Около 30 лет назад…
Каждый совершает ошибки. Каждый может запутаться, потеряться, лишиться смысла жить. Вот только Серафима Серебрянская ошибалась непростительно огромное количество раз. Кажется, она окончательно сошла с праведной дорожке, с головой окунувшись во тьму. Она же не хотела убивать ведьм ночи, но они сами не захотели примкнуть к свету. Она не хотела отбирать у сестры магию, но Таисия слишком большая проблема, чтобы просто закрыть на нее глаза. Серафима не хотела заключать сделку со своим злейшим врагом, но она любит Яна слишком сильно, чтобы не попытаться вернуть его к жизни. А она может, о, Верховная Ведьма пойдет против законов Первородной Магии и всего мира, но во что бы то ни стало снова заглянет в любимые глаза и снова ощутит теплые объятия на своих плечах. Она шла дождливыми улицами под небесный грохот и едва сдерживала злую улыбку, понимая, что никогда не простит себя за это, но Аксель Стригой согласился воскресить Яна в обмен на Ярослава Арефьева. Бес уверен, что у мальчишки есть нечто, нужное ему. Серафима не вдавалась в подробности, когда заключила сделку с нечистью, ее волновала только цель договора, не условия. Когда Стригой убьет сынка Арефьевых, все встанет на свои места. Верховная Ведьма была в этом уверена. Вот только не знает она, что печати от Нижнего мира нет у Ярослава, ведь Алексей Охтов и Трофим Арефьев в самый последний момент договорились спрятать артефакт на теле еще не родившейся ведьмочки — Мирославы. По решению экзорцистов история примет совершенно иную ипостась, а план Серебрянской рассыплется в труху. Но все это произойдет потом, а пока Серафима брела по лужам, слушая отвратительное хлюпанье. У сестры сейчас все хорошо. Опьяненная собственным горем, Серафима не могла контролировать свои мысли, которые снова и снова возвращались к Таисии, которая, хоть и лишена магии, но счастлива со своим молдавским колдуном-неудачником. Она же темная ведьма, зло… Почему же Серафима, которая всегда была за добро, так была глубоко несчастна? Она и сама не заметила, как «кроличья нора» привела ее к порогу сестринского дома. В окнах горел теплый свет, мелькали силуэты и даже с улицы слышался басовитый смех Таисии. Верховная Ведьма сцепила зубы, и ее сознание вспыхнула, будто спичка. Одним точным движением она вырвала дверь прямо с петлями и шагнула в дом. Магия горела на кончиках ее пальцев, злая, чужая. — Серафима? — голос Таисии заставил искривить губы, и Серебрянская дернула плечами, расфокусированным взглядом скользнув по сестре, спиной закрывающей своего возлюбленного. — Ты этого не достойна, — тихо проговорила Серафима, и на дне ее глаз вспыхнуло сожаление. В следующее мгновение она пустила в сестру горящий шар из переплетений магии, и Таисия едва успела увернуться, оттолкнув Лазара куда-то в сторону. Верховная Ведьма полыхала обидой и гневом, не отдавая себе никакого отчета. — Уходи отсюда! — последняя ведьма ночи с мольбою посмотрела на нареченного, и увидела в его голубых глазах отсвет собственной уверенности. Лазар без всяких слов возвел руки к небу, выстраивая вокруг них водяной купол. Он плохо владел даром воды, хуже многих стихийников, но в минуты опасности был тверд и уверен. Его магии не хватит надолго против беснующейся колдуньи, но он дал время. — Никогда тебя не оставлю, — прошептал Лазар, напряженно поджав губы. Слишком много сил уходило на простой водяной купол. Таисия нахмурилась, судорожно соображая, что предпринять, ведь у самой не осталось никакой магии, кроме обыкновенной левитации. — Тьма должна