Ведьма из Купчино

      К ночи зарядил дождь. Он барабанил в окна шаманской лавки, словно тоже хотел вставить пару слов в не самый приятный разговор. Жаль, что с погодными явлениями я говорить не умею — думаю, дождю есть, что рассказать. Я сидела в широченном плюшевом кресле вместе с Риммой и скучающе слушала о том, что следует знать об Акселе Стригое. Говорил главный шаман, Чунта, и за последние полчаса я узнала, что он родом из Камеруна, именно его семья настояла на расщеплении беса и это его посох Арман показывал нам в первую встречу. Вернее, их общий — Чунты, Дорофеи и Ярослава, ведь именно они втроем смогли победить Стригоя. Я видела их судьбинные камни — там и вправду горело по три искры. Так странно и нелепо. Так чарующе и необычно. Я взглянула на свой турмалин и тихо вздохнула, встретившись взглядом с Арманом — он, видимо, довольно хорошо был знаком с этой троицей, потому как с Чунтой общался почти дружески. А вот на Ярса смотрел мрачно.       — У нее нет фамильяра? — вдруг взвилась Дорофея, найдя меня взглядом. — Мы должны провести Шабаш!       — Не нужны мне ни ваш Шабаш, ни фамильяр, — вяло огрызнулась, подобрав под себя ноги. Я уже изрядно устала сидеть здесь. И проголодалась.       — Так нельзя, — возразила она. — У каждой ведьмы должен быть фамильяр. Метла-то хоть…       — А я не ведьма, — резко перебила я, взглянув прямо ей в глаза. — Я выросла здесь, а не в твоем чудесном мирке, полном единорогов и сказочных фей.       — Отложим этот разговор на потом, Дорофея. Мирослава и сама в состоянии разобраться с этим, — примирительно произнес Арман тем тоном, который не терпит возражений.       — Мирослава не в состоянии справиться со своей агрессией, куда уж там, — неожиданно заявил Ярослав, а я потеряла дар речи от возмущения. Впрочем, отвечать на этот выпад я не собиралась. Как мило, решил защитить свою выскочку от злой меня. Вот только я не учла того факта, что Арман не оставит этого без ответа.       — Тебе вообще следует молчать, — не голос, раскат грома. От его звучания у меня волосы на загривке вздыбились. — Ярослав Арефьев, — Арман прорычал его имя по слогам, подойдя к шару вплотную. Не только я тут до предела напряжена, оказывается.       — Не затыкай мне рот, — прошипел он в ответ, игнорируя попытки Дорофеи его остановить. Я тоже поднялась с кресла, прекрасно понимая, что наша безобидная пикировка с ведьмой и в одном ряду не стоит с этой (многолетней?) неприязнью. — Тебя бы вообще здесь не было, если бы не отец.       — Твой отец был благороднейшим человеком, в отличие от тебя, который не сумел распознать беса и позволил ему взращивать свои силы столько лет. Если бы ты хоть когда-нибудь меня слушал!..       — То что? — Ярослав вскочил, глаза его пылали. — Не я был виной его смерти!       — Арман, — я потянула его за локоть, но некромант был неподвижен.       — Из-за твоей бесхребетности я не сумел даже к вечному свету брата вывести, — глухо проговорил он, а я замерла. Но уже в следующую секунду снова попыталась достучаться до Армана.       — И я извинился! Я столько раз извинился! — в сердцах крикнул Ярослав.       — Закрой свой рот.       — Хватит.       