***
— Держи, — буркнул Малфой, передавая Забини мешочек с гремящими флаконами. — На сколько хватит? — Два месяца точно, а после нужно искать другого поставщика альфомры. Тео здесь? — спросил Драко, садясь в кресло. — Да, в лаборатории, — задумчиво ответил Блейз, развязывая черные ленты. Он достал один флакон, зажимая его между большим и указательным пальцем, пристально изучая. Черная жидкость переливалась внутри, закручиваясь серебристыми вихрями. — Пэнси что-то сказала? — Запульнула в меня жалящее, заставив выслушать порцию отборных ругательств, — усмехнулся парень. — О, да ты легко отделался, — хохотнул Забини, убирая флакон обратно в мешок. — После прошлой неудачной операции она наслала на меня Силенцио, которое не спадало несколько дней. — Это она может, — протянул Малфой, откидываясь на спинку кресла. Поход в лазарет стал для Драко настоящим кошмаром. Взять себя в руки и не показывать тот ужас, что он испытывал, было нелегко. Его все еще потряхивало, дыхание перехватывало, а движения казались слишком резкими. Он был в панике. Поттер подставил его. Что, кстати, совсем не удивительно. Малфою действительно было необходимо забрать у Пэнси зелья, без которых сбежавшим Пожирателям смерти было несладко, но парень не ожидал, что идти за ними придется в компании Гермионы. Год назад, когда Малфой полностью перешел на сторону Ордена, перетянув за собой своих друзей, они столкнулись со всем могуществом Темной метки. Спустя месяц после битвы за Хогвартс уродливое клеймо было поставлено на руки всем детям Пожирателей смерти. Молодая, чистая кровь стала надеждой Волан-де-Морта на новый режим. Единственная, кто миновал эту участь — Пэнси Паркинсон. За все время, что они жили в Малфой-Мэноре, метка не жглась так сильно, как тогда, когда они предали своего хозяина. Чернила горели огнем, призывая вернуться на растерзание к Темному Лорду, кожа вокруг воспалилась, кровила, змея извивалась на предплечье, кусая его. Парни мучались в агонии, пока добирались до места, назначенного Малфоем, и как только они собрались вместе, Пэнси достала спасительный флакон с черной субстанцией. Тогда-то Теодор и поведал всем свою историю. Как оказалось, Драко не единственный, кто не разделял взгляды Волан-де-Морта, и если Блейз молча следовал им, даже когда был не согласен, то Малфой и Тео пытались подорвать его планы изнутри. Нотт был ученым. Алхимиком. Экспериментатором. Драко всегда знал Тео именно таким: жадным до знаний, увлеченным до сумасшествия и страстным в своих интересах, но он не был безумен. Нет. Он был слишком умен, поэтому каждую свою слабость держал под контролем. Вся жизнь Теодора крутилась вокруг книг и Пэнси Паркинсон. В Нотт-Мэноре у парня была личная лаборатория, неограниченный доступ к информации и различным магическим артефактам. Тео пропадал там, скрываясь от своего отца, с каждым днем углубляясь все больше и больше в науку. Когда у молодых людей не осталось выбора, а родители продали их души Волан-де-Морту, Теодор понял: теперь друзья — его семья. Та семья, за которую надо стоять горой. Ради которой порвешь всем глотки и пойдешь на страшные поступки. Та семья, которой у него никогда не было. А семью надо защищать. Он нашел средство, способное снять мучительное жжение в метке еще в августе 1999 года, но никому ничего не сказал. Дружба слизеринцев всегда была необычной. Каждый хранил свои секреты, уважая чужие границы. Никто не вмешивался в жизни друг друга, не залезал под кожу, надеясь выяснить правду. Они просто были рядом тогда, когда это было необходимо. Так Блейз делал вид, что не замечает тайного увлечения Малфоя и его постоянных отлучек, Драко невозмутимо смотрел на то, как Тео скрывался в лаборатории, не рассказывая, чем именно он занимается, а Нотт, зная о секрете Забини, никогда не обсуждал это с ним. Они были опорой друг другу. Единственным, в чем парни могли быть уверены. Нотт начал изучать метку почти сразу после ее получения. Для него не должно быть неизвестности. Он пытался разобрать все составляющие заклинания, использовавшегося во время церемонии, брал у себя образцы кожи и крови, но все было бесполезно. Хитрая магия сопротивлялась, скрывая гадкий секрет своего хозяина. Работая над проектом для Волан-де-Морта, Теодора заинтересовали маггловские науки и разработки. Он изучал их втайне, транфигурируя книги в предметы обихода. Нотт быстро понял, что никому нет до тебя дела, если выдавать результат. Темный Лорд интересовался промежуточными успехами, совсем не контролируя то, чем же именно занимается парень в нерабочее время. А он готовился к побегу. Тео был уверен, что рано или поздно наступит день, когда им придется бежать, а испытывать постоянную боль в предплечье он не хотел. Неудачи продолжались до тех пор, пока Нотт не стал изучать радиацию. Его так захватили излучения, способные уничтожить весь мир, что Тео не заметил, как в руках оказался дозиметр. На самом деле он собирался проверить свое изобретение на предмет радиационных