***
— В ваше отсутствие кое-что произошло, — сказал Гарри, смотря на заходящее солнце сквозь окно гостиной. Джинни и Рон вернулись на площадь Гриммо часом ранее и сейчас, приведя себя в порядок, напряженно сидели на диване, ожидая новостей. — Мы это поняли еще по траурной тишине, — фыркнула Джинни, заламывая пальцы на руках. — Давай, Гарри, просто скажи, кто на этот раз? — Все живы, — усмехнулся он, поворачиваясь. Джинни заметно расслабилась, а Рон откинулся на спинку дивана. Они так привыкли к потерям, что стали относиться к ним как к обыденности. Абсурд. — Зачем так пугать! — воскликнула девушка, запуская в Гарри декоративную подушку. — Ты же знаешь, как я ненавижу твои интриги! — Просто скажи, что случилось, королева драмы, — сказал Рон, вставая с дивана. Он нервничал. С самого утра, когда они узнали, что их миссия провалилась, он был обеспокоен. Рон убеждал себя, что это все из-за треклятого растения, название которого так и не запомнил, но противное предчувствие не покидало его. Маленький росток, способный спасти зрение Флёр, был настолько редким, что победить Того-кого-нельзя-называть было проще, чем найти информацию о его местоположении. Тем временем состояние Делакур стремительно ухудшалось. Действовать нужно было быстро, поэтому они, бросив все, отправились в Румынию. Посетив деревню мудрецов, Рон сразу же понял — спасения не будет. Пожиратели смерти опередили их, сравняв все поселение с землей, убив жителей и уничтожив теплицы. Билл был в отчаянии. Последняя зацепка из всех существующих была проработана, и теперь надежда ускользала сквозь пальцы. Они снова проиграли. — Тебе нужно сесть и отдать мне свою палочку. Тебе, Джинни, тоже. — Это еще зачем? — нахмурилась девушка, пряча древко за спину. — Что за игры? — раздраженно спросил Рон, потирая лицо ладонями. Мерлин, как он устал. — Перестаньте противиться и отдайте палочки! — возмутился Гарри, нахмурившись. Он подошел к другу, вырывая из его рук древко. — Чувствую себя голой, — настороженно сказала Джинни, передавая свое. — Я не смогу объяснить все, что произойдет дальше, но вы должны постараться держать себя в руках. Предвижу ваши вопросы: это не оборотное и нас не пытаются провести. Все правда. После этих слов Гарри повернулся к двери и выжидающе на нее уставился. Джинни встала с дивана, подойдя к Рону поближе, и неосознанно спряталась за спину брата. Тихий шелест донесся из коридора, нарушая тишину. — Гермиона, — прошептал Рон, как только худенькая фигура девушки показалась в проходе. Он сделал два шага назад и, запнувшись, упал в кресло. Джинни стояла, широко распахнув глаза, глотая ртом воздух. Перед ней с совершенно невозмутимым лицом стояла Гермиона Джин Грейнджер. Живая Гермиона Джин Грейнджер. Джинни громко всхлипнула и кинулась к ней в объятия. Все правда. Все правда. Все правда. Гермиона аккуратно положила руки на талию некогда лучшей подруги, которая старалась объять девушку со всех сторон. Джинни не верила в то, что происходит. Она вспоминала, как стояла у пустого гроба и надрывно рыдала, крича от боли в груди. Как упала на сырую землю, свернувшись калачиком, и не позволяла никому подойти к себе. Она провела три ночи у могилы Гермионы, отказываясь верить в то, что ее самой близкой подруги больше нет в живых. Только Гарри и Рон понимали ее. У них не было времени на скорбь, шла война, но ночью, когда жизнь останавливалась, они садились рядом, пытаясь справиться с болью, корнями прорастающей в них. Джинни так и не смогла смириться с ее смертью. Ей все время казалось, что Гермиона вот-вот войдет в комнату или снова останется ночевать в ее постели. Девушке было проще думать, что подруга на очень секретной миссии, в которую нельзя никого посвящать. Так она и делала. Целый год обманывала себя, чтобы просто не сойти с ума. Похоже, это не помогло. Она все-таки сошла с ума. Потому что Джинни и представить не могла, что окажется права. Ее подруга жива. — Помотала же тебя жизнь, сестричка, — с невыносимой болью в голосе сказала она, вытирая тыльной стороной ладони слезы. Гермиона усмехнулась и крепче прижалась к подруге. — Похоже, я пропустила тренд на черные волосы, да? Покрасишь меня? А то с этой войной я стала похожа на горного тролля, — рассмеялась Джинни, обнимая Гермиону так, что у той трещали кости. — Ты красавица, — ответила Гермиона, вдыхая запах шампуня, который Джинни не меняла вот уже несколько лет. Дом. Так когда-то пах ее дом. Она понимала, что все, что сейчас говорит подруга — попытка справиться с эмоциями, и как же Гермионе хотелось почувствовать хоть что-то. Хоть крупицу того облегчения, которое испытывает Джинни. Но нет. Пусто. Гермиона перевела взгляд на Рона, который неподвижно сидел в ее любимом кресле, сверля взглядом девушку. Его глаза были полны слез, а руки сжимали подлокотники настолько сильно, что вот-вот и в обивке останутся дыры. — Как? — прошептал он, сморгнув накопившиеся слезы. Они мокрыми дорожками стекали по щекам, падая на потрепанные джинсы. — Гарри, — Рон повернулся к другу в надежде получить хоть какой-то ответ, но Поттер только измученно прикрыл глаза и сел рядом. Джинни отстранилась