобы никому не показывать эту гадость. Шото поняв по её действиям, чего она добивалась, тут же нажал кнопку смыва. Вода моментально стекла, унося с собой доказательства того обеда, который Аямэ ни за что не хотелось выплевывать подобным образом. От этого ей становилось обидно. – Пойдём умоем тебя, – Тодороки подымал её. – В кране нет необходимости, – она спокойно умыла себя своей причудой и смыла всю грязь с себя в раковину. – Почему ты пришёл? Парень почувствовал тяжесть сестринского тела, когда ухватился одной рукой за её талию, а другой перекинул её руку через собственное плечо, чтобы поддерживать её стойку. Его немного удивило то, что она совсем не сопротивлялась этому. От чего у него возникла мысль, что ей сейчас настолько плохо, что даже "его" помощь будет полезной. – Чтобы помочь тебе, конечно же, – они подошли к умывальнику. Кран не был выключен, потому вода продолжала течь небольшой струёй, потому Тодороки выключил тот мощный напор, о котором не позаботилась его сестра. – Я же твой брат. Я обязан быть рядом в такие моменты. – Хах... Если я когда-то этим занималась это ещё не значит, что это реально входит в "братско-сестринские" обязанности, – она одной рукой упёрлась о раковину, переваливая вес тела на неё, нежели на брата. Таким образом демонстрируя, чему она доверяет больше... – Сестра! – когда та резко наклонилась вперёд, парень снова испугался, но продолжал держать ее достаточно крепко. – Может отнести тебя к Исцеляющей девочке? – Она лечит физические травмы, а не душевные. Бесполезно к ней с этим идти, – едва шевеля губами, говорила Аямэ. Шото стоял и думал над тем, что ему тогда делать и куда её везти. Но тут девушка сама выдаёт ему самый идеальный вариант. – Повезёшь меня ко мне домой. Шото удивился и испытал некоторое внутреннее счастье от того, что Аямэ решилась дать ему шанс и сказать, где она живёт и даже позволила ему проводить её, пускай и при таких вынужденных мерах. – Но ты должен зазубрить себе на носу, что рот остаётся на замке. Перед отцом, матерью, Нацу или Фуюми – расскажешь кому-нибудь из них – я от тебя мокрого места не оставлю! – её голубой глаз загорелся в тенистой части коридора, поблескивая небесно голубым свечением сквозь рыжие огненные волосы. Это сочетание пугало Шото, но он всеми силами старался этого не показывать, как бы сильно его сестра сейчас не подходила на отца, с этим угрожающим взглядом, полным нежелания мириться с реальностью. – Обещаю. Я никому об это не расскажу. – Я не верю обещаниям. Тебе просто лучше всё сделать, как я сказала, – только и предупредила его она, начиная более активное движение к выходу и свежему воздуху. "Слишком много раз общения меня подводили. Не собираюсь снова идти у них на поводу". – Я понял... Она открыла рот и сказала ему свой нынешний адрес. Тодороки его запомнил, а затем, его сестра совершенно выбилась из сил и начала падать. Ноги её не держали. Всего на минутку он опустил её на пол и достал из сумки телефон, чтобы вызвать такси, которое могло доставить их к ней домой. А затем закинул тело к себе на спину, подхватывая в руками их сумки. Определённо произвести всё это стоило ему огромных усилий, но он очень старательно нёс на себе всё и спускался по лестнице. Таким образом они вышли к воротам. Учеников больше не было. Все уже разошлись, после окончания уроков. Оба Тодороки смогли со покойной душой дойти до ворот, без привлечения лишнего внимания, где парень остановился и стал ждать прибытия машины. Подобная ситуация уже происходила ранее, но всё было с точностью да наоборот. Его сестра, после очередной тренировки, когда их отец вытаскивал из него все силы, перетаскивала его в комнату подобным образом, чтобы тот не валялся на полу тренировочной комнаты и не дай бог в таком состоянии попался на глаза их отцу. Так что в такие вот доступные моменты он просто не мог облажаться и хоть что-то сделать не правильно. – Прости меня за всё сестра... – неожиданно извинился парень. – Прости, что я не смог помочь тебе, когда ты в этом нуждалась. Видимо, я действительно ужасный брат. Аямэ притворилась будто не слышала этого...***
