No heels, no shirt, no skirt, all I'm in is just skin No jeans, take 'em off, wanna feel your skin You a beast, oh, you know that I like that skin Come here, baby, all I wanna see you in is just skin.
(Rihanna — Skin)
Чем были так хороши эти губы? Почему гасили свет и заставляли неметь, словно от Силенцио? Но только на мозг. Существует ли Силенцио на мозг, и, если нет, почему до сих пор не запатентовали губы Теодора? — Ты пила отрезвляющее, — хмыкнул Нотт шепотом. — Это зубная паста, — Спика провела языком по губам, не улавливая ничего иного. Постель слизеринца была нагрета ими самими, переплетенными под пухлым перьевым одеялом. Даже вечно холодные кончики пальцев ног девушки обволакивал жар. Уютный остров в болотной прохладе мужской вычурной спальни. Леггинсы и мятная худи неприглядной кучкой разбавляли узор ковра в слабой зеленце дневного света из Черного Озера. Подводный мох нагло сжирал широту обзора, потихоньку захватывая поверхность этих огромных стекол по периметру. Еще полгода, и снова придется чистить магией, чтобы не зарастали. Филч не справится. Придет декан. Снейп выгонял всех, Слизнорт же, Тео был уверен, устроит из этого целое шоу. Удивительно, как факультет змея славился такой высокой самооценкой, проживая под толщей вечно мутной воды, из которой время от времени появлялись существа, желающие изучить убранство слизеринских комнат. Даже лес, кишащий гигантскими пауками и оборотнями, производил более приятное, хоть и обманчивое впечатление, развертывая свою густую материю пред всеми, кто ступал на балкон Северной башни. — Не пытайся обмануть зельевара, — убирая волосы с лица девушки, Тео втянул шумно воздух у порозовевшей щеки. — Я не осуждаю, сам на них живу с четвертого курса. Отрезвляющие так прекрасны в моем исполнении, что сами уже на вкус, как огневиски. Спика улыбнулась в ложбинку под плечом парня, в которой лежала ее голова. — Благодаря так называемому прекрасному вкусу огневиски, сегодня утром я проснулась не подле тебя, а черт-те где. Но все равно, пожалуй, это того стоило. Ты представляешь, — продолжила она тише, взволновавшись, — они по своей инициативе сегодня со мной заговорили. Девчонки в спальне… Расспросили про матч, слушали, как я выступала в Алжире… Я ощутила себя наконец нормальной. Даже интересной. Прикинь? — Мне всегда казался интеллект гриффиндорцев преувеличенным, — сказал Тео, отмеряя «ходом» пальцев под одеялом сантиметры по коже животика. — Как они могут не заметить, насколько с тобой интересно? Ты знаешь херову тучу вещей. — Может, и узнали бы, если бы у нас хоть раз дошло до нормального диалога. На этом поприще я преуспела лишь, не поверишь, с кем. С Джорджем, — девушка хмыкнула. — Он что-то понимает в этой жизни. И очень не хочет это показывать другим. — Напоминает кое-кого. — Ага, тебя. — Черт, — улыбнулся Тео. — Я так хотел сумничать, сбив тебя со следа, но ты раскусила меня раньше. Ты постоянно опережаешь меня на шаг. Спика оперла голову на выставленный локоть, сфокусировавшись улыбающимися глазами на парне. — Почему ты так хорош в сладких разговорах, Нотт? Знаешь ли, что доброе слово часто сильнее всякого оружия? — Разумеется, — он подмигнул, — ведь пока у тебя Трансфигурация, у меня две пары Комплиментологии! Наверно, поэтому Сама-Знаешь-Кто проиграл, он просто прогулял предмет и не обрел самого сильного оружия. Сдавайтесь, грязнокровки! Ваши глаза сияют, как роса на рассвете! Спика хихикнула, показав зубки. И почему я постоянно западаю на клоунов? — Хельк, я не знаю, что в тебе такого, но ты развязываешь чувства где-то в глубине меня, — Тео