Чей-то короткий приказ прокатился эхом по стенам лавки и замер где-то под потолком, заставив всех вздрогнуть. Я вцепилась в локоть Армана, судорожно оглянувшись по сторонам. Чуть в отдалении стоял Лука, но какой-то другой. Светлые волосы шевелились, словно от ветра, зеленые глаза стали золотыми, кипящий живой металл. Так выглядят божества, не иначе. Я сглотнула, неосознанно выйдя чуть вперед, словно чувствуя, что кого-кого, а меня этот необычный Лука точно не тронет. Он скользнул по мне взглядом, но по-настоящему грозно посмотрел на Армана с явным неодобрением. Некромант выдержал его осуждение и мягко коснулся моего плеча не то в благодарность, не то в упокоение.       — Посмотрите на себя, — сурово произнес Лука, и золото его глаз шевельнулось. — Вы приписываете друг другу несуществующую вину, отказываясь брать ответственность на себя. Люди, в отличие от вас всех, способны признать свою неправоту. Великие волшебники, — светоч фыркнул, окинув взглядом всех нас. — В опасности все мы. Забудьте старые обиды и идите дальше. Иначе ничего у вас не выйдет.       — Он прав, — тихо согласилась Дорофея и взяла до сих пор взбелененного Ярослава за руку. — Чунта, расскажи все. Мы подождем на кухне.       Шаман кивнул ей, и они ушли от шара, исчезнув, видимо, в другой комнате. Я осторожно выдохнула, мельком взглянув на Армана. У него был брат, в чьей смерти виноват Ярослав. Или не виноват — пойди разберись. Хотела бы я узнать об этом чуть больше. Некромант поймал мой взгляд, и черты его лица заметно смягчились. Если бы я была более разумна и сдержанна, то до этого бы не дошло. Я пристыженно поджала губы и вернулась в свое кресло, съежившись там, словно хотела перестать существовать. Арман проводил меня печальными глазами и вновь заговорил о чем-то с шаманом. На сей раз их разговор вышел напряженным и явно утратившим дружеские нотки. Как бы то ни было, а этот Чунта будет на стороне Ярослава, в чьей бы смерти он ни был виноват.       Я вздохнула, уловив рядом с собой движение. Это Лука вновь стал самим собой и пристроился на кресле вместо отошедшей к Агнии Риммы. Эти невозмутимые дамочки вообще не участвовали в выяснении отношений. Слишком мудры для этого. Я слабо улыбнулась, окинув светоча с ног до головы.       — Золотые глаза тебе очень идут, — шепнула я, зябко поведя плечами.       — Очень надеялся, что ты никогда не увидишь меня таким, Ягодка, — хмуро признался Лука, уставившись в одну точку. — Стригой не должен иметь власти над вами всеми. Своими обидами вы даруете ему власть.       — Прости меня, — тихо произнесла я, вздохнув. — Наверное, я просто узнала в этой ведьме ту себя, какой я была пару лет назад. И ту, кем уже никогда не буду. Мне стало страшно и обидно.       — Ты можешь, Ягодка, — запальчиво сказал Лука, взяв меня за руку. — Можешь быть какой захочешь.       — Не начинай, — грозно предупредила я, устало прикрыв глаза. — Хватит на сегодня всего этого. Просто побудь со мной, — совсем уж жалко попросила я, уронив голову ему на плечо. Лука приобнял меня и замер, и словно бы вокруг стало тише.       Я и не заметила, как задремала. Мне приснилось зеркало. Я посмотрелась в него и увидела Дорофею.