Вскоре приехала машина, облака на небе сгущались от чего небо становилось пасмурным, что в свою очередь предвещало порчу погоды. Ребята размещались на задних сидениях, а Шото сказал адрес и они тронулись в путь. Аямэ же обессилено лежала на его плече. Старший подметил в тот миг, что цвет её лица стал постепенно походить на исходный светло-бежевому оттенок с лёгким румянцем на щеках. И от этого испытывал облегчение. По их прибытию на место погода совсем испортилась и начался серьёзный дождь. – Извините, не могли бы вы немного подождать, пока я не отнесу свою сестру в дом? – Иди парень. Я подожду, – он поблагодарил водителя и, подняв сестру на руки, вышел из машины прямо в дождь, прихватив с собой ключи, что он нашёл в её сумке. На его удивление там было слишком много разных брелков, смысл которых и функции он не понимал. Это были просто рандомный набор без определённой тематики, от чего у него уже было много вопросов. Да и связка ключей была тяжеловатой, если не говорить о звонке, который эхом разносился на всю округу. В этот раз он нёс её на руках, поскольку закидывать на спину девушку было абсолютно неудобно, да и он бы тогда можно сказать просто перекрывался ее телом от дождя. А это было бы слишком не культурно с его стороны. Подбежав к подъезду, он ощутил вкус дождевой воды и мурашки прошлись по телу, когда холодные капли соприкоснулись с чувствительной кожей головы. Открыв подъезд, он подтянул ручку рукой, а затем продолжил подталкивать её ногой в сторону, проходя внутрь. В замкнутом, но пустом пространстве, трезвон ключей разносился особенно хорошо. И запах стоял, некоторой старости, пыли и табака. Кто-то совсем недавно в нём курил, от чего носовые пазухи Шото молились за его здоровье и здоровье сестры, которая ходила по этому пространстве несколько раз н день. И ему в голову сразу улетала информация о том, что пассивное курение намного вреднее обычного и вспоминал, картинки лёгких, которыми их запугивали ещё в младшей школе. Лифта в этом доме не было, потому он стал преодолевать ступеньки, ища необходимую квартиру чей номер он увидел на четвёртом этаже. Чтобы открыть дверь, ему пришлось опустить ноги сестры, чтобы та хоть пару секунд постояла с поддержкой, пока он сам открывал двери. Повернув ключ до упора, он надавил на ручку открывая двери квартиры. Которая дико отличалась от его примерных представлений. Сперва он попал в небольшую прихожую с небольшой вешалкой и тумбочкой для обуви с одной стороны, и узким, но длинным зеркалом с другой. Стены дома были словно после незавершенного ремонта. Где-то виднелись серые выравнивания, которые скорее всего перекрывали ранее образованные трещины, что не были заклеены обоями, закрашены краской или перекрыты другим более хорошим материалом. . Он ступил в коридор, из которого уже виднелась небольшая, но просторная кухня с минимальным количеством мебели. Затем прошёл мимо одной двери, за которой была ванная, которую тот толком не стал осматривать, а затем ещё две другие комнаты напротив друг друга в конце коридора. Открыв одну из них, он попал точно в комнату девушки, поскольку там была единственная очень качественная и на вид дороговатая мебель – двухместная или даже трёхместная кровать. Шото сразу нырнул туда и, не обдумывая, положил сестру на кровать прямо в одежде, от части намокшую под проливным дождём, а затем поторопился вернуться к водителю забрать оставленные у него сумки. За это время, пока он бегал туда-сюда, Аямэ успела притвориться, что очнулась от не долгого сна, и, стянув с себя обувь, улеглась по-удобнее на своей прекрасной большой кроватке. Когда Шото вернулся, то понял, что не сможет сейчас снять с неё мокрый пиджак и сменить намокшее постельное, поэтому лишь забрал её обувь, в которой она ходила в академии, пока удобные кроссовки сейчас томились в обувном именном шкафчике в академии, так не дождавшись своего хозяина. Сейчас перед ним стояли лоферы, которые он решил убрать к тумбочке в маленькой прихожей. А заодно оценить место проживание своей сестры, но перед этим... Сняв с себя промокший пиджак, он повесил его на пустую сушилку в комнате, а остальную одежду высушил за счёт нагревания собственного тела и точно так же частично высушил одежду, что находилась на Аямэ. Когда одежда высохла он встал с края