волн, но открыл для себя нечто большее. Метка фонила. Магическое клеймо излучало короткие, но невероятно мощные волны. Теодор был в замешательстве. Изучив огромное количество информации, он пришел к выводу, что в метке не была использована как таковая радиация. Скорее магический отпечаток волшебника был схож с гамма-излучением, которое и уловил дозиметр. Это открытие стало отправной точкой в создании зелья, способного блокировать магию метки. Перерыв тонны трудов по алхимии, а так же скрестив ее с маггловскими учениями, эмпирическим путем Теодор вычислил, что ему необходимо использовать свинец. Тяжелый легкоплавкий металл серебристо-серого цвета, в алхимии символизирующий хаос души, был очищен с помощью цинка, а после расплавлен при температуре триста тридцать градусов. Теодор изучил все его свойства, сразу отметив, что он токсичен. Чистый свинец отлично мог защитить от излучений, но тогда уже было необходимо защищать волшебника от свинца. Он подбирал антидот больше трех месяцев, исследуя реакцию живых организмов на каждый из возможных. Мыши умирали одна за одной, пока в конечном итоге Тео не нашел нужный. Альфомра — антидот, состоящий из китового уса и яда кобры, отлично вписался в формулу, а укрепил ее силу неусыхающий раствор из полыни, одолень-травы и корпотки. Теодор знал, что каким бы прекрасным ученым он ни был, с варкой зелья Пэнси в десятки раз справится лучше. Именно поэтому девушка, не задавая лишних вопросов, варила его у себя в гардеробной, блокируя чарами распространяющийся запах и пар. Все сработало безупречно, вот только Тео не учел тот факт, что альфомра не только предотвращала пагубное влияние свинца, но и выводила его из кожи. Одного флакона хватало на неделю. С того момента и началась охота за ингредиентами, потому что без зелья парни заходились в агонии, теряя рассудок от боли. — Эй, ты где потерялся? — спросил Блейз, падая рядом. — Вспоминал, как Пэнси впервые вводила нам зелье. — Никогда этого не забуду, — сморщился Забини, закинув ногу на ногу. — Ты в порядке? — тихо спросил он, делая вид, что пуговицы его рубашки интереснее, чем эта беседа. — Да, — безразлично ответил Малфой, закрывшись стенами окклюменции. Конечно, он не в порядке. Он просто не мог быть в порядке. — Ты не должен справляться со всем в одиночку. — Блейз, — рявкнул Драко, повернувшись к другу, — именно это я и должен. Моя ноша — мне ее нести. — Не сделай все еще хуже, — коротко ответил Забини, кивнув. — И учитывай, что это больше не та Гермиона, которую ты полюбил. Драко вздрогнул, как от пощечины. Он знал, что не та. Понимал, что все иначе, но сердце подсказывало ему не опускать руки. Не сдаваться. — Полностью согласен с Забини, — протянул Поттер, заходя в спальню друга. Драко резко повернулся, напрягшись всем телом. — Это уже не та Гермиона. Поттер закрыл дверь, кинув заглушающее, и сел рядом с ними, зарываясь пальцами в спутанные волосы. — Как прошло? — Могло быть и хуже, — глухо ответил Гарри, смотря на носы своих поношенных ботинок. — Ты забрал зелья? — Да, нам хватит на пару месяцев, — ответил Малфой. — Спросил Пэнси про кровь? — Она ничего не знает, — соврал Поттер. Гарри и не спрашивал бы у Паркинсон про это, но страх за жизнь только что вернувшейся подруги набатом бил по голове. Узнав, что причина в дыхании, он похоронил в себе эту информацию, не собираясь обсуждать ее с кем-либо. — Тупик, значит, — вздохнул Блейз, потянувшись за портсигаром. — А собака? Ну, она же не взялась из воздуха, — пробубнил Забини, невербально поджигая сигарету. Он глубоко вдохнул, наслаждаясь ядовитым дымом. — Тебе обязательно курить в моей спальне? — нахмурился Малфой, стараясь не дышать. Он ненавидел дым. — Я забыл, — смутился Блейз, испепеляя окурок. — Так, что там с собакой? — хрипло спросил Малфой, очищая воздух от запаха табака. — Я скажу вам один единственный раз и больше никогда не буду возвращаться к этому разговору, — серьезно начал Поттер, выпрямляя спину, — мы все засунем свои догадки так далеко, как только это возможно, и не при каких обстоятельствах не будем пытаться узнать правду. Обещание Гермионы работать во имя Ордена перекрывает все наши страхи, гарантируя то, что ее гнев на нас не распространится, — с нажимом сказал Гарри, смотря на изумленного Малфоя. — Хватит уже воевать против друг друга. — Скажи это своей рыжей. Она же не успокоится, — усмехнулся Блейз. — С ней я поговорю сам, — устало выдохнул Поттер, обтирая мокрые ладони о брюки. — Малфой, — резко сказал он, — в этот раз мы не должны облажаться. Не должны. Гарри дождался легкого кивка Драко, прежде чем встать с дивана, пригладив торчащие во все стороны волосы. — Пойду проверю, как там Гермиона, — сказал Поттер, подходя к двери. Он открыл ее и замер, задумавшись. — Я тебя предупредил, — глухо прозвучал его голос, скрываясь за пределами спальни. Тишина, нарушаемая лишь стуком дождя по карнизу, давила на парней неподъемным грузом. В воздухе витал запах мускуса, кожи и дерева, смешиваясь с сомнением, отрицанием и злостью. Поттер ясно дал понять: Гермиона не хочет раскрывать свои секреты. Драко сжал зубы, играя желваками. Он хотел что-то ударить. Или кого-то. Малфой уже и забыл, что можно чувствовать столько всего разом. Впервые за год он ощущал себя живым. — Ты серьезно оставишь ее в покое? — спросил Блейз, нервно покачивая ногой. Драко наклонился к кофейному столику и резким движением вынул черную стрелу из колчана, лежащего на нем. Серебряный наконечник опасно блеснул в воздухе, напоминая хозяину о его истинном предназначении. — Нет, — бесстрастно ответил Драко, приставив подушечку указательного пальца к острию. Он слегка надавил на него, пуская каплю алой крови. — Я никогда не оставлю ее в покое.***
