Легенда о Гилан'найн

Минуло три года с момента, когда некий маг взорвал Киркволловскую Церковь, вместе со всеми находящимися внутри послушниками, включая и саму Владычицу Церкви, запуская, удерживаемую доселе, войну между магами и храмовниками. Вся Южная часть Тедаса находилась в состоянии войны этих, будто созданных самой природой, естественных врагов. Круги Магов последовательно падали и в войну были втянуты даже те, кто не хотел её, принимая прошлый порядок, как естественный. Конечно, в своих письмах, Варрик намеренно упускал многие детали, которые были недосягаемы для двух эльфов, что сбежали в Тевинтерские угодья, промышляя отловом работорговцев и спасению их пленников. Нельзя было сказать, что их жизнь была лучше или безопаснее, чем на юге Тедаса, всё же, Тевинтер ведёт беспрерывную войну с кунари, да и сами Тевинтерские разбойники не хотели умирать от рук каких-то жалких эльфов. Но каждое своё письмо, писатель-гном, заканчивал тёплыми строками: — «…Берегите себя, чокнутая парочка. И когда всё это безумие закончится, приезжайте в гости, первая кружечка - за мой счёт.» — Гилан’найн дочитала вслух письмо и мечтательно вздохнула, переводя взгляд на потрескивающий огонь костра. Они не виделись с друзьями с того дня, как она с Фенрисом покинула Киркволл, отправляясь в своё путешествие до Тевинтера, ведомые одной целью, что на долгие годы объединила её с этим вспыльчивым эльфом. Яркие голубые глаза поднялись на стоящего возле огня Фенриса. — Нужно будет всё же выкроить время и навестить его. Эльф грел вытянутые руки у затухающего огня, задумчиво разглядывая скачущие огни пламени, что отражались в его глазах. За эти несколько лет, он очень сильно изменился, начиная с внешности, заканчивая внутренним состоянием. Фенрис, наконец, стал прикрывать своё тело, что было испещрено лириумными шрамами, под плотным слоем брони. Несмотря на то, что он уничтожил всех родственников Данариуса и тех, кто по воспоминаниям самого эльфа, знал про проведённый над ним ритуал, он всё же не хотел сильно привлекать к себе внимание в месте, где эти отметины были получены. Всё же, его бывший хозяин много где и кому хвастался «удачным экспериментом», и он не хотел подвергать опасности ни себя, не путешествующую вместе с ним эльфийку. На радость последней, он также срезал волосы, раздражающие её своей длинной, а также вечной глупой привычкой мужчины, то и дело прятать за ними лицо, хотя даже и здесь непослушная чёлка никак не хотела выглядеть по нормальному, стоящим хохолком возвышаясь над лбом Фенриса. Помимо внешности, эльф вырос и в своём характере. Например, он стал более рассудительный, научился работать в команде, а также, начал больше думать головой, чем эмоциями. Конечно, он остался таким же эмоционально-взрывным по характеру, но теперь, он допускал мысль, что мог быть в чем-то неправ и соглашался решать поступающие проблемы не только грубой силой. В отличии от глобальных перемен Фенриса, её изменения затронули лишь одну часть внешности, а именно, длинные, седые волосы. Чаще всего, они ставили лагерь где-то в глуши Тевинтерских лесов, жили в одной палатке, кушали то, что Фенрис смог поймать посредством охоты или сбором ягод да грибов самой Гилан’найн. Они старались стороной обходить даже небольшие города, посещая их только в крайней необходимости: поесть нормальной еды, поспать в мягкой кровати и нормально помыться. В таких диких условиях, её волосы очень быстро начали путаться, причиняя больше дискомфорта, не говоря о долгих попытках хорошо их вымыть и высушить. Поэтому однажды, она просто не выдержала и взяв один из метательных ножей Фенриса, отрезала свои волосы на уровне ушей, ей было не жалко. Это всего лишь волосы, о которых она не могла заботиться при нынешних условиях, однако Фенрис, к её удивлению, очень опечалился, когда увидел её с мальчишечьей стрижкой. Как эльф после признался, ему очень нравились