***
Дорофею я заметила спустя почти час безудержного ведьмовского веселья. Девушка с ярко-фиолетовыми волосами, в которых поблескивали редкие серебряные прядки стояла среди Старших Ведьм и наблюдала за нами с какой-то веселой снисходительностью. Выросшая в колдовском мире, она с детства была посвящена во все его тайны, как полноправный член общества. Во мне больше не было зависти, лишь легкое раздражение, которое отразилось и на моего фамильяра — Рада тоже нашла глазами Дорофею и несколько раз презрительно фыркнула в ее сторону. Я удивленно на нее посмотрела, а потом улыбнулась, удовлетворенно кивнув. — Спроси как-нибудь, как звали ее наставницу, — протянула фамильяр, выгнувшись дугой и зевнув. — Чью? Дорофеи? — Да, — Рада задумчиво нахмурилась. — Мне кажется, я что-то забыла, как только вышла из Обители, — она прикрыла глаза. — Что-то важное и опасное. — Что такое Обитель? — я навострила уши, никогда прежде не слыша, откуда берутся фамильяры. Даже в библиотеке Зингера подобных книг я не встречала. — Обитель Духов, — беспечно отозвалась Рада. — Колыбель всех высших светлых существ. Не Нижний мир, но и не Верхний. Что-то между. Там живут фамильяры, светочи, домовые, тотемы и прочие. — Светочи, — повторила я, смакуя это слово. Наверное, когда Лука выберется из Центавры, он вернется в Обитель. Сердце снова болезненно сжалось, и я судорожно вздохнула. — Вряд ли твой дух-защитник так просто тебя оставит, — Рада лихо запрыгнула мне на плечо. — Такие как он привязываются крепко-накрепко. Кто знает, может тысячу жизней назад ты была его Первой Леди? Первая Леди. Так в шутку называют тех девушек, которые находятся под защитой духов-защитников, в дань сказкам о рыцарях и из принцессах. Бытует поверье, что светочи — это рыцари, отдавшие жизни за своих господ во имя чистой любви и чести. Они бродят по земле, выполняя договоры, и ищут свою Первую Леди, за которую умерли сотни лет назад в человеческой жизни. Или Первого Лорда, здесь нет особенной разницы. Я фыркнула в ответ на предположение фамильяра и молча покачала головой. Тема реинкарнации такая же бессмысленная, как и астрология. И гадание на картах, ага, как же. Ладно, может доля правды здесь все-таки есть. — Скучаешь? Я замерла, медленно обернувшись в сторону смутно знакомого голоса. Совсем рядом со мной стояла Дорофея Кудесова собственной персоной в компании большого черного кота. Я нервно сглотнула, осторожно оглянувшись по сторонам. Серафимы по близости не наблюдалось. Станет ли моей ошибкой то, что я не рассказала ей о том, что знакома с ее внучкой? — Наблюдаю, — отозвалась я, постаравшись придать своему голосу большую бесстрастность. — А что здесь делаешь ты? — Присутствую в качестве Старшей Ведьмы, — отозвалась она, но без спеси. — Бабушка не знает, что мы знакомы, да? — ведьма как-то одобрительно на меня посмотрела. — Это хорошо. — Почему это? — я встрепенулась, внимательно на нее глядя. Дорофея поджала губы. — Она насильно притащила тебя сюда? Отобрала амулет? — С чего ты это… — Только не уверяй меня в том, что добровольно сунулась сюда, — колдунья скептически выгнула брови, и я насупилась. — Не думаю, что оставить Армана было бы в твоем стиле. — Почему ты так решила? — продолжала упрямиться я под недовольное посапывание Рады. — Может я определилась с тем, что для меня по-настоящему важно. Ты меня совсем не знаешь. — Разве? — Дорофея нехорошо прищурилась, и только сейчас я почувствовала огромную пропусть между нами размером в возраст и опыт. — Тогда почему Арман Шайдурихин перевернул с ног на голову Чароград и Петербург в поисках тебя? Ты правда думаешь, что так просто можно уйти? — Тебе ли учить меня? — не выдержала я, ощетинившись. — Мне, — тихо прошептала она. — Потому что я знаю, что происходит. Ведьма — возлюбленная лишь наполовину. Это все сущая ерунда. Бабушка запутала тебя, вынудила покинуть его. — Я не хочу говорить об этом с тобой, — рявкнула я, с трудом держа себя в руках. Она права, я не смогу долго врать ей. — Я чуть не