стал серьезным, опустил пушистые черные ресницы, пряча серые глаза в их тени. — Если бы я знал причину, я бы, может быть, успел возвести какой-то забор внутри. Но поздно. И все, что мне нужно, это как можно реже спать без тебя в этой постели. Слизеринец подался вперед для короткого поцелуя, и Спика с готовностью очередной раз нырнула в его бархатную тьму. Какой ты внутри, Теодор? Она манила. Когда меня нет рядом, о чем твои мысли? С каким лицом ты сидишь в кресле, когда на гостиную опускается тишина? Она и сама не хотела покидать этих стен, так ему, им, идущих. Сильнее, чем было видно глазу, чем она открыто показывала. В идеале, собрать бы быстро чемодан махом палочки и навсегда перебраться в Слизерин. Завтракать за одним столом с Адой, ей же помогать с зельями прямо на уроке, а не в теории, когда уже и смысла нет. На Гриффиндоре никому она ничем не полезна. Быть бесполезной оказалось больно. Вечером с Тео допоздна месить бы снег ногами на территориях дворца, наматывая необходимые спортивные километры (которые она уже давно упустила из виду). Слушать его шутки, рассказывать свои теории, познавать ту самую обратную сторону Луны. А потом строить втроем в гостиной планы по ночной вылазке в Хогсмид, чтобы попасть на распродажу старых нелегальных сборников экспериментальных заклинаний, или еще какой дерзкой чертовщине. Боула пришлось бы куда-то переселить, узаконив регулярный утренний секс вместо крепкого кофе. После той ночной встречи Спика, увлекаемая новым желанием, часто представляла на уроке вместо положенных заданий магнетическое облако присутствия Нотта, словно он вот-вот обхватит сзади ее плечи и вопьется в шею губами, а парта перестанет служить учебному процессу, превратится просто в опору для двух выключенных из реальности и желающих слияния тел. Не просто разрядка и физическое удовольствие, но форма любви, выстроенная на касаниях. Такой она была — под кожей бил ключ чистейших эмоций — и допущенный до него напьется сполна. Слова растворяются, их можно подделать, но не сымитируешь тактильный дар. Все самое важное происходит, когда соприкасается кожа, и воздух делается на пару градусов теплее от близкого дыхания. Склонившись над своим котлом или книгой в другом конце кабинета, иногда Тео кидал горячий молниеносный взгляд в ее сторону, и ноги тут же делались ватными. Просто возьми меня, Нотт… — она развлекалась, открывая губы в такт звукам, зная, что он не умеет читать. Но, кажется, один раз Флитвик невовремя заметил, потому что очень быстро отвернулся и засеменил к доске, бормоча что-то про домашнее задание. Кладовка, сплетение, искусанные друг другом губы. Падают на пол запасные перья и свитки. Слава богу, не реагенты Слизнорта. Всего лишь подсобка Маггловедения. Его глаза, как два метеорита, прожигают атмосферу звезды в человеческом обличии. Он внутри нее, берет свое, но отдает назад модифицированный ток жизненной энергии. — Моя… Избавление… Экстаз. Нежность. Он был сложным содержимым в простой форме. Должно быть, это и манило. Но Спика не хотела рыться в причинах. Невозможность смены факультета кольнула легкой грустью. Хотя разум успокоительно молчал: подвергать выбор шляпы сомнению из-за романа казалось довольно опрометчивым. Но здесь все еще было лучше, незримо, и поэтому правда легко лилась из уст. Хельквист могла признаться в слабости здесь, при нем, и больше нигде. — И мы бы так и спали. Но я не пришла, — подвела девушка итог вчерашнего дня со вздохом. — Допрашивать не в моих правилах, но вопрос «почему?» все же тянет задать из любопытства. — Мне было так страшно на