её длинные волосы, и он долгие дни тосковал по их потере. Гилан’найн это так тронуло, что она согласилась вновь отращивать их, только при условии, что они чаще будут оставаться в городах, где у неё будет возможность ухаживать за ними как прежде, на что мужчина, с радостью, согласился. — Я согласен с Варриком. — Фенрис потер между собой ладони и перевёл взгляд на сидящую на земле эльфийку, закутанную в плащ, покрывающую так же голову девушки своим капюшоном. — Пока война не закончится, нам не стоит возвращаться, тем более в Киркволл. Для тебя там слишком опасно. — А здесь не опасно? — Гилан’найн слабо хмыкнула и аккуратно сложила письмо Варрика в небольшую закладочку. Подобрав рядом лежащую книгу, она начала листать страницы, пока не наткнулась на ту, где уголок был сложен вдвое, помечая таким образом место, где она остановила своё чтение. Фенрис, поджав губы, задумчиво наблюдал за тем, как эльфийка расправляет заложенный угол страницы, намереваясь вернуть его в первоначальное состояние, и вкладывает к переплёту сложенное письмо, плотно захлопывая книгу. В отличии от Гила́н, он так и не научился в достаточной мере читать и писать. Точнее, он мог прочитать печатные книги, листовки, но всё, что было написано от руки, приводило его в ярость. Слишком непонятно и неестественно у всех выглядели буквы. В прочем, его подчерк ему тоже не нравился, он выглядел очень детским, со скачущими по размеру буквами, особенно сравнивая свою писанину с аккуратным, выверенным подчерком самого Варрика. Ему не нравилось сравнивать себя с кем-то, но видя разницу, ему было так стыдно, что Гилан’найн, иногда, приходилось ругаться с ним, чтобы он хоть немного потренировался над письмом. Они договорились на том, что Фенрис, как и Варрик, будет писать ей письма, рассказывая о том, что произошло с ними за несколько месяцев. Конечно, послания эльфа не пестрили разными эпитетами и красивыми речевыми оборотами, обычно это были односложные предложения в несколько слов. «Напали на след работорговцев. Выследили и уничтожили. Спасли несколько эльфов. Продолжаем поиски.». Но в конце, как и сам Варрик, он всегда оставлял добрые послания, которые из раза в раз менялись. «У тебя красивые глаза». «Счастлив, что ты со мной». «Я твой». Фенрис всегда внимательно наблюдает за ней, когда она читает его письма, ожидает реакции, а именно, её естественной улыбки, когда глаза доходят до последних сообщений. Гилан’найн, даже если бы хотела, не смогла бы сдержать расползающиеся в разные стороны уголки губ от взгляда на такие маленькие, приятные моменты, исходящие от эльфа. Его письма, она так же складывает в закладочки для её книг, что последнее время девушка стала зачитываться взахлёб. — Не думал, что когда-нибудь скажу это, но здесь, возможно, безопаснее, чем где бы то ни было ещё. — Фенрис покачал головой, будто и сам не верит в то, что говорит. — Думаю, нам стоит здесь переждать эту бурю, а потом, можно было бы ненадолго и погостить у гнома. — Мужчина, наконец, отошёл от костра. Он не признавался, но на самом деле и сам очень скучал по своим бывшим товарищам. Гилан’найн поняла это по последним письмам Фенриса, где, то и дело, фигурировали знакомые имена. «Вспомнил, что не отдал Варрику долг». «Хоук стал наместником Киркволла? Безумие». «Пиво в Тевинтере не такое, как в Висельнике». Возможно, он и сам думал о том, чтобы навестить их всех, но он очень боялся за Гила́н и то, насколько тщательно происходит чистка магов. Одно дело, когда они сражаются с работорговцами и подосланными магами-убийцами, другое дело, воевать с храмовниками, которые обучены побеждать магов, а если они заберут её у него… он утопит весь их Орден в крови. Фенрис на тяжелом выдохе сел рядом с ней, скрещивая бабочкой ноги, опуская руки на колени. Взгляд зелёных глаз пробежался по её лицу, что подсвечивалось тёплым светом от огня. Слишком сильно эта эльфийка запала в его мысли