кровати и стал осматриваться. Большая кровать с выдвижными полками, которые трогать он, разумеется, не стал. Небольшой деревянный шкаф, у стены, что совершенно не сочетался древесиной кровати. Но зато шкаф был очень красивым. На нём были железные вставки с ручной гравюрой цветов и узоры по дереву, что создавали собой рамку. Сушилка с противоположной стороны возле батареи, что находилась под подоконником, а вот в противоположном углу от входа стояло большое количество пластиковых стаканчиков, разрезанных бутылок, небольших и продолговатых горшков с землёй, с различными растениями, виды которых были ему неизвестны. Однако одному взгляду он мог понять, что посажены они были не так давно. Ростки были ещё совсем маленькие и неприметные. Рядом с кроватью у окна и там же, где и сушилки, была более обширная, можно даже сказать, пустая территория: на полу постелен зеленоватый ковёр, чем-то своей структурой напоминающий газон и всё. В сочетании с окном был вход на балкон, на который он заглянул, но не заходил. Там был своего рода склад нужных, но не особо значимых вещей, не первой необходимости: вроде низкого раскладного стола, что уже более подходил под материал кровати, от чего его сразу стало понятно, что его Аямэ покупала отдельно; пары подушек для сидения, схожего с цветом ковра и там же стоял мешок с землёй, мешок с удобрениями и другие прочие вещи. Обратив внимание на общий вид комнаты, он понял, что лишь в спальной стены были выкрашены в бледно-жёлтый оттенок и не было подобного конфуза, как в прихожей или коридоре с кухней. На полу везде был постелен качественный линолеум, который выглядел вполне прилично, но то, как здесь было пусто его слегка пугало. Их общая комната никогда не была такой пустой. Он решил пройтись по другим уголкам квартиры, потому покинул комнату возвращаясь во всё тот же коридор. Шото решил посмотреть, что находиться за дверью напротив комнаты и обнаружил за ней небольшую кладовую с веником, совком, шваброй и прочей атрибутикой для уборки, стирки и мытья. Дальше он прошёл по коридору в ванную, где первым делом в глаза бросалась фиолетовая подбитая плитка до середины стены, а выше были обычные крашенные в сиреневую краску шершавые стены, где местами виднелись пятна неизвестного происхождения. В ванной комнате находились обычная угловая душевая, занимающая немного места, стиральная машина со стоящим на ней тазиком с грязной одеждой, с противоположной стороны боком располагался унитаз, а в углу напротив небольшая деревянная выкрашенная в сиреневый цвет деревянная тумбочка, которую по видимому закрашивали той же краской, что и стены. На ней стояли все девушкины средства по уходу за собой, немного косметики в выдвижной верхней полке и полотенца в основном пространстве за крупной дверцей. Над тумбочкой висело небольшое зеркало, которое имело не самое лучшее расположение из-за тени, что появлялась на лице, когда парень был повернут спиной к источнику света, что располагался прямо над дверью в виде обычной голой лампочки. С ванной было покончено и он направился дальше в сторону кухни, где всё было ещё плачевнее. Большее пространство занимала пустота. Из бытовой техники – плита и одиноко стоящая на столешнице микроволновка. Кухонный шкаф сверху и рядышком узкий сервант. С другой стороны плиты был небольшой холодильник с парой магнитиков. Со стороны прилегающей стены ближе ко входу, был голый умывальник, с рядом стоящей мусоркой. Всё это было единственными вещами, что стояли на кухне, помимо радио и какого-то другого горшка с очередным древесным растением, чьё происхождение все так же было ему неизвестно. – Сестре по-прежнему нравятся растения... На этом обход завершён – смотреть было больше не на что. На кухне не осталось места, где можно было бы посидеть и поесть. Так что Шото предположил, что Аямэ ест в комнате и использует тот раскладной стол. – Как сестра может жить в подобном месте? Почему она просто не может вернуться домой, там же лучше, чем... – на этом Тодороки запнулся, поскольку понял, что в понимании его сестры подобное место куда приятнее, чем та адская обитель, где большую часть их детства им пришлось чисто выживать. И если сравнивать их дом в прошлом