исчезнуть навсегда! — истерично выкрикнула Серафима, пытаясь разрушить стену, разделяющую ее и жертву ее идей. Ведьма ночи испуганно взглянула на сестру, а потом снова на Лазара. Сердце ее рвалось. Вечер не предвещал беды. В голубых глазах похожий страх, в любимых нежных глазах. Таисия расправила плечи и вздернула подбородок, встав вплотную к куполу, лицом к лицу с сестрой, словно в зеркало посмотрела. Серафима, видимо, подумала об этом же, оскалилась и ударила искрящимся от магии кулаком по водяной стене. Лазар приглушенно заскулил, осев на землю. Таисия прикрыла глаза, вслушиваясь в потоки энергии вокруг себя. За пятьсот лет изгнания она многому научилась: слушать тишину, плести узоры из ветра и верить в любовь. Все это сейчас было вокруг нее, стоило только быть чуть внимательней. Последняя ведьма ночи распахнула глаза, и в этот же момент купол распался тысячью брызг. Серафима налетела на нее ястребом, наотмашь рубанув по лицу чем-то острым и обжигающим. Лазар отчаянно завопил, а щеку опалило болью. — Я все сделала правильно! Для этого мира сделала все! — верещала сестра, в клочья разрывая ее одежду. Таисия не сопротивлялась, отчаянно пытавшись ухватиться за остатки магии, которые еще теплились в ее душе. — Почему ты… с ним… а я… а Ян, — голос Серафимы сел, и тогда темная колдунья перехватила ее руку, резко прижав к полу. — Какой была глупой, такой и осталось, — гневно прошипела она. По лицу текла горячая кровь. — Не смей приходить сюда и угрожать моей семье, — голос был похож на раскаты грома, Таисия и сама его испугалась. — Только тронь кого-нибудь из моих родных, и я голову тебе оторву. Не посмотрю, что сестра, — она приблизилась совсем вплотную к ее лицу, к своему отражению, и в таких же синих глазах застыл страх. Серафима проиграла ведьме без магии. — Имей силу отвечать за свои ошибки. Упиваясь жалостью к себе, ты сделаешь только хуже. Прочь отсюда. И больше никогда не заявляйся на порог моего дома, — Таисия отшвырнула ее, словно поломанную игрушку, и Серафима отползла к двери. Ее фамильяр-лиса, поджав хвост, побежала следом. — Все скоро изменится, — прошипела Верховная Ведьма, блестя обезумевшими глазами, и сиганула через выломанную дверь под холодный осенний ливень. Только когда захлопнулась «кроличья нора», Таисия позволила себе метнуться к Лазару, так и стоявшему на коленях. Много сил истратил, магия почти на нуле. Всю ее нареченной отдал. Темная ведьма рухнула рядом с ним, осторожно обняв, прислушалась к биению любимого сердца, и шумно вздохнула. Сестрица еще вернется с местью куда более страшной, и тогда Таисия будет готова. Лазар обнял ее в ответ, вжавшись лицом в шею, и часто задышал, дрожа всем телом. Она оцеловала бледное лицо, возвращая подаренную силу с лихвой. Ее у Таисии и на двоих хватит. На сегодня и навсегда.***
Должно быть солнце светило в самое окно сквозь незашторенные занавески. Я издала болезненный стон, с кряхтением попытавшись подняться на локте. В мышцах совсем не было сил, и я только поморщилась, упав обратно на мягкие подушки. Судя по тому, как затекло тело, в отключке я повалялась довольно долго. Я попыталась сфокусировать взгляд хоть на чем-то, но в глазах двоилось, будто меня хорошенько приложили по голове. Когда я попыталась вздохнуть, в груди щелкнуло от боли, и я едва не вскрикнула, совершенно не готовая к подобному. Неужели настолько переборщила с силой дара? Знала бы… — Тише, моя лунная орхидея, — где-то совсем рядом зазвучал знакомый голос, и я слепо потянулась к нему, наощупь хватая руками