и его жизнь, настолько, что ему даже страшно от этого. Вновь вздохнув, он опустил взгляд на книгу, что всё ещё лежала на её ногах и плавно кивнув в её сторону, подняв вопросительно брови. — Всё ещё изучаешь Кунлат? Гилан’найн так же опустила взгляд на книгу и с усмешкой провела рукой по её обложке. Она действительно последние годы взялась за изучение новых языков. Первым она изучила Тевене, что является официальным языком империи Тевинтер. Впрочем, в современной империи данный язык уже почти не используется и практически повсеместно вытеснен торговым наречием. В его изучении она не испытывала особых трудностей, потому что в нём было много слов, схожих по звучанию и значению с древне-эльфийским языком, чего нельзя было сказать про язык кунари. Сложность была в том, что метафора - является неотъемлемой частью языка, и слова, обычно, имеют несколько значений в зависимости от контекста. Например, слово athlok - «разум» также означает «рабочий», а antaam - «тело» - «армия». Все эти особенности нужно было изучить и запомнить, что давалось ей не так легко, как Тевене. — Пытаюсь. — Честно призналась эльфийка и выдохнув, придвинулась ближе к ещё теплому, от нахождения возле огня, Фенрису, опуская щёку на выпирающий наплечник его новой брони, прикрывая немного сонливо глаза. — Ты мог бы меня поучить. Ты же говоришь на языке кунари? — Не так хорошо, чтобы ещё кого-то учить. — Воин мягко улыбнулся, глядя на её сонное лицо и заботливо вытянул руку, опуская на плечо девушки, сильнее притягивая её к себе. — Некоторые обычаи, дежурные фразы, могу составлять простые слова в предложении, но прочитать или написать я ничего не смогу. — Эльф задумчиво поднял глаза в небо, а после хмыкнул, вновь опуская взгляд на девушку, насмешливо наклоняясь к ней лицом. — Я могу научить тебя парочке ругательств, если хочешь. — Ну-ка! — Гилан’найн приподняла голову, встречаясь со взглядом Фенриса, что насмешливо улыбался вплоть до момента, когда их глаза встретились. Его лицо резко стало внимательным, а глаза беспорядочно бегали по её лицу. — Vashedan - дерьмо. Хотя, если переводить дословно, то - «мусор» или «хлам». — Девушка на его плече шире улыбнулась и придвинувшись ближе, согласно промычала, опуская голубые глаза на его губы. Под её пристальным взглядом, мужчина неосознанно облизал их, наблюдая за женским взглядом, он понизил громкость голоса. — Defransdim - мужские гениталии. — Фенрис даже не вздрогнул, когда почувствовал на внутренней стороне своего бедра теплую женскую ладонь, что стала мягко скользить по его штанине вверх-вниз. — ...Что ты делаешь? — На выдохе прошептал мужчина, прикрывая глаза от того, что её рука добралась до гульфика на его штанах, начиная поглаживать, постепенно твердеющий от её действий, член через ткань одежды. — Может меня заводит, когда ты нецензурно выражаешься? — Так же шёпотом ответила эльфийка, внимательно наблюдая за изменениями в лице и поведении мужчины от её прикосновений. Фенрис окончательно закрыл глаза, когда её пальцы стали более явно сжимать через ткань его напрягающийся член. Закусывая нижнюю губу, он старательно сдерживал учащённое тяжёлое дыхание. За несколько лет, их отношения, даже в интимном плане, вышли на новый уровень. В самом начале, Фенрис был ненасытен в своей страсти, он был груб, резок и очень яростен. Никакой речи о предварительных ласках даже не шло, Гилан’найн приходилось либо самой себя подготавливать, либо использовать позы, где она сама могла контролировать процесс до момента, когда она полностью не расслаблялась, вновь передавая бразды правления мужчине. Но со временем, эльф поутих в своём буйстве, и они стали практиковать оральный секс, что приносил не меньше удовольствия что одному, что другому. А последние месяцы, Фенрис даже позволял ей брать контроль над ним и его телом. Он играл некую недотрогу, которую нужно было раздразнить, завести, пока он, наигранно