Мы не ведаем, что творим

Очередной день зачеркнул себя красным крестом. Воскресенье было тихим. Легши спать пораньше за неимением альтернатив третьему часу в библиотеке, помимо брожения в собственных мозгах, как по бараку, окруженному спецназом, Спика решила воспользоваться безотказным способом сбежать от навязчивых мыслей. От человека, чье безмолвие, словно рапира, тыкало в затылок каждую незанятую минуту. Она будет ходить. Отмерять погонные метры ногами, пока в коленях не заноет, окунув при этом голову в какое-нибудь максимально трудоемкое ментальное задание. И на сегодня было выбрано вызывающее уважение своей практичностью: выяснить расположение нужных кабинетов, чтобы начертить хотя бы базовый план и больше не теряться в паутине лазов, галерей и пролетов. От входа в замок начать будет логичнее всего, и поэтому Спика встала в самый центр пустого главного холла, из которого было только три направления, кроме как вон: в большой зал, на главную лестницу и… За спиной неуютный туннель явно обозначал вход в подземелья. Оставлю их на день паршивого настроения. Сегодня ее выбор — широкая ярко освещенная лестница, ведущая к хаотической развилке парящих пролетов и петляющих анфилад. Не то чтобы свет был чем-то лучше тьмы, просто, возможно, хоть кто-то, заметив ее, в одиночестве слоняющуюся по коридорам, спросит: «А ты вообще в порядке?» Но, как и любая постыдная, мысль о необходимости просить, неважно: компании, поддержки или даже просто ушей — оказалась припорошена посторонними «обоснованными, разумными доводами». Да и вообще, что она может сознательно сигнализировать, выбрав на выход бежевое платье, делающее ее практически неразличимой с поверхностями желтоватого цвета стен? Спика направилась вверх. Преодолевая одну за другой ступени, она воображала, насколько далеко ее может унести наугад выбранная летающая лестница в конце пути и то ли это, что ей нужно, — потеряться на вершине какой-нибудь башни, пока не сядет солнце, — как вдруг с самого низа ее окликнул знакомый заливистый голос, заставляя сердце испуганно скакнуть от неожиданности. — Хельквист?! На песчанике, отполированном до блеска тысячами ступней, стояла Аделаида Мертон, слизеринка из кабинета МакГонагалл. — Привет! Я решила немного изучить замок! — помахала рукой, сжимающей чистый пергамент, Спика. —Ой, да это бесполезно! Никакой бумаги не хватит. Я лучше подарю тебе кое-что и сэкономлю пару часов жизни, которые тебе никто не вернет. Спускайся! — она призывно замахала так, что отказаться от любезности, не обдумав, было никак, ну никак нельзя. Взвесив за секунду на двух воображаемых чашах весов унылое блуждание с бумажкой по холодным коридорам и компанию слегка безумной, поэтому столь интригующей слизеринки, Спика с облегчением выбрала второе. Нетерпеливо ожидая, пока кончится бег Хельквист вниз, ноги Ады слегка подтанцовывали в абсолютной тишине. А может, в такт играющей в голове музыке. Даже в этот тихий, унылый день из нее прет энергия. Жаль, даже магия не научилась передавать ресурс от одного человека к другому: нам бы хватило на двоих. Но гадать о неисчерпаемых ресурсах Аделаиды долго не предстояло, потому что Спика сразу поняла: судьба будет продолжать смеяться в лицо ее иллюзии о наличии выбора в принятии решений, ведь как только они поравнялись, Мертон развернулась на месте и пошла прямиком в холодный туннель до подземелий, увлекая ее за собой. — Оно в спальне! Ну, и кофту надо взять, — слизеринка кинула критичный взгляд через плечо на короткие рукава платья нордиша, размышляя, не захватить ли кардиган и на нее. — Я покажу тебе основные башни, а там, как известно, сквозняк свищет. Заодно откинешься немного в нашей гостиной! После попойки вчера там тишина и покой. Сырые стены тут же словно отключили чувство безопасности, с каждым новым метром поедая яркий факельный свет зала за спиной. Но новые ощущения распалили любопытство Спики, ведь шок, смена угла обзора — лучший способ забыть о своих проблемах. Глупо было бы не проживать на полную уникальный в своей неожиданности момент настоящего времени, слишком долго удушаясь веревкой прошлого, которое, честно говоря, уже ни на что не влияет. — А куда ты изначально-то шла? — спросила гриффиндорка, стараясь не порвать плечо о кое-где тесный камень стен. — Хотела подкупить домовиков, чтобы выдали шоколад. Я сожрала за неделю всё, что мне на месяц прислали из дома, — Ада шла, уверенно петляя, словно ее кто-то невидимый тянул в нужный поворот канатом. — Домовики