Ведьма из Купчино

      Чтобы управлять белым пламенем, нужно выполнить два условия: посетить Шабаш и быть наследнице Верховной Ведьмы. Никакая иная волшебница не сумеет совладать с огнем, а это значит только одно — Серафима Серебрянская лично сожгла мою маму на костре, хоть и спряталась тогда под именем Радмилы Еремеевны. Я это осознала во время того, как Таисия пыталась научить меня управляться с пламенем. Когда-то и она так умела, ведь была Верховной Ведьмой Темного Ковена, пока Серафима не убила ее фамильяра и не лишила магических сил. Бабушка помнила каждое заклинание и пасс, словно до сих пор владела колдовством, и щедро обучала этому и меня. Я могла бы похвастаться количеством своих наставников: от старшей ведьмы, до последней сестры ночи и единственного в своем роде ведьмача. Что касается Елисея, то Зарянка была послана к нему с вестью, что его помощь обязательно понадобится. Всех союзников нужно держать как можно ближе к себе.       Пока мы с Таисией осваивали технику белого пламени, Лука и Тимьян занялись переговорами с Шаманским Домом Тамру, обещающими перевернуть всю силовую ситуацию с ног до головы. Глава Лоймола должен был убедить Аишу и Векусу Тамру открыто выступить против Серафимы Серебрянской и обличить все ее злодеяния. Сын Аиши, Чунта, обещал подтолкнуть родителей к правильному решению, а потом вместе с Дорофеей и Ярсом прибыть сюда. Яна тоже рвалась в бой, но старший брат воспретил ей ввязываться во все это, но что-то мне подсказывало, что суетная ведьма обязательно найдет способ поучаствовать.       Так или иначе, но моей главной задачей сейчас было вытащить Армана и умолять все силы, стихии и магию, чтобы с ним все было хорошо. Сердце каждый раз делало кульбит, когда я думала о нем и том, что может с ним сотворить Серафима. Уж коли недрогнувшей рукой перебила ведьм ночи, то и нареченного моего раздерет? Я смаргивала злые слезы и снова и снова вскидывала руки, разжигая белый пламень на кончиках своих пальцев. Таисия говорила, что у меня хорошо получается, и скоро я буду готова. На обучение ушло три бесконечных дня.       Агния и Римма выяснили, что Арман продолжает преподавать в УрЧУ. Последняя на правах студентки даже попыталась поговорить с ним после лекции, но того как ветром сдуло. Я хотела рвать на голове волосы, но вместо этого усердно работала над своей магией, которая рокотала в моих венах. Таисия была уверена, что я стану сильной колдуньей, и я хотела таковой быть, чтобы защитить то, что мне дорого и тех, кого я люблю. Серафима Серебрянская покусилась на мой дом и заплатит за это.       — Аиша согласна, — Лука ворвался в комнату, где проходило обучение, и посмотрел на нас сверкающими от счастья глазами. — Она и Дом Тамру выступят против Верховной Ведьмы, когда мы обличим ее планы.       — Им нужны доказательства? — быстро спросила Таисия, внимательно следя за тем, как белый пламень полыхает вокруг меня. Я старалась не терять контроль.       — Да, — вздохнул светоч. — Что угодно, ее неосторожное слово, жест. Они уже рассержены тем, что Серафима силой удерживает Армана Шайдурихина подле себя, но это не доказывает истребление ведьм ночи. Они хотят послушать тебя.       — И что они ожидают услышать? — горько усмехнулась Таисия. — Ко мне не прислушивались на протяжении пятисот лет, в чем резон начинать сейчас?       — Возможно ты просто не к тем обращалась, — мотнул головой Лука, и глаза его вспыхнули золотом. — Весь мир должен услышать о культе Темной Матери. Мы восстановим баланс, ты слышишь?       — Ты слишком мечтателен, — отмахнулась старая ведьма. — Нам бы для начала остановить мою сестрицу, остальное — пришлое. Защитим тех, кого можем, а потом уже поиграем в героев. Матрона завещала мне твою безопасность, — бабушка обернулась ко мне, — и я исполню свое последнее обещание.       — А печать? — тихо спросила я, продолжая концентрироваться на белом пламене, мирно потрескивающем вокруг меня. Поймала на себе восхищенный взгляд Луки и немного самодовольно улыбнулась.       — Сначала разберемся, зачем она Серафиме, — отрезала Таисия. — Из этого будем двигаться дальше.       — Мы не закроем Нижний мир? — опешила я.       — В прошлый раз, когда Серафима попыталась истребить все зло, Магия породила еще большую тьму, — колдунья покачала головой, а мы с Лукой понимающе переглянулись. — В нашей власти только прийти к определенной договоренности, постараться понять — это будет самое правильное решение.       — Хорошо, твоя правда, — светоч кивнул. — Не будем торопиться.       — Пожалуй, поторопиться все-таки придется, — Таисия хмыкнула. — Мирослава так старается, что скоро лопнет. Ты готова, девочка. Пора действовать.       Я шумно выдохнула, и белый пламень взвился вихрем, растворяясь в пространстве. Я увижу Армана. Прямо сейчас я увижу его спустя полтора месяца разлуки. И тогда руки у меня будут развязаны. Тогда я двинусь дальше, и никто не посмеет встать на моем пути.