Ноябрь 1998. 1 год до начала конца. — Вставай! — орал Драко, отрывистым движением вытирая кровь, стекающую по подбородку. — Сумасшедшая сука! Хотела, чтобы я стал сильным? — продолжал парень, направляя палочку на безоружную тетку, лежащую на белом мраморном полу. — Ты этого добилась! Драко Малфою понадобилось шесть месяцев для того, чтобы превратиться в монстра. Расчетливого. Безжалостного. Холоднокровного. Его тренировки с каждым днем становились все жестче и жестче, пытки изобретательнее, а боль извращеннее. Иногда Малфою казалось, что Белла вот-вот должна перейти грань и лишить его жизни, но как только парня посещала эта мысль — все прекращалось. Драко становился озлобленнее, обрастая коркой безразличия. Он больше не отворачивался, когда убивал. Малфой участвовал в каждом рейде, успешно выполняя все, что было ему поручено. Количество взятых им в плен уже перевалило за сотню, равнодушие парня поражало даже старшее поколение Пожирателей смерти, а его проклятия достигали цели мгновенно. Говорили, что палочка — продолжение его руки. Говорили, что все его убивающие были выпущены невербально. Говорили, что он мастер пыток. Говорили, что отец им гордится. И только Люциус Малфой молчал, смотря на достижения сына. Драко давно понял, что ждать от отца помощи — дело гиблое. Он редко находился среди Пожирателей, ссылаясь на плохое самочувствие. Люциус был слаб. Нахождение в Азкабане, часовое Круцио после побега Золотого Трио, темная магия, пожирающая его изнутри — все это уничтожало некогда статного мужчину. Драко ненавидел его любя и любил ненавидя. Отец. Папа. Его кровь и плоть. Человек, который должен был стать для него всем — стал ничем. Впрочем, парень благодарен родителю за еще один преподнесенный урок: нельзя спасти того, кто не хочет быть спасенным. — Смотри, Драко, — протянула Беллатриса, корчась на полу от боли, — смотри, во что я тебя превратила, — самозабвенно шипела женщина, опираясь на руки. — Теперь в тебе нет слабости. Теперь ты — сила. Я уничтожила того сопливого мальчишку, что плевался в меня ядом. Теперь ты достоин пополнить ряды моих солдат. Все. Он это сделал. После того, как Волан-де-Морт заставил Малфоя-младшего казнить двух егерей, наказав за непростительную ошибку, парня стали воспринимать всерьез. На общем собрании Темный Лорд представил всем нового члена круглого стола, но на этом все и закончилось. Целый месяц после церемонии посвящения Драко не подпускали к делам особой важности. Беллатриса была против, продолжая обучать своего племянника, отправляя на миссии средней сложности. Малфою не доверяли. Он видел, что происходило нечто важное. Что-то должно было изменить прежний уклад жизни волшебников и помешать планам Ордена. Именно поэтому Драко, окончательно наплевав на мораль, сделал все, чтобы оказаться в числе посвященных. Парень должен вытащить из этого дерьма хотя бы мать. Окончательной точкой в его подготовке стал бой с Беллатрисой, на который Малфой вызвался сам. Последний месяц он не вылезал из бального зала, оттачивая свои движения до идеала. Он научился летать. Каждую ночь, когда не приходилось разрушать чужие жизни, Драко закрывался в белоснежной комнате, работая над собой и своей ненавистью. Он много читал. Труды по боевой магии, пыткам, окклюменции, темным проклятиям и артефактам стали его настольными книгами. Идеальный дуэлянт, идеальный боец, идеальный волшебник. В тот момент, когда Круцио для него стало похоже на щекотку, Драко вызвал Лестрейндж на дуэль перед всеми. Перед Темным Лордом. И победил. Беллатриса, не ожидавшая такой ненависти от племянника, была приятно удивлена. Ее кровавая улыбка растянулась на бледном лице, а глаза безумно блестели. Лестрейндж гордилась собой. — Хорошая работа, Белла, — прошипел Волан-де-Морт, наблюдавший за поединком со стороны. Смрад, исходящий от волшебника, отравлял бальный зал, заполняя собой каждую частичку воздуха. Малфой сглотнул подступившую желчь, стараясь не поднимать на хозяина глаза, — но тебе не кажется, что ты перестаралась? — продолжил он, медленно подходя к Драко. — Мой Лорд, — всхлипнула Лестрейндж, — мальчишка безупречен, — с придыханием ответила она, вставая на колени. Драко возвышался над тетушкой, наслаждаясь кровавым