от Гермионы, крепко схватив ее за руку. В каждом действии девушки читался страх. Она боялась, что если отпустит, то Гермиона исчезнет так же быстро, как и появилась. — Не зря же меня назвали самой умной ведьмой своего поколения, — бесстрастно ответила девушка, пожав плечами. — Теперь и самой могущественной, — кашлянув в кулак, сказал Гарри. Гермиона злостно посмотрела на друга, надеясь, что больше из его рта ничего лишнего не вылетит. Собрав в себе все силы, Рон встал, оттолкнувшись руками от подлокотников, и медленным шагом подошел к девушкам. Джинни периодически всхлипывала, перебирая пальцы подруги в своей руке, а Гермиона стояла рядом, не выдавая никаких эмоций. Гермиона Грейнджер не может носить безликую маску. Рон прищурился, всматриваясь в ее золотистые глаза. Девушка была худая. Очень худая. Ее лицо четко очерчивали скулы, а черные кудри подчеркивали бледность кожи. У Гермионы Грейнджер бронзовая кожа. Парень продолжал осматривать незнакомку, стоящую перед ним, и единственное сходство с его Гермионой, которое он обнаружил — родинки. Три маленькие точки около виска теперь выделялись немного сильнее, чем раньше. Что же с тобой стало, милая? — Как ты выжила? — хрипло спросил парень, поднимая руку. Его костяшки мягко коснулись ее щеки, поглаживая холодную кожу. Джинни резко втянула воздух, услышав ласковый голос брата. Она и забыла, каким бывает Рональд. В последний год он был всяким: разбитым, злым, грустным, но точно не мягким. Казалось, после смерти Гермионы Рон надел броню, сквозь которую не могла пробиться даже семья. Гермиона обхватила ладонь Рона, прижав обе их руки к своей щеке. Парень шумно выдохнул и прикрыл глаза, расслабляясь. Девушке не требовалось использовать ментальную магию, ведь этот маленький жест всегда приносил им спокойствие. Для них он означал поддержку: «я рядом», «ты можешь на меня положиться», «доверься мне». Раньше. Так было раньше. Гарри и Джинни, казалось, не дышали. Видеть Гермиону и Рона вместе всегда было странно, сейчас же это смотрелось еще более неестественным. Они начали встречаться в начале войны, пытаясь заполнить пустоту в сердцах, образовавшуюся от потери родных. Джинни всегда считала их отношения ужасной идеей, но держала свое мнение при себе. Никто так и не знает, что именно произошло между ними, но спустя непродолжительное время они расстались. Гермиона и Рон остались также близки, запрещая родным и друзьям обсуждать их отношения. Джинни же история не казалась такой простой. Она видела, как Рон смотрит на подругу украдкой, пока та не видит. Когда Гермиона умерла, это сломало Рона. Первое время он не выходил из спальни и перестал есть. Во время похорон парень плакал. Это был первый раз, когда Джинни увидела такую сильную боль в глазах мужчины. Рон рыдал навзрыд, воя, как раненый зверь, истекающий кровью. Он оплакивал любимую. Позже, спустя несколько дней, она увидела такие слезы во второй раз. Это был Малфой. Джинни заперла эти воспоминания глубоко и никогда никому не рассказывала, как чистокровный аристократ, сжимая старого мишку Гермионы, стоял на коленях в ее комнате и просил прощения. Его крик навсегда отпечатался в памяти Джинни. Она поняла его, почувствовала, ведь сама кричала также, думая, что Гарри мертв. Он оплакивал любимую. Малфой так и не узнал, что в тот день Джинни Уизли стала свидетелем его боли и отчаяния. Девушка догадалась, что бывшего врага и ее подругу связывало нечто большее, чем приятельские отношения, которые они выставляли перед всеми, но она никогда не обсуждала это с Малфоем. Тайны не всегда должны становиться явью. — Я очень хотела домой, — очередная ложь сорвалась с губ Гермионы так естественно, что на секунду она сама в это поверила. Девушка продолжала смотреть Рону в глаза, наблюдая, как эмоции парня калейдоскопом сменяют друг друга. Она чувствовала его счастье, видела, как камень с его плеч спал, принося облегчение. Ты не виноват. — Всегда найдешь выход, да? — Всегда, — горько сказала Гермиона, опуская руки. Она хотела расцепить мертвую хватку Джинни, но подруга не сдвинулась с места, крепче обхватив ее запястье. — Мы видели воспоминания Малфоя. Твое тело исчезло с алтаря, как только он тебя туда положил. Что там произошло? — спросил Рон, переглядываясь с Гарри. Девушка глубоко вдохнула, стараясь держать себя в руках, и начала рассказ. Гермиона готовилась к встрече с друзьями не меньше, чем к собранию с Орденом. Понимая, что ее возвращение не может пройти спокойно без слез и истерик, она просчитала все возможные реакции на свое появление. Ей нужно быть правдоподобной. Гермиона не собиралась посвящать родных в настоящую версию ее выживания, но и совсем в неведении держать не хотела. Она приняла решение рассказать то же самое, что и Ордену, добавив несколько деталей о своих силах и Цербере, сейчас мирно спящем в ее комнате. Вспоминать свою смерть в третий раз было невыносимо. В моменте Гермиона серьезно думала, что вот-вот и она сожжет Джинни ресницы, когда та засыпала ее вопросами, не переставая плакать. — Я правильно понял, что все это время ты находилась в промежуточном мире между жизнью и смертью, обучаясь