с тем, что он видит сейчас, то это просто рай на земле. Покой, свобода, ничего и никого лишнего. Лишь ты и твои собственные мысли – вот и всё... Он вернулся в комнату и каково было его удивление, когда сестра спокойно стояла перед раскрытым шкафом и смотрела прямо на него, держа в руках какую-то одежду. – Насмотрелся? – он понял, что его раскрыли из-за чего его охватила лёгкая паника. – Это не то, что ты!... – в его лицо прилетели вещи, которые он тут же поспешил ловить своими руками. – Запомни, Шото. Я дважды ничего повторять не буду. Пока ты в моём доме, то будешь слушать меня, иначе окажешься выброшен на улицу под проливной дождь, за считанные секунды. Девушка повернулась боком, закрывая шкаф, а затем снова посмотрела на парня перед собой. – Сейчас идёшь мыться. Где ванна, показывать, я думаю, тебе уже не надо. Эти вещи мне большие, так что должны нормально на тебя сесть. Когда помоешься, расскажу, что будем делать дальше. По ближайшему прогнозу дождь будет идти до самой ночи. А я не настолько дикая, чтобы отправлять тебя домой без зонта под таким дождём, так что останешься сегодня у меня, ты понял? – девушка быстро расставила все точки над "i", показывая все свои ограничительные рамки и выставляя условия его нахождения здесь. – А-ага... – находясь в некой прострации от испытываемого шока, парень не понимает того, как ноги сами несут его в сторону ванной комнаты. – Грязные вещи оставь на стиралке! Я их постираю и высушу! Полотенце возьмёшь в тумбочке, а гель для душа и шампунь стоят на полке в душевой! Он не мог поверить в то, что сейчас происходит. Заходя в ванную, он прикрывает двери и отходит от столь странного чувства удивления, переходя на восторг. – Сестра разрешила мне остаться у неё... Может ли это значить, что она стала доверять мне чуть больше?! – перед Тодороки аж искорки летали от того, насколько он был воодушевлён одной лишь мыслью о том, что сможет сегодняшний день провести в компании Аямэ. – Я постараюсь сделать так, чтобы сестра стала доверять мне ещё больше! Может тогда она простит?... Он сжал руку в кулак, сминая отданные ему его сестрой вещи. Он принялся раздеваться и мыться, как ему и велела сестра... – Боже, какой же ты дурак, Шото... – прошептала девушка, что сейчас прилегала спиной к двери ванной с противоположной от него стороны. Она поверить не могла, что одно её разрешение остаться у неё, сделает его таким счастливым. И от этого Аямэ чувствовала себя очень виноватой, всё-таки он – не она, и тогда, когда произошёл тот конфликт, он был наивным и маленьким мальчиком, что не мог ничего сделать. А у нее уже была сильная сформировавшаяся за прошлую жизнь личность. И все равно... Почему-то обида затаилась в ней и въелась в глубины сердца настолько болезненно, что она не могла отпустить эти мысли и простить ни его, ни кого-либо ещё из этой дрянной семейки. – Почему же вы все такие дураки? Я же действительно ждала вас...***
– Бабушка, как думаешь, а они приедут хотя бы на мой день рождения? Пожилая женщина смотрела на внучку, слегка переживая за неё. – Давай не будем терять надежды на это, хорошо? Может в какой-то день они действительно появятся, – пыталась как-то утешить её бабушка. Девочка так и поступила. Она терпеливо ждала день ото дня, когда же они придут. Всё ждала ждала, каждый свой день рожение, как идиотка озиралась в сторону двери, кидая туда взгляды полные надежд на то, что оттуда кто-нибудь появиться, но никто так и не появился. И так продолжалось до тех пор, пока "он" не пришёл и не заполнил её одиночество, говоря о том, что никто большей ей не нужен и всем остальным не нужна она. Ей было очень больно от подобной правды, но она чувствовала, что так оно и было. А потому сквозь слезы и крик, она вслушивалась в те успокаивающие слова и те нежные, пускай и холодные касания, и ей становилось хорошо... В тот день, она окончательно приняла тот факт, что её бросили. Потому раз и навсегда, Аямэ решила для себя, что отделиться от своей семьи и никогда не переступит порога прошлого дома. У неё больше не было братьев или сестры, как и отца и матери. Лишь одна бабушка и любимый старший брат, что были лучом света в её жизни и помогли ей не сойти с ума в этом одиночестве. Так она и научилась жить другой более правильной жизнью, полной удовольствий и не сдерживаемых желаний...***