зрелищем. Генерал армии Волан-де-Морта стоит перед ним на коленях, источая страх. Плевать, что он не для него. Впервые Малфой чувствовал удовлетворение. — Возможно, — продолжил Темный Лорд, даже не посмотрев на женщину, — даже безупречнее тебя, — он нежно приподнял подбородок Драко, заставляя посмотреть в его алые глаза. Холодные пальцы волшебника впились в бледную кожу, обжигая ее. Легилименция. Острая боль пронзила виски, отдавая в затылок парня. Волан-де-Морт самым варварским образом кромсал сознание Драко, проверяя его на верность. Малфой сквозь агонию приоткрывал нужные двери, впуская его в самые темные уголки своих мыслей, раскрывал секреты друзей, которые в масштабе не значили ничего, показывал свои любовные увлечения, желания, воспоминания. Драко направлял самого темного волшебника последнего столетия по реке своего сознания, умело скрывая предательство, ненависть и Орден. — Думаю, пора его приобщить к деятельности лагеря, — резко оторвался Волан-де-Морт, не найдя ничего стоящего. — Хватит с него грязной работы. Декабрь 1998. 11 месяцев до начала конца. Драко курил. Сидя на широком подоконнике, он вдыхал едкий дым, наслаждаясь минутным спокойствием. Блейз всегда говорил, что он даже курит как придурок, держа сигарету между большим и указательным пальцем, сжав остальные в кулак. Драко так нравилось больше. Так он не чувствовал себя уязвимым в момент слабости. Малфой выдохнул облако зеленоватого дыма, окружив себя запахом яблока и корицы. Волшебные сигареты стали для него постоянством, спасающим от безумства. — Поделишься? — тихо спросила Пэнси, стучась в приоткрытую дверь. Драко не шелохнулся. Его спальня всегда была открыта, ожидая непрошенных гостей. Единственная возможность оторваться не только на невинных жертвах обстоятельств, но и на самих Пожирателях смерти — заманить их на свою территорию. — Входи, — глухо сказал он, делая глубокую затяжку. Парадная мантия сдавливала горло, напоминая о крепко затянутом ошейнике. — Блейз сказал, что закончит смену через час, — робко начала она, подходя чуть ближе к другу. — Может, мы отпразднуем? Рождество же. — У меня нет настроения на праздник, — рявкнул Драко, бросая окурок в открытое окно. — Так нельзя, — фыркнула она, доставая из упаковки сигарету. Девушка подожгла ее и глубоко вдохнула. — Мне больше нравятся с мятой. — А мне нравится покой. В такие моменты, когда друзья были слишком навязчивы, Драко жалел, что после принятия метки настоял на их проживании в Мэноре. Только на мгновение. До того, как вспоминал причину своего предложения. Отец Теодора решил, что его сын не должен заниматься такой ерундой, как алхимия, поэтому всеми силами старался приобщить его к активной деятельности Пожирателей смерти. Кабаки, бордели, изнасилования и пыльца дурмана — обычная среда Нотта-старшего. Мать Блейза сбежала из Лондона, оставив сына в качестве платы за свою свободу. Она написала Забини записку с единственной фразой: «Служи достойно». Эту троицу идеальных родителей замыкал отец Пэнси. Он поступил еще проще. Мистер Паркинсон проиграл свою дочь в карты. Девушка должна была принять метку, а после стать примерной женой для Мальсибера. Мать же, зная то, что сделал муж, просто стояла рядом, смотря на горькие слезы дочери. Сироты при живых родителях. Преданные, брошенные, никому не нужные. Дети чистокровных аристократов. — Отца видела? — хрипло спросил Драко, крутя между пальцев палочку из вяза. — Напивается внизу, чествуя своего хозяина, — закатила глаза девушка, делая очередную затяжку. — Был удивлен, что я еще не миссис Мальсибер. — И не будешь, — отрезал Драко. — Тео позаботился. — Ты так и не узнал, что именно он ему предложил? — Нет, — коротко ответил парень, проводя пятерней по аккуратно уложенным волосам. Пэнси должна была принять Темную метку вместе со всеми детьми Пожирателей смерти, но Волан-де-Морт подкорректировал ее получение. Клеймо было даром, поэтому в первую очередь метку получали волшебники, заслужившие ее для себя или своего отпрыска. Никчемность отца спасла Паркинсон от скорого замужества. Но в августе 1998 года, во время одного из множества рейдов на маглорожденных, отец Пэнси отличился. Деннис Криви был пойман им в раскрытом убежище Ордена и подвергнут жесточайшим пыткам. Его сознание сломали, вытащив всю полезную информацию. Так Волан-де-Морт узнал местонахождение нескольких безопасных мест Сопротивления, а мистер Паркинсон заслужил награду в виде клейма для своего ребенка и списание карточного долга. За несколько часов до того, как Пэнси должна была принять Темную метку, Теодор выкупил ее свободу, отдав себя и свои знания в бесконечное пользование Темному Лорду. Он ворвался к ней в спальню, сообщив, что она никогда не станет женой Мальсибера, а ее предплечье останется чистым. Нотт не сказал никому, что именно он предложил Волан-де-Морту, но после этого парень исчез из Малфой-Мэнора. Позже Драко узнал, что Тео предоставили научную базу, выделив несколько хранилищ в Гринготтсе