***

      Я проснулась в тот самый момент, когда Арман перекладывал меня на кровать. В темной комнате не было ни одного источника света за исключением светившей сквозь шторы луны. Я не сразу узнала его лицо, поэтому замерла, молча вглядываясь в полумрак. Но черные глаза мне уже ни с чем не спутать, как бы темно ни было.       — Привет, — колдун виновато улыбнулся. — Я тебя разбудил?       — Нет, — я мотнула головой, пытаясь вспомнить последние события вечера. — Все закончилось? Где Лука?       — На кухне. Чунта Тамру научил пользоваться посохом и рассказал Агнии пару шаманских хитростей. Мы заручились его поддержкой в случае чего. Когда Серафима Серебрянская даст добро, начнем действовать.       — А Невский Ковен?       — Они не в курсе. Мы надеемся, что с Акселем удастся покончить без лишнего шума.       — Хозяйничаете на чужой территории, — я хмыкнула, а Арман вопросительно вскинул брови.       — У нас нет понятия чужой территории, — осторожно произнес он. — Давным давно Ковены, Шаманские Дома и Семьи Экзорцистов всего мира заключили пакт, по которому поклялись защищать Чародейную и Нечародейную сторону от нечести. Невский Ковен по умолчанию поддерживает наши действия.       — Как у вас все просто, — я вздохнула, бахнувшись на подушки. — Расскажешь про брата? — в лоб спросила я, но язык прикусила поздно, как и всегда. Арман медленно кивнул, словно ожидая этого вопроса, и осторожно сел на стул, стоящий рядом, а мне очень бы хотелось, чтобы он сел на край кровати.       — Мы с Аароном были близнецами. После смерти родителей мы разошлись на долгие-долгие годы. Встречались изредка — и то случайно. Я родился некромантом, а он был лекарем. Лучшим в истории Ураловых гор, — его губ коснулась задумчивая улыбка. — Мы были почти чужими людьми друг другу, но в начале этого века встретились снова — в Уралграде. Я тогда познакомился с Трофимом Арефьевым и, благодаря ему, стал преподавать в УрЧУ. Трофим попросил меня учить его сына, — Арман скривился. — У мальчика был слабо выраженный дар к некромантии, его отец считал, что дар можно развить… вот только Ярс сам этого не хотел — желал стать экзорцистом, как его родители. Но, несмотря на это, мы с ним подружились. Когда погибла его семья, я был рядом. Познакомил Ярослава с братом, — на этом его голос дрогнул, и я подалась ближе, словно предчувствовала, что сейчас мне откроется некая тайна. — Вот только Аарон тогда был уже мертв — его телом завладел Аксель Стригой, который поклялся убить всех экзорцистов рода Арефьевых. И он бы убил, ведь подобрался к Ярсу слишком близко — притворился его нареченным, обещал любить… Я не экзорцист, Мира, — горько прошептал Арман, словно просил прощения. — Я не сумел понять, что вместо брата был кто-то другой. А Ярс мог бы. Но не захотел. А когда все стало ясно, он не сумел изгнать Стригоя, как это нужно было сделать. Силенок не хватило, духа — я не знаю. Тело Аарона бес покинул, но из-за Ярослава я не смог даже попрощаться с братом — Стригой выпотрошил из него душу, сожрав ее на обед, — в черных глазах сверкнули ярость и сожаление, и я сделала то единственное, что было сейчас правильно, — обняла Армана так крепко, как только смогла.       Некромант вздохнул в моих объятиях и, повинуясь мне, переполз на кровать, прерывисто задышав. Я слышала громко бьющееся сердце и почти что кричащую вину. Брат — единственный, кто у него остался после смерти родителей. Я почти что на осязаемом уровне чувствовала, как Арман ненавидит себя за то, что не сумел его защитить. Слышала его боль, его гнев, его печаль и пронзительное одиночество, окутавшее Армана, словно кокон. Я не знала, причина ли в судьбинных камнях, но не мои чувства вскружили мне голову, заставив прижаться к теплому телу вплотную.       — Мне так жаль, — прошептала я, судорожно гладя широкую спину. — Но ты не виноват в этом, — сиплым голосом произнесла я, обхватив его лицо руками. — Слышишь? Это не твоя вина.       — Мира, он даже с родителями не встретится, — горько проговорил он дрожащими губами. — Я не сумел его узнать. Не сумел узнать брата.       — Это не твоя вина, — повторила я уже жестче. — Ты должен простить себя во что бы то ни стало. Мы уничтожим Акселя Стригоя раз и навсегда. И тогда душа Аарона обретет покой. И тогда он погибнет не зря.       