матче, — поежилась девчонка, вспоминая неудобную форму и одиночество раздевалки Гриффиндора. — Я держалась за твое видение. Мечтала о нашей ночевке. Этом самом моменте, который происходит сейчас. Но всех понесло отмечать, а я должна была пробовать с ними дружить, понимаешь? Они игроки… Невозможно находиться в плохих отношениях с любыми игроками, это кодекс чести. А потом… я мало что помню. Кажется, автопилот все же привел меня в Гриффиндор. Но страх все еще где-то внутри шевелится. И, кажется, мне нужен ты, чтобы его забыть. — Ты слишком себя недооцениваешь, — сказал Тео. — Какой может быть страх после твоих мировых чемпионатов? И переезда сюда, да еще и на последний, самый сложный год. Ты уже пережила больше в жизни, чем девяносто девять процентов студентов этого замка. — Мне, наоборот, кажется, я плетусь в хвосте состава, едва не теряя сцепление с дорогой, — Спика наматывала в думах синюю прядь на палец. — Знаешь, всё настолько перекосячилось по сравнению с моими и без того нерадужными ожиданиями. Я сидела в прошлом году на Гриблогии… Да не смейся, на севере грибы преподают отдельно! И подумала — это не предел моих возможностей. Прожить год, посвятив себя одной только цели — стать универсальной ведьмой — вот это испытание моего масштаба! Отказаться на время от друзей, партнера, привычного комфорта. Я думала, что улечу в стратосферу, если только вместо этих «расхолаживающих» атрибутов буду день и ночь оттачивать ваши местные заклинания, разбираться с чарами и деревянными палочками. И собралась вернуться на три головы выше и способнее, чтобы за меня дрались в скандинавском министерстве Магики. Представь, за год одногруппники бы только до пятисотого уровня шкалы Рейкпик дошли, а я до семисотого, потому что комбинированная магия и иностранный язык. Я с ноги открыла бы любую дверь. Поснимала с насиженных мест выпускников Ультрамарина в департаменте Новейшей Магики, которые монополизировались там со времен чуть ли не Первой войны. И вся их новейшая магия — старье десятилетней давности. Они давно там протирают штаны. Я знаю, как надо проводить испытания хаоса, чтобы действительно открывать новые рудники, но меня туда обычной дорогой никогда не примут. — Звучит, как крутой амбициозный план. Еще только два месяца прошло, ты вполне в состоянии нагнать программу и воплотить это в жизнь. — Если перестану рыдать. — Если перестанешь рыдать. Так перестань рыдать, Хельк. Теодор снова поцеловал ее в губы. — Черт, — вытер Нотт запястьем рот, когда отстранился, — я забыл, как от тебя веет этим зельем с гриффиндорскими нотами. Работа, конечно, хороша, но тьфу на этот миндаль. — Нотт. — Да? — А ты о чем мечтаешь? Он задумался, переведя глаза на фиолетовую рыбину, что с любопытством смотрела сквозь стекло в комнату. — Я мечтаю никогда не делать выбора. — В каком смысле? Тео вздохнул и помедлил с ответом. — Выбор лишает тебя возможности импровизировать. А я люблю не знать ничего про завтрашний день. Пока выбор не сделан, ты можешь быть всем или ничем. С выбором ты заложник. Наверное, в этом смысле мы отличаемся. Ты уже на пять лет продумала вперед свою жизнь, а я даже не знаю, какую дисциплину сдавать в качестве опциональной на ЖАБА. Но это мой странный кривой путь. А у тебя — прекрасный план. — Это еще не значит, что прекрасный план не пойдет по пизде. Как видишь. — Так если все может пойти по пизде в любой день, зачем вообще пытаться что-то прогнозировать? — Логично. К сожалению, я не умею эту функцию отключать. Спика поднялась, ища глазами бюстгальтер. — И почему ты не можешь ходить прямо так по замку, красавица? — Тео