и лабораторию для реализации его идеи, которая точно выходила за грани морали. Тео готов был пожертвовать всеми ради нее. Включая себя. — Давай, Драко, — хныкала Пэнси, — не оставляй меня одну. Тот прием внизу был ужасен, я хочу выпить. — Ты же знаешь, я не пью, — фыркнул он. Малфой смотрел в изумрудные глаза девушки, пытаясь найти в себе причину для отказа, но, ничего не придумав, обреченно кивнул. Этой Рождественской ночью, когда позже они уселись на полу ее гардеробной, ставшей убежищем в самые сложные времена, Пэнси начала тот разговор, на который давно решалась. — Почему он это сделал, Драко? — прошептала она, проглатывая слезы. Красное вино ударило в голову, развязав язык постоянно напряженной девушки. — Потому что он тебя любит, — протянул Малфой. Он распахнул полы мантии, расстегивая пуговицы у горла, скинул парадные туфли и растянулся посреди разбросанных вещей. Каждый раз Драко удивлялся беспорядку в гардеробной подруги, но понимал: девушка создавала видимость контроля. Хотя бы над расположением одежды. — Он никогда мне этого не говорил, — горько усмехнулась Паркинсон, крутя в руках бокал. — Его поступки говорят, — устало ответил Драко. — Я не хочу давать ему повода думать, что он мне не безразличен. — Почему? — Мы на войне. Ему будет больно меня потерять, — опустила глаза она. — Ему будет больнее, если он потеряет тебя, даже не попробовав быть с тобой. Драко вдохнул запах своего умиротворения. Ваниль. Пэнси Паркинсон всегда пахла ванилью. Раньше Малфой ненавидел этот запах, считая слишком приторным, но война изменила его вкусы. Пэнси пила, а Драко сидел рядом, контролируя состояние подруги. Ее слезы доставляли ему боль, но утешать он девушку не спешил. Кто-то разбивал кулаки в мясо, кто-то кричал, срывая связки, кто-то молчал, предпочитая переживать все в одиночку, а Паркинсон плакала. Открыто. Искренне. Правдиво. Драко казалось, что она — единственное, в чем еще осталось хоть что-то настоящее. И он намерен был это сберечь. Сейчас Малфой понимал — Пэнси боялась. У каждого были свои страхи насчет тайн Теодора, но девушка постоянно чувствовала себя обязанной. Обязанной и бесполезной. Пока все сражались, она пряталась в поместье, запершись всеми возможными защитными заклинаниями. Пэнси была свободной, сидя в клетке, вздрагивая от каждого шороха. — Так-так, — протянул Блейз, приоткрывая дверь гардеробной. — У вас тут Рождественский бой подушками, а меня не позвали? — спросил он, смотря на раскиданные мантии Паркинсон. Драко улыбнулся одним уголком губ, поворачиваясь к другу. Стоило только встретиться их глазам, как Малфою стало понятно — что-то случилось. — Все хорошо? — беззвучно спросил он, смотря на трясущиеся руки Забини. Они старались уберечь Пэнси от внешнего мира, не говоря ей о том, что именно происходит. Блейз отрицательно махнул головой, проходя в маленькую комнату. Драко напрягся, выпрямляя спину. От былой расслабленности не осталось и следа. — Ну, чего ты плачешь, малышка, — сказал Забини, присаживаясь перед Пэнси. — Я принес тебе подарок, — прошептал он, вытаскивая из кармана плотной мантии сверток. Пэнси со стуком поставила полупустой бокал и, отряхнув руки, нетерпеливо разорвала упаковку. Она открыла бархатную коробочку, резко втянув воздух. «Я рядом», — гласила короткая надпись на золотом браслете, украшенном драгоценными камнями. — Ты видел его! — воскликнула она, подскакивая на ноги. Пэнси пошатнулась, переводя взгляд на Драко. — А ты? — нахмурилась девушка. — Тоже знаешь, да? Парни молчали, переглядываясь. — Он очень занят, но с ним все хорошо, — ласково сказал Блейз, приобнимая подругу. — Нет! Хватит! — повысила голос Пэнси, оттолкнув Блейза. — Я не хрустальная! Вы можете мне сказать! — Он тебе все сам расскажет, — строго сказал Драко, вставая на ноги. Малфой закрылся стенами окклюменции, превращаясь из милого друга в безразличного Пожирателя смерти. Монета в его кармане горела, но парень, стиснув зубы, терпел. — Ты знаешь правила, лисёнок, — вздохнул Блейз, вытирая слезинку со щеки Пэнси. — Нам пора, — сказал он Драко, махнув в сторону двери. — Идем, — холодно ответил тот, выходя за пределы гардеробной. Забини вышел следом, оставляя девушку одну посреди хаоса. Хаоса у нее в душе. Они плотно закрыли дверь и перед тем, как все звуки стихли, услышали душераздирающий крик. На войне нет места любви. Январь 1999. 