пространство. Арман поймал мои ладони и прижал к губам, принявшись ласково расцеловывать. — Все хорошо. Я здесь, — зашептал он, лихорадочно касаясь губами пальцев и запястий. На удивление дышать стало легче, и я даже смогла разглядеть возлюбленного. — Где мы? — голос ожидаемо был хриплым. Арман тихо вздохнул, подняв на меня взгляд. Волосы его всклочены, под глазами тяжелые круги, лицо осунулось. — В доме Таисии. Ты проспала три дня, — ответил мужчина и сел рядом со мной на кровать, не отпустив моих рук. — Последствия использования дара, — хмуро сообщил он, прижавшись своим лбом к моему. Я прикрыла глаза, слушая его дыхание. Остатки странного сна начали всплывать в сознании, и я резко дернулась. — Серафима, она… — сипло начала я, осекшись. Сил говорить не хватало. — Сбежала, — Арман поджал губы, не отрываясь от меня. — Она в розыске. Не думай об этом сейчас, моя милая Мира. Гораздо важнее, что ты пришла в себя. Тебе нужно поесть и отдыхать. Принести воды? Или чай? — колдун засуетился, а я свела брови к переносице. — Серафима, — настойчиво повторила я, схватив его за ворот рубахи и притянув к себе. Арман едва ли не упал на меня, но вовремя оперся руками о кровать по обе стороны от моей головы. — Она… хочет… вернуть к жизни… Яна… в обмен… в обмен на жизнь, — отрывисто проговорила я, через каждое слово жадно хватая ртом воздух. Арман смотрел на меня немигающими черными глазами, беззвучно приоткрыв рот. Я отмахнулась от настойчивого желания поцеловать его прямо сейчас и продолжила буравить взглядом. Некроманту потребовалась пара мгновений, чтобы осознать суть моих слов, и он резко отпрянул. — Я расскажу всем, — мрачно заверил он, но остановился у двери, обеспокоенно на меня посмотрев. Я улыбнулась так ласково, как смогла. — Иди, — одними губами проговорила я. Когда он вернется ко мне, мы с головой окунемся в тепло друг друга. Видимо, искреннее желание отразилось на моем лице, и Арман улыбнулся самым краешком губ, выскользнув за дверь. Впрочем, надолго мне остаться одной не дали. Только затихли торопливые шаги, как на пороге возник Лука, видимо, дежуривший под стенкой. Светоч замер, пошатнулся и двинулся ко мне, едва ли справляясь со своими эмоциями. Я протянула к нему дрожащие от бессилия руки и блекло улыбнулась. Так паршиво я себя еще никогда не чувствовала, словно постарела на добрые пятьдесят лет. — Ягодка, — прошептал он, опустившись перед кроватью на колени. — Я так рад, что с тобой все в порядке. — Я бы с этим поспорила, — вяло усмехнулась я, позволив ему накрыть мою ладонь. — Арман сказал… Серафима… сбежала? — говорить все еще выходило только отрывисто. — Да. Как только мы нашли портал в доме Арефьевых. Дому Тамру оказалось достаточно твоих показаний, и теперь Верховная Ведьма объявлена вне закона. — Вот так просто? — удивилась я, поморщившись от боли не то в боку, не то в колене. Лука окинул меня обеспокоенным взглядом. — Не совсем. Ковен остался без Верховной Ведьмы. И Серафиму мы найти не можем… Ягодка, может, ритуал связи? Я говорил о нем… и боли не будет, — светоч прижал мою ладонь к щеке, а я нахмурилась. — Нет, — мой ответ был короток и суров. Лука вздохнул. — Моя боль — только моя боль, не твоя. — Жестокая, — пробурчал дух, совершенно беспомощно на меня посмотрев. — Ведьма, — фыркнула я, погладив его щеку. — Как Тимьян? — Вернулся в Карелию по делам Дома, — он заметно погрустнел. — Но обещал вернуться на днях. Я напишу ему, что ты очнулась. Он волновался. — А Дорофея? — Таисия вчера рассказала о том, что ты ее сестра, — Лука