остался лежать раскинутым по шелковым подушкам. — Потому что иначе ты перестаешь по мне скучать, — кокетливо улыбнулась девчонка, одеваясь. — А мне надо, чтобы ты по мне скучал. — Я уже по тебе скучаю, baby, — парень скользил тягучим взглядом по стройным ногам, ныряющим в тонкие лосины. — Значит, план работает, — подмигнула Хельк. — Может быть, побегаем как-нибудь рано утром, до занятий? А сейчас мне надо заглянуть к Аде, а то со всей этой нагрузкой я упускаю с ней видаться. — Сделаем. Гриффиндорка убрала растрепанные волосы за уши и, последний раз поцеловав Теодора, вышла в коридор. … — Ада? — Спика приоткрыла дверь в женскую спальню Слизерина. На всех четырех кроватях в одинаковых позах лежало по девушке. Но у одной лишь Аделаиды все лицо закрывала подушка. — Опять у нас проходной двор, — закатила глаза Джемма Фарли, приподнявшись на локтях и заценив визитера. — Кого там принесла нелегкая? — раздался сдавленный слоем плотных перьев голос от кровати Мертон. — Твоя странная подружка, — отозвалась Гестия Кэрроу, скептически оценивая пижамный вид нордиша, убирая книгу, которую держала над глазами навесу. Удивительным образом даже это холодное приветствие не казалось настолько неприятным, как мимолетный взгляд Парвати. Аделаида рывком скинула подушку с лица, но поднялась не сразу, глядя некоторое время в потолок кровати. — Пройдемся или ты не в духе? — спросила Спика, заметив, что подруга единственная из комнаты была одета в невнятную фланелевую пижаму, смятую в нескольких местах. — Пошли, — Ада подскочила лихорадочно резво, вставляя ноги в пушистые тапки. — Не переоденешься? — Себя-то видела? — на ходу слизеринка подергала за край мягкой худи и проследовала мимо Спики в дверь. Пожав плечами, Хельквист пустилась за ней, закрыв за собой. В зеленой гостиной стоял шум: младшекурсники устроили чемпионат по взрывающимся картам, поэтому на диванах не осталось ни живого места для какого-нибудь нормального диалога. Собравшись было гаркнуть, Аделаида вдруг безвольно выдохнула набранный воздух. Несколько секунд она переводила глаза с кресел на входную плиту, пока Спика молча предоставила мрачной подруге принять решение об их дальнейшем перемещении. — Похуй, пошли в эту комнату, где был клуб. Там обычно пусто и тихо. И пусто и тихо там было. Слизеринка зашла в зал, который без привычной мебели и гардин, оделяющих бывшие закутки для разврата от основного холла, выглядел просто огромным. Тут и там присутствовали следы того, что помещение регулярно использовалось для посиделок: валялись бумажки от снэков, утерянные сережки в одном экземпляре. Меткий глаз Спики заметил и следы подошв, сгрудившиеся в одном конкретном углу, раскидав пыль. Так и дорожка к окну была протоптанной. Но немытые стекла не открывали захватывающих панорам, а чистить их — означало бы оставить свои магические следы. Тем не менее Ада направилась именно туда. Наколдовав диван и стол с зеленым чаем и печеньем, слизеринка бросила себя в объятия мебели, забираясь с ногами. Как ни крути, а сидеть при тусклом свете дня все равно было приятнее, чем у дверей. — Ты на метле просто чудовище! Получила мою записку? — Ада пригубила от чашки. — Тео поспорил бы, что она твоя, — рассмеялась Спика, присаживаясь. Она обрадовалась, что Ада, кажется, собиралась сбросить мрачный настрой разговорами о приятном. — Спасибо, что вы меня так поддержали. Конфеты высший сорт, но само внимание важнее. — Ты не знаешь, как Тео заморочился, чтобы их добыть в таком часу. Они ж контрабандные, только по особым каналам… Но Теодор не пальцем делан. — Что это значит? — не