10 месяцев до начала конца Массивные ботинки утопали в грязи, издавая характерные звуки. Снег, смешавшись с черноземом, превратил дороги в болота, добавив тяжести шагам. В воздухе витал запах немытых тел, гниения, крови и темной магии. Варрам. Угол изгнанных, недостойных, порабощенных. Сказать, что это место было отвратительно — ничего не сказать. Бараки, окруженные магической границей, рядами стояли на просторном поле, тесно прижимаясь друг к другу. Каменные строения с решетками, узкие дорожки, по которым туда-сюда сновали Пожиратели смерти, полумрак и метка, висящая в воздухе как победный флаг. Заброшенная деревня Северного Йоркшира стала ненаносимым местом окончания жизни всех тех, чья кровь была недостаточно чиста. Драко Малфой попал сюда в ноябре 1998 года и вот уже второй месяц являлся командующим второго подразделения Варрама, входя в Специальную группу Беллатрисы Лестрейндж. — Малфой, — окликнул его Сивый, волоча за собой обнаженную женщину. Все ее тело покрывали ссадины, синяки и порезы, скрываясь под толстым слоем грязи. — Куда эту? Там еще пятеро. Сегодня отлично прошел рейд, — шипел он, разбрызгивая слюной. — В третью, — холодно ответил парень, поднимая воротник своей мантии. Ледяной ветер трепал волосы, обдувая оголенную кожу. — Остальных в шестую. Пыточные. — Милая, правда? — гоготнул Фенрир, хватая женщину за волосы. Он грубо оттолкнул ее, отчего та, не удержавшись, упала в большую лужу, покрытую тонкой коркой льда. — А на коленях еще лучше. Жаль, нельзя развлечься, — оскалившись, бросил Сивый. Драко смотрел на женщину нечитаемым взглядом. Она не плакала. Просто тихо сидела на заснеженной земле, сломано смотря в пустоту. Одна из многих. Политика Темного Лорда была нещадна. Законы, принимающиеся Министерством Магии, были направлены на вытеснение магглорожденных и им сочувствующих. Указы обязательны к исполнению. Беллатриса сформировала группы по отлову грязнокровок с целью взятия в плен. Драко и занимался этим, пока не стал управлять подразделением пыток в Варраме. Он часто думал о том, что лучше бы продолжал патрулировать города и деревни, не зная дальнейшей судьбы волшебников, попавших в плен. Целый лагерь, заполненный магглорожденными, утопал в темной магии и жестокости. Варрам был поделен на три отсека: тяжелый труд, пытки и казнь. Джагсон отвечал за труд и все, что с ним связано. Те немногие, кто после пыток выживал, оставаясь в сознании, отправлялись сюда. Большая часть грязнокровок становились чистильщиками. Уборка помещений, очистка пыточных и бараков, но чаще всего они складировали трупы. Трупы магглорожденных волшебников. Своих родных и друзей. Пленные переносили их на зачистку, собирали оторванные конечности и внутренности. Ведь негоже элите магического мира тратить свою магию на грязь. Рудольфус Лестрейндж отвечал за казнь. К нему попадали те, чьи головы были проверены. Обессиленные, сломанные волшебники с кашей вместо мозга. Волан-де-Морт не занимался благотворительностью, чтобы содержать несколько сотен никому ненужных ртов. Иногда, когда Пожиратели хотели поиграть, роль палача мог исполнить любой желающий. Смерть в Варраме — роскошь. Ну, и завершает структуру лагеря подразделение пыток. Десятки каменных зданий, ранее служивших кому-то домом, теперь были отданы под истязание магглорожденных и всех, кто попадал в плен. Истошные крики не замолкали и на минуту, одни волшебники сменялись другими. Многие не выдерживали, сдаваясь смерти прямо в руки, не дожидаясь казни. Первый месяц Драко учился у своего предшественника — Амикуса Кэрроу, всюду следуя за ним. Парень был в шоке, увидев все, что происходило после рейдов. Он и представить не мог, что Волан-де-Морт развернулся настолько обширно. Уроки Беллатрисы оказались чересчур эффективными, поэтому Малфой по больше части учился методам управления, чем самим пыткам. Самостоятельно парень занимается только особо важными пленными, распределяя всю работу между дозорными и дежурными Пожирателями смерти. — Иди за остальными, — процедил Малфой, — я закончу с этой. — С чего это такая щедрость? — прищурился Сивый, подозрительно смотря на парня. — Аристократы же не любят марать руки. — В отличии от тебя, я могу заглянуть в голову не притрагиваясь к грязи, — хмыкнул Драко, крутя палочку в руках. — Тогда я уже ей сочувствую, — прошипел Фенрир, последний раз кинув взгляд на обессиленную женщину. Слухи о том, что легилименция парня сильнее, чем его же пытки, разносились по Варраму с невиданной скоростью. Никто не хотел испробовать ее на себе. — Прощай, красавица, ты будешь сниться мне. — Надеюсь, в кошмарах, — беззвучно прошептала незнакомка, из последних сил сжав руку в кулак. Драко смотрел, как худенькая блондинка, сидя на ледяной земле, с гордостью принимала свою участь. Она еще не сдалась, но уже не боролась. — Вставай, — бесстрастно сказал Драко, подходя к женщине. Она подняла на него голубые глаза, которые сливались с небом за защитной границей. Драко думал. Он видел столько смертей, что они перестали для него что-то значить. Малфой не мог повлиять на них. Но не в этот раз. Именно сегодня в лагере не было никого, кто мог бы помешать его планам. Сивый скрылся за поворотом, а дозорные патрулировали другую часть подразделения. — Как тебя зовут? — хрипло спросил Драко, возвышаясь над женщиной. Он подошел к ней впритык, приподнимая ее подбородок двумя пальцами. — Лиза, — тихо ответила она, не отрывая от него глаз, наполненных слезами. — Сейчас ты упадешь на землю, Лиза. Кричи так, чтобы тебе поверил даже я, — холодно сказал он, направляя на нее палочку. Блондинка замерла, не