усмехнулся, подоткнув мне одеяло. — Юная ведьма Кудесова сейчас занята тем, что оповещает об этом всех своих родственников. Похоже, Мира, на твою защиту встанет не только Дом Тамру, но и две могущественных чародейных семьи. — Две? — опешила я. — Серафима родила двоих детей — ведьму Ефросинью, которая взяла фамилию Харитона, Кудесова, и колдуна-стихийника, Аграфена, взявшего фамилию матери, Серебрянский, — пояснил Лука, поморщившись. — Если честно, я и сам не до конца разобрался в их семейной иерархии. Я хрипло рассмеялась, но больше ни о чем спрашивать не стала. Светоч наколдовал мне стакан воды, который я залпом осушила. Мы помолчали немного наедине друг с другом, и моя боль почти утихла, я бы даже согласилась на обед (или ужин в зависимости от времени суток). Вскоре Лука ушел, пообещав сообразить что-нибудь на счет перекуса, и я получше закуталась в одеяло, прислушиваясь к щебетанию птиц за окном. Чуяло мое сердце, что до финала еще далеко, но хорошо, что большая часть пути уже преодолена. Я открыла глаза только тогда, когда уловила чудный запах. Живот тут же жалостно заурчал, и я нашла в себе силы приподняться на локте, чтобы выяснить источник запаха. Оказывается, это Арман принес ароматную тарелку с чем-то овощным и теперь рассматривал меня сосредоточенным взглядом, почему-то хмурясь. Я улыбнулась, наклонив голову, безмолвно уверяя, что со мной все хорошо. — Сможешь сама? — заботливо уточнил некромант, оставив тарелку висеть в воздухе, а сам подошел к кровати, помогая мне сесть. Я поморщилась от хруста суставов и оперлась на сильные руки, с ужасом подумав, что без них я точно свалюсь обратно. Видимо, Арман подумал о том же и, подозвав парящую тарелку к себе, сел позади меня, позволив откинуться на свою грудь. Я шумно выдохнула, устраиваясь поудобнее. — Спасибо, — с чувством поблагодарила я, оглянувшись через плечо. Арман выглядел до предела напряженным и серьезным, но, поймав мой взгляд, позволил себе улыбку. Захотелось коснуться его лица, почувствовать тепло его кожи на кончиках пальцев, но я снова одернула себя, сосредоточившись на еде. Рука напрочь отказалась держать ложку, и я с досадой прошипела ругательства, почувствовав на своей шее мягкий поцелуй. Колдун перехватил столовый прибор и ловко зачерпнул овощное рагу, осторожно подув на него. Тарелка так и продолжила зависать в воздухе. — Последствия от неконтролируемого использования дара бывают разными, — осторожно начал Арман, поднеся ложку к моему рту. Я, не задумываясь, приняла помощь. — Чем дольше используется, тем больше сил отнимает. Обряды некромантии не всегда оканчиваются критично. Если сохранять контакт с умершим пару секунд — на теле никаких повреждений не будет. — Пара секунд — слишком мало, — заметила я, прожевав. — Хватает, чтобы попросить прощения и простить, — грустно усмехнулся колдун, готовя вторую порцию. — Скорее всего, — продолжил Арман, когда я уже почти доела, — в той хижине произошло слишком много плохого, чтобы ты смогла противостоять этому, — его голос помрачнел, и я вздрогнула. — Я слышала плачь… и крики… столько боли и страха, — прошептала я, уставившись в одну точку. — Стены все помнили. Они словно пропитаны бесовским ядом, истлевая на глазах. Я… мне… было так тяжело, — я вцепилась рукой в свою сорочку на груди и зажмурилась от нахлынувших воспоминаний. — Все хорошо, моя лунная орхидея, — тихо проговорил Арман, обняв меня со спины и поцеловав волосы. — Я здесь, с тобой. Я не собиралась плакать, но мелькнувшие перед глазами картинки взбудоражили сердце, и я глухо