поняла Спика. — Короче… Тео не простой. И ты не простая. Я чуть с трибуны не ебнулась, когда ты напала на Барроу. Будешь теперь постоянно играть? Привлекательно-устрашающая мысль остановилась на полпути до фактического рационального обдумывания. Нельзя давать себе мечтать слишком рано. Это было просто стечением обстоятельств. — Я утром едва вспомнила свою фамилию, случайно накидавшись вчера огневиски. Не думаю, что после этого меня кто-то захочет видеть в составе, — ответила она уклончиво. — Особенно, конечно, Слизерин. Я слышала, что о тебе вчера говорил Драко. Он даже решил провести экстренное совещание с командой во вторник, — Мертон вдруг рассмеялась так громко, что эхо прокатилось по помещению, разбудив несколько летучих мышей. — Еще больше врагов, отлично, — сухо Спика посмотрела на удаляющиеся галочки под потолком. — Ты девушка Нотта. Никто тебе ничего не сделает. — Минутку, я девушка Нотта? Аделаида вскинула брови. — А ты думала? Домовой эльф? — Н-у-у — отвернула подруга голову в сторону. — Я, честно говоря, не задумывалась. Мы спим и нам хорошо. — Он от тебя без ума, — отрезала Ада. — Сам Тео не сильно мне открывается, как ты понимаешь, но Боул говорит, что он не затыкается о твоих длинных ногах и мощных мозгах и все такое. Мозги твои мне не видны, как насекомым — звезды, но ноги успела лицезреть, отвечаю. — Он дал мне хороший совет сегодня… Воодушевил, что я все еще могу нагнать свои цели. Просто надо снова сконцентрироваться на них, а не на том, как меня воспринимают в Гриффиндоре. В конце концов, какая разница, есть ли у тебя друзья, если ты лучшая на курсе? — Спорное заявление. Да и тебе не побороть Холлу. — Я не собираюсь бороть Холлу. Я собираюсь бороть себя. И Нордическую министерскую систему. Спика подняла глаза к потолку: — Мне нужна энергия на эту борьбу, и я не могу себе позволить тратить ее на расстройства более. Все, что мне нужно, — это смочь поддержать слабый мир с Лавандой и Демельзой и не сталкиваться с Фредом. Мне кажется, еще один диалог на глазах у МакГонагалл, и чаша факультета опустошится, как сливочное пиво в жаркий день. У меня есть Тео, и, сука, я допилю эти гребаные чары! Буду приходить сюда и стрелять по яблокам, пока не смогу делать это с закрытыми глазами. Кстати, у тебя приняли Кутакутарину? — Да, — ответила Ада и встала со своего места. Молча она прошла к окну и сцепила руки на спине. — Что-то не так? — В жизни больше проблем, чем несданное зелье. Например, я очень не хочу ехать домой на Рождество. Но мне придется. Младший брат весь извелся, скучает. У меня письма уже в стол не помещаются. — А почему не хочешь? — У мамы новый роман. Какой-то хер из министерства. Приедет к нам на ужин. Знакомиться будем. Она говорит, у него сын, хочет сватать нас. Наверняка жиртрест какой-то. Какому нормальному мужику надо, чтобы его представлял родитель? — она полуобернулась из-за плеча. — Знаешь, что я люблю? — Знаю, — улыбнулась Спика. — Но так нельзя. Ты можешь попробовать посмотреть, что он из себя представляет. Для очистки совести. — Мда, и то верно. У меня слишком давно никого не было, — Ада вернулась на свое место и превратила чай в черный, а печенье — в рижский бальзам, и закурила. — Я думала, ты рассталась с парнем только в этом году? Кстати, кто он? — Да. В сентябре. Это слишком давно. Хаффлпафф. Джастин Финч-Флетчли. Мы впервые встретились тут. Прямо тут, — она указала на точку в трех метрах от себя. — В клубе «Раздетый Хогвартс». Хаффлпаффцев легко узнать. Они всегда стараются казаться круче, чем есть. Наколдовал себя каким-то неебическим принцем. Я