темной магии? — уточнил Рон, нервно сглатывая. Его ладони вспотели, оставляя мокрые следы на джинсах, но, казалось, ему нет до этого никакого дела. — Все верно, — кивнула Гермиона, смотря на Гарри. Друг покусывал губу, понимая, что она не собирается рассказывать Рону и Джинни историю своего нахождения в мире мертвых. Он стал единственным хранителем ее секрета, и пока Гарри не понимал: хорошо это или плохо. — Ты должна убить его? Одна? — задала вопрос Джинни, который крутился на языке у каждого с момента собрания. Гарри боялся озвучить его вслух, потому что, услышав ответ, наступит точка невозврата. — Да, я должна его убить, — равнодушно ответила Гермиона, — но не одна. Я надеюсь на вашу помощь. — Мы сделаем все, чтобы на этот раз ты не пострадала, — резко сказал Рон, давая обещание больше не ей, а себе. В прошлый раз он отправил ее на верную смерть вместе со всеми, даже не подозревая, что стал жертвой чужой игры. В этот раз парень будет готов умереть сам, лишь бы она осталась жива. С ним или нет, она заслужила счастливую жизнь. Вот только Гермиона Грейнджер привыкла действовать в одиночку и больше не нуждалась в защитниках.***
— Ты не доверяешь нам, — тихо сказала Джинни, укрываясь одеялом. Гермиона больше получаса пыталась отделаться от подруги, пытающейся остаться ночевать в ее комнате, но потерпела поражение. Джинни Уизли — чертовый ураган, который сносит все на своем пути, не ведая пощады. Дружба с ней Гермионе всегда напоминала минное поле. Никогда не знаешь, когда подорвешься. Вот и сейчас она просто принесла свою пижаму и залезла в кровать Грейнджер, не смутившись даже рычащего Цербера. — Я никому не доверяю, — впервые за весь вечер честно ответила девушка. После того, как Джинни и Рон принесли непреложный обет, друзья просидели в гостиной больше половины ночи, прерываясь на чай и бутерброды, любезно приготовленные Кричером. В доме на площади Гриммо, казалось, никого не было. Все заперлись в своих комнатах, погружая ранее шумный дом в полную тишину. Возможно, им просто дали время на воссоединение. Почему же тогда тишина так давила? — Мне ты можешь доверять, — улыбнулась Джинни, разглаживая складки на пододеяльнике. Гермиона понимала ее. Конечно, Уизли рассчитывает снова спать в обнимку, спасаясь от кошмаров или делиться секретами, но вот беда… Ее лучшая подруга умерла, оставив после себя только бесчувственную оболочку. — Это больно? Умирать? — прошептала Джинни, снова вытирая накатывающиеся слезы. — Мне было больно, — коротко ответила Гермиона, наполняя миску Цербера водой. Джинни молчала, сглотнув образовавшийся ком в горле. Больно. Девушка была умна, поэтому тогда, год назад, она и не поверила в смерть Гермионы. Воспоминания Малфоя были частичными и не отображали некоторых вещей, которые уже позже сопоставила Джинни. В воспоминаниях он скорбел о потере напарника. Сейчас, учитывая то, что Гермиона выжила, обстоятельства ее смерти еще больше смущали девушку. Хорошо обдумывая вопрос, который так и рвался из нее, Джинни взвешивала за и против, но любопытство всегда берет верх. Ей нужно знать, что произошло в той злополучной пещере. — Что у тебя было с Малфоем? — выпалила Уизли, накрываясь одеялом. Звук разбитого стекла громко отскочил от стен, заставив Джинни вздрогнуть. Гермиона стояла посреди комнаты, сжимая в руках хрустальный кувшин. Точнее то, что от него осталось. Уизли резко откинула одеяло, спрыгивая с кровати. Ее взгляд был прикован к разрезанным ладоням подруги, с которых тонкими струйками стекала бордовая, почти черная кровь. Теперь она и правда грязная. Гермиона ожидала от подруги всего, что угодно, но точно не вопроса об отношениях с Малфоем. Он так сильно выбил ее из колеи, что она сжала кувшин с водой настолько сильно, что его разорвало на мелкие осколки. — О, Мерлин, Гермиона! — воскликнула Джинни, стряхивая остатки хрусталя. — Я не забрала палочку у Гарри, давай свою, я залечу порезы. — Не надо, — хрипло ответила Грейнджер, отходя на шаг от подруги. Все окна были закрыты, но температура в комнате стремительно падала, а ветер раздувал занавески. Джинни поежилась, вглядываясь в золотистый свет в глазах Гермионы. Она никогда не видела ничего подобного, включая черную кровь. Гермиона смотрела, как порезы медленно затягиваются, а кровь останавливается. Ей не нужна палочка, чтобы творить магию. Она и есть магия. — Гермиона, — вздохнула Джинни, смотря на полностью зажившие руки подруги. Одним взглядом Грейнджер очистила ладони от темных пятен, а также убрала все осколки с пола, даже не пошевелив рукой. Джинни попятилась к кровати, со страхом смотря на подругу. Цербер, почувствовав перемену настроения, подбежал к хозяйке и встал рядом, готовясь защищать. — Джинни, тебе не надо меня бояться, — спокойным голосом сказала Гермиона. — Нам всем нужно привыкнуть к моим изменениям, но я никогда не причиню вам боли. Джинни хотелось показать Гермионе, что она доверяет ей, но подсознание не обманешь. Она боялась Гермиону Грейнджер. — Прости, — опустила взгляд девушка, — я не хотела показаться грубой. — Ты моя подруга, Джинни. Нам просто нужно время, — натянуто улыбнулась