зарыдала, хватая воздух дрожащими губами. Арман укутал меня в свои объятия, гладя по плечам и спине, шептал что-то на ухо и покачивался из стороны в сторону, словно пытался убаюкать. Это из-за меня Стригой мучил Ярса, из-за меня выпотрошил из него всю энергию, потому что думал, что печать у него. Если бы мама не озаботилась защитой, на его месте могла оказаться я. И это было по-настоящему страшно — тонкая грань между собственной безопасностью и чужой жизнью. Арман принялся сцеловывать мои слезы, заглядывая в глаза, а я грелась о его тепло. С ним я под надежной защитой, с ним я уверена в себе. Но не настолько, чтобы утихомириться сразу, поэтому ему пришлось посидеть так еще немного, прежде чем я вылила все свои слезы, скопившиеся внутри. А было их немало. За всю свою беспомощность, за все свои страхи и радости, за него, за Армана, которого я глубоко в душе так сильно боялась потерять. За оба мира. За прожитую жизнь. Мне казалось, что если я проплачусь сейчас, то в будущее войду совершенно свободной. — Я не сдержала обещание, да? — хмыкнула я, утирая последние слезы. Арман не разнял объятий. — Еще как, — вздохнул он, положив теплую ладонь мне на щеку. — В этом и есть самая главная наша проблема, моя лунная орхидея. Мы никогда не будем в безопасности, — колдун болезненно поморщился, а я перехватила его руку. — Поцелуй меня, — шепотом попросила я, прижав его ладонь к своему сердцу. — Я очень хочу… Договорить он не дал, плавно накрыв мои губы своими, словно ждал этого бесконечно долгое время. Я медленно выдохнула, вжавшись в его тело, и вцепилась руками в темные волосы до сдавленного хрипа. Силы понемногу возвращались ко мне. Я даже смогла полностью развернуться к Арману, схватилась за его плечи, и пересела на его колени. Его было так же легко поджечь, как и спичку. Внешне спокойный, но я то видела демонический блеск в его глазах, чувствовала эту огромную силу, которая клокотала в его сердце. И я тоже делалась сильнее рядом с ним. — Ты ослаблена, — мягко заметил колдун, отрываясь от моих губ. Я протестующе нахмурилась. — Тебе это ничем не помешало, — усмехнулась я, но дрожь в плечах снова дала о себе знать. — Я не хочу, чтобы тебе стало хуже, — без возможности возразить отрезал Арман и, обняв меня обеими руками, осторожно повалил на подушки. Я даже охнуть от возмущения не успела. — Нечестно, — пробурчала я, но тело лишь благодарно отозвалось на то, что ему предоставили возможность восстановиться полностью. — Может только немного, — он улыбнулся, прижав меня к себе теснее, и я готова поклясться, что ничего лучше за этот день уже не случится. — Ты хочешь о чем-то спросить? — его вопрос завис в воздухе на долгие секунды, прежде чем я осмелилась: — Что будет с Серафимой, когда ее найдут? Я думала об этом пару минут после того, как ушел Лука, и не пришла ни к какому конкретному выводу. Как никак, но она Верховная Ведьма, стоявшая во главе всего чародейного общества с начала времен. В ее руках огромная власть, какой бы безумной она ни была. За эти долгие сотни лет у Серафимы наверняка собралось немало союзников и обожателей, и убедить их всех в том, что ведьма Серебрянская убила сестер ночи, о существовании которых никто не помнит к тому же, будет очень сложно. Может, на нашей стороне и Дом Тамру, и Дом Лоймола, но этого недостаточно, я это чувствовала. Видимо, Арман думал о том же, поэтому сурово молчал. — Таисия рассказала о том, что теперь ее наследницей по праву считаешься ты, — колдун задумчиво провел ладонью вдоль моей спины, и я кивнула. — А