потеряла Ярса из-за нее, — тихо сказала Дорофея, подняв на меня пронзительные зеленые глаза. — Серафима Серебрянская охотится на Ала Вурду всю свою жизнь, — ведьма болезненно поморщилась, а я притихла. — Она не чурается никаких способов. Мой Ярс, — она всхлипнула, и ее фамильяр пронзительно мяукнул. — Мой Ярс стал одним из таких способов. Он чуть не погиб в тот день, когда Серафима натравила на него Стригоя. Мы все тогда думали, что она действует во благо, что она помогает Ярсу… Она помогала только себе. Не дай ей обмануть себя, Мирослава Охтова. Не дай ей забрать у тебя самое дорогое. — Чего она хочет от меня? — испуганно прошептала я, обняв себя руками. — Я не знаю, — Дорофея осторожно обняла меня за плечи. — Я пытаюсь разгадать ее планы. Ничего хорошего, это факт. Наш враг оказался намного ближе, чем мы все думали, — судорожно прошептала она, взглянув мне в лицо. — Тебе нужно бежать, Мира. Сегодня же.***
Дорофея Кудесова выросла в семье ведьмы-стихийницы и мага-кузнеца. Постоянно окруженная родительской и братской любовью, она не знала в ней дефицита, счастливая и беззаботная. Старшие братья защищали маленькую сестру от всего подряд, а та, в свою очередь, училась у них защищать других. Меняя обик в зависимости от своего настроения, Дорофея всегда радовала глаз яркими волосами и зелеными глазами-изумрудами, добрым сердцем и улыбкой, способной объять целый мир. Ефросинья, ее маменька, всегда называла дочь маленьким солнцем и, в общем-то, не ошибалась. Дар росла послушной девочкой, превратившись в красивую, мудрую и сильную ведьму, одну из самых могущественных в Уралграде и дальше в Сибири. Нет в Чародейной Русинки ребенка, который бы не слышал о том, как Дорофея Кудесова сражалась с Акселем Стригоем и одержала безоговорочную победу. Нет ни одного колдуна, который бы слышал о том, что та победа была поражением. Дорофея могла бы похвастаться необычной историей, которая вызвала много вопросов у колдовского общества. В ее амулете зажглись сразу три искры, продолжая гореть ярким светом и по сей день. Вот только она устала раз за разом рассказывать одно и то же, поэтому выбрала молчание. Но ведьме Мирославе готова была поведать о себе все по сотому кругу, потому что она, Дар отчего-то знала, не станет удивляться и задавать вопросов — молча выслушает и примет. Мира обязательно все поймет. Как было страшно по началу от того, что привычные устои исчезают. Как было тревожно от мысли, что в этой любви будут сразу трое. Как было больно после каждой ссоры и расставания. — Почему? Почему ты сказала, что из-за Серафимы чуть не потеряла Ярса? — тихо спросила Мирослава, заставив Дар вздрогнуть и вскинуть на нее взгляд. События того Каравайчика всплыли в сознании жуткими картинами, и ведьма обхватила себя за плечи, горько усмехнувшись. — Бабушка тогда двадцать лет как оставила семью, и мы справедливо верили в то, что больше ее не увидим. На самом деле Серафима лелеяла свой собственный план победы над Стригоем, — на этом месте голос ее надломился. — Арман рассказывал тебе? Про брата? — Мира быстро кивнула. — Хорошо… Бесы не имеют своего тела, постоянно воруя чужие. После Поглощения родители Ярса успели изгнать его из предыдущего сосуда, и Стригой вселился в Аарона Шайдурихина, поклявшись, что убьет последнего из рода Арефьевых. — Но почему? — вознегодовала Мирослава, всплеснув руками. — Почему именно их? В мире полно других экзорцистов. — Стригой был уверен, что печать была у них, и они передали ее Ярсу, — жестко прервала ее Дорофея, пронзительно взглянув ей в глаза. Юная ведьма стушевалась, потупив взгляд. — Он охотился за ним, выслеживал, а когда нашел — завладел его разумом и чувствами, чтобы выкачать всю энергию без остатка. Если бы не Арман… — Дар всхлипнула. — Ярса бы давно не было в живых. Он упрям, чтобы смириться с этим, поэтому, когда вернешься к Арману, отблагодари его от лица всех нас, — Дорофея обвела пространство руками, словно и Чунта, и Ярослав сейчас стояли рядом с ней. — Хорошо, — Мира