Гермиона. — А он? — она махнула в сторону пса. — Он не выглядит дружелюбным. Потому что он чертов адский пес, который еле сдерживает желание разорвать тебя. — Он тоже привыкнет, — кивнула Гермиона, сложив руки перед собой. — Ты можешь пойти к себе, если тебе некомфортно со мной. — Нет-нет, все хорошо, нам нужно налаживать связь, — подмигнула Джинни и, как ни в чем не бывало, прыгнула на кровать. Гермиона шумно выдохнула, потрепав Цербера за ухом. Да, малыш, я же говорила, что у меня странные друзья. Грейнджер устроилась рядом с подругой, пытаясь выровнять дыхание. Джинни совсем не изменилась. Такая же бесцеремонная, яркая, любящая. Наверное, поэтому девушки и сдружились. Дополняя друг друга, они становились одним целым. Мальчики всегда были ближе друг к другу, чем к Гермионе. С Гарри они были как брат и сестра, но за советом в отношениях она к нему не ходила, что, кстати, было зря, а Рон… Рон занимал особое место в ее сердце. Сегодня, увидев его, такого возмужавшего, истерзанного войной, она вспомнила, как когда-то нежно прижималась к нему в поисках защиты, как ночью прибегала в его постель, пытаясь спрятаться от кошмаров, терзающих ее. Он помогал ей. Он любил ее. Вот только она не любила его. Не так, как было нужно. Сейчас же все совсем иначе. Она мастерски пускает пыль в глаза, стараясь отвести своих друзей от очевидного: Гермиона Грейнджер никого не любит. Она вернулась мстить. Под тихое сопение Джинни девушка выскользнула из кровати, подойдя к окну. Большая серая горлица уже ждала ее на подоконнике. Гермиона легко коснулась влажных перьев, аккуратно поглаживая. Взмахом руки она уменьшила ранее подготовленную записку и, привязав ее к лапке птицы, прошептала: — Когда-нибудь мы обязательно станем свободными.***
Обычно Джинни спала до обеда, и если обстоятельства позволяли, девушка старалась насладиться сном как можно дольше. Гарри знал об этом, но так же он помнил, что Гермиона никогда не спит долго, и вряд ли ее привычки изменились. Он осторожно постучался к ней в комнату и, не дождавшись ответа, аккуратно дотронулся до ручки. Дверь, незащищенная запирающим заклинанием, отворилась, пропуская Поттера внутрь. Его очаровательная девушка лежала, запутавшись в одеялах, и тихонько сопела. Он застыл в дверном проеме, совершенно забыв, зачем пришел. Картинки сменяли одну за одной: их свадьба, двое прекрасных сыновей и лапочка-дочка, шумные ужины в Норе, редкие ссоры и горячие примирения. Он хотел этого. Когда война закончится, он воплотит каждую фантазию в реальность и сделает Джинни самой счастливой. Если выживет. — Поттер, — окликнул его мужской голос, отчего Гарри подпрыгнул, схватившись за грудь. Он обернулся, прикрывая за собой дверь, и увидел широко улыбающегося Тео. — Восставшие из мертвых во дворе. — Ты идиот? — прошипел Поттер, пытаясь успокоить сердцебиение. Если они разбудили Джинни, то она заколдует им яйца, даже не моргнув глазом. — Фи, как грубо, — поморщился Нотт. — Пойдем, там такое зрелище, — с придыханием сказал он, поворачивая в сторону гостиной. Гарри шел по коридору, прокручивая в голове вчерашний разговор. Гермиона скрыла от друзей то, что она провела среди мертвецов сто лет, прислуживая богине Смерти. Он две ночи лежал, не сомкнув глаз, пытаясь представить, какую цену заплатила девушка за возвращение, но ему так и не удалось придумать равноценный эквивалент. А вообще, считает ли она их друзьями? Гарри зашел за Тео в гостиную, подходя к большому панорамному окну, которое выходило на задний двор. — Ну, и где твое зрелище? — Умеющие терпеть — получают лучшее, — подмигнул он, поднимая руку. — Смотри! Гарри проследил за взглядом Нотта, и от открывшегося вида у него перехватило дыхание. Гермиона Грейнджер, его подруга, которая ненавидела любые физические упражнения и тренировки, бегала по большому полю за домом. Тренировочная одежда плотно прилегала к телу, выделяя каждый изгиб девушки, демонстрируя идеальную форму. Ее волосы были собраны в высокий хвост, а на руках и ногах закреплены магические утяжелители. Скорость Гермионы поражала. За несколько секунд она пересекала поле от начала до конца. Казалось, Гермиона даже не переводит дыхание, пытаясь обогнать своего пса, которого окутала черная дымка. Ее техника, отточенные движения, их сила — во всем читалась уверенность и могущество. — Как думаешь, она сможет раздавить голову двумя руками? — прошептал Тео, не отрываясь от завораживающих движений девушки. — Готов поспорить, что да. Посмотри, какие у нее мышцы, это же жгуты, — восхищенно вздохнул Нотт. — Думаю, сейчас ты и проверишь эту теорию, — протянул Поттер, смотря на Малфоя, направляющегося прямиком к Гермионе.***