Сердце мое разрывалось от непередаваемой боли. Я и представить не могла, сколько лет он жил с осознанием собственной вины, ужасно горькой на вкус. Арман был таким беззащитным в моих объятиях, словно впервые кому-то доверил свой самый страшный секрет, который заключался в том, что он не смог защитить брата. И я уже знала, что так оно и есть — я единственная, кто об этом услышал из первых уст. Единственная, кому доверили хрупкое сердце самого могущественного некроманта Уралграда. И я обещаю, что ни за что его не разобью. Маленькой девочке Мире давно пора повзрослеть.       — Я слышала, шаман Тамру поздравлял тебя, — неожиданно вспомнила я, осторожно перебирая тяжелые волосы, раскиданные по его спине. — С чем это?       — С тем, что я встретил тебя, — приглушенно отозвался Арман, млея от моих прикосновений, словно дорвавшийся до ласки кот. — Он заметил светящийся перстень.       Я бы хотела проворчать, что, мол, нашел с чем поздравлять, но отчего-то не стала, молча улыбнувшись. От обжигающей близости было не по себе, и я боялась надломить этот момент. Невовремя пришло на ум то, что я совершенно беспричинно нагрубила ведьме Дорофее, которая просто хотела помочь. Ладно, потом через Римму попрошу прощения. Тихонько вздохнув, я коснулась щекой щеки Армана и замерла так на долгие минуты, прислушиваясь к своим ощущениям. Помимо того, что сквозь тело прошел разряд, я почувствовала растущее где-то внутри тепло в перемешку с нежностью. С моей нежностью, которую я не испытывала уже очень давно. Это меня напугало, и я резко отстранилась, забарахтавшись в одеялах.       — Тебе пора, — выдавила я, морщась и кривясь.       — Мира, — колдун непонимающе нахмурил брови, но послушно поднялся.       — Уходи, — коротко бросила я, отвернувшись. — Потом… увидимся.       — Сладких снов, — тихо проговорил Арман и скрылся за дверью, а я напоследок уловила импульс его растерянности и тоски. От самой себя стало противно, но я уткнулась носом в подушку, насильно выдворяя из головы все мысли.

***

      Следующая неделя прошла без особых происшествий, если не считать, что Сенька с Артемом все-таки сунули Валерию в портфель растопленный мармелад и подняли всю школу на уши. Меня, как классного руководителя, вызвали на профилактический совет, но своих мальчиков я отстояла. И им после этого ничего не предъявила, только хмыкнула и подмигнула, но они сами пообещали, что больше подставлять меня не будут. Но взбешенное лицо Валерия Ильича стоит всех советов вместе взятых. Глумиться — не по моей части, но видеть его озлобленным великое удовольствие. В остальном все было в порядке.       Агния целыми днями изучала шаманский посох, Римма постоянно ошивалась рядом с ней. Я немного начала разбираться в их отношениях, таких бесконечно простых. Они нашли друг в друге тихую гавань, пристанище. Агния была спокойным морем, готовым принять в свои теплые объятия всех без исключения. Римма походила на солнце, яркое и горячее. Их любовь начиналась с крепкой дружбы, не требующей ничего взамен. Я смотрела на них и наблюдала за тем, как постепенно растет самое светлое из чувств, будто росток огромного дерева. Это было поразительно, ведь я никогда не думала над любовью в таком ключе, в каком ее представили себе Римма и Агния. Такая бескорыстная, совершенно безобидная и нежная, она таила в себе только понимание и поддержку. Никаких сложностей. Ничего. Они упростили все до предела, счастливые в этой простоте.       — Я просто рада, что она у меня есть, — хмыкнула Римма, с удовольствием откусывая от шоколадного кекса, который заказала в кофейне на Невском. — В этом нет ничего подозрительного и неправильного, Мира, потому что важно доверять сердцу, а не разуму. Агния добрая и внимательная, мудрая, заботливая, нежная и красивая, — ведьма едва ли пальцы не загибала.       — И тебе хватило двух недель, чтобы это выяснить? — недоверчиво уточнила я, глядя на свой вишневый штрудель. В кафе Луки их делают лучше.       — Хватило, — Римма кивнула. — И я буду выяснять всю свою жизнь. Мы разные, я не спорю. У нее за плечами полторы сотни лет, а у меня магистратура УрЧУ. Только в этом и есть суть — найти своего человека, а потом узнавать его с каждым днем все больше и удивляться.       — Как у тебя все просто, — проворчала я, все-таки сунув кусочек штруделя себе в рот. Вишневая начинка была кисловата, но вполне сносно.       — Ты сама себе все усложняешь, — вздохнула ведьма, неодобрительно покачав головой. — Всегда можно сбежать. Всегда можно закрыть все свои двери и прозябать в одиночестве. А можно найти в себе силы и позволить себе рискнуть. Еще раз. А потом еще. Пока ты не найдешь свое счастье. Жизнь-то одна, Мира, какой бы вечной она ни была, — Римма вздохнула, словно что-то припоминая. — Хочешь расскажу тебе историю о Снежном принце и Огненном кузнеце?       — Очередная милая сказочка? — я выгнула бровь.       — Не совсем, — Римма фыркнула. — Почти тридцать лет назад на Чародейной стороне мира тоже не все было гладко. Некоторые семьи, особенно древние и почитаемые, не принимали того факта, что мужчина может любить мужчину, а женщина — женщину. Энгель как раз был из такой семьи. А его нареченным стал Мирон, стихийник-огневик, кузнец лучшей кузни Уралграда. Отец Энгеля запретил ему быть со своим нареченным, но он не сдался. Сбежал из дома в канун Рождества и явился на порог этой самой кузни. Энгель хотел быть счастливым, потому что и его отец, и его мать не были избранными друг другу, запертые в клетке предрассудков своей семьи. Но Энгель нашел в себе силы бороться с этим. И сейчас он счастлив, Мира, потому что так — правильно.       — Опять какие-то твои друзья? — хмыкнула я, сама же глубоко задумавшись.       — Мирон — брат Дорофеи, — отозвалась Римма, отпив немного своего пряного чая.       — Все так или иначе сводится к ней, — проворчала я, откинувшись на спинку стула. — С чего бы это, интересно?       — О чем ты? — Римма искренне удивилась. — Дар — моя лучшая подруга, мне нравится о ней говорить. Мирона я знаю хорошо. И Энгеля. И Чунту с Ярсом. Родителей Дорофеи. Семья же одна, Мира, в этом вся суть. Большая или маленькая, она все равно остается семьей даже без кровных связей.       — Вот так, да, — задумчиво протянула я, вспомнив Луку и Тима. Мы тоже были семьей. Да и сейчас тоже, хоть и малая ее уцелевшая часть. — Прости, я была слишком грубой. Передашь мои искренние извинения Дорофее? — я криво улыбнулась, а Римма закивала.       — Я думаю, она не злится. Мы все тебя понимаем, Мира, — ведьма доверительно понизила голос. — И мы сделаем все, чтобы защитить тебя и друг друга. По-другому нельзя. Аксель Стригой — наш общий враг, — глаза ее гневно сузились. — Достаточно он подпортил жизнь всем нам.       — За нашу будущую победу, — провозгласила я, подняв стаканчик с банановым какао.       — За победу, — кивнула Римма, легонько чокнувшись чашкой с чаем.       Мы молча отпили, задумавшись каждая о своем. Мимо проносились машины и сновали толпы туристов. Если честно, эта оживленность родного города меня успокаивала, ведь так было легко затеряться в огромной толпе народа. А прятаться я любила, даже очень. Заскребло на сердце от того, что определиться со своими чувствами я так и не смогла.       — Как у вас с Арманом? — вдруг спросила Римма, заставив меня вздрогнуть. Я посмотрела в карие глаза и нахмурилась. Эмпатка, не иначе. Или мысли читает, что еще хуже.       — Если спрашиваешь, знаешь, что не все гладко? — уточнила я, тяжело вздохнув. — Я не понимаю, — сокрушенно призналась я, передернув плечами.       — Расскажи об этом. Может, я подскажу. Станет легче, — ведьма внимательно изучала черты моего лица, словно, правда, читала мысли.       — Да что рассказывать, — пробурчала я, крепче сжав свой стаканчик так, что какао чуть не вылилось из него. Растяпа. — Я хочу быть с ним, — кажется, это единственная правда, в которой я была уверена. — Но это сложно. Потому что я боюсь доверять. Доверюсь — мне сделают больно. Это чертов замкнутый круг, — я разозленно дернула губой.       — Но Арман не сделает, — Римма выгнула рыжую бровь. — Ты его вообще видела? — в голосе ведьмы скользнуло веселье. — Он и на пересдачи-то редко кого отправляет — потому что доброй души колдун. Уж я-то знаю.       — Успокаиваешь?       — Говорю правду. Мира, мне жаль, что тебе встречались мерзкие люди, у которых нет сердца. Но ведь они не все такие, понимаешь? Среди черной массы всегда есть светлое пятно. В твоем случае это пятно — Арман. Все просто. Если были в жизни неудачи, это не значит, что не будет и счастья.       — Я знаю, — прошептала я. — Я все знаю, но не могу. Дело ведь не в нем, а в том, что у меня не хватает сил взглянуть правде в глаза. Вот и все.       — Просто дай себе время, — Римма пожала плечами. — Необязательно же сразу бросаться в омут с головой. Самая чистая любовь начинается с дружбы, — она подмигнула. — А времени у тебя — вечность.       — Хах, — я улыбнулась. — А звучит не так уж и плохо.       Да, Римма определенно права. Незачем пересиливать себя. Тем более, что для себя я уже все решила. Я глянула на черное пальто, висящее на вешалке, и улыбнулась в стаканчик с какао. Я полюблю каждую родинку на его лице.

