Ведьма из Купчино

      То, что я поссорилась с Агнией из-за ничего, я осознала уже лежа в кровати и слушая мерное посапывание Луки. Вот клуша, ничего не скажешь. Медленно перевернувшись на бок, я пару секунд разглядывала упавшие на родное лицо кудряшки. Опять заснул на середине фильма, даже до самого интересного не продержался. Я беззвучно хмыкнула, краем глаза взглянув на мелькавшие по телевизору немые сцены — пришлось убавить звук ради грозного духа-защитника. Я сглотнула, вновь принявшись изучать такое знакомое лицо, пушистые светлые ресницы, прямой нос, бледные веснушки. Про светочей я слышала — читала в магической библиотеке в Доме Зингера, когда лазала на другою сторону мира. Такие себе среднестатистические добрые существа, помогающие советом и делом. Любители бюрократии, работают только при наличии договора. Имеют как человеческую, так и духовную ипостась. Я тихонько улыбнулась, подумав о том, что эта «духовность» у Луки конечно же должна быть облачена в форму золотистого ретривера. Надо же, а ведь даже сказки про ангелов-хранителей оказались вовсе не сказками.       Единственное, во что мне по-прежнему хотелось верить, так это в то, что Лука, даже будучи светочем, взаправду полюбил Тима. Мысли превратились в ностальгию, и я легла на спину, глядя в темный потолок, по которому изредка бегали блики от фар проезжающих мимо машин. Как ни странно, но сейчас я была абсолютно спокойна и собранна, я верила, что мне хватит сил противостоять и Акселю Стригою, и собственной трусости. На губах застыла совершенно беспричинная улыбка — я вспомнила созвездия родинок на смуглом лице и глубокие темные глаза, словно омуты. Сегодня я разрешила себе поверить, что маленькая обиженная всеми девочка получила шанс на любовь. Но только сегодня, ведь завтра я опять проснусь с тяжелым сердцем и множеством мыслей.       Опередить свое решения я не успела, и осторожно слезла с кровати, на цыпочках прокравшись в коридор. И если утро сотрет во мне веру во все светлое, разобраться с некоторыми нюансами я хотела успеть сейчас. Натянув свою любимую яркую юбку из персикового шифона в крупный цветок и поверив в то, что на улице не очень холодно, я отыскала свои очки. Вообще, я не носила их постоянно, лишь тогда, когда нужно было к чему-то приглядываться. Со своим минус ноль с половиной могла позволить не утруждать себя ношением неудобного аксессуара всю жизнь. Линзы мне нравились, да только Лука запретил мне ими пользоваться, потому что я не считала необходимостью снимать их на ночь. И болели глаза. Очень. Лука ругался. Сошлись на очках.       Я беззвучно улыбнулась, собрав волосы широким ободком, и подошла обратно к кровати, оставив на веснушчатой щеке невесомый поцелуй. Хочу казаться бесчувственной и холодной, хочу закрыться от всего мира, но в минуты особого откровения даже мне, той еще упрямице, становится понятно, что все мои потуги бессмысленны, пока в моей жизни есть такие люди, как Лука и Агния. Пока есть, те, кто любит и оберегает. Пока есть те, кого люблю я. Коснувшись перстня, я на мгновение прикрыла глаза, прислушиваясь к биению собственного сердца. Я помню, помню, как было больно, когда меня предавали, когда рвали на кусочки словами и чувствами, которых не было. Когда придуманные мною образы разбивались о жестокую реальность. Помню маленькую заплаканную девочку, доверившуюся не тем людям. И я не могла ее простить за слабость.       Настрочив Луке СМСку о том, что вернусь утром, я подхватила Гаррета и выскользнула за дверь. Ветер тут же заигрался с распущенными волосами и сережками-солнышками, подаренными мамой на последний, пятнадцатый день рождения, который я праздновала с ней. По-детски яркие, они всегда были со мной, как печальное напоминание об очередном человеке, который меня предал. А еще я наивно верила, словно выбирая их для меня, мама, правда, не планировала меня бросать — все вышло спонтанно.       — Мирослава, Вы только мучаете себя этими размышлениями, — подал голос Гаррет, когда мы взмыли в воздух, проносясь над крышами ночного Купчино.       — А как мне не размышлять? — рассеянно спросила я, покрепче сжав метловище. Я давно не летала, не было необходимости, и отсутствие опыта сказывалось на неуверенности моих движений.       — Смириться с тем, что Матрона ушла, — выдало помело, и если бы его голос раздавался в реальности, а не только в моих мыслях, прозвучал бы он, конечно, расстроенно. — И это был ее выбор.       — Ерундовый выбор, — не удержалась я, фыркнув, а потом пристыженно вжала голову в плечи, осознавая, насколько капризно прозвучали мои слова. — Ладно. Ты прав. У мамы наверняка были причины. И то, что она хотела другой жизни, тоже является причиной… наверное.       — Вы умная девушка, Мирослава. Не дайте эмоциям вытеснить эту Вашу черту.       — Мне просто больно.       — Так поговорите об этом, — Гаррет вильнул в сторону, выражая этим крайнюю степень непонимания, а я испуганно сжалась.       — С к-кем, — заикнувшись, спросила я, сосредоточенно глядя перед собой. Ведьма, боящаяся летать на помеле — какова нелепость.       — Оглянитесь. Вас окружают замечательные люди, а Вы упрямо этого не видите.       — У этих замечательных людей и без меня проблем хватает, — я дернула плечом, а перед глазами мелькнули лица Луки и Агнии. — А еще одного из них я умудрилась обидеть, — я приглушенно вздохнула.       — И сейчас спешите попросить прощения? Значит, не все потеряно, — бесстрастно заметил Гаррет и, если бы мог, обязательно бы пожал плечами. — В этом и есть суть человеческого общения. Даже я это понимаю, Мирослава.       — Хорошо. Ладно. Я хочу говорить, я хочу делиться переживаниями и все такое, — я сжала метловище до такой степени, что побелели костяшки. — Но иногда мне кажется… что я этого не заслуживаю — чтобы обо мне переживали.       — Позвольте людям самим решать переживать о Вас или нет. Лука Соболь согласился оберегать Вас, потому что увидел свет Вашей души, а Агния Лоймолова распознала в Вас чистоту и искренность, затемненную обидой. Ответ всегда прост.       — С твоих слов — да, — я улыбнулась, а ветер все так же игрался с сережками, заставляя их звенеть. — Лука ведь так относится ко мне не из-за договора? — шепотом спросила я, сама же испугавшись этого вопроса.       — Нет, — ответ Гаррета был тверд. — Духам-светочам свойственно испытывать весь спектр человеческих чувств и даже поверх них. Тимофея Рязанова он любил так, как любить положено, а Вас — так же и чуть больше.       — Что это значит? — мой вопрос прозвучал излишне хмуро, и я уловила смазанные эмоции, словно помело сболтнуло лишнего. — Гаррет?       — Вы рассматриваете вариант поговорить об этом лично с ним, а не со мной?       — Нет. То есть… это сложно, как ты не понимаешь, — я сокрушенно выдохнула, на миг ощутив укол боли. Если все так серьезно, имею ли я право отвернуться от Луки? Мой взгляд упал на турмалиновый перстень, в котором игриво плясали две искорки, словно никак не могли нарадоваться долгожданной встрече. — Я тоже люблю его, но боюсь не так, как ему хочется…       — Главное, что Вы это понимаете. Просто найдите в себе силы об этом поговорить. Лука Соболь не сможет перечить выборам судьбы, он будет расстроен, но поделать ничего не сумеет, и…       — Замолчи, — прошипела я, и Гаррет послушался.       Дальше мы летели в тишине. Ночное Купчино раскинулось под нами единицами смутных огоньков и сонной идиллией, какая присуща спальному району. Раньше я жила в квартире, доставшейся от мамы, но сейчас сдаю ее за немаленькую сумму. Дополнительные средства в наше время никому не повредят. Я много раз задавала себе вопрос, почему же никак ее не продам, но, видимо, никогда не сумею на него ответить. Может, я просто верила, что однажды вернусь туда и смело взгляну в глаза воспоминаниям. Квартирка в Кудрово долго уговаривала меня остаться, но за три года я так и удосужилась даже под окнами материнского дома пройтись. Трусишка — да и только. Однажды я соберу волю в кулак и приму окончательное решение: продам или перееду обратно. Конечно, для Луки это будет неприятным известием, но и моя жизнь начала меняться. Я так отчаянно хотела, чтобы родные зеленые глаза всегда смотрели на меня с теми чувствами, которые в себе хранили, так сильно желала прислушиваться к биению его сердца по ночам и делать вид, что это правда — любовь, которую я так долго искала. Да вот только врать себе я не умею, и не научусь никогда.       — Гаррет, спускаемся, — мой голос разбил неловкое молчание, царившее между нами, и помело мягко взяло влево, начав снижаться. Хотелось бы верить, что Агния не изменяет своим привычкам и опять бодрствует допоздна.       Мы приземлились прямо у крыльца шаманской лавки, где начиналось действие защитного колдовства, скрывающего витрины от простого люда. Я мельком взглянула на многочисленные обереги любого размера, бубны, браслеты, шкуры жертвенных зверей (насколько я знала, убийство животных в Чародейном мире считалось браконьерством и сурово каралось; шкуры, продаваемые Агнией, взяты у людских охотников и в магии служат чем-то вроде вместилища жизни). Зацепилась глазами за странного вида картину, которую я никогда не замечала, и вошла внутрь, здраво рассудив, что медлить больше нельзя.       — Агния? Это я, — сообщила, хотя колокольчик, висевший над дверью, сам прекрасно справился с тем, что оповестил о моем визите.       — Знаю. Заходи, — голос шаманки прозвучал мягко и буднично, словно сегодня днем я никуда не убегала, а она не пыталась меня вразумить.       Я оглянулась по сторонам, но, нигде не обнаружив хозяйку лавки, просто села на близ стоящий стул, нервно огладив складки на шифоновой юбке. Мыслей в моей голове было хоть отбавляй, но я честно пыталась сосредоточиться на том, что предстоит извиниться за свое иррациональное, как бы сказал Гаррет, поведение. А еще очень хотелось рассказать, что предсказание о Золотом Императоре все же сбылось. Моих губ коснулась грустная полуулыбка, и как раз в этот момент из-за прилавка показалась Агния собственной персоной. Как я и предполагала — еще не собиралась спать.       — Чай? — шаманка наклонила голову на бок, и ее иссиня-черные волосы волнами устремились по плечу.       — Не откажусь, — я поерзала на месте, а Агния, хмыкнув, тряхнула рукой, призывая чайник и… несколько чашек. — Ждешь кого-то еще?       — Ты не одна решила наведаться ко мне на ночь глядя, — гадалка улыбнулась чуть ласковее, и уже спустя миг я догадалась о причине — в лавку влетела Римма.       — Ты не представляешь! — с ходу крикнула она, тряхнув коротко стриженными рыжими волосами. Я отрешенно подумала, что именно такой цвет должен быть у настоящей ведьмы. — Я только что… Привет, — Римма заметила меня и немного стушевалась.       — Привет, — мой взгляд устремился на Агнию — знала.       — Что случилось? — шаманка оглядела свою избранницу с ног до головы, словно беспокоилась. Провидцам такое недоступно, но я этот взгляд выучила наизусть — так на меня порой смотрел Лука. Вот дела. Я хитро покосилась на Римму и расслабила плечи. Со всей этой ерундой я не успела порадоваться за подругу. Стыд и позор.       — Может, и хорошо, что ты пришла, — Римма села рядом со мной, проникновенно посмотрев в глаза. Я невольно отпрянула. — Ты же знаешь про судьбинные камни? — осторожно спросила она, кивнув на мой перстень. Ее ворониха заинтересованно сверкнула глазами.       — Да, — шутить про то, что я не в подвале выросла, мне совершенно не хотелось.       — В них не только сосредоточена магическая сила, но и часть души того, кого напророчила судьба, — ведьма повела дальше, а я нахмурилась.       — Судьбе ли решать? — я упрямо вздернула подбородок. Римма растерялась, и тогда за нее вступилась Агния.       — Мы уже тысячу раз про это говорили, Мира, — шаманка выглядела суровой. — У каждого существа — две ипостаси, духовная и физическая. Физическая живет мирской жизнью, радуется, влюбляется, предается страсти. А духовная обитает на пласте ином, она отвечает за порядок внутри и гармонию чувств. На этом же пласте души связываются друг с другом навечно и ждут, когда встретятся их физические оболочки. Все очень просто. Не судьба выбирает, бес с ней, а ты. Ты просто-напросто не доверяешь самой себе.       — Почему тогда так поздно? — не утерпела я, тряхнув ладонью с перстнем. — Почти десять лет я ждала! Молила, чтобы кто-нибудь нашелся! Это не честно — ждать, — мой голос сорвался на шепот, и я пристыженно опустила голову.       — Некоторые и по полвека ждут, — промолвила Агния и вдруг подошла, обняв меня за плечи. Я давила слезы, зло подумав, что абсолютно не права — шаманка, вон, полторы сотни лет ждала Римму, а я капризничаю уже сейчас. Глупая. — Тебе одиноко, я знаю, но еще больнее тебе оттого, что ты не можешь простить.       — Кого? — хрипло спросила я, прекрасно зная ответ.       — Девочку внутри себя. Маленькую и беззащитную, которая просто поверила в любовь и была счастлива.       — Но какой ценой! — горько воскликнула я, но из объятий не вырвалась. Кажется, я впервые позволила Агнии так близко подобраться к своему сердцу. — Эта маленькая девочка потом крупно провалилась. Она такая смешная и слабая, я ее так… презираю…       — О, малышка, но ведь ты не виновата, — Агния принялась гладить меня по голове, а я совсем расклеилась. Присутствие Риммы ничуть не смущало, напротив, ее внимательные светло-карие, какие-то даже янтарные глаза, дарили мне чувство защищенности и уюта. Словно она всегда была здесь.       — Я знаю, но… почему…       — Ты встретила его, да? — вдруг спросила Римма, а я вздрогнула, переведя на нее взгляд. — Сегодня, — ведьма указала подбородком на мой камень-турмалин, а я громко сглотнула.       — Да, — я неловко отвернулась, решив, что скрывать правду бесполезно. Шаманка моему ответу довольно кивнула. — Почему ты решила, что «его»? — чуть насмешливо спросила я, пытаясь хоть как-то разрядить обстановку.       — Потому что он носит перстень с гематитом, который сегодня тоже зажегся ярким светом, — отозвалась Римма почти весело и всплеснула руками от нетерпения. Я приоткрыла рот. — Ох, если бы ты знала, что это значит! Если бы только знала…       — Тихо, — шикнула Агния, осторожно меня отпуская. — Идем, шумная, не будем мешать. Идем-идем и не смей подглядывать! — шаманка грозно взглянула на свою избранницу, но та лишь широко улыбнулась, первой схватив ее за руку и потянув прочь.       — Хитрые… ведьмы, — сквозь зубы прошипела я, и все мое естество разом напряглось в ожидании непонятно чего. Разве я шла сюда не за тем, чтобы все решить? Разве я в глубине души не хотела именно такого исхода?       Медленно поднявшись со стула, я огляделась по сторонам, почувствовав, как нагрелся перстень, и искры вспыхнули ярче. Инстинктивно поправила волосы, коснулась сережек, опустила руки вдоль тела и замерла, словно восковая фигура. От ожидания встречи горело сердце, и я даже не задавала вопросов, каким образом все происходит, и почему Римма с Агнией оказались в курсе всего этого. Я не хотела думать об этом, на миг позволив маленькой глупой девочке вновь завладеть своим разумом. О, она ждала, как она ждала! Рассказанные мамой сказки начали претворяться в реальность, обещая нечто прекрасное и светлое. Поверить? Нет, не могу… Убежать?.. Я не успею. И не хочу.       Входная дверь осторожно приоткрылась, пропуская его. Я запомнила черное пальто до пола, блестящие лакированные туфли и взгляд, сейчас обращенный только на меня. Лишние чашки для чая, прилавок, шаманские обереги и стулья вдруг смешались в один пестрый хоровод, пока не исчезли, оставляя только двоих. Меня. И его. Необъяснимо счастливого, такого открытого — мне ли? Безусловно. Турмалин и гематит вспыхнули огнями на наших пальцах, озаряя все кругом, словно упавшие с неба звезды. Часть моей души в его руках, больших и, я помню, теплых. Часть его — в моих, холодных и болезненно бледных.       — Извините, что просто так сбежала, — осторожно начала я, осмелившись посмотреть в черные глаза. — У меня не было на то разумных причин, но… — Я задохнулась уже под конец фразы и пристыженно опустила голову, сжав кулаки.       — Вам не за что просить прощения, — почему-то шепотом ответил он, сделав ко мне шаг. Я не отпрянула. — Позволите? — не дожидаясь моей реакции, он осторожно, не касаясь меня руками, прижался губами к моему лбу. Так легко и целомудренно. Так ласково и естественно, словно его губы давно привыкли касаться меня так. Я всхлипнула, зажмурив глаза.       