подыграла. Секс на разрыв. Раскрытие персон по взаимному согласию. И вот, восемь месяцев отношений. Знаешь, я подумала тогда: Финч-Флетчли… звучит волшебно. Вдруг, мы поженимся когда-то, и я буду Аделаида Финч-Флетчли… Стоит попробовать, — она мягко рассмеялась, откинув волосы. — А потом… потом его фамилии стало не хватать, чтобы огонь горел. — А сейчас тебе кто-нибудь нравится? — Я пока не разобралась. Хуй знает почему, Спика, но мне нравятся гриффиндорцы. Ты вот огнищенская. Еще там есть Симус. Он совсем не статный, но цепляет. Дебилизм, да? — Аделаида стряхнула пепел, виновато улыбаясь. — Он типа такого щеночка, знаешь? Которого хочется затискать до дыр. Еще у вас есть Оливер Вуд. У меня от него немножко аритмия. С тех пор, как он играл за сборную. — Он очень сдержанный, тебе наскучит, — Спика откинулась назад, позволяя новому напитку основательно прогреть себя изнутри. — Хах, что ты знаешь? Эти бесхитростные пацаны лучше всего. Домашние, отпоенные молоком мальчики. Если бы я была на вечеринке вашей, то не удержалась бы и заговорила с ним. Хочется любви и цветочков… Даже у Гестии есть парень. А ведь она страшная, как взрывопотам. — А что не так со слизеринцами? — Не знаю, у них вечно какие-то усложнения… Никак не расслабиться. Даже в сексе, ты как будто занимаешься им с человеком, который занимается им с самим собой. Спорю, Вуд не такой. Блин, Спика, зачем ты склонила меня в эту тему? — заныла Мертон. — Я теперь буду думать об этом весь день. Давай о другом поговорим. О тебе. Что за история с Фрайдрихом? И злиться бы, что это имя и без того, чтобы вслух напоминали, всплывает в голове, но Спика лишь выпустила шумно воздух из губ, приняв судьбу-злодейку, как обязательный сеанс психотерапии. Ведь она, по сути, никому так и не выговорилась. А надо очиститься, чтобы достаться Тео свежей, опустошенной от воспоминаний. Он это заслужил. Выскрести эти глаза из памяти, этот, мать его, шлейф. Но имя цеплялось ручонками, как насекомое за лист, за сознание. Видит Тор, лучше бы Ада продолжала про гриффиндорцев. — Мы встретились во дворе, жили рядом еще до школы. Он шутил как бог, все смотрели ему в рот. И мне бы сказать: я была не такая, я отвернулась и пошла по своим делам, но нет. Когда он выходил гулять, я гасила свет, пряталась за шторой и следила за ним. Спика поняла, что совсем забыла об этом. Тот самый квадрат на полу, из которого лучше всего просматривался участок Хольгерссонов… Почему-то за все эти мелочи как-то разом стало стыдно. Как будто у детской версии нее был какой-то волевой выбор. — Наедине он казался совсем другим, направленным вовнутрь. Мне не терпелось вскрыть его настоящего и нырнуть в этот мир. Я была убеждена, что мы бы нашли миллион общих черт и тем для разговора. Поэтому я думала подловить его, когда он такой, подлинный. Но если приходилось случайно столкнуться, терялась. Фрайдрих первым попал в Ваттенфалль и распределился на Ультрамарин. И у меня появилась цель — во что бы то ни стало тоже там оказаться. Ультрамарин носит мантии с символом Ундины. Это, в принципе, хорошо характеризует и Фрайдриха и Ультрамарин вцелом. Но когда я проходила распределение, то, согласно ритуалу, подняла не глядя камень со дна реки, и он оказался розовым кварцем. Это значило, что я распределена в Мадженту. Я горевала весь день, но уже в следующие выходные он прислал записку «Тебе идет розовый». Я храню ее до сих пор. Она у меня в чемодане. Спика притихла, уставившись на потертую временем статую русалки в углу. Аделаида сидела не шелохнувшись. — И что потом? — Потом он держал меня на коротком