***

      Сегодня договорились собраться у Агнии, и пока хозяйка лавки копошилась где-то внизу, я уселась за свой любимый столик у панорамного окна. Я пришла первой, поэтому придется развлекать себя самостоятельно, вот только тетради с диктантами проверять не хотелось, как и всегда. Я скучающе наблюдала за духами, шныряющими меж деревьев карельского леса, и гоняла в голове бесконечное количество мыслей. От Серафимы Серебрянской никаких вестей не было, хотя давно было пора начинать действовать. Чего ждет Глава Уральского Ковена, я не знала, но Агния туманно отзывалась, что время еще не пришло. Тучи над Петербургом густеют с каждой минутой, а у них — время не пришло. Я хотела покончить со всем как можно скорее, стараясь не думать о том, что после всего этого Арман, конечно, вернется в Уралград.       Я досадливо пнула ножку стола и подперла голову руками. Нормально поговорить с ним так и не удалось после того, как я выгнала его из своей комнаты. Было стыдно, что из школы я сразу же окольными путями мчалась домой, пользуясь добротой старых пятиэтажек. Как маленькая девочка, ей-богу. Сегодня — первый день, когда мы с ним встретимся после моего недельного избегания. Все-таки разговор с Риммой не принес должного результата, я продолжала вести себя как капризный ребенок. Кажется, он уже стал моей второй сущностью. В моем представлении Арман уже должен был плюнуть на все это и сдаться, потому что мой характер — это полнейшая чертовщина.       — Скучаешь?       Я резко дернулась, остервенело заозиравшись по сторонам. Обычно никакая вещь в лавке шаманки не желала вести со мной бесед. Я медленно поднялась со стула, крадучись подойдя к витрине. Кажется, голос доносился отсюда. Я прищурилась, прислушиваясь к собственным ощущениям.       — Чего ж ты, ведьма, молчишь? Я же спросила, — тон стал капризным, и я нахмурилась.       — Кто ты? — осторожно спросила я, поочереди рассматривая магические свечи, бубны и камни-говоруны.       — Не туда смотришь, — насмешливо хмыкнул этот некто, и я перевела взгляд на закрытую темной тканью картину, которая привлекла мое внимание когда-то. — Верно. Убери эту пыльную тряпку.       — Ну не зря же Агния тебя ею накрыла, — усмехнулась я, совершенно не желая исполнять чьи-то кичливые приказы. — Значит, не нужно ее убирать.       — Да шаманка не знает просто! — крикнула картина, а я нахмурилась. — Не говорит же она с такими, как я. А ты говоришь. И я тебе пригожусь, вот увидишь.       — Чего не знает-то? — я внимательно оглядела выглядывающий из-под парчи позолоченный угол рамы.       — А того, что я могу быть полезной, — уклончиво отозвалась картина. — Особенно вам. Особенно сейчас, когда Ала Вурда вовсю хозяйничает.       — Кто? — я округлила глаза. Совсем завралась.       — Бес. Стригой по-вашему. У него новое имя теперь, а вы и того не знаете. Как сражаться собираетесь? — она снисходительно хмыкнула. — Ну, откинь тряпку.       Я немного помедлила, но все-таки дернула за край материи, и в воздух поднялось целое облако пыли. Я пару раз чихнула и только потом смогла разглядеть изображенную на картине маленькую девочку, голубоглазую и абсолютно чудесную. Понятно, почему голос был таким капризным. Я прищурилась, и девочка шевельнулась.       — Злая шаманка совсем света солнечного лишила, — проныла она, сложив губки уточкой. — Купила меня у старика-пьяницы и сюда бросила. А я ведь особенная!       — И очень говорливая, как я погляжу? — я выгнула бровь, взяв картину в руки. Девочка обиженно отвернулась.       — Будешь грубить, ничего тебе не скажу.       — Ничего не скажешь — я накрою тебя обратно, — невозмутимо ответила я, оценивающе рассматривая странную находку. — Ну, и кто ты такая? И почему можешь шевелиться здесь, — я обвела пространство лавки рукой. — Это Нечародейная сторона мира.       — Знаю, — девочка горделиво задрала подбородок. — Я особенная! Я могу двигаться и говорить даже там, где нет магии. Вот только никто меня не понимает, кроме тебя, — ее плечики поникли, но уже в следующую секунду она хитро улыбнулась. — Хочу заключить с тобой сделку…       — Не-а, — я мотнула головой. — Никаких сделок с сомнительными детьми. Либо говоришь, что знаешь про Стригоя, либо накрываю тебя обратно.       — Злая! — взвизгнула девочка, заколотившись кулачками о свою невидимую клетку. — Такая же злая!       — Взрослая, — хмыкнула я, тяжело вздохнув. — Ладно, давай, скажи, что тебе от меня нужно, а я решу, стоит оно сделки или нет.       — Хорошо, — она легко согласилась и снова улыбнулась. — Я могу ответить тебе на любой вопрос. На совершенно любой, потому что я знаю все-все.       — Так уж и все?       — Не перебивай! — девочка сузила голубые глаза до ледяных щелочек. — Да, все. Потому что могу путешествовать по другим картинам, все вижу и все слышу. А ты взамен на этот ответ вытащишь меня от сюда, — она брезгливо указала на картинную раму.       — Как я тебя вытащу? — опешила я, нервно заулыбавшись. Не получится сделки, как пить-дать.       — Очень просто, — на детском лице проскользнула совсем недетская ухмылка. — Просто разрешишь мне это сделать. Я научу, что нужно говорить.       — И все?       — И все.       — Тогда три вопроса.       Она на секунду задумалась, словно что-то прикидывая, а я соображала, во что мне все это выльется.       — Хорошо. Три вопроса.       — И их я задам не сразу.       — Но это долго!       — Тогда марш под тряпку.       — Злая.       Я согласно кивнула, решив, что играть мы, так или иначе, будем по моим правилам, поэтому ничего страшного не случиться. Если подвох и есть, он здорово окупится. Коли девчонка не врет и правда знает все, мне есть, о чем у нее спросить. Я задумчиво пожевала губы, думая, как бы уговорить Агнию отдать мне эту непоседу. Одной проблемой больше, одной меньше — какая уже разница? Только я успела об этом подумать, за спиной раздались чьи-то торопливые шаги, и я поставила картину обратно, шикнув, что скоро вернусь. Девчонка спорить не стала — притихла.       — Мира, — Агния выглядела слегка растерянной. — Пойдем, там тебя ждут.       — Кто? — я опешила, точно зная, что входная дверь не открывалась, а значит, это не Арман.       — Идем, — шаманка мотнула головой в сторону другой комнаты и взяла меня за руку. Я покорно последовала за ней.       В маленькой комнатушке было темно и пыльно, в старом зеркале отражалась одна-единственная свеча, дрожащая и беззащитная. Я прищурилась, пытаясь разглядеть в полумраке хоть что-то. А когда разглядела, пожелала бы убраться отсюда куда подальше. Возле зеркала стоял сам Ярослав Арефьев собственной персоной и смотрел на меня тяжелым взглядом. Вот уж точно неожиданная встреча во всех своих смыслах.