Гермиона смотрела на него глазами, наполненными невыносимой болью. — Все будет хорошо, — истерично шептал парень, убаюкивая девушку, лежащую у него на коленях. — Я все исправлю. Он сцеловывал соленые слезы с ее щек, прижимая руки к открытой ране в груди. — Я тебя… — прохрипела девушка, захлебываясь кровью. Она струйками вытекала изо рта, пачкая тонкую девичью шею. Гермиона коротко дышала, стараясь вдохнуть последние крупицы воздуха. — Нет! — прохрипел он. — Так не должно было быть! — Драко тряс девушку в надежде услышать от нее еще хоть слово, но было уже поздно. Ее сердце перестало биться. Малфой запрокинул голову, всматриваясь в звездное небо, синеющее сквозь расщелину, и громко закричал. Он подскочил на кровати, тяжело дыша. Горло неприятно саднило от крика, все тело было покрыто липкой испариной, а влажные простыни сбились под ним. Не сон. Воспоминание. Драко сел, устало потирая глаза, мокрые от слез. Вот уже вторую ночь его мучили кошмары с особым пристрастием, ведь объект его страданий сейчас находится всего в нескольких комнатах от него. Практически сутки он не выходил из спальни, не ел и не пил. Блейз пытался пробиться к нему, Тео соблазнял любимым огневиски и даже Поттер заглядывал перед великим воссоединением Золотого Трио. Драко, отмахнувшись от друзей, старался решить, как ему действовать дальше. Боялся ли он Гермиону? Нет. Драко готов ко всей боли, что она причинит ему. Думал ли он, что она его простит? Нет. Такое не прощают. Как с ней общаться дальше, он тоже не знал. Их слишком много связывало, чтобы просто быть знакомыми незнакомцами, равнодушно здоровающимися при встрече. Они не просто бывшие, которые расстались. Их финал ещё не написан. Именно поэтому он принял самое важное решение в жизни — просто быть собой. Таким, каким сделали его война и она. Быть Драко Малфоем. Настоящим. Он снимет непроницаемую маску с лица, которая служила ему броней, оголит каждый нерв, сдерет с себя кожу, но больше никогда не будет ей врать, насколько бы ни была страшна правда. В этот раз ему нечего терять. К пяти часам утра Драко, окончательно потеряв надежду на сон, выбрался из постели. Послевкусие ночного кошмара отголосками стучало в висках, не давая сосредоточиться. Кофе. Ему нужен кофе. Надев свободные штаны и бесформенную белую футболку, парень сунул ноги в ботинки и, сняв с двери всевозможные защитные заклинания, вышел из комнаты. Сейчас его внешний вид далек от презентабельного, но ему все равно. Если быть настоящим, то целиком и полностью. Еще три года назад Драко спал в полной амуниции и палочкой в зубах. Соседствовать с кучкой Пожирателей и Волан-де-Мортом — то еще удовольствие. Щиты окклюменции были подняты даже во сне, а Непростительные вертелись на языке постоянно. Никакого расслабления, никакого доверия, никакого спокойствия. Парень мог подскочить среди ночи от приставленной палочки к виску, нечеловеческих криков или мерзкого смеха животных, зовущих себя борцами за справедливость в магическом мире. Мерзость. За последние два года он вышколил себя так, что теперь просыпались от его палочки, кричали под его пристальным взором, а смеялся громче всех он. Присоединившись к Ордену, Драко ощутил то, чего не чувствовал очень давно — безопасность. Раскрыть убежище на площади Гриммо было невозможно, ведь Поттер, прибегнув к магии крови, сделал дом полностью ненаносимым. Насколько Малфой был осведомлен, то магических кругов было несколько, использовалась кровь волшебников из разных родов. Когда парень похвалил находчивость Поттера, тот отмахнулся и сказал, что это придумала Гермиона. Тогда Малфой закатил глаза, решив, что заучка была просто не в силах остаться в стороне гениальной идеи. Глупо. Все это было так глупо. Сейчас же, перебравшись полностью на площадь Гриммо, Драко совсем расслабился. Спать в нижнем белье стало нормой, а палочку он клал на тумбочку. Благодаря ей. Малфою практически удалось добраться до кухни незамеченным, если бы не Блейз, уже ожидающий друга. — Ты слишком предсказуемый, — ухмыльнулся он, со стуком поставив чашку чая на блюдце. Драко закатил глаза, падая на стул, совершенно забыв о манерах. — Ну, и что тебе нужно? — вздохнул Малфой, бесцеремонно делая глоток из чашки Забини. — Дай-ка подумать, — сказал Блейз, нервно постукивая пальцем по верхней губе, — мой лучший друг за два дня мне не сказал и трех предложений, закрылся в комнате, поставив заглушку, — чуть повысил голос он. — Драккл тебя дери, да если бы не доклады Кричера о том, что ты все еще не вскрыл себе вены, я бы снес дверь бомбардой! — наконец-то разразился Забини. Драко притих, смотря на друга широко распахнутыми глазами. Буквально вчера Гарри сказал то же самое, но ему бы и в голову не пришло лишать себя жизни. Снова. — Блейз, — выдохнул Малфой, опустив глаза. Вина за свою слабость тянулась за ним еще одним неподъемным грузом, ошибкой, которую он совершил, утонув в своей вине и боли. — Не смей, Драко, — рявкнул Забини, стукнув по столу. — Ты не имеешь никакого права обрекать нас с Поттером на все это дерьмо еще раз, какими бы ни были обстоятельства. Ты обещал. — Я этого не сделал бы, — серьезно ответил Малфой. Забини сверлил взглядом друга, стараясь уличить во лжи, но кристально честные глаза Драко заставили его немного расслабиться. — Еще раз закроешь дверь, как и обещал, снесу бомбардой. — Больше не закрою. Еще год назад Блейз настоял на том, чтобы защита Драко пропускала его в любое время суток. Друг перестал спать, думая, что Малфой снова наложит на себя руки, хотя тот и не собирался. Первое время Забини ночевал у его двери в надежде чуть