это значит, что ты единственная, кто теперь владеет теми же полномочиями, что и Серафима. С тобой будут считаться. — Если она не оборвет эту связь, — фыркнула я, поймав его взгляд. — Уже не сможет, — Арман покачал головой. — После того, как ты переняла часть ее силы, когда снимала заклятие белого огня, ни Серафима, ни кто-либо еще не сможет тебя лишить этого права, если ты сама не захочешь. Может быть где-то в глубине души она и сама… понимает, что проиграла, — некромант нахмурился, резким движением откинув жаркие волосы за спину. — Может быть, — эхом повторила я, снова задрожав, но уже не из-за слабости, а от страха. Наследница Верховной Ведьмы — звучит слишком ответственно. — Ты так и не ответил, — заметила я, вопросительно вскинув брови. — Это будет решать суд Домов, Ковенов и Семей, — отозвался Арман. — Но за сделку с демоном ее не ждет ничего лучше, чем изгнание в Нечародейный мир и лишение магии. Так или иначе, ее место должен будет кто-то занять. — А если я вдруг погибну? Ну, там Стригой печать отберет или… — я осеклась, потому что колдун шумно и рычаще выдохнул. Я спросила это по причине пытливого ума, из чистого интереса. В его глазах блеснула тьма. — Я… — Никогда не говори об этом, — леденяще тихо проговорил Арман, сжав меня в своих объятиях чуть крепче. Я сглотнула. — Никогда, ты слышишь? — он болезненно прикрыл глаза, чуть отвернувшись, а я потянулась к его лицу, давая себе тысячный мысленный подзатыльник за подобную глупость. — Ни в одном из возможных вариантов будущего я этого не допущу. — Как? Запрешь меня или привяжешь? — знает Первородная Магия, я хотела разрядить обстановку, а не огрызнуться. Арман убрал от меня руки. Я снова сглотнула, на этот раз громче и испуганней. — Нет, — некромант внимательно смотрел мне в глаза. — Я верю в твою силу, в твой ум и магию. Я верю в то, что ты сумеешь за себя постоять. Но если ты вдруг ошибешься, оступишься, я буду рядом. Всегда. И скорее поставлю под удар себя, чем дам тебе погибнуть. Любой ценой, но ты будешь жить. — Звучит эгоистично, — шепотом заметила я, узнавая своего мужчину с новой пугающей стороны. — Мне не нужен мир без тебя, — просто ответил он. Некромант, могущественный, одинокий и холодный. — А я… без мира? — скорее из вредности, чем из реального опасения спросила я, все же проведя большим пальцем по его губам. — Я знаю, что всегда можно найти такое решение, благодаря которому не нужно будет разрываться. И я такое решение найду, клянусь тебе, моя лунная орхидея, — Арман поцеловал мои пальцы, снова становясь нежным и заботливым. — Я сохраню этот мир для тебя. — Хорошо, — я вздохнула, свободной рукой прижавшись к его теплой груди. Тело начало морозить. — Прости меня. — Непосильно тяжело думать, что мне однажды придется и тебя… вести к вечному свету, — горько прошептал колдун, дохнув на ладонь жаром. Я потянулась за его огнем, желая закутаться в него, словно в кокон. Арман раскрыл свои объятия, позволив окунуться в его пламень с головой. Может, я еще не так сильна и могущественна, как прочие ведьмы, но я тоже сумею его защитить любой ценой. И спасти мир, потому что — даже с возлюбленным, но жить на обломках я не смогу. Я верю в созидание, а не в разрушение, и в этом заключается моя жестокость. Наверное, мне просто передалось немного веры Серафимы в то, что ведьма есть хранительница гармонии. Я фыркнула в горячую шею и устроилась поудобнее. Пусть так, но сегодня я сложу в карманы огонь, подаренный Арманом, и уже завтра буду готова ко всему. Достаточно отдохнула, пора бы и в путь.