***
Питер любил тёплую погоду, любил ветер, шелест листвы и просто любил свою жизнь. Он сбился со счёта дней отсутствия сердечной подруги. Перед сном часто фантазируя, как её корабль несёт по морю, как бесстрашно она преодолевает шторм, испытывал самую настоящую тоску по ней и ревность... До сих пор не мог объяснить, почему выбрал другую? Почему побоялся открыться той, кто была влюблена в него долгие годы... Он был молод и глуп, но оправдания несущественны. Его приключение началось с туманного дня, с ужасного совпадения, ставшего началом. По обыкновенной привычке Питер бродил по побережью, прежде чем вернуться домой. Морской бриз приносил на берег пушистые волны, качал деревья, злостно обрывая листья. Всё было прекрасно до появления в порту замешканного Крупера Бронте, того самого толстяка, поджимавшего свои крохотные ручки к жирной груди, как вымерший тип динозавров. Своими толстыми сардельками вместо пальцев он стирал пот со лба, но не сбавлял шага. Питер был намного манёвренней, намного ловчее, да и моложе. И вдруг плотного лилипута что-то потащило вверх, это была стальная хватка. Питер со всей силы прижал учёного к борту стоящего у пристани судна, тот начал визжать и кряхтеть. — Что ты делаешь здесь?! — одним ловким усилием Питер развернул кругляша к себе лицом, раньше держать его было приятней. Запуганное животное с выпученным глазами визжало: Я..я... — Крупер тяжело дышал, и, казалось, совсем скоро задохнётся от собственного страха, — я приболел... — Мэри поплыла одна? — Ну что ей будет... — Что ей будет?! — Питер схватил того за воротник и ударил головой о доски, — ты обманщик! — Я...я никого не обманывал! — Куда она поплыла совсем одна? — Отпусти и скажу, — проворчал тот, едва касаясь кончиком стопы гравия. Питер сразу же повиновался и выпустил из хватки рухнувшее на землю существо. Крупер принялся разглаживать помятый воротник пиджака. — Кажется, она выбрала Тортугу! Не успев даже поправить краешек лацкана, как Крупер снова оказался над землёй в невыгодном для него положении. — Я не ослышался?! — Клянусь Богом, это было её желание! — Ты можешь врать кому угодно, Бронте, но не мне! — всё больше прижимая толстые щёки к стенкам корабля. — Клянусь, её это интересовало! Отпусти же! И Питер повиновался второй раз. В огромном смятении он не знал исхода, плана действий. Но цель у него была. Тортуга. Лишь один моряк согласился отвезти Питера на остров и то, при условии, что остановится в километре, и потребовал взамен саблю с золочением. От безысходности юноше пришлось согласиться. И это было не самое худшая сделка в сравнении со второй...заключённой в трактире с безудержным пьяницей Джеком Воробёьм. — А ей говорю, Мэри, тебе не стоит мне помогать, — Джек шатался во все стороны, даже сидя на стуле. — Я не могу поверить... — Ну мне можешь, Питер. Твоя Мэри всё про тебя болтала... Щёки Питера окрасились в розовый, а на душе стало тепло... — Я знал это, Джек! — крикнул ему такой же хмельной Питер. — Так вот, мой друг, ты поможешь мне, я тебе, смекаешь? — Джек улыбнулся и едва не ослепил своим золотым зубом. — Да, я понимаю.... — А ты от неё отличаешься, — сухо сказал главный выпивоха за стойкой. Слабыми руками Джек притянул Питера за горло рубашки, оставляя между ними считанные сантиметры. — Мне нужна моя Жемчужина, — простонал он и слезливо покосился на бутылку рома, отпустив Питера, чуть не перевалившегося назад через стул. — То есть проклятие ты снимешь, убив Барбоссу? — Да! Но правду знаем только мы с тобой, дружок, — тихо пролепетал Воробей, — при лунном свете я должен пролить кровь врага. Ну сам головой подумай, кто из нас должен остаться в живых? Этот пират, лишённый чувств, или же я...самый доблестный из них? — Джек хмыкнул и распростёр руки в стороны, — когда-нибудь я бы и снял проклятие, но не так скоро! Это всё из-за него, из-за его страсти к жизни! — Джек, ты вернёшь корабль, я Мэри? — Верно, приятель, ты ловишь налету! Госпожа смерть уже точила свою косу...***