***

      Пришлось снова воспользоваться шаманским балдахином, чтобы проникнуть в здание УрЧУ незамеченной. Таисия сказала, у меня будет только одна попытка, и второго шанса мне никто не даст. Пока Серафима дезориентирована, я могу снять ее заклятие, но сразу после этого она все поймет и разорвет нашу связь. Я не должна оплошаться. До боли прикусив губу, я пригнулась, пытаясь с крыши разглядеть выступающий балкончик на третьем этаже терема, где по наводкам Риммы находился кабинет Армана. Бабушка отдала мне свою метлу, на которой никто не летал больше двух сотен лет, и теперь она взахлеб рассказывала мне о том, как сильно скучала по небу. Я не могла сосредоточиться, и от этого сердце гулко билось.       — Пожалуйста, миленькая, я поговорю с тобой! — умоляюще прошептала я, крепче сжав метловище. — Но сначала я должна спасти его, хорошо?       — Нареченного? — метла неожиданно посерьезнела. — Хорошо, маленькая ведьма. Я, старая, совсем забылась. Таисия и сама чуть глаза не лишилась, когда защищала своего колдуна молдавского.       — Глаза? — встрепенулась я, вспоминая белый шрам на щеке ведьмы.       — Ага, — метла зашелестела прутьями. — Серафима потеряла того, кого любила, и от злости хотела сестру на эту же участь обречь. То страшный бой был. В мире тысяча экзорцистов сражались с бесами, а в доме колдуньи две сестры бились насмерть.       — У бабушки же нет сил, — совершенно обескураженно прошептала я.       — Самая огромная сила — это любовь. Они с Лазаром смогли защитить друг друга, хоть уровень их магии практически ровнялся нулю. Молдавский стихийник по рождению слабо владел даром воды, но в нерушимом тандеме со своей нареченной сумел стать сильнее в сто крат.       — Во дела, — выдохнула я и резко мотнула головой. У меня еще будет время послушать старые байки.       Я прикрыла глаза, прислушиваясь к ветру. Внутри находится Римма, готовая прикрывать мои тылы. Лука и Тимьян сторожат в окрестностях на случай, если что-то пойдет не так. Вот только у меня не было права это допустить. Таисия сказала, что в любом случае поможем Арману сбежать, вопрос лишь в том, насколько безболезненно все это произойдет. Вынуждать бабушку идти на крайние меры я не хотела. Да и Лазар выглядел слишком обеспокоенный тем, что нареченная решила во всем этом участвовать. Я не собиралась жертвовать их любовью ради своей. У меня хватит сил.       Наконец я увидела тот самый резной балкончик, о котором толковала Римма. Единственный на этаже этого крыла, по его перилам спускалось вниз вьюнковое растение. Я даже улыбнулась, подумав о том, как Арман с особой заботой поливает его каждый день. Я вдохнула чуть громче, осознав, что он там, прямо в этом кабинете, и осталась какая-то жалкая пара мгновений до того, как я его увижу вновь. Моего милого Армана. Я крепко сжала бабкину метлу и с закрытыми глазами шагнула с крыши. Секундная невесомость, и я ступила на решетчатую причелину, слушая говор старого терема. Он подсказывал, куда нужно наступить, чтобы добраться до балкончика без лишнего шума. Я доверяла ему, почти что незряче шагая по деревянным наличникам, отгибающимся по одной моей просьбе. Сердце отбивало дробь.       Я почти бесшумно приземлилась на резные перила, опасно балансируя на грани, и легкие шторы, огораживающие от меня кабинет, встрепенулись от порыва ветра, открыв мне вид на внутреннее убранство комнаты. Светло и прибрано, запах древесины и чернил мягко окутал меня; я на мгновение замерла, не зная, чего боюсь больше — увидеть или не увидеть там Армана? Смелость взыграла в крови, и я сделала первый шаг, попутно откидывая капюшон шаманского балдахина. Терем предупредил, что кроме хозяина в кабинете никого не было. Мне не от кого прятаться.       