бы сопротивлялся, по итогу, не соглашаясь на жаркую ночь друг с другом. Вот и сейчас Гилан’найн хищно облизала свои губы, наблюдая за тем, как Фенрис сводит брови, будто бы не хочет, чтобы она продолжала, но при этом, начиная немного двигать тазом в стороны, потираясь о ладонь девушки. Она приподнялась, чтобы найти губами его покрасневшее от возбуждения ухо, и тихо прошептала. — На этом урок закончен? — Она тут же сжала в пальцах отвердевший член эльфа, из-за чего Фенрис, от неожиданности, прогнулся в спине, громко ахнув. — Kaffas [Проклятье]. — Быстро выругался он, приоткрывая глаза на девушку, что немного отстранилась, дабы увидеть его лицо. Ладонь, что лежала на её плече, быстро переместилась на щёки девушки, сжимая их в когтистых доспешных пальцах. — Не смей играться со мной, маг. — Что ты, Фенрис. — Усмехнулась она, убирая руку с его члена. Нужный эффект уже был достигнут и ей не было нужды продолжать дразнить эльфа. — Ты же всего лишь учишь меня кунарийским ругательствам. — Вслед за словами, она убрала его руку с лица и аккуратно поднялась, утягивая эльфа за собой. Фенрис тихо цыкнул, но всё же поднялся с земли и ведомый за руку игривой Гилан’найн, проследовал за ней в уже поставленную ими палатку. Строить из себя недовольство он мог сколько угодно, но мужчина никогда не отказывался от близости с эльфийкой, что за столь долгие годы, даже на небольшой процент, не приелась как сексуальный партнёр.

***

Тяжёлое дыхание мертвенно белых губ, столь далеких, прошлых. Тропинка, ведущая в поросший лес, тут же обрывающаяся в самом начале, но путь ведёт дальше. Глубже. Запах древесины и чернил. Заботливые, мягкие руки, тихий шёпот прощания. Ma uth ma'vhenan [Ты всегда в моём сердце]. Тропа ведёт дальше, глубже в знакомый лес, где среди деревьев стоит затухший пережиток прошлого. Знакомые мужские очертания. Он стоит спиной в полной, разъедающей тишине. Золотая броня слепит глаза. Треснувший, но не разбитый элювиан, словно уставший путник привалился к дереву, начиная обволакиваться тонкой голубой дымкой. Короткая волчья шерсть перекинута через плечо. Мужчина поворачивает голову на следящую за ними сущность. Его глаза горят силой. Элювиан вспыхивается ярким сиянием, приглашая зайти внутрь. «Приди ко мне, старый друг». С негромким вскриком, Гилан’найн резко села на спальнике, широко раскрывая глаза и сжимая в ладонях одеяло на груди. Нечёткий, обрывочный сон вызвал в ней тяжёлое дыхание, что она никак не могла успокоить и бешенное биение сердца. Это был не просто сон. Это зов, чего-то древнего и знакомого. Последние слова всё ещё звучали в её голове, когда она вновь подпрыгнула от неожиданности, в этот раз из-за Фенриса, что перепугался её крика и так же резко сел, на автомате вытаскивая из-под подушки запрятанные из-за мер безопасности небольшие ножи. Мужчина, ещё до конца не проснувшийся, тут же начал крутить головой, в панике пытаясь найти причину её крика. — Что случилось? Где…? — Всё хорошо, Фенрис. — Эльфийка слабо улыбнулась и опустила ладонь на разгорячённый лоб. Её голова неприятно поднывала, отсекая вариант простого сна. На неё определённо было оказано магическое влияние. Значит и элювиан, что она видела, действительно находился рядом с их лагерем, глубже в лесу. Она узнала знакомые тропы. — Мне… — Гила́н осеклась. Наверно не стоит рассказывать Фенрису о том, чего она сама толком не понимает. Да и эти образы. Элювиан. Тот, кто звал её, знал её, он не из нынешнего времени. Но кто? — Мне приснился кошмар. — Гилан’найн провела пальцами по вискам и сильнее повернулась к мужчине, что облегчённо выдохнул, опуская руки на одеяло, всё ещё сжимая клинки в руках. Она тихо хмыкнула, глядя на острозаточенные лезвия. — Мне казалось, что мы с тобой обсуждали это в нашей кровати. Признайся, ты просто хочешь однажды перерезать мне глотку, верно? — Эльфийка невесело засмеялась, поднимая взгляд на