Она снова была в одиночестве, в удушающем кругу своих терзающих мыслей. Выйдя на палубу уже вечером, она застала лишь капитана. Снова его... — Вы правы, мы не можем судить... Гектор не видел, как она поднялась из трюма. Нежный и тихий голос едва его напугал и заставил оторваться от глади воды при свете луны. Мэри выглядела сражённой и проигравшей, Барбосса, как всегда, щеголял в гниющих вещах и светил своими костями. — А вы правы, море прекрасно... И оно доставляет мне удовольствие, — в темноте она и без труда бы заметила его улыбку, будь он из плоти. — Если зла нет, то откуда проклятия, смерти, трагедии и предательства? — она продвигалась к нему по палубе с особой осторожностью. — На это я не дам ответа, — Гектор отчаянно пытался избегать её взгляда, и это было напрасно. Он выдал себя давным-давно. — Гектор, — начала вдруг она протяжным и страстным голосом, как он грубо её перебил. — Что бы вы не говорили, завтра, согласно карте, мы будем в порту, и прошу, сделайте одолжение, никогда больше не попадайтесь на мои глаза, я далеко не всегда бываю милосердным! — он горячо жёг словами, не оставляя и живого места на душе. Гектор проследил за тем, чтобы Мэри правильно поняла сказанное им, и лишь потом скрылся в каюте. Корабль встал на якорь в нескольких сотнях метров от линии берега. Свет, разлитый по небу, игриво отражался на глади, проступал на глубину, превращая воду в лазурь. Экипаж готовился ненадолго покинуть корабль в целях плотских и постыдных. Видимо, за все прискорбные успехи Мэри выделили собственную лодку, пираты искоса посматривали на женщину, с трудом балансирующую на маленьких волнах. Барбосса выбрал лодку покрепче, и даже не взглянув за целое утро на Мэри, помчал в порт. Остров походил больше на Тортугу, чем она сама. В порту воняло тиной, потом и рыбой, кое-где в углах проступала плесень, особенно в тех, где складировались гниющие ящики. Люди пребывали в прострации, не обращая никакого внимания на целую группу, высадившуюся на береге и оставившую после себя десятки лодок на песке. Прознав жадность и нетерпимость пиратов на Жемчужине, Мэри избирательно отнеслась к поиску пристанища. Барбосса больше не желал её видеть, он и ни слова не сказал на прощание, будто бы не видел, что она уходит в гордом одиночестве. Бар, выбранный ей, находился в самом дальнем конце острова и почти был пуст. По всей видимости, до сюда доходили лишь самые трезвые. Помещение заполнял целый оркестр запахов сушёных трав и масел. И обустроено оно гораздо лучше тех, в которых пришлось побывать. Осколки солнечного света рассыпались на дощатый пол сквозь полупрозрачный тюль. За подобием барной стойки сидели крайне спокойные лица, возле них стелился серый туман, окутывающий ноги. Благовония? Мэри на секунду задумалась, однако всё было гораздо проще. Стулья занимали, едва не стекая, в приподнятом настроении, опьянённые наркотиками тела. На стойке лежало пару комочков, вероятно, это заведение было не то, куда она пришла искать помощь. Всё окружение было настолько апатично и бездвижно, что спокойно бы слилось с мебелью в глазах невнимательного зрителя. Мэри, не поворачиваясь к ним спиной, зашагала к выходу. Экзотику на этом острове не любят, и Мэри совершенно не её фанат. — Мисс, — пробормотал шепчущий голос из середины