"Я никогда не прощу вас и тем более не доверюсь ни одному из вас, после того как вы со мной поступили. Никогда!" – вернув себе прежнюю ярость, она отцепилась от двери, вновь окутывая сердце ненавистью.***
– Я же говорил тебе. Как только ты исчезаешь из семьи, то ты становишься никому ненужным. Ты надеялась и потерпела одиночество, а теперь страдаешь по их вине... Стоя у могилы дедушки одним поздним вечером, когда снова никто не явился на столь трагическое событие, девушка слышала голос, доносящийся с другого конца дорожки. – Забудь о них. Они не достойны того, чтобы ты из-за них так страдала, – фигура приблизилась и девушка увидела торчащие из-под капюшона белые волосы и светящиеся голубые глаза. Пусть он и не мог плакать, но она видела, как из-под пересаженной под глазами кожи начала вытекать алая струйка, говорящая за себя и своего обладателя многое. – Тойя... – до жути сиплым и расстроенным голосом, позвала парня девушка. Губы дрожали, а руки дергались в пробивающейся истерике. – Братик, мы же с тобой... – по щекам покатились тоненькие солёные струйки, что сдерживались весь день, пока рядом не появился тот, перед кем она действительно не боялась показаться слабой. – Семья?... В один миг она очутилась в крепких объятиях. Её лицо упиралось в чужое плечо, которое моментально промокло от вывалившихся водопадом слёз и соплей. Она плакала, плакала навзрыд, прижимаясь к парню ближе и крепко обнимала его истерзанное жизнью тело. – Конечно, мы с тобой – семья. Ты единственная сестра, которая у меня есть и кроме тебя мне никто не нужен! Девушке было тепло, и вовсе не от холодного трупного тела, что та сейчас обнимала, а от слов, что сказал тот самый ходячий труп. Его слова сделали её намного счастливее, чем живые здоровые и ни в чём не нуждающиеся родственники в коих венах ещё текла горячая кровь. Они не соизволили показать своего лица ни год, ни два, ни пять, ни даже девять лет спустя на похоронах собственного дедушки. И от этого на душе становилось ещё паршивее. Все её запрятанные в глубинах сердца надежды на лучшее, были разорваны в клочья и выброшены прочь в виде слёз и криков, что отчаянно с болью вырывались из той же груди. Описать эту боль было невозможно, но много слов очень прекрасно справились бы с данным описанием. – Не оставляй меня одну, Тойя!...***
Аямэ стояла и смотрела в окно. Дождь, как на зло не прекращал литься, а воспоминания приходили и убывали вместе с ним. Боль неприятно, но терпимо колола в сердце, как и эгоизм, что нашептывал ей на ухо о том, чтобы выбросить этого парня за порог, ведь это место исключительно её обитель и Тойи. Дверь в комнаты открывается. Шото видит, как его сестра стоит и смотрит в окно, удерживая в руках свои вещи. Она разложила столик и подушки, а так же сменила постельное бельё, которое промокло из-за того, что тот положил её мокрой и грязной на кровать. – Можешь начать делать уроки. Я схожу помоюсь и расскажу тебе все остальные условия, которые ты должен соблюсти, – она осмотрела брата, что стоял перед ней в её бордовой майке с чёрными надписями, чей почерк Шото так и не удалось разобрать, а так же чёрные шорты, что даже на нём выглядели широковатыми. – Хорошо, – ответил он. На это девушка лишь легко вздохнула, будто чем-то расстроенная, а затем прошла мимо него полностью игнорируя его присутствие в своей комнате. И быстро скрылась за дверью. Сам Тодороки смотрел ей в спину. Он чувствовал, как его сестра от чего-то снова холодна. Но зацикливать на этом сильно не стал, ведь когда ему ещё перепадёт такая уникальная возможность побыть с ней рядом. – Лучше действительно сесть делать уроки, – парень стянул с шеи одолженное полотенце и накрыл им ещё не высохшую голову, начиная растирать цветные пряди. Он посмотрел на разложенный стол и заметил, что совсем рядом с ним стояли их сумки. – Наверное, она перенесла их, пока я мылся. Подойдя к столику ему до сих пор не верилось, что сейчас он находиться в квартире своей сестры, куда ему с самого начала учебного года был путь строго воспрещён. Но сейчас он вымытый, переодетый в