подкупные?! — удивилась компаньонка. — Ну конечно. Вся система казалась бессмысленным и бестолковым лабиринтом и, если бы не попадавшиеся тут и там слизеринцы, идущие по своим делам, не проявляя к девушкам никакого интереса, можно было бы засомневаться, что Мертон просто решила завести Спику в брошенные катакомбы и убить. — «Барон. Маг. Владыка», — внезапно остановилась и зашептала Аделаида посреди такого же унылого, как и все иные, коридора, и Хельквист едва не подумала, что у нее приступ бреда, когда ничем не примечательная стена вдруг отъехала, открывая взору просторную темную гостиную змеиного факультета. Вот так просто — обычный гранит?! Я ждала как минимум статуи кобры, инкрустированной изумрудами. В это воскресенье обиталище слизеринцев, казалось, было совершенно пустым. Это удивило девушку, вошедшую неуверенно на несколько шагов вглубь, пожалуй, даже больше, чем гамма помещения, пропитанная изумрудным и угольно-черным, так отличающаяся от львиной. В Гриффиндоре никогда не бывало пусто. Даже глубокой ночью, когда Хельквист один раз спустилась, чтобы вернуть книгу на общую полку, проваливши попытку заставить себя под нее уснуть. — Я мигом, посиди пока там, — слизеринка махнула в сторону большого, обитого лоснящейся кожей дивана, повернутого спинкой ко входу. Спика медленно направилась к центру комнаты, с любопытством изучая незнакомый антураж. В огромных аквариумах по обеим сторонам от полыхающего апельсиновым камина плавали крупные фиолетовые рыбы со стеклянными на вид глазами, а напротив огня вокруг низкого кофейного стола располагалась неуютная на вид зона мягкой мебели. Чернота сидячих мест: двух диванов, стоящих друг напротив друга, и двух кресел с третьей стороны — была настолько глубокой, что приходилось проморгаться, дабы не подумать, что Творец просто не прогрузил их полностью в реальный мир. Она обошла мебельный ансамбль, втиснулась между столом и сиденьем и опустилась на диван, ощутив внезапно, что он живой и движется. — Какого… Блять! Спика с возгласом подскочила, инстинктивно ухватившись за палочку, услышав неожиданный вскрик. Абсолютно черная фигура парня, с лохматыми волнистыми волосами до мочек ушей, села вертикально, спутанно моргая. — Гриффиндорка в гостиной — я брежу и попал в ад? — Теодор Нотт хлопнул себя по щеке, не вполне понятно, в шутку или всерьез. Затем медленно разогнул колени, полностью поднимаясь с дивана, и ощупал со всех сторон поясницу. — Ох-х, бля-ять. Кажется, я отрубился здесь вчера после этого парада шотов на спор. Он смахнул несуществующую пыль с пол слегка помятого пиджака. Тот выдержал бы и большее, чем сон в непредназначенных для этого местах, потому что был сшит на заказ из ткани, на которую сам обладатель указал пальцем, выстроив нужное количество галлеонов в стопку на прилавке. — Соплохвостовы дети, где Малфой? — Кто такой Малфой? — Спика опустила палочку и уронила себя в ближайшее кресло, откидываясь на спинку, выдохнув. Вечер оброс уже вторым сюрпризом. И оба — скатились от Салазара. Совпадение? Не думаю. — Мой хомяк, — огрызнулся Нотт, пропуская кудряшки сквозь пальцы в попытке упорядочить их. Огонь камина играл в его серых глазах, как будто там черти танцевали танец маленьких утят. Ту часть, где надо кружиться друг с другом за локти. — А ты, вообще, кто такая? — Интересуюсь тем же. — Тут я задаю вопросы, — скрестил Нотт руки в одному Слизерину свойственной надменности. — Тут ты — спишь, пачкая слюнями дорогой диван, — подняла бровь Спика. — Туше́, дорогая синевласка, — хмыкнул Тео, поднимая ладони в жесте «сдаюсь». — Подъеб засчитан. Теодор Нотт. — Спика Хельквист. Полагаю, следует уточнить, что это звезда. Вдруг ты проспал и последнюю лекцию по астрономии в пятницу, она и правда навевала дремоту, — девушка склонила голову набок в тонкой улыбке. Не лезущие за словом в карман в неожиданных ситуациях, следовательно, не сильно заботящиеся о том, какое они производят впечатление на других, всегда были ее любимыми собеседниками. Переброска бессмысленными фразами, пока один не кончится, являлась своеобразным хобби. Что-то вроде: «Можно бесконечно смотреть на огонь, воду, и…» — Действительно, тут как-то засияло, — Нотт саркастически пошевелил пальцами, словно изображая солнечные лучи, символизировавшие единственное белое пятно ее одежды и обуви во всех шестидесяти метрах помещения. — Я тут помимо своей воли, кудряш. Можно считать, заблудилась, — Спика подбросила и поймала каучуковую палочку, которая смешно колебалась, вращаясь в