что успеть прийти на помощь, и Драко, глядя на сумасшествие друга, открыл для него защиту. Вчера же он сделал исключение, закрыв проход для всех, снова потерявшись в себе, своих мыслях и боли, но на этот раз он искал иной выход. — Как прошло воссоединение Золотого Трио? — спросил Драко, поднимаясь. Желание позвать Кричера одолевало, но, переборов его, он поставил турку на огонь и засыпал в нее кофе. — Мы с Тео и носа не высунули. Судя по тому, что дом в целости и сохранности, можно подумать, что все хорошо. Поттер, кстати, закрыл доступ сюда всем, кто не дал нашей новоиспеченной убийце обет. — Не называй ее так, — буркнул Малфой, переливая напиток в чашку. — Она же ясно выразилась, что хочет сохранить свою личность втайне, а этого не получится, если какой-нибудь Лонгботтом неожиданно аппарирует сюда. — Очаровательно же, что мы посвящены в ее маленькую тайну, — ухмыльнулся Забини, откусывая печенье. — Кстати, я вчера чуть с ума не сошел, готовя отчеты для Гермионы. Удивительно, что Снейп так серьезно отнесся к ее просьбе и запросил со всех подразделений данные. — Не думаю, что она оставила ему выбора, — ответил Драко, отпивая кофе. Горячий напиток обжог язык и горло, но он, не обратив на это внимание, сделал еще больший глоток. — Кстати, ты видел ее, когда шел сюда? — А должен был? — скептично спросил Малфой, задрав темную бровь. — Ее хорошо видно через окно в коридоре, мимо которого ты проходил. Не дослушав Блейза, Драко сорвался с места и выбежал в коридор. Он облокотился на окно, высматривая знакомую фигуру, а когда увидел ее, его мозг отключился. Настоящим. Быть настоящим. И вот, сам не понимая как, он уже стоит в боевой одежде перед выходом на задний двор, а в руках держит колчан и лук. — Раньше тебя было не заставить бегать, — ухмыльнулся Малфой, шагая в сторону девушки. Он возродил в себе ту уверенность, которая была с ним на протяжении всей жизни, поднял ее со дна своего существования. — Раньше тебя было не заставить пользоваться маггловским оружием, — холодно ответила Гермиона, останавливаясь. Ее взгляд был прикован к большому черному луку в руках у Драко. Несколько прядей волос выпало у нее из хвоста, мягко обрамляя бледное лицо, и парень сделал мысленную пометку о том, что физические упражнения не вызывают у нее румянца. — Да, раньше я был глупцом, — пожал плечами Малфой, сжав колчан так сильно, что костяшки его пальцев побелели. — Что тебе надо? — сказала девушка, оборачиваясь. Из-за кустов вылетел ее безумный пес, громко лая. С его острых клыков стекала красная субстанция, а черная дымка обволакивала, приподнимая над землей. — Твой пес такой очаровательный. Где взяла? — улыбнулся Малфой, мысленно отвесив себе подзатыльник. — Ты мне мешаешь, — рявкнула Гермиона, игнорируя его вопрос. — Я закончу через три часа, позже территория твоя. — Три часа тренировки? — удивился Малфой, перекидывая колчан через плечо. — Пять часов с утра, если я не занята более важными делами, — бесстрастно ответила она, успокаивая пса, все это время лающего на Драко. — Не верю в то, что ты тренируешься по пять часов в день, — усмехнулся Малфой, бросив взгляд на окно в гостиной. Его догадки подтвердились, и сейчас за ними наблюдали как минимум три любопытных носа. — Мне все равно, во что ты веришь, — равнодушно ответила девушка, разворачиваясь. Она всем видом показала, что разговор окончен. — Я не могу ждать, поэтому мешать тебе не буду и начну свою тренировку, — сказал Драко, начиная пробежку. Каждый раз он это делал в полной амуниции, вооружившись до зубов, ведь если ему будет тяжело на тренировке, то в бою он сдохнет сразу. Гермиона опережала его по скорости в несколько раз, и сколько бы Драко ни пытался угнаться за девушкой, все было бесполезно. Казалось, она быстрее его стрелы. Драко выдохся через полчаса такого жесткого темпа. Его легкие горели огнем, а мышцы забились, скручиваясь судорогой. Все, о чем он мог думать, так это о том, что ему нельзя ударить в грязь лицом, но парень понимал, что это нечеловеческие нагрузки. — Тебе меня не догнать, — раздался голос у него в голове, выбивая из легких последний воздух. — Ты должен остановиться и забыть. Я не она. Я не она. Я не она. Я не она. На мгновение Драко потерялся, подхватывая порыв снова сдаться. Не догнать. Парень понимал, что дело тут точно не в беге. Ему так хотелось согласиться с ней. Отпустить. Но нет, любимая. Я не он. Больше не сдаюсь. Парень знал, что Гермиона не пустит его в свое сознание, поэтому резко остановился, привлекая к себе внимание. Девушка обернулась и, столкнувшись с его пронзительным взглядом, перешла на размеренный шаг. — Зачем ты тут, Драко? — спросила она, подходя ближе. Его имя, слетевшее у нее с уст, болезненно ударило под дых, оседая в мыслях. О, да, Гермиона знала, куда бить. — Я тренируюсь, Гермиона, разве не видишь? — невозмутимо сказал Малфой, собирая все крупицы самообладания. Драко боролся с собой, а чувство вины накрывало его каждый раз, когда он смотрел в эти золотые глаза. — Тренируешься? — с нажимом переспросила девушка. Конечно, она понимала очевидное. — Тогда как насчет совместного боя? — также бесстрастно