её одежду, которая почему-то оказалась вполне себе его размера, и собирался сесть делать уроки, которые, скорее всего, собирался делать вместе с ней, когда та выйдет из душа. Это случилось спустя пятнадцать минут. Девушка вошла в комнату полностью переодетая и немного посвежевшая. Её длинные волосы торчали из-под замотанного на голове полотенца, что было в разы короче девичьих волос. Шото уже начал делать уроки, но совершенно не мог сосредоточиться на них, пока рядом с ним ходила его сестра. Тогда он заметил, что она как-то слишком тепло одета для весеннего сезона, когда начинало становиться уже тепло, а, по сути, всё её тело было полностью и плотно закрыто от посторонних... От его глаз. Глазами он прошёлся по её телу. Кофта с рукавами, всё те же чёрные перчатки на руках, штаны до пола и носки. – Почему ты так тепло одета? – несмотря на то, что сама одета тепло, Шото она дала майку и шорты. Это был немного странный поступок с её стороны, вот в нём и стали пробуждаться страны не ощущения. – После вчерашнего меня слегка знобит, так что я одеваюсь чуть теплее. К тому же, ты и сам вкурсе, что я не такая холодолюбивая, как старшие, – она говорила о Фуюми с Нацу и их матери, что обладали ледяными причудами. – Конечно если выбирать между жарой и холодом, я выберу холод. Но это лишь потому что его легче избежать, чем жары... – пока Аямэ говорила это, попутно рыскала в кроватных полках. – А перчатки зачем носишь дома? – на секунду девушка остановилась и, тяжело вздохнув, облокотилась на кровать, смотря прямо в глаза, своего до жути любопытного братца. – Тебе какая разница? Шото понял, по одному только её взгляду, что он позволил себе лишнего. Решил, что атмосфера для подобного разговора подходящая, но вышло совсем не то, чего он хотел. Потому с расстроенным видом снова упёрся в тетрадь, пытаясь сосредоточиться на заданиях. – Э-эх! – с большим разачарованием в его слабохарактерности вздохнула девушка, понимая, что не способна вот так затыкать своего брата. Всё-таки именно она его сюда притащила из чувства долга, так что она думала, что это не его вина в том, что ему не с кем разговаривать. – Если не буду их носить, у меня будет сушиться и трескаться кожа от переувлажнения. Шото снова поднял на неё взгляд, видя как она сняла перчатку со своей левой руки. Как оказалась под ней находилась вполне себе обычная и невредимая рука. Он не ожидал, что та снимет её, но теперь он совершенно точно знал, что все его опасения, появившиеся в начале года от взгляда на спрятанных под перчатками рук были разыгравшимся воображением. – Понятно... – он стал наблюдать за тем, как она снова натягивает на свою белоснежную худую руку чёрную перчатку. Затем взгляд снова упал в полку, из которой она тут же вытащила фен для волос. – Зачем тебе фен? Ты ведь можешь легко убрать всю влагу с волос... – Я не используя причуду, когда в этом нет необходимости, ведь за это, если ты помнишь, мне нужно потом расплачиваться, – раскрутив провода, она остановилась возле двери, где располагалась розетка. – Иди сюда, – она подозвала его к себе. Вилка уже была воткнута в розетку и готовилась к тому, чтобы нажать на кнопку включения. Тодороки подошёл не до конца понимая, чего сестра от него хочет. Но она быстро усадила его на пол перед собой, несильно надавив на плечо. Разумеется, будь Шото к этому готов, то его бы так легко не завалили, но в этот раз он отнёсся к происходящему слишком расслабленно, что и привело его к лёгкому удару задницы об пол. – Даже волосы не можешь нормально высушить. Ты когда-нибудь начнёшь обходиться без чужой помощи? – включив прибор потоки тёплого воздуха направились прямо на макушку парня. У того вновь пробежали мурашки, поскольку кожа головы испытала лёгкий термошок. Её руки стали касаться его головы, в пальцы приятно проскальзывать меж прядей, что доставило ему огромное удовольствие. Он почувствовал себя так, будто бы вернулся на десять лет назад, когда сестра трепала его по голове, когда тот делала что-то хорошо или его требовалось пожалеть. И вот сейчас, когда она таит на него обиду, всё равно продолжает заботиться о нём. Ему хотелось, чтобы такие моменты длились вечно и никогда не заканчивались, но