веря в то, что сейчас услышала, но как только Драко прошептал уже знакомое ей — Легилименс, женщина упала на землю, трясясь в конвульсиях. Она была умна, поэтому кричала громко, надрывая связки. Кричала так, как будто от этого зависела ее жизнь. Впрочем, так оно и было. Женщина не чувствовала ничего, кроме легкого покалывания в области затылка, поэтому, когда он прекратил свою притворную экзекуцию, она упала лицом в грязь, растянувшись в безумной улыбке. Жизнь быстро перестает цениться, когда ежедневно ты видишь десятки смертей, но помощь одной невинной душе перевернула мир Драко Малфоя с ног на голову. Он спас грязнокровку. Снова. Потому что просто мог. В ту ночь парень переместил бессознательное тело в барак зачистки, а после, переодев в мантию Пожирателей смерти, любезно взятую из дозорной, вывел женщину через барьер. И только рано утром, сидя на подоконнике своей комнаты, смоля сигарету за сигаретой, он понял, что без капли брезгливости прикоснулся к магглорожденной волшебнице.***
— Я срочно собрала вас по причине скорого нападения на деревню близ Кейтнесса, — прогремел голос Гермионы, эхом отскакивая от стен. Столовая в доме на площади Гриммо снова была заполнена сонными членами Ордена Феникса, пытающимися вникать в слова девушки, и как только прозвучало «нападение» — все волшебники напряглись, отвлекаясь от бодрящих напитков. — Откуда информация? — резко спросил Кингсли, судорожно пытаясь найти что-то в своих записях. Он перебирал пергаменты, не обращая внимание на взгляды всех присутствующих. — Нашел, — тихо сказал он, бегая глазами по чернильным строчкам. — В десяти милях от Кейтнесса была деревня волшебников, не обучающихся магии. Министерство сняла ее с контроля больше десяти лет назад, признав опустевшей. — Луна сказала. Она слышала о нападении, — ответил Гарри, смотря на девушку. Он знал, что никаких точных координат Лавгуд им не назвала, но это не отменяет того факта, что Грейнджер четко знала о том, что будет дальше. — Я изучила все представленные вами отчеты, — продолжила Гермиона, сцепив руки за спиной. Ее черные локоны были убраны в высоких хвост, оголяя тонкую девичью шею, на которой еле заметно поблескивала цепочка. Драко неотрывно смотрел на знакомую вещицу, нервно сглатывая. Он знал, чья эта вещь. И он точно знал, что она значила для Гермионы. Болезненные воспоминания мешали ему концентрироваться на происходящем. Настоящее смешалось с прошлым, стирая границы в сознании. Ее холодный голос переплетался с отчаянным криком, которой Драко запомнил навсегда. Сейчас он смотрел на нее, такую сильную и безразличную, вспоминая ту сломанную девушку, которой пришлось искать утешение на груди школьного недруга, и понимал — он сломал ей жизнь. — Малфой, — рявкнула Гермиона, выводя его из транса, — ты вообще здесь? — Да, — ответил он, прокашлявшись, — о чем вы? — спросил парень, оглядываясь. Кингсли вскинул бровь, с интересом наблюдая за растерянным Драко. Что-то новенькое. — Я говорю о том, что сейчас ты являешься командующим группы Б. Мне необходима твоя группа для подготовки к завтрашней операции. — Нападение будет завтра? — перебила ее Минерва, сидящая напротив Поттера. — Да, — продолжила девушка, меряя шагами столовую. — Нужно отдать приказ Уильямсону и Праудфуту подготовить группу С. Группа А также будет задействована. — Вы хотите вывести на операцию сразу три группы? — недоверчиво спросил Кингсли, кидая взгляд на Артура. — Это больше тридцати лучших наших бойцов. А как же ваши речи про минимизацию жертв? — Да, хочу, — фыркнула Гермиона, смотря на Кингсли, — я собираюсь показать им нашу слабость. Драко встретился глазами с Поттером, который пытался скрыть свое удивление, что, кстати, у него совсем не получалось. Похоже, с ним это не обсуждали. — Что ты имеешь в виду? — спросил Уизли, нервно стуча пальцами по столу. Он сидел рядом с Бруствером, в любой момент готовясь защищать девушку так, как делал это раньше. Вот только Рон еще не понял, что защита нужна скорее главе Ордена, чем Гермионе. — Ты хочешь вывести тридцать солдат, но не хочешь брать Пожирателей штурмом? — Да, — сказала Грейнджер, перекатываясь на пятках, — мы должны им проиграть. Все присутствующие замерли, затаив дыхание. Не было подходящих слов, чтобы описать то, что происходило в головах у волшебников, надеющихся на скорую победу. Тишину нарушало лишь пение птиц и шелест листвы, доносящийся из приоткрытого окна. — Гермиона, — первой начала Джинни, сидящая рядом с Молли, — мы правильно поняли, что нам нужно приложить все силы, чтобы проиграть? — Все верно, — ответила она, садясь за стол. Свободных стульев было достаточно, но Грейнджер выбрала место рядом с Малфоем. Ее энергетика поглощала все пространство, нагнетая обстановку. Последний раз Драко ощущал такое в присутствии Волан-де-Морта. — Не смотрите на меня как на умалишенную, — раздраженно сказала девушка, складывая руки перед собой. Серебряные браслеты блеснули на запястьях, обращая на себя