спросила она. — Решила отомстить? — ехидно спросил Драко, заходя на опасную территорию. Сердцебиение участилось, а дыхание стало тяжелее. Ощущение того, что он ходит по краю пропасти, не покидало его, притупляя порыв смелости. Нет. Никой окклюменции. — Месть, — прошептала она, перекатывая слово на языке, словно наслаждаясь прекрасным вкусом. — Даже не представляешь, насколько ты прав. До первой крови, любимый? Если до этого Драко думал, что знает Гермиону, то он крупно просчитался. Эта девушка не была его Грейнджер, с милой улыбкой и желанием всех спасти. Но кто сказал, что ему нужна именно та Гермиона? — До первой крови, любимая, — кивнул он, сбрасывая колчан со спины. Гермиона отдала приказ Церберу, и тот, перестав скалиться, сел под ближайшим деревом, не переставая наблюдать за Малфоем. Девушка вышла в центр поля, вставая в боевую стойку. Она двигалась мягко, грациозно и совершенно бесшумно. Драко следовал за ней, обматывая с помощью невербальной магии костяшки рук эластичной лентой. Никто не задавал вопросов о том, как именно будет проходить бой. Они делали это сотни раз: маггловский бой без правил с элементами магии — их собственная разработка. — Не переживай, я буду нежной, — забавлялась Гермиона, обходя Драко. Когда-то это была его фраза. Девушка кружила вокруг него, как акула в аквариуме, ожидая свежего мяса. — Не сдерживайся, — ухмыльнулся он, возвращая ее же ответ, который однажды был сказан в более интимной обстановке. Они ходили кругами, не нанося ударов. Магия пульсировала между ними, а напряжение можно было резать ножом. Казалось, дотронься до них, и они разлетятся в разные стороны от мощного взрыва. Гермиона смотрела ему в глаза, не отрываясь. Она нервно покусывала губы, а глубокая морщинка залегла между ее бровей. Девушка махнула головой, подойдя немного ближе. Их руки были выставлены перед собой, готовясь в любой момент заблокировать удар, который так никто не мог решиться сделать. Одним резким движением Гермиона схватила его за запястье, и не успел Драко опомниться, как оказался опрокинутым на спину. Как, во имя Салазара, она это сделала? — О, любимый, да ты размяк, — притворно захныкала она, отряхивая руки. — Ты просто слишком красива, чтобы дать тебе проиграть, — прохрипел он, стараясь вдохнуть полной грудью. — Вставай, — рявкнула Гермиона, принимая боевую стойку. Драко вскочил на ноги, не желая показывать усталости. Его мышцы горели от долгой пробежки, а ребра ныли после неудачного падения, но ему было все равно. Это сладкая боль. Малфой замахнулся, атакуя. Его глаза горели азартом, а на губах застыла усмешка. Он слишком давно ничего не чувствовал, так что сейчас жадно поглощал каждую ее эмоцию. Гермиона перехватила его руку, заломив за спину, а после, подставив подножку, со всей силой ударила кулаком в живот. Драко согнулся, закашлявшись. Да, любимая, выпусти пар. — Мне становится скучно, — холодно протянула она, рассматривая свои ногти. — Скучно? — вздернул бровь Малфой. Что ж, я обещал быть настоящим, а ты сама напросилась. — Я помню, что ты раньше говорила иначе. Например, когда стонала подо мной, прося о большем. Как только Драко договорил, веселье резко испарилось. Казалось, на небе даже сгустились тучи, и вот-вот грянет гром. Глаза Гермионы загорелись, гипнотизируя парня. Встряхнув руками, она трансформировала браслеты в серебряные клинки. — Бери лук, — бесстрастно сказала она, снова проникая к нему в голову. Их разделяли сущие сантиметры, и Драко услышал бы даже ее шепот, но нет. Она выше его. Она сильнее его. Она могущественнее. Она должна показать, что уничтожила прошлое. Малфой подчинился, подхватывая лук и колчан со стрелами. Он начал использовать его сразу после смерти Гермионы и не расставался с ним никогда. Палочка ушла на второй план и только в редких случаях использовалась на поле боя. Блейз думал, что Драко таким способом наказывает себя, но это не так. Или не совсем так. Лук — якорь для него. Он не позволяет забывать о своих ошибках. Тогда, в самом начале, Гермиона всем пыталась доказать, что маггловские методы могут сильно облегчить ведение войны и снизить потенциальные жертвы, но ее, как обычно, никто не слушал. Даже он. Она досконально изучила опыт прошлых войн в разных странах и всевозможные виды оружия. Драко столько раз отмахивался, говоря, что волшебника можно победить только волшебством, а когда он узнал о пророчестве, не поверил своим ушам. Парень был уверен, что сила оружия, сделанного магглами, не могла сравниваться с заклинаниями, проклятиями и волшебной палочкой, до тех пор, пока не увидел страх в глазах Темного Лорда перед обычным куском металла. В тот день он понял, что Гермиона была права. После ее смерти он, воспользовавшись записями девушки, изучил каждую разработку. Она много раз говорила, что ему может подойти лук. Гермиона объясняла это тем, что выстрел из пистолета очень громкий, а у гранат обширная зона поражения. Меч и ножи ему не подходили, так как для них он всегда двигался недостаточно элегантно. В конечном итоге Драко выбрался в маггловский Лондон, купил самую лучшую модель и с тех пор использует лук и