короткие волосы быстро высыхают, потому в какой-то момент он пожалел о том, что не отращивал их. Да и причуды воды у него не было, чтобы освежить их, делая вид, что волосы ещё просто не подсушились до конца. – Всё, иди дальше занимайся уроками, – девушка стянула с него полотенце и кинула рядом с собой на пол. Тодороки не видела в этом того же, что видел в этом Шото, но в его глазах практически ничего не изменилось. Такая же ворчливая, мудрая и уверенная, она осталась собой – его любимая сестра-близнец Аямэ. Снова включив фен, перед этим стянув с волос полотенце, отправленное ко второму, она начала сушить волосы. Расчёска плавно ходила по волосам, пока горячие порывы ветра гуляли по гладким тонким прядям, проскальзывающим меж торчащих шипов, выравнивая спутанные пряди. В отличии от Шото, которому и сушить было практически нечего, у неё на это ушло больше десяти минут. "Вот же любители влаги!" – еле высушив волосы насухо, она достала из той же полки бутылочку и стала пырскать его содержимым на волосы, предварительно закрывая глаза ладонью для меньшего риска попадания вещества в глаза. Затем следом достала более маленькую бутылочку в упаковке и открутила пипетку. Оказавшееся под рукой зеркальце помогло ей скинуть пару капель по центральному пробору, а затем она массирующим движением стала разглаживать масло поступающими вниз прямыми движениями, будто растягивая его по всей поверхности головы у самых корней. Тодороки наблюдал за сестрой, не ожидая от неё столь детального ухода за своими волосами. Он думал, что они у неё от природы такие мягкие и шелковистые, да ещё и совершенно не путающиеся, а всё не так просто, как казалось. Особенно интересно ему стало, когда в нос ударил нежный запах лаванды, аромат которой так любила его сестра. Её выражение лица прямо смягчалось, после каждого сделанного вздоха, и в какой-то момент даже проскочила улыбка, пока она о чём-то задумалась. – Что? Тоже хочешь? – спросила у него Аямэ, заметив его сосредоточенный взгляд на ней, а не на учебниках и тетрадке. Ей было некомфортно от того, что он делал, потому она пыталась как-то утихомирить его любопытство. Разумеется Тодороки не смел просить её о подобном, потому ворочал головой, на что очередной раз получил осуждающий взгляд. – Когда ты наконец начнёшь адекватно отстаивать свою позицию? – очередной раз за сегодняшний вечер тяжело вздохнув, она обошла кровать и подошла к столику. Слегка нагнувшись, упёрлась рукой на тот же столик и протянула пипетку с набранным маслом над головой брата. Капнув пару капель, она подумала, что он это делает от балды, а не всерьёз относиться к уходу своих волос, потому помогать растирать его не стала, а так чисто для аромата. Правда стоило ей отстраниться, как тот начал странным образом тереть свою голову, пытаясь повторить её движения. – Его же так правильно растирать надо? – смотря на его кривые попытки копировать её движение, у неё случайно вырвался лёгкий смешок. – Всё-таки ты безнадёжен в тех вещах, которые не умеешь делать изначально! – вновь наклонившись над раскладным столом, девушка руками стала обтирать его голову теми же самыми движениями, какими делала их самой себе. Парень очередной раз насладился мигом приятных массирующих касаний тонких пальцев и вдыхал в себя знакомый аромат, что довольно часть ощущал от своей сестры. Очередной миг, простой миг, делала его счастливым, как никогда прежде, ведь один из самых дорогих и близких ему людей был совсем рядом с ним. От такой расслабленности в атмосфере, Шото заметить не успел, как сам наклонил голову, поддаваясь навстречу её рукам, пока сам наслаждался этим с прикрытыми от удовольствия глазами и слегка приподнятыми уголками губ. И разумеется незамеченным это для Аямэ не осталось. "И что мне делать? Он сейчас так похож на ласкающегося кота. Да и сам он красавчик от чего останавливаться особо не хочется, но..." – она прекратила улыбаться и оторвала от него свои руки. Он тут же это заметил и поднял слегка расстроенный взгляд. Сейчас он был подобен ребёнку, у которого закончилась конфета и тот был слегка расстроен. – Продолжай заниматься. Хватит дурью маяться, – снова вернув себе строгость на лицо, она закрыла флакончик