Он стоял ко мне спиной. Ссутулившись и напрягшись, словно ожидая удара. Мое сердце сжалось, и я лихорадочно завозила взглядом по его спине, по собранным в пучок черным волосам, открытой шее… я до сих пор помню, какая мягкая у него кожа, как она пахнет: севером и хвоей. Я сглотнула тяжелый ком в горле, шумно выдохнув через нос. Арман резко обернулся ко мне.       — Мира, — едва разлепив губы, проговорил он, и его черные глаза зажглись знакомой нежностью. Я светло улыбнулась, сразу увидев кольцо белого пламени, в которое он был заключен. — Ты должна уйти, — болезненно прошептал он с нескрываемым ужасом, и отшагнул.       — Тише, — в носу защипало, и я вытянула вперед ладони, мысленно обращаясь к огню. Наследница Верховной Ведьмы приказывала ему отступить. Я приказывала.       Белое пламя потянулось прямо из земли, медленно перетекая в мои руки, и я чувствовала, как Рада вонзила когти в мои плечи, но я даже не поморщилась. До самой последней искры я впитаю его проклятие в себя, чтобы избавить от тисков. Я заберу все мучения, захороню в себе. Я пошатнулась, когда по венам забурлил настоящий пламень, но не отняла рук, только нахмурилась от напряжения. Огонь пробирался под кости, грея изнутри. Я впитывала чужую мощь, чувствуя невиданное раннее могущество. Непривычно. Чуждо. Я безмолвно раскрыла рот, не различая отчаянных криков рядом с собой. Мне нельзя потерять контроль. Я пришла сюда за кем-то. Я уйду отсюда с Арманом.       — Мира! — он сидел возле меня на коленях, подрагивающими пальцами касаясь моего лица и плеч. Кажется, я все-таки осела на земь. Голова кружилась, но я постаралась сфокусировать на нем взгляд и даже улыбнулась.       — Арман, — мой голос был немного хриплым, и мужчина взволнованно поджал губы, прерывисто вздохнув. — Я пришла.       — Пришла, — болезненно улыбнулся он, на мгновение прикрыв глаза. Его ресницы дрожали. — Я так… — он начал, а я резко вскочила на ноги, хватая рядом лежащую метлу, возмущающуюся таким с собой обращением.       — Нужно лететь, — быстро прошептала я, воровато оглянувшись по сторонам. — Нас ждут. Нельзя, чтобы Серафима нас поймала.       — Да, хорошо, — Арман серьезно кивнул, седлая метлу следом за мной, и я направила метловище прямо в открытое окно. Сердце колотилось на уровне горла от столь желанной близости, но я заставила себя сосредоточиться на дороге, а не на теплых ладонях, сжимающих мою талию.       Волна ярких чувств прокатилась по моему телу, заставив сердце дрогнуть, и я поджала губы, всеми силами и несилами пытаясь отгородиться от своих ощущений. Не здесь. Не сейчас. Арман жарко выдохнул мне на ухо, и я словно бы самолично ощутила, как сильно его чувство радости от встречи. Месяц разлуки — не триста лет, но я знала, что и это для уральского некроманта много, слишком много. Он сжал мою талию чуть сильнее, одарив осторожным поцелуем заднюю сторону моей шеи. Я прикрыла глаза от удовольствия.       — Твои волосы, — с каплей удивление прошептал он, а ветер хлестал по нашим лицам, пока я гнала бабушкину метлу прочь от УрЧУ. Лука наверняка видел нас, и сейчас тоже находится на пути к нашему временному убежищу. — Такая прекрасная… моя лунная орхидея.       Я едва ли не потеряла управление, когда Арман положил голову на мое плечо и тихо простонал. Только сейчас на меня навалилось тяжелое чувство усталости, исходившее от него. Я нахмурилась, мельком взглянув на него. Впалые щеки, круги под глазами, хриплое частое дыхание. Я обеспокоенно распахнула глаза, заметавшись взглядом по нему в поисках малейших повреждений. Он так же выглядел после обряда некромантии, когда горел заживо. Я чуть не захлебнулась в возгласе ужаса от пришедшей догадки, но вовремя себя одернула, придерживая метловище одной рукой, а второй коснулась бедра Армана, тесно подтянув его к себе, чтобы ненароком не свалился.       — Почти на месте, — осторожно заверила я, а сердце колотилось где-то под горлом. Стряслось что-то страшное, мучительное, а я и понять не в силах. — Что же ты? — встревоженно выдохнула я, повернув голову и прижавшись губами к горячему лбу. Он в ответ хрипло промычал, чуть ослабив руки на моей талии, и вот тогда я заволновалась всерьез. — Арман?       — Кончилась… сомница… Серафима отобрала, — сбивчиво проговорил он, напрягшись, словно от приступа колющей боли, и так же резко вздохнул.       — Это вместо сна которая? — заторможенно догадалась я, мысленно умоляя метлу мчать быстрее. — Совсем близко уже, потерпи, пожалуйста, — затараторила я, крепко вцепившись пальцами в его бедро. Колдун выдал что-то неразборчивое, и перед нами развернулась «кроличья нора» прямо в стене одного из зданий. Своевременней и быть не может. — Потерпи, мой драгоценный.       Арман не ответил, и я нырнула в портал, не в силах удержать возгласа облегчения. Мы выбрались, все получилась, и никакая Серафима нас не остановила. Сердце мое на мгновение замерло, когда передо мной возникла Таисия с лицом вражеским, но белый шрам быстро привел меня в себя.       — Ему плохо, — засуетилась я, помогая Арману слезть с метлы. Он вцепился в меня, шатаясь, словно пьяный.       — Ломка, — констатировала старая ведьма и окинула его прищуренным взглядом. — Сколько ты не пил сомн-настойку, Шайдура?       — Три… дня, — выдавил он, расфокусированным взглядом уставившись на меня. Таисия прицокнула языком, недовольно всплеснув руками.       — Сегодня совсем худо стало, да? Мне нужно время, чтобы такую приготовить, — задумчиво проговорила бабушка. — Мира, — я вскинула на нее взгляд, едва ли не сгибаясь под мужским весом. Ноги его уже не держали. — Уведи его в комнату и возвращайся, — ведьма властно махнула рукой в сторону жилых дверей.       — Что с ним? — жалобно спросила я, едва не всхлипнул от бессилия. При виде его слабости я совсем теряла все самообладание.       — Истощен физически и магически, — колдунья пожала плечами, но взгляд его немного смягчился. — Не бойся, девочка, не случится ничего с ним. Просто без сна вот уже три дня бродит призраком, с какими постоянно якшается. Да, Шайдура?       — Я думал, ты померла уже, старая лиса, — вяло огрызнулся некромант, выразительно зыркнув на нее черными глазами. Я хотела было заверить его, что это не Серафима, но Таисия громко расхохоталась.       — Не дождешься, — заявила она. — Сначала сил наберешься, потом выскажешься.       — Он заснул рядом со мной… однажды, — вспомнила я, решив не заострять внимание на короткой перепалке. Бабушка перевела на меня внимательный взгляд.       — Тогда воспользуйся своими чарами еще раз, — она серьезно кивнула. — Может, и без этой дряни обойдемся. Связь нареченных порой и не такие чудеса творит. Иди, Мира. Вам двоим нужно время. Я со всем остальным разберусь, — Таисия заговорщицки улыбнулась. — Но если не выйдет — вернешься, мы вместе снадобье сготовим.       Я молча кивнула и потянула Армана в сторону комнат, позволив полностью на себя навалиться. Его сердце тяжело бухало в груди, а мое плакало от бессилия. Великая ведьма, бесстрашная и непобедимая, ну, конечно. А при виде нареченного, беззащитного и несчастного, слабею и сама. Моя сила. Моя слабость. Моя же боль и мука. Я сморгнула слезу и упрямо поджала губы, крепко обняв Армана за талию и закинув его руку на свое плечо. Он покорно последовал за мной, еле переставляя ноги. Я видела, как вернулись Лука и Тимьян, но в ответ на их попытки помочь нам, Таисия только резко мотнула головой.       — Они сами. Займитесь своими делами.       Препирательств Луки я уже не слышала — мы нырнули за дверь в мою комнату, и колени мои предательски подкосились. Неужто, правда — теперь вместе? Я могла бы прислониться к стене и отдаться своим собственным переживаниям, но взяла себя в руки и помогла Арману добрести до кровати. Я не была уверена в том, что помогу ему уснуть, но попытаться стоило — всяко лучше, чем хлебать ту гадость, о которой рассказывал Харитон. Он же говорил, что я отпугиваю кошмары. Пока мою голову занимали сотни мыслей, Арман рассматривал меня со свойственной только ему осторожной улыбкой. Кажется, он немного пришел в себя — по крайней мере, плечи его дрожать перестали, и даже взгляд немного прояснился.       — Такая прекрасная, — прошептал он, а я громко вздохнула, покачав головой. — Моя драгоценная лунная орхидея, — мужчина улыбнулся чуть шире и потянулся руками к вороту своей рубахи, выуживая оттуда цепочку… с моим судьбинным перстнем.       — Ты сохранил, — пораженно проговорила я, и неясное чувство завладело мною, теплое и хрупкое. — Я ушла… не потому что хотела, — пристыженно выдавила я. — Я бы никогда…       — Я знаю, — Арман мягко, но требовательно взял меня за руку, перед этим сняв перстень с цепочки. Заглянул в мои глаза с немым вопросом на устах и прижался губами к костяшкам моих пальцев. — Я люблю тебя, Мира, — задушевно признался он, не отпуская моей руки. Я затаила дыхание. — Я счастлив называться твоим нареченным. И сколько бы времени ни прошло, я не потеряю этой любви. Будешь ли ты… моей нареченной? Мира? — мое имя он проговорил сокровенным шепотом, и тело мое вспыхнуло, словно спичка, с головы до пят.       — Да, — я даже не задумывалась, прекрасно понимая, что прямо сейчас мне был дарован самый честный выбор. И я приняла свое решение.       Арман тихо выдохнул, еще раз поцеловав мои пальцы, и нарочито медленно надел перстень; тот вспыхнул ярким светом двух искр, вновь нашедших друг друга. Пару секунд я смотрела в глаза напротив; мы словно стремились наверстать полтора месяца в разлуке торопливыми взглядами. Но оба прекрасно понимали, что взгляды тут бессильны, куда уж вернее окунуться с головою в тепло, сгореть, как в то утро. Я не могла бы сказать наверняка, кто из нас первым подался вперед, но сам результат был в том, что в следующий миг я уже упоенно прижималась к горячим ласковым губам Армана, пальцами выводя узоры на его невероятно чувствительной спине.       Я ногтями скользнула по лопаткам, и он выгнулся мне навстречу, жарко выдохнув. Тактильный и трепетный в минуты особой близости. Я улыбнулась в поцелуй, саму себя убедив быть сегодня нежной и внимательной. Достаточно боли от моих рук.       — Ты стала ведьмой, Мира, — с долей восторга произнес Арман в перерывах между неторопливыми ласками, проведя носом вдоль моей шеи. Я прикрыла глаза, скользнув ладонями под его рубашку. — От тебя веет силой…       — Смущаю? — усмехнулась я.       — Восхищаешь, — поправил колдун, найдя губами особенно приятную для касаний точку за ухом. Он до сих пор выглядел измотанным, хоть и распаленным.       — Ты хорошо себя чувствуешь? — я нехотя отстранилась, обхватив его лицо руками. — Мы можем… остановиться, — выдохнула я, честно пытаясь не смотреть на приоткрытые в вожделении полные губы. Мы оба знали, что мое предложение осуществить нет ни малейшей возможности, ведь огонь страсти клокотал буквально в венах. Прямо сейчас бежать было некуда.       Прежде чем снова меня поцеловать, Арман провел ладонью по моей спине, коснулся остриженных волос и заправил прядку за ухо, любовно улыбнувшись. В этот миг он походил на всех тех ценителей искусства, которых я постоянно встречала в Эрмитаже или Корпусе Бенуа. И восторгался он сейчас мною. Я медленно выдохнула, мотнув головой. Мне так о многом хотелось спросить, разузнать, сообщить о культе Темной Матери и злодеяниях Серафимы, но все эти проблемы меркли на фоне нашего общего огня, который разгорался от одних только торопливых касаний.       — Если мы остановимся, моя лунная орхидея, — запальчиво начал он и задохнулся в собственных словах, когда я растрепала его пучок на затылке и оттянула черные волосы у самых корней, — оба сойдем с ума.       — Твоя правда, — согласилась я, хищно ухмыльнувшись, и прижалась приоткрытым ртом к его шее. Изголодавшаяся, жаждущая, все такая же нетерпеливая — я. И он любил меня именно такой, поощряя мою жадность по отношению к себе. А я готова была ради Армана победить всех своих демонов и заново открыть свое сердце — ему.       Я аккуратно спустилась губами к его ключицам, спешно расстегивая пуговицы рубашки. Арман помог мне избавиться от телогрейки, подаренной бабушкой, и вязаной кофты. Кажется, что тепло от одежды и жар моего тела смешались в одно, не давая различить. Только когда ласковые пальцы некроманта коснулись моего обнаженного живота, я ощутила, насколько желаю его сама, до электрического тока на кончиках пальцев. Я хватанула ртом воздух, запрокинув голову, и едва ли удержалась от возгласа, когда Арман осторожно поцеловал ложбинку между ключиц, а затем вдумчиво огладил губами линию челюсти. Мне казалось, что с каждым новым касанием он крепнет, словно насыщается силой нашей связи. Но вдоволь об этом подумать мне не удалось — я наконец справилась с последней пуговицей на его рубахе, резко распахнув легкие ткани.       В прошлый раз полюбоваться мужским телом мне не дали бинты и ожоги, но сейчас я была полностью свободной в своих действиях. Свободная и жаждущая близости ведьма — что может быть страшнее? Что может быть прекраснее? О, подобная любовь животворяща и неподражаема, ей нет равных в обоих мирах, и я стремилась доказать это прямо сейчас, повалив Армана на душистые простыни и нависнув над ним. А был он до дрожи красив без этой рубашки, мягкий и обнаженный. Боль от вынужденной, совершенно нечестной разлуки взыграла во мне, и я пылко накрыла губами его грудь, обласкивая ладонями бока и бедра. Он выдохнул резко, снова безвозвратно потерявшись в своих ощущениях, простонал мое имя, когда я зажала между пальцев до изнеможения чувствительный сосок.       — Мой милый Арман, — выдохнула я ему на ухо, запустив ладонь в тяжелую массу волос. — Знаешь, что мне сказала Таисия? Что я могу любить тебя так, как сама захочу.       — И как же ты… хочешь? — в полузабытье спросил он, и я была уверена, что и суть моих слов он не до конца понял.       — Вечно, — после этого слова он замер подо мной, словно не до конца поверил в услышанное.       — Мне не дано видеть снов, — прошептал колдун, поймав мой взгляд. — Но сей миг похож на самое чудесное из сновидений.       — Настолько нереалистичное?       — Настолько счастливое.       Сердце громко бухнуло в груди, и я сладко прикусила губу, отершись о него бедрами. Арман опрокинул голову на подушки, раскрыв рот в хриплых стонах. Цвет его лица стал здоровее, даже круги под глазами будто бы уменьшились. Я прислушалась к его ощущениям и с удовольствием отметила, что силы, правда, понемногу к нему возвращались. Серафима не учила этому, Елисей попросту не видел надобности, а Таисия — не успела, но я сама догадалась о том, что нареченные создают собой нерушимый тандем, поддерживая и питая друг друга. Я же слышала часть истории о том, как последняя ведьма ночи и ее нареченный спасли друг друга, не имея при этом выдающейся магической силы. Я точно так же излечивала Армана — пусть это прозвучит наивно — своей… любовью? Я не стану вдаваться в подробности и называть обмен энергиями как-то по иному. Пусть будет любовь.       