стрелы. Малфой быстро понял, что стрела долетает намного быстрее, чем проклятие, выпущенное из палочки, поэтому он доработал их так, что теперь любое заклятие можно помещать в них, как в сосуд. Драко потратил на это не один месяц. Благодаря ночным тренировкам он прекрасно ориентировался в темноте, всегда попадая четко в цель. Никто, кроме его друзей, не знал, что Драко использует волшебство на маггловском изобретении. Для всех остальных стрелы были обычными. Благодаря ей он стал сильнее. Малфой перекинул колчан за спину, взял лук левой рукой и вытащил карбоновую стрелу черного цвета, не улучшенную магией. — Не эту, — прошипела она, подкидывая клинки в воздух. Драко смутился. — Вон ту, — сказала Гермиона, указывая остреем лезвия в сторону колчана. Он знал, что именно ее заинтересовало. После битвы с Пожирателями парень использовал все стрелы с заклятиями, кроме одной. Авада Кедавра спокойно покоилась у него за спиной. — Нет, — твердо сказал он, приложив хвост стрелы к тетиве. — Я не спрашивала, — рявкнула девушка, невербально разрубая ее пополам. Самый прочный карбон из всех существующих на рынке треснул так легко, как переломилась бы тоненькая веточка. Драко нервно сглотнул. Все выходило из-под контроля. Обернувшись, он бросил взгляд на окно в гостиной, к которому все еще были прилеплены его друзья, но тут же резкий порыв ветра заставил его вернуть свое внимание на девушку. — Я не буду стрелять в тебя Авадой, — сказал Малфой, играя желваками. — Мы договорились до первой крови. Ты же решил наслаждаться той болью, что я причиняю тебе, — сказала Гермиона стальным голосом. — Нет, любимый, я не доставлю тебе такого удовольствия. Моя очередь делать больно. Ты будешь наслаждаться тем, что должен собственными руками пустить в меня Аваду. Мило, правда? — издевательски усмехнулась Гермиона. — Твоя задача, попасть в меня. Пропустишь, я пущу в ответ. И поверь, не промахнусь, — добавила она шепотом, растянувшись в безумной улыбке. — Ты сумасшедшая, — выдохнул он, вытаскивая зеленую стрелу. — Благодаря тебе, — отчеканила она, присаживаясь в реверансе. Гермиона резко развернулась спиной и отошла на несколько шагов, не переставая крутить в руках серебристые клинки, камни которых отсвечивали на солнце. Грейнджер не боялась удара в спину. Она его ждала. Впервые руки Драко дрожали. Вся его спесь быстро сбилась, уверенность испарилась, а желание установить с ней контакт исчезло с такой же скоростью, что и появилось. Он знал, что она настроена серьезно. — Поймайте меня, мистер Малфой, — раздался хриплый голос у него в голове, гипнотизируя. — Поймаете, и я дам вам наказать себя. О, Мерлин! Она серьезно решила вспомнить их ролевые игры сейчас, когда он собирался запустить в нее Непростительное. От ее хриплого голоса у Драко отключился мозг, а в штанах стало тесно. Раньше его забавляли их перепалки, позже он заводился от их ссор, но сейчас… Сейчас ставки повышаются. Видит Салазар, он скучал по ее огню, даже если теперь он холодный. Его потряхивало от напряжения, сердце выпрыгивало из груди, а дыхание сбилось. Драко опустил лук, напряг ягодицы и выдвинул таз вперед. Ноющие мышцы протестовали, но, не обращая на них внимания, парень приложил хвостик стрелы к тетиве и поднял лук, направляя его на Гермиону. Что он делает? Девушка стояла неподвижно, а кинжалы снова были обращены в браслеты. Она не планировала защищаться. — Так не пойдет, — выдохнул он, опуская лук. — Я вызываю у тебя жалость? — холодно спросила Гермиона и, не дождавшись ответа, добавила: — Себя пожалей. В ту же секунду ногу поразила невероятная боль. Девушка смотрела на его бедро, не отрываясь, не поднимая рук, не двигая губами. Создавалось ощущение, что его кости вынимают, разрывая кожу. Он прикусил губу до крови, но остался стоять. Она может уничтожить его одним взглядом. — Я. Сказала. Стреляй. И Драко, оттянув тетиву, выстрелил. Истошный крик разрезал тишину. Девушка стояла неподвижно, смотря, как зеленая стрела смерти летит прямо на нее. Она широко улыбнулась и, в последнюю долю секунды выставив ладонь вперед, поймала ее рукой. Драко замер, наблюдая за тем, как зеленый цвет тухнет в руках у Гермионы, даже не подумав о том, что сейчас кричал он. Она подняла на него взгляд и, откидывая стрелу в сторону, шагнула навстречу. Черные ленты облизывали ее руки, а в ладони стекался золотой свет. — Запомни, Драко Малфой, — рычала она, как ее пес, — я переиграю тебя в твоей же игре, на твоем поле. Я. Всегда. Буду. Выигрывать. Драко отступил, боясь ее гнева. Все его чувства смешались, не позволяя рационально думать. Настоящим. Будь настоящим. — Я выиграю, если тебе проиграю, — сказал он, прикрыв глаза. Все. Точка. Назад дороги нет. Она глубоко вздохнула, остановившись в метре от него. Ее глаза перестали гореть, а черные ленты — обвивать руки девушки. Гермиона соединила ладони, потушив золотые сферы, окинула его презрительным взглядом и, повернувшись, направилась ко входу в дом. Гарри, Блейз и Тео замерли на пороге, шокировано переводя взгляд с парня на девушку. Они не понимали, что произошло, но одно ясно точно: Гермиона Грейнджер поймала Аваду голыми руками.