Не бывает! Не бывает! Не бывает! Я так много читала про такое, так долго смеялась, не доверяя тем, кто сочиняет подобное. Но клокотавшее сейчас в моих венах чувство было на порядок выше всего моего неверия и глупого желания себя обезопасить. Оно растекалось раскаленной лавой, искрилось только выпавшим снегом, сияло ручьем в свете весеннего солнца. Я была не в силах оттолкнуть, но и бросаться в омут с головой я не собиралась. Лишь дать шанс маленькой девочке, которая много лет стучала в закрытые двери. Я думаю, она этого заслужила.       — Такая прекрасная, — мужчина проговорил это тихо, едва слышно, и вдруг мягко обхватил мою ладонь пальцами, прижав ее к своей щеке. Я наблюдала за этим не шевелясь.       — Как вас зовут? — вопрос показался мне лишним, но из-за собственного упрямства мне ужасно хотелось разбить этот миг.       — Арман, — хрипло ответил он, приоткрыв зажмуренные от удовольствие глаза. Посмотрел на меня из-под густых ресниц и, недовольно тряхнув головой, проговорил чуть громче: — Арман Шайдурихин. А… вас?       — Мирослава Охтова, — его глаза на мгновение вспыхнули странным удивлением, а я попыталась улыбнуться, но сердце до сих пор колотилось где-то на уровне горла. — Я считаю, нужно поговорить. Серьезно, — добавила я намеренно так, чтобы было слышно в другой комнате.       — Конечно, — мужчина как-то нехотя отстранился, осторожно выдохнув. Первым моим порывом было коснуться его, но я быстро отговорила себя от подобного, сев обратно на свой стул. Нужно сохранять лицо в любой ситуации. Даже если эта ситуация — встреча с избранным, которого я ждала очень давно.       Я поймала его взгляд, который он, кажется, и не думал с меня сводить. Но мне не было неуютно или неприятно, я остановилась на мысли, что готова была всю жизнь прожить во внимании его ласковых черных глаз. Однако я не верила в то, что загадочный маг так просто откроет мне свое сердце, я ждала подвох. Тяжело вздохнув, я попыталась сосредоточиться на происходящем. Агния и Римма как раз вывалились из соседней комнаты, и было совершенно ясно, что они подслушивали наш короткий, но весьма проникновенный диалог. Я еще выскажу все, что думаю по этому поводу, но чуть позже.       — Ну, профессор? — Римма задорно хлопнула в ладоши, глядя на Армана хитро и насмешливо.       — Не смей фамильярничать, — грозно, но беззлобно отозвался тот, мельком на нее посмотрев. Впрочем, тут же потерял к ведьме интерес, обратно повернувшись ко мне.       — Профессор? — я проглотила ком в горле. Арман обрадованно сверкнул глазами.       — Это… — Римма снова предприняла попытку рассказать, прибившись ко мне сбоку, но мужчина остановил ее легким жестом руки. Признаться, я предпочла бы слушать ее.       — Декан Факультета Магического Языковедения Уральского Чародейного университета, Арман Шайдурихин, — колдун слегка поклонился, а я пуще нахмурилась.       — Каримович, — добавила Римма, словно чувствуя мою неловкость. Я готова поклясться, что мои чувства были осязаемы, и была благодарна, что рыжеволосая ведьма незаметно сжала мою руку и села так, чтобы отгородить от Армана. Его это явно не устраивало — полные губы дернулись в раздражении. — Маг-стихийник, знаешь ли, — Римма повела дальше, игнорируя гневно горящие глаза декана. — Огнем повелевает, — я старалась смотреть только на нее. Вся смелость схлынула в одночасье.       Незнакомый мужчина. Выше и крупнее меня. Помешанный на идее судьбинных камней. Браво, Мира, ты чуть было не шагнула в пропасть. Холодок прошелся по моей спине вместе с осознанием, что я совершенно не умею оценивать риски. Шанс шансом, но забывать о собственной безопасности я тоже не буду. Я осторожно посмотрела на Армана, но все, что я увидела в его черных глазах, были сожаление и непосильная грусть, щедро приправленные нежностью. Что же вы со мной делаете, господин огненный маг? Разве можно так очаровать разбитое сердце одним только ласковым взглядом? Кажется, я совсем размякла.       Агния, заметив мое смятение, принялась наливать чай, намеренно хлопоча возле меня. Я не собиралась строить из себя обиженную и ущемленную, но при всем при этом мне нужно было время. Сердце и так колотилось уже даже не на уровне горла, а на уровне лба, которого лишь недавно касались теплые губы.       — Итак, — шаманка поставила на стол чайничек и села по другую сторону от меня, сложив руки лодочкой и умостив на них голову. — Раз уж мы разобрались с одним из нюансов, предлагаю перейти к следующей части нашего странного знакомства. Расскажите нам все, Арман Каримович.       — Не думаю, что студентке Римме нужно присутствовать здесь, — колдун покосился на подопечную.       — Студентка Римма будет присутствовать, — с нажимом произнесла Агния, и ей даже не нужно было пускаться в уговоры — Арман махнул рукой, принимая ее слова. Вышеупомянутая юная ведьма довольно хмыкнула и расправила плечи, ободряюще мне подмигнув.       — Четыре года назад, — тем временем Арман заговорил, и я невольно заслушалась. Таким голосом только сказки говорить, какие-нибудь восточные. — Аксель Стригой предпринял попытку проникнуть в этот мир путем полного овладения чужой энергией, — он нахмурился, вытащив из сумки, которую я заметила только что, длинный посох. Кажется, на его саквояж наложено заклятие расширения.       — Это оружие, — глаза Агнии загорелись, и она даже привстала. — То самое…       — Которым одолели Стригоя, — Арман кивнул, кладя посох на стол. Он был обычным, деревянным, но его украшали пионовый венец из свежих цветов, странный оберег из голубых и синих бусин, похожий на ловец снов, и расшитый платок, узоры на нем напоминали африканский орнамент. — Чунта Тамру, Главный Шаман Уралграда, любезно одолжил нам его.       — Зачем? — шепотом спросила я скорее у самой себя, но внимательные черные глаза Армана тут же обратились на меня, и зажглась в них снова — нежность. Я скоро к этому привыкну.       — Серафима Серебрянская, глава Уральского Ковена, посчитала, что оно поможет защитить… вас, — колдун стушевался, и я мигом сложила два плюс два.       — Так ты все знал… — О, нет, я не героиня дешевой мелодрамы, сбегать с криками «лжец!» я не буду. — Все с самого начала?       — Меня послали найти вас, — Арман смотрел не отрываясь, сердце его дрожало, и я это чувствовала. — Чтобы защитить. И я нашел. Но не потерянную дочь Охтовых, а вас, Мира, которую ждал очень долго.       — Оставьте, — я вновь вернулась к уважительному тону и обратила все свое внимание на посох. — Что Уральский Ковен думает на счет Акселя Стригоя?       — Что он взращивает свои силы где-то в Чаро… в Петербурге, — голос Армана заметно сел, и я сжалась. Мне никогда не смотреть на него с той нежностью, с которой он смотрит на меня.       — Нам нужно его найти, — Агния мягко присоединилась к нашему напряженному диалогу. — Без вмешательства основных сил Дома Лоймола и остальным подобным ему. И для этого нам нужна ты, Мира.       — Зачем? — я опешила, но все же приготовилась услышать что-то типа «в качестве приманки».       — Ты обладаешь редчайшим даром. Ты слышишь город, а он в данный момент прячет в своих стенах эту мерзость, — шаманка пренебрежительно фыркнула. — Если бы атланты не рассказали об этом, мы бы узнали обо всем слишком поздно, понимаешь?       — Да, — я вновь разгладила несуществующие складки на юбке. — Но я не ведьма… не настоящая ведьма. Меня не учили владеть моей магией.       — Но ты в совершенстве владеешь своим даром, — бесстрастно отозвалась Агния. — Защитить мы тебя сумеем. Тебе грозит опасность, Мира, — вдруг проникновенно заговорила Агния, взяв меня за руки. — Акселю Стригою ты очень нужна.       — Я знаю, — мой голос сорвался, и я заметила, как Арман дернулся в мою сторону, словно готов был начать защищать уже сейчас.       Мама учила меня не попадаться никому на глаза, учила жить скрытно и тихо, по-человечески. Но что если в одночасье все ее уроки оказались бесполезны? Надо мной и Лукой нависла огромная опасность, и я не могу просто это игнорировать. Тяжело вздохнув, я улыбнулась Агнии, слишком уставшая, чтобы анализировать возможные потери. Вот вам и моя личная история, наполненная кошмариками и всевозможной магической дребеденью. Тут и думать не надо.       — Я помогу найти Акселя Стригоя.       Взгляд мой упал на Армана, и я еле заставила себя отвернуться. Похоже, кто-то напрашивается на ночную прогулку верхом на метле.