поводке. Представил друзьям, как «подруга детства». И еще несколько лет, пока он встречался с однокурсницами, я сидела и ждала, пока он «осознает». И, представляешь, осознал. И, когда мы по-настоящему сблизились, мне сорвало башку. Я тут же забыла всех остальных, мимолетные флирты и интересы, словно их никогда не было. Его внутренний мир был еще сложнее и глубже, чем я думала. Он знал ответы на все вопросы. Абсолютно на любой. И у него появилось на меня время. Я думала, что у него его никогда не хватает, а, оказалось, загвоздка была в том, как он его распределял. Всегда в приоритете теперь была я, мои потребности и интересы. Он часами слушал про квиддич, в который не играл. Про магию, которой раньше обладали великаны, потому что я увлеклась историей магических рас. Искал информацию и изучал ее сам, чтобы меня удивить. Преподы перестали нас рассаживать. Мое второе имя стало «розовая Хольгерссон». Он говорил, что женится… — Черт… И как он мог? — ахнула Ада. — Я отбывала утром, чтобы сразу попасть на Экспресс. До последнего было неясно, зачислят ли меня и пришлют ли билет. К тому же, я регулярно уезжала на иностранные матчи, поэтому не переживала, что мы ненадолго расстанемся. На Рождество ведь я бы все равно вернулась домой, это всего 2 месяца, потом весенние каникулы, потом конец года, а и все. Это должна была быть наша игра. Мы и не в такие играли. Но как только меня там не стало, он не задал ни единого вопроса моим друзьям, не прислал ни одной совы. У меня болит душа. Потому что он предатель, а я не могу забыть все, что он говорил с такой искренностью. — Слова плохи тем, что за них нет ответа. — Верно. Я и сама это проповедую. Но когда тебе 16, ты делаешь на них полную ставку. Мне кажется, он не просто меня обманул. У меня такое чувство, словно мне выпотрошили кишки на глазах всей Скандинавии. И знаешь, — горько усмехнулась Спика, — ради кого? Ради Лирии! Это как, ну, я не знаю, ради Гестии… — Ууу… — протянула Аделаида, — все настолько плохо? — Ну окей, она симпатичнее взрывопотама. Но в ее послужном списке нет ни одного значимого достижения. Комплектом к этому формальному признаку манипулятивная холодная личность. — И что же он в ней нашел? Спика положила голову на колени, закрывая лицо шторкой волос, и сказала глухо в них: — Если бы я знала… Неделя. Понимаешь? Он переспал с ней через неделю после моего отъезда. Аксел всегда подозревал Фрайдриха в непорядочности, даже когда он был кристален. Я не понимаю, кому мне верить: реальности или себе? Я знаю, что он был честным. Я знаю, что он меня любил. Но тогда — как все это стало возможным? Я все еще люблю его: того самого, которого знаю. У меня не укладывается в голове, что это мираж. — А если бы он сейчас позвал назад… ты бы пошла? — прозвучал тихий вопрос. — Не делай этого со мной, прошу… — Спика удрученно покачала головой. Мне нужен целый океан, чтобы утопить в нем этот роман. И я его отыщу. — Так! — подскочила Мертон и хлопнула в ладоши. — Давай займемся делом. Я одолжу тебе деревянную палочку, и мы сейчас потренируем твои чары! Если ты собираешься достигать того, что наметила, я хочу быть частью процесса! Было бы очень тупо упустить шанс приложить руку к твоему успеху. Ты готова тренить до потери пульса, чтобы утереть там всем ультрамаринцам нос, нордиш? Спикины губы сами растянулись в улыбку понимания. Быть полезной… Две девушки в смешных пижамах, стоя посреди брошенного пыльного зала, решили не дать себя сломить. Очередной раз Ада спасла ее от того, чтобы ударить дно. Неведомо Спике было лишь то, что и сама Аделаида на нем уже лежала.