воздухе. Тео сделал шаг в сторону, протянул руку к поленнице и добавил еще одну деревяшку в огонь. — Ненавижу ноябрь. — Аналогично. Кто его вообще любит? — Может, тебя проводить наверх? — прозвучал он вдруг неожиданно учтиво, пошерудив в углях кочергой из каминного набора. Хотя, придай он тону дольку издевки, фраза стала бы намеком на необходимость очистить гостиную от своего общества. — Не, меня вот-вот подхватит в вихрь проводник из Ада. Она переодевается, мы скоро уйдем. — У-ха-ха, понятно тогда, как ты вошла! — мотнул подбородком Тео. — Ну что ж, сходите с ума, но не забудьте почистить зубы! — парень кинул в Спику что-то поднятое со стола, и та поймала. Это было зеленое яблоко из блюда с фруктами. Нотт обошел диван и исчез из поля зрения. — Заходи еще! — раздался через несколько секунд его голос из арки, ведущей в спальни. *** — Обернись. Смотри на меня. Конечно, она смотрела. Куда ей было еще смотреть? Пальцы Фреда вели по позвоночнику от основания затылка до самых ямочек над тазовой костью. Вторая рука присоединилась к касанию, скользнула вбок, обхватывая талию охотницы сжатием. Пальцы Кэти онемели от напора веса всего тела и впитавшегося в межфаланговые суставы холода камня подоконника. Тяжелое дыхание и громкие шлепки наполняли коридор до совятни иным неуместным здесь смыслом, но когда Фреда колебало, каким был задуман мир? Он едва привык задаваться вопросом, не опустошает ли души тех, кого трахает, когда действо феерически завершалось. Буквально выстроил мастерство совместно с Кэти за этот небольшой промежуток их отношений, ведь она, в отличие от других, после никуда не пропадет. Не мог более Фред допустить рисков, что девушка будет кусать костяшки рук, прячась в закоулках замка от чужих глаз, тлея в своей новой аддикции. Как Холла. Это должно было стать «экологичным». Всему ныне требовалось быть экологичным. Даже отработанные зелья теперь не просто сливались в отстойник кабинета, их отправляли на специальные фабрики, где под огромной магической энергий тамошние волшебники извлекали исходные составляющие ингредиенты, чтобы потом заново продать. В меньших, конечно, количествах да в виде порошка, но, все равно, мир становился местом, где утиля больше нет. Фред скользнул внутрь очередной раз, придерживая за бедра, и глаза Кэти, уставленные в его, протяжно моргнули, алый искусанный рот выпустил, словно маленькую птичку, сладкую трель. Похоть в теле Уизли от этой картины смешалась со сливковой нежностью. Изгиб ее спины стал глубже, ягодицы подались назад: она просила еще. Та, которая никогда ничего не просила, потому что могла справиться с любой задачей сама, просила, молила о нем в себе, отталкиваясь затекшими руками от треснувшей плоской плиты. На губах все еще чувствовалась ее влага. Несколькими минутами ранее он застал ее врасплох, встав на колени и напористо положив руки на пояс низко сидящих джинс просто потому, что ему приспичило вкусить ее именно сейчас. А Белл не отказалась. Конечно, а кто вообще бы смог? За то, чтобы увидеть Уизли, сидящего в своих коленях, утапливающего язык туда, где ему как правило не место, школьницы аж с пятого по седьмой курс готовы были чуть ли не палочку продать. И вот эту силу нужно сделать экологичной. Почему-то его тошнило от самого определения, словно оно поскальзывалось на разлитом парафине. Но ему больше не шестнадцать, и у него не было секс-аддикции, как у брата. Должно же быть легко? Классовость и красота Белл держали его в узде. Ради такого он сможет, чтобы сохранить ее. Кальян на Северной башне тому свидетель. Не превратив Кэти в свою фанатку, он и сам не потеряет к ней интерес, а, значит, союз продлится. Одна его фанатка уже «отдыхает» в Мунго. Достаточно. Фред наклонился к шее, вдохнул свежий запах ее гладких волос и амперы в его теле подскочили до максимума. Отворачивая голову девушки к окну, он откинул волосы вперед и лизнул нежную кожу под самым ухом, готовясь к финалу. Колени Белл затряслись, она шумно выдохнула, полностью скрытая волосами. — Я… — только и успела произнести она, как дверь слева скрипнула и приоткрылась. — Ох ты ж ебаный в р…. — Аделаида круто развернулась, кидаясь прочь. Спика, идущая сзади, от неожиданности налетела на нее, замечая в приоткрытой щели разъяренный зеленый глаз. Где-то она уже его видела. — Что такое? — кинулась Хельквист вдогонку скорей интуитивно, чем осознавая, что они, собственно, делают. — Нам пизда! — крикнула Ада, воздевая в беге руки к потолку. — Показала совятню, называется…