и вернула всё на свои места. До ужина времени было ещё много, так что и у неё свободного времени было достаточно. – Я вздремну. Если что-то будет нужно, разбуди. Ничего не трогай сам и нигде не лазь, – она тут же забралась на свою королевскую кровать и стала взбивать затвердевшие подушки. – А ты не будешь делать уроки? – предположение Шото не оправдалось. – Нет. Я всё сделала на сегодняшних переменах. Кстати, если нужно будет проверить задания, можешь посмотреть на мои решения, – она указала на свою сумку, где в данный момент находились все тетрадки с решёнными заданиями. "Он же не дурак, списывать точно не будет". – Хорошо. А если я закончу раньше, чем ты проснёшься? – девушка на самом деле задумалась над этим вопросом: что ему делать до начала ужина? У неё нет ни телевизора, ни книг, помимо её любимых, которые она никому не даст. – Можешь тоже прилечь поспать. Всё равно здесь больше нечем заняться. Хотя можешь ещё принести радио с кухни новости послушать, – уже настроившись на сон Аямэ зевнула в конце фразы и сразу же рухнула на кровать. Усталость пробирала её весь сегодняшний день, так ещё и этот идиотский случай с Шинсо совсем её из колеи выбил, позволив другим увидеть её слабую, не самую лучшую сторону. Голова проваливалась в мягкой подушке под головой, пока в мыслях начали витать воспоминания о разгарающихся событиях. Она всегда любила перед сном фантазировать или представлять что-то приятное. Только вот сейчас в эти мысли так же влез случай с Шинсо, перед которым девушка чувствовала вину. "Если он будет слишком подавлен и не мотивирован, возможно, он завалит первый или второй этапы спортивного фестиваля. И тогда он не спровоцирует Мидорию и не поможет ему получить связь с остальными хранителями Один за всех..." – сейчас она думала о том, что по её вине сюжет будет сломан, а Мидория всё медленнее будет постигать истину о своей полученной причуде. – "Надо всё исправить..." Девушка сжала край подушки, начиная размышлять о том, как следует принести извинения. И по итогу сама того заметить не успела, как уснула...***
Тодороки просидел над уроками меньше часа и уже заканчивал сверяться с ответами своей сестры, разбирая допущенные собой ошибки и внимательно глядя на все помарки своей сестры. – Значит и она умеет ошибаться, – Тодороки всегда думал, что его сестра идеальна, но судя по тому, как она исправляла допущенные ошибки, было видно, что ошибается она не так уж редко. Но, что его ещё больше удивляло так это то, что она могла зачеркнуть всё задание и начать его с чистого листа, вместо того, чтобы просто позачёркивать ненужные части, как это обычно делала он. Словно та была готова вырезать все старания на корню и начать все с начала, что в какой-то степени начало его беспокоить, пускай это и было простое школьное задание. Затем он подумал о том, что ему всё-таки делать дальше: действительно идти на кухню за радио или же прилечь рядом с сестрой. Он не привык спать днём, поскольку, в основном, в свободное время тренировался, но здесь тренироваться было негде, так что и его повседневное расписание тоже отменяется. Посмотрев на свою спящую сестру, он несколько раз подумал и решил всё-таки тоже прилечь и попытаться поспать. Взобравшись на кровать, он улёгся с противоположного края от своей сестры, лёжа на левом боку прямо к ней лицом. Правда, она была повернута к нему спиной, так что он мог лишь дышать ей в затылок и то на приличном расстоянии. Кстати говоря, именно на затылке девушки сосредоточилось всё его внимание. Сейчас волосы лежали на той же подушке и совершенно не прикрывали девичью шею. Кофта была слегка натянута, из-за чего виднелась часть полученного когда-то в детстве ожога. Небольшое красное пятно непонятной формы выглядывало из-под кофты, бросаясь в глаза на фоне молочной и читой кожи. Шото потянул свою руку, желая прикоснуться к нему, но в момент остановился думая о том, что сестре это совершенно не понравиться. Да в принципе никому не понравилось бы, если бы кто-то касался вещей, связанных с не самыми лучшими воспоминаниями. Он продолжал смотреть на неё, вспоминая всю прожитую с ней бок о бок жизнь, пока эти воспоминания не превратились в сон. В кошмарный сон...