внимание окружающих. — Нам необходимо изобразить разброд, разобщенность и притвориться, что на атаку у нас нет сил даже при численном превосходстве, а после скормить Лестрейндж ложную информацию. Он должен думать, что преимущество на его стороне. — А люди? — подала голос Молли. — Вы сказали, что в деревне волшебники. Их же нужно вытащить. — Не в этот раз, — с невозмутимым лицом сказала Гермиона. — Но мы можем это сделать, — возмутилась Джинни, подскакивая на месте. — Можем, — кивнула Грейнджер, соглашаясь, — но не будем. У нас другая цель. — У нас или у тебя? — рявкнул Кингсли. Драко смотрел на закипающего главу Ордена Феникса, жалея о том, что крестный не смог сегодня появиться. Беллатриса лютовала, не отпуская никого дальше своего поместья. — У Сопротивления, — холодно ответила девушка, потирая серебряную цепочку. — Эти люди попадут в Варрам, — прокашлялся Малфой, вспомнив то место, куда не хотел возвращаться даже мысленно, — и умрут. — Как вы там говорили, мистер Бруствер: это война, — пожала плечами Гермиона, не смотря на шокированные лица волшебников. Она встала, с грохотом отодвинув стул, и продолжила: — Наверное, мне стоит пояснить свою позицию. Я просмотрела все отчеты, которые были предоставлены. Много информации, конечно, не получила, но мне не составило труда понять — силы Ордена практически равны силам Пожирателей. После моей смерти Варрам частично был уничтожен благодаря Малфою, Тео и его разработки на нашей стороне, и насколько я поняла, Робардс с Биллом прекрасно подготовили солдат. Учитывая то, что не нужно искать змею, нам необходимо дезориентировать врага. Предоставить ложное чувство победы, чтобы в нужный момент сыграть на опережение. Это понятно? — вскинула бровь Гермиона, сверкнув золотыми глазами. — И ты хочешь пожертвовать людьми? — неверяще спросил Рон, оборачиваясь в ее сторону. — Мы выиграем, если ему проиграем, — бесстрастно сказала Гермиона, смотря на Драко с другого конца комнаты. Золотые и серые. Серые и золотые. Очередная бессонная ночь сказывалась на парне хуже, чем обычно. Блейз просидел с ним до позднего вечера, а после скрылся в своей спальне, оставляя Драко одного. Алкоголь притуплял сознание, немного расстабляя забитые мышцы, но на душе не становилось легче. Там, в лазарете, он смотрел, как Гермиона мастерски меняет свою внешность, идеально подстраиваясь под новые обстоятельства. Малфой не переставал думать о том, есть ли в ней хоть что-то настоящее. Хоть капля от прежней Гермионы Грейнджер. Подтверждение Поттера в том, что девушка совершенно не похожа на его возлюбленную, набатом стучало в голове, но Драко то и дело отмахивался от навязчивых мыслей. Он любил ее. Сейчас, смотря на то, как Гермиона ради победы готова пожертвовать невинными людьми, он наконец-то осознал масштабы изменений. Нет в ней больше сострадания, жалости и… любви. Только расчет. Отпустит ли он ее после этого? Нет. Чего бы это ему ни стоило. — А как же наши жертвы? — продолжил Рон, покусывая губу. — Я просмотрела отчеты об операциях и сделала вывод, что манера нападения Сопротивления не изменилась. Вы атакуете резко, быстро, сразу; как только видите противника. В этот раз группа А начнет так же, но сделает вид, что не справляется, тогда к ней присоединится группа Б, а позже и С. Все закончится массовым побегом с помощью порт-ключей. — А ты? — недоверчиво спросил Кингсли, пытаясь зрительно найти у Артура поддержку, но мужчина молчал, обдумывая план девушки. — А я буду с группой А, — коротко ответила она. — Надо же кому-то убеждать Лестрейндж в том, что Орден слаб и скоро прекратит биться. — Влезете в голову? — Да, — устало выдохнула Гермиона. — Никто не пострадает, потому что я внушу Пожирателям не использовать убивающие. Они об этом помнить не будут. Внушу. «А может ли она внушить что-то без моего ведома?» — подумал Драко, когда почувствовал знакомый холодок в сознании. — Ты не заслужил моего внушения, — фантомный голос ворвался в его голову, пробираясь через ментальный мост. От неожиданности Драко перевернул чашку кофе, стоящую на столе. Она покатилась по краю и, не удержавшись, упала на пол, разбиваясь. Осколки разлетелись в разные стороны, кофейными брызгами пачкая ковер. — Простите, — прохрипел Малфой, восстанавливая ее Репаро. Взмахом палочки он очищал пятна, пока все присутствующие молча смотрели на его трясущиеся руки. — Я не разбитая чашка. Меня не починить, — продолжила девушка, забираясь в его сознание еще глубже. Драко пытался противостоять ей, закрываясь щитами, но все было бесполезно. Она сносила защиту одну за одной, пробираясь по мосту построенному им же. — Нельзя любить того, кого не знаешь. Забудь. Наше будущее мертво. Гермиона стояла в противоположном конце комнаты, смотря на провальные попытки парня сохранить лицо. Их отделяло всего шесть футов, но на самом деле между ними стояло столетие. Драко Малфой еще даже не подозревал, что война, смерть родителей и любимой — не самые страшные события, произошедшие с ним.