Страсть почти достигла точки кипения, но я умело балансировала на самом краю, разглядывая выражение полнейшего наслаждения на любимом лице. В моей жизни не было взаимности, но искусство доставлять удовольствие я познала с лихвой. Видимо, не самые приятные воспоминания отразились в моих глазах, и Арман обеспокоенно приподнялся на локтях, безмолвно коснувшись моих напряженных плеч. Я невольно дернулась, шумно выдохнув. Наверное, моя самая большая ошибка в том, что первым (и всеми последующими) моим партнером стал не он. Я вымученно улыбнулась, потянувшись к застежке белья, но колдун мягко перехватил мои руки, разведя в стороны.       — Позволь мне, — тихо произнес Арман, невесомо оцеловав мое запястье. — Мой черед делать тебя счастливой, моя лунная орхидея, — сокровенно прошептал он, осторожно ссадив меня с себя.       Я даже не сопротивлялась, сразу решив доверить ему всю себя без остатка. Я залечила его раны, поделилась силой. Он умалит мою тоску и обогреет озябшую душу. Все настолько гармонично, что и говорить об этом не стоит, только — чувствовать и растворяться.       Арман, получив разрешение, со всей заботливостью уложил меня на простыни, нависнув сверху, и в черных глазах океаном плескалось безграничное обожание. Я даже заулыбалась в ответ на этот взгляд и полностью расслабилась, позволяя раздеть себя до конца. Теперь — одинаково обнаженные и честные перед собой и друг другом. Петербургская ведьма и уральский некромант — как сказка. Я нетерпеливо согнула колени и притянула нареченного к себе, впиваясь в губы поцелуем. Его грудь прижалась к моей, и жар прокатился по всему телу, застыв огненным шаром где-то внизу живота. Я видела его возбуждение и с развязной улыбкой вздернула таз, припечатавшись к горячей плоти с резким выдохом. Арман глухо простонал, окинув меня совершенно возмущенным взглядом, на что я только фыркнула, разводя ноги.       — Медлишь? — хмыкнула я, тщетно пытаясь выровнять дыхание.       — Медлю, — неожиданно согласился колдун, глядя мне в глаза. Я все поняла без слов и мягко коснулась его поясницы, направляя движения.       Огнем опалило изнутри, и я шумно выдохнула, свыкаясь с теснотой. Арман замер в ожидании, не сводя внимательного взгляда с моего лица, и я не удержала улыбку, снова притянув его к себе для чувственного поцелуя. Мой ласковый любимый мужчина.       Он был нетороплив, осторожен, одновременно с этим пытаясь обласкать меня своим вниманием до забвения. Первый наш раз был тороплив, опьянен признанием во взаимности. Сейчас мы были поступательны, отдаваясь друг другу без остатка, так, как давно желали. С самого дня разлуки. С самого дня встречи. Я проезжала по простыне всякий раз, когда Арман рвано выдыхал, подаваясь вперед; хватала ртом воздух и царапала его спину. Он целовал мои согнутые ноги, чутко и безошибочно массируя самую нужную точку. Я с горькой усмешкой понимала, что все мои разы не с теми, с другими, были пусты и неправильны.       Я отчаянно обхватила его торс ногами, пытаясь вжать в себя до предела, и хрипло прошептала его имя. Туманом заволокло перед глазами, и я прогнулась в спине, чувствуя, как Арман прижался губами к моей шее, осторожно оглаживая бедра. Дрогнул следом, и биение его сердца звучало в унисон с моим. В глазах — безграничная нежность без намека на боль и усталость. Я улыбнулась, притянув его к себе, и уткнулась носом в плечо. Наши тела горели после близости. И даже если прямо сейчас весь мир ополчится против нас, мы не перестанем быть счастливыми. Заново нашедшие друг друга, до одури влюбленные.       Петербургская ведьма и уральский некромант — сказка ли? Уже нет.