Физика любви

      Оранжевое солнце облило своими жгучими лучами долину, а затем стекающими вниз к центру, ближе к замку Идбурга IV и поместьям придворных. Несмотря на незаурядный ум, высокое положение в обществе и всеобщую любовь и уважение к её персоне, она была вынуждена жить вверху на скале, в доме, оставшемся ей после гибели отца, единственного близкого ей и любимого человека. Мэри-Гленн действительно любила вставать спозаранку, чтобы увидеть, как вместе с остальными людьми встаёт круглое солнце и бросает лучи на огороды, отчего зелень так и лезет из земли, бутоны так и распускаются, а стебли деревьев так и вьются. Ей был интересен этот мир, иногда он казался ей необъяснимым, но, когда чествуешь науку, стоит забыть это слово, всё должно быть логичными, достоверным, а главное неопровержимым.       Дом Уатфорд стоял в гуще деревьев, посаженных ещё юнцом Герби, отцом Мэри-Гленн. Деревья, как бы отдавая честь, били поклон семье, склоняя свои могучие ветви к зелёному густому ковру. Дочь едва пережила кончину родителя, замкнулась в себе, и среди большого количества людей выбрала в приятели себе одного Питера Клеманса, парня лет 25, ростом 2 метра от земли, с зелёными, как прибрежная тина, глазами. Он был широкоплеч, достаточно спортивен и умён.       Босые ноги неслись по деревянному покрытию, отстукивая каждый метр, а далее стук сменился чавкающим шуршаньем, Мэри-Гленн сбежала по лестнице на траву и продолжила свой ход к юноше, стоящему в воротах, приближаясь она сменила бег на размеренный шаг.       — Мэри, на тебя вовсе не похоже, солнце в зените, а ты всё ещё ютишься в доме!       — Брось ты это, Питер! Я всю ночь вырисовывала карту, пройдём, — она обернулась в сторону дома, казалось, уже помчалась обратно, но мужской голос её отвлёк.       — Не сейчас, извини, мне нужно в ковницу, а после обязательно загляну, — он подмигнул ей так ласково, заставив её сердце сжаться. Нет, между ними не было романтических отношений, да и не могло быть. Она тщетно убеждала себя, что создана для науки, а в это время Питер быстро обручился с их прежней подругой…прежней. Но даже это не стало толчком назад для их дружбы, напротив, её утрата сблизила их, ведь Питер знал, каково быть сиротой. Он был очень добродушен, никогда не нарушал её границ, свойственных только ей. За ней крылось что-то тайное, какая-то неведомая сила, которую даже Питер не мог разгадать.

***

      По интерьеру дома нельзя было сказать, что здесь проживает женщина высшего положения, которой дозволена аудиенция с королём. Каменные стены скромно скрывали обои тёплых тонов. Помещение представляло собой анфиладу. По правде говоря, нельзя было сказать здесь о достатке, но и о бедности язык не повернулся бы. На окнах свисали дорогие тюли, на стенах покоились изысканные портреты. В углу спальни был её мини-кабинет: обычный стол из акации Фарнезы, на нём были аккуратнейшим образом сложены бумаги, чернила, тушь, перья, а в центре была уложена карта Карибского моря, проработанная до самых мельчайших деталей, такая подробность и чёткость не была свойственна любителям, а лишь профессионалам. Возле бумаг лежал компас с позолотой, который запросто мог стать наживой пиратов.              Мэри-Гленн села возле него под дерево, аккуратно сложив ноги под себя. В ней прослеживалась некая аристократичность, элитность, однако в ней не было никакого величества, кричащего у многих придворных. Она положила на траву пергамент, пальцами, разглаживая бока так нежно, будто водила по шёлку и боялась его испортить.        — Она может претендовать на копию и публикацию, таких точных в мире не существует, — она склонилась к бумаге, прядь русых волос спала ей на плечо, она искренне улыбнулась.       — Можно? — Питер неуверенно поднёс пальцы к полотну, на котором были дотошно чётко изображены острова и воды Атлантического океана, — она идеальна.       Мэри ничуть не смутилась, а лишь пожала своими белоснежными плечами: Знаю, но у отца выходило лучше, - она нахмурилась.              Питер понял в чём дело, он знал это всегда. Она занялась делом отца, чтобы заткнуть кровоточащую рану в себе, будто это вернёт его. Он положил руку ей на шею, где плавно спадали её натуральные кудри.       — Он гордился тобой, иметь такую дочь это честь.       В её глазах показались слёзы, медленно сползающие по щекам к подбородку. Каряя радужка показалась на миг янтарной, он заметил, как свет блеснул в её глазах, а после моментально исчез, оставив после себя чёрные и пустые глаза.       — Когда ты вернёшься?       — Если корабль уходит завтра, а путь предстоит мне далёкий, 2600 км, а примерная скорость судна 33 км/ч, значит путь в один конец выйдет около 3 дней, но мы же должны учитывать погрешности, - Питер возвёл глаза к небу, когда Мэри всерьёз принялась уравнивать в голове бесполезные для него цифры, — а значит я вернусь через 7-8 дней.              Питер слегка приподнялся с земли и достал из-за спины маленькую деревянную коробочку, обтянутую красной дорогой тканью: Это тебе, разверни.                    Любопытные пальцы Мэри скользнули по сюрпризу, ловко стянули ткань и освободили коробку от её тесных объятий, приподняв крышку, она ахнула.       — Я выковал его для тебя, возьми его с собой и держи всегда рядом…ну на всякий случай…              Мэри вскрикнула от неожиданности и от настолько приятного чувства, медленно разливающегося по груди. Кинжал был очень компактным, что при желании можно было положить его в карман, а лезвие было невероятно острым. На шлифе было высечено её имя, а на черенке красовалась его подпись. Минуту её радости сменила волна тревоги.       — Ты думаешь он мне пригодится? Питер, я еду туда с цивилизованными людьми, чтобы…       — Любой человек, пусть даже аристократ, способен перейти черту, особенно где-то в океане, на чёртом забытом корабле!       — Ты прав, однако…       — Не робей, всё будет хорошо, но его ты обязательно возьми! Может Крупер тебе так надоест со своей болтовнёй, что ты прирежешь его бородку, — он сказал это с ядом.       — Боже, какой ты отвратительный! — она оскалила зубы и улыбнулась ему: Крупер Бронте гений, с ним не соскучишься.       — Не понимаю почему ты пытаешься обмануть саму себя, он тебя ненавидит и завидует твоим трудам, сам он ничего не сделал, а лишь… как бы так сказать…подтолкнул…       — С годами перестаёшь как-то сердиться на таких людей, я считаю это профессиональной учтивостью, я ценю его, как учёного, дела тут, а чувства, знаешь…они за порогом, — она махнула рукой позади себя, заставив Питера проследовать за её бесследным указанием.       Ближе к ночи их разговоры стихли, Питер начал зевать, укрывая свои белоснежные зубы руками, как его учила Мэри. Стоя у лестницы в дом, Питер крепко обнял её, ей показалось это забавным… забавным то, что он наверняка теплит к ней чувства, а делит постель с другой женщиной. До сих пор она не могла объяснить почему люди, которые раньше не любили друг друга вдруг сходятся и начинают любить. От ненависти до любви? Или здесь замешано что-то… Нет, всему есть объяснение.