проникновенно на нее посмотрела, серьезно кивнув. — Расскажешь до конца? — осторожно спросила она, и старшая ведьма поджала губы. — Да. Ты должна знать. Арман убил своего брата, тем самым лишив Стригоя функционирующего сосуда, — при этих словах Мирослава заметно вздрогнула. Видно, профессор Шайдура не поделился с нею этой подробностью. — Именно в тот момент он освоил технику мертвого огня Самайна — неосознанно. Благодаря Арману Стригой затаился на долгие семь лет, не высовываясь из той дыры, в которой спрятался. Он копил силы, умножая те, которые в свое время выкачал из Ярса. Дорофея помнила, когда только познакомилась с Ярославом Арефьевым, она отметила его болезненную бледность и редкостную несговорчивость. Теперь она знала, что так выглядят люди, которые подвергнулись тяжелым мучениям души и тела. Пустые голубые глаза, всклоченные светлые волосы, худоба и мрачность — вот и все, из чего состоял Ярс. Дорофея тогда все списала на нездоровый образ жизни, на сложности в деле экзорциста, на что угодно, но только не на Акселя Стригоя. Чародейный мир в тот момент был уверен, что бес сгинул в день Поглощения. И только Арман Шайдурихин, Ярослав Арефьев и Серафима Серебрянская знали правду. А потом еще и Дорофея Кудесова прознала на правах нареченной. — Он часто уходил в себя, подолгу глядя в одну точку, — в полузабытье поделилась она, и ее фамильяр, кот Григорий, грустно мяукнул. — Мы с Чунтой не знали, что делать, совершенно потерянные. Ярс поначалу не принимал Чунту, боялся его… как мужчину, — Дар вскинула голову, и Мира сочувствующе сжала ее плечо. — Я верила, это пройдет со временем. А потом Стригой вернулся и поставил ультиматум: либо Ярс придет к нему добровольно, либо он сожрет мою душу. — И выбор был очевиден, — Мирослава скривила губы, и Дар была уверена, что в ее голосе проскочило восхищение Ярсом. — Да. Ярс ушел от нас без объяснения причины, и я малодушно подумала, что это из вредности. Он защищал меня, жертвуя своим телом и энергией. Когда я его нашла, Мира, на нем живого места не было. А Серафима гудела на ухо, чтобы я держала портал и не смела отпускать, — ведьма чертыхнулась, глубоко вздохнув. — Она же метаморф, как и я. Претворялась все это время моей наставницей, никуда она не уходила. А когда Стригой себя выдал, воспользовалась Ярсом как ловушкой — хотя все! все знала! — и застала беса врасплох. Спасла весь мир, чуть не заплатив самую страшную из цен. — Как ее звали? — необычайно нервно спросила Мирослава, а Дар даже опешила. — Кого? — Твою наставницу! — юная ведьма едва ли не кричала. — Серафима… На тот момент она называла себя Радмилой Еремеевной. Мира резко выдохнула и отступила назад, быстро переглянувшись со своим фамильяром. Дорофея прищурилась, но ничего спрашивать не стала, пребывая в своих собственных воспоминаниях. Бабушка, правда, с самого начала знала, что Ярсу грозит опасность, но ничего не сказала, решив, что его жизнь в обмен на прочие — ничто. Гораздо важнее спасти весь мир, чем сохранить рассудок какого-то экзорциста-неудачника, который и демона-то вычислить не в состоянии. Дар сморгнула злые слезы, мотнув головой. Нет, бабку Серафиму она никогда не простит, какой бы серьезной ни была причина. Не в ее праве решать кому жертвовать жизнью, а кому нет. Всегда есть выход без смертей. У каждого должен быть выбор. — Помоги мне, — вдруг прошептала Мирослава, схватив ее за руку. Ведьма вопросительно на нее посмотрела. — Мне нельзя оставаться с ней, слышишь? Помоги мне сбежать. — Да, — спокойно отозвалась Дорофея, похлопав ее по руке. — За этим я здесь, Мира. Кое-кто нашел меня и попросил об этом. — Интересно, кто это у нас такой добрый? Кто же твой рыцарь, Катерина Соболь? — данное Серафимой имя резануло по ушам, и Дорофея перевела взгляд на двоюродную сестру. Яна Серебрянская. Она стояла совсем рядом и весело скалилась. Сердца обеих ведьм рухнули в пятки. Под темным взглядом второй из внучек Серафимы леденели океаны. Колдовская ночь продолжала плясать в свете костра.