зала. Мэри нахмурила брови от раздражения, вызванного провалившейся попыткой слинять оттуда как можно быстрее. Кто именно из них позвал её? Тона светлых отрешённых лиц сливались воедино, ничего нельзя было разобрать. На Мэри уже подействовал жгучий коварный туман. Как по велению её ноги устремились к усиливающемуся зову. Тело перестало слушаться, делало лишь то, что велит глас. Хозяин голоса сидел вовсе не в середине, а за ширмой, притаившись в углу. Мэри, пребывая в трансе, присоединилась к таинственной женщине. — Прошу простить за подчинение, но иногда требуется немного силы, — говорила женщина с ярко-фиолетовыми глазами с вкраплениями тёмно-зелёного ближе к зрачку. И Мэри вновь обрела тело. Лишь Бог знал, что происходило на самом деле. Ей хотелось верить в то, что это влияние паров травы, иначе существование невидимых сил повергло бы её в больший шок. Хотя, учитывая, что мертвецы способны говорить и слышать... Просто какое-то безумие... Она давно тронулась головой... — Людей с интересной судьбой я приветствую в своём храме, — женщина отбросила руки к потолку и закрыла глаза. “Я точно надышалась... Бред стал преследовать меня всюду, если это чья-то шутка, то у человека совершенно нет никакого чувства юмора, а если я и умерла на пути к Тортуге, то почему происходящие события слишком реальны, хоть и сочатся сумасшествием?” — Всем этим, — обводя руками по комнате, — только дай узнать свою судьбу, а ты её боишься... — Я просто в неё не верю. — Страх будущего блокирует желание узнать, а доблесть признаёт все варианты... “Что она несёт? Говорит заученными фразами, мне не ясными!” — Допустим, но зачем вы... — Мне жаль тебя... — глаза ведьмы сканировали эмоции удивлённой и смятённой Мэри,— но я хотела бы дать это, в качестве памяти... — рука женщины проскользнула под стол и вытащила желтеющий свёрток. — А кто о ком будет вспоминать? Бездны вместо глаз женщины погасли, когда она замолчала, Мэри встала было изо стала, но в последний момент ухватила с собой рулон и направилась к выходу. Удивительно быстро пролетело время, а Мэри этого даже не заметила. Было уже после полудня, солнце стояло в зените. Другие здания выглядели намного оживлённей. Прямо перед глазами кого-то выставили из трактира, а быть правильней, выгнали взашей, заставляя мерить носом глину. Но человек отважился и продолжил махать кулаками обидчику, как только поднялся из лужи грязи. Ей хотелось выпить немедля, так много, чтобы навсегда позабыть своё прошлое, настоящее, да и не встретить будущее. Голова слегка болела и кружилась, в ноздрях до сих пор стоял этот назойливый запах наркотика, разъедающего слизистую. Мэри выбрала самый заполненный бар, чтобы без особых усилий раствориться в толпе, как соль в воде. Внутри было очень шумно, все что-то кричали, ликовали, задавая ритм. Протискиваясь сквозь людей, Мэри чувствовала, как их шпаги, ружья и не только упираются во все её части тела. В воронке толпы было свободное место, которое никто не силился занять. Это её удивляло, ведь снаружи торчат десятки. Как только заиграла музыка, она поняла в чём дело. Промежуток между потными рубахами служил своеобразной зоной расслабления и удовлетворения. Из толпы вышла пышногрудая загоревшая женщина, её вере в короткую юбку стоило позавидовать. Она начала двигаться в такт, заряжая всех вокруг своей жизнерадостной энергетикой. Звуки усиливались, активизировались. Женщина всё с большей уверенностью летала в квадрате одиночества, потрясывала своей толстой попой и руками завлекала народ. Какое-то время она танцевала одна, но потом к ней присоединился мужчина. Его Мэри увидеть не удавалось. Пришлось вскочить на цыпочки, чтобы разглядеть голову, повиснув руками на плечах впереди стоящих. Но увидев лишь знакомое перо вблизи, страх покинул её, и смелость вырвалась на поле боя, Мэри локтями раздвинула других зевак и просочилась дальше, чтобы хоть краем глаза видеть его движения. Несмотря на хромоту, Гектор отплясывал довольно бодро, сначала один, а после к нему подключилась новая подружка, принявшаяся ублажать его ноги своими роскошными пухлыми бёдрами. Их горячие тела со страстью соприкасались друг с другом, женщина добавляла всё больше движений, словно осенний лист по ветру, она крутилась в воздухе, держась за его руку. Становилось душно и очень громко от радостных и подбадривающих возгласов прямо над ухом. И кульминацией стало то, как Барбосса резко подтянул женщину к себе, согнул здоровую ногу в колене и наклонился всей своей распахнутой грудью над её откровенным декольте. В этот момент женщина сорвала с него шляпу и бросила в толпу, продолжая обвивать его бедро. “Он бы этого никогда мне не позволил...” Этот пошлый танец вызвал у Мэри неподдельные эмоции и ранее не изведанные чувства. То, как Гектор прикасался к этой незнакомке, как смотрел на неё и томно дышал, породили самую настоящую ревность и огорчение, кольнувшие исподтишка в самое сердце. Не дожидаясь очевидного для всех продолжения, Мэри развернулась на каблуках и расталкивая людей, помчалась на свежий воздух. Она никогда не могла бы и подумать, что он так гибок и пластичен, его движения, как и той женщины, были настолько красивы и живы, что хотелось смотреть на пару часами. А теперь точно нужно было выпить. И приключения не заставили себя долго искать, через дорогу виднелась вывеска бара. Прохладный ром таял на губах. Мэри не успела заметить, как скоро опустошила пару стаканов. Спирт жёг нёбо, оставляя напоследок терпкое послевкусие. Алкоголь быстро дал в голову, опьянение пришло сразу. Все движения теперь казались лёгкими и плавными, само тело раскрепощалось с каждой минутой. И стало спокойно до того, как из-за пазухи вывалился старый пергамент. То была какая-то карта с отмеченным местом, где-то Мэри его уже видела... на собственной карте. Снизу виднелись чьи-то неразборчивые, на первый взгляд, каракули, на второй, полная неразбериха... “Порфуамцъ уцжг нсцтъм мрм, зъх эояь прфрх сяэъфц рюоъмщм” Перепутанные буквы были выведены коричневыми чернилами, явно дорогими. Затуманенный и расплывающийся взгляд мешал разглядеть всякую связь. Буквы то сходились перед глазами, то вероломно расходились в стороны. От прилагаемых усилий сконцентрироваться Мэри почувствовала, как кровь начала пульсировать над ухом. Всё равно ничего непонятно... И лишь несколько часов спустя, когда ром слегка поубавил хват, Мэри снова нагнулась над картой, по краям надорванной, местами чернеющей. В руки попал знатный раритет. И как только Мэри начала искать логику, всё стало совершенно элементарно, как она не догадалась раньше? Потратив всего пару минут на разгадку шифра, послание красовалось, лёжа перед ней. Но стало ли лучше? Напротив, её сердце забило тревогу! В помещение не было ни жарко, ни холодно, но стылый пот выступил на лбу. В строки не хотелось верить. Ей показалоь, что на секунду, может чуть больше, страх пожирал её тело, а после выплюнул с бешеной силой, заставляя немедленно дейстовать! “Проклятие лишь снимет тот, чей враг покой навеки обретёт” Нельзя было тратить и минуты, ей нужно было его предупредить... Потому что он стал ей дорог. На вопрос как, она явно бы не ответила. Мэри ошарашенно вскочила со стула и двинулась к выходу, всем сердцем веря, что Жемчужина до сих пор стоит у острова.