Фенриса. Отчасти, это была правда. Несмотря на то, что эльф уже давно привык, путешествовать с отступницей, хотя, в нынешнее время, любой маг считался отступником, он спокойно относился к её магии и даже понимал полезность такой силы. Но это не означало, что он перестал её бояться. Фенрис взял на себя и ответственность, в случае если её телом завладеет дух, и она станет одержимой. Это слово осталось нерушимым. Мужчина так же понял, к чему были направлены её слова и недовольно поморщился, поглядывая на ножи в своих руках. Сам он от такого варианта развития событий был не в восторге, разумеется. — Не говори глупостей. — Фенрис тяжело выдохнул носом и плюхнулся обратно на спальник, попутно задирая руки за голову, пряча под подушку свою небольшую защиту. — Даже твой защитный купол может дать брешь. При борьбе с Тевинтером - магия не может быть единственной защитой. Прочная и твёрдая сталь вызывает куда больше доверия и безопасности, чем твои… фокусы. — Убрав кинжалы, он провёл обеими ладонями по своему лицу. После неожиданного пробуждения, прервавшийся сон, вновь звал его в свои объятия. Мужчина удивлённо открыл глаза, вспоминая, почему вообще они оба сейчас не спят и переведя взгляд на эльфийку, всё ещё с улыбкой наблюдавшей за ним, прикрывая нагую грудь одеялом. Фенрис вытянул руку, проводя кончиками пальцев по её сгорбленной, очень мягкой спине. Ладонью другой руки он похлопал по своей оголённой груди, приглашая её лечь в свои объятия. Гилан’найн умиротворенно выдохнула, с трепетом разглядывая полуголого эльфа, едва прикрытым по пояс одеялом. С каждым таким мимолётным движением руки, взглядом, обрывками фраз, она влюблялась в него всё больше и больше, хотя, до сих пор не может уверенно сказать, что она именно любит его. Эта какая-то очень странная и будто непреодолимая грань. Фенрис для неё, именно предмет влюблённости, для которого она сделает всё, преодолеет любое препятствие, пойдёт в саму Тень, чтобы вернуть и защитить. С его стороны чувства были ровно такими. Он оберегал её, заботился, готов всегда быть плечом, на которое она сможет упереться, но он никогда не говорил, что любит её или испытывает что-то большее, чем физическое влечение. В нынешней обстановке, на самом деле, большего было и не нужно. Но вот такое странное непонимание, а кто они друг другу, иногда подвисало в воздухе осуждающим вопросом. Эльфийка провела ладонью по прохладной коже его груди, очерчивая пальцами выпирающие мышцы, спускаясь рукой вниз, ведя кончиками пальцев по кубикам пресса на животе, нарочно задевая чувствительное место мужчины возле выпирающей тазобедренной кости. — Я не усну сейчас. Буду ворочаться и мешать тебе спать. — Девушка с улыбкой убрала руку и поднялась, сбрасывая с себя одеяло. Их палатка была достаточно большая и высокая, чтобы она смогла встать в полный рост и даже сделать несколько широких шагов в их импровизированной комнате. Гилан’найн аккуратно перешагнула через ноги Фенриса и ощущая на себе его внимательный взгляд, что без смущения облизывал её нагое тело, стала спешно одеваться. — Я хочу немного пройтись. Проветриться, так сказать. — Мне пойти с тобой? — Фенрис повернулся на бок и приподнялся на локте, наблюдая за быстрыми сборами девушки. Когда последний раз ей снились кошмары, она, наоборот, прижималась к нему в объятиях, находя спокойствие и защиту в его руках. Сейчас, видимо, было что-то другое, раз она спешила прогуляться, а не воспользоваться его помощью. Фенрис никогда не задавал лишних вопросов, как минимум потому, что Гила́н не любила говорить о прошлом и не рассказывала, что именно за кошмары преследуют её сны. Он не хочет себя навязывать там, где это не требуется. Она и так знала, что он всегда рядом. На его вопрос, эльфийка отрицательно покачала головой, натягивая свою тёплую кофту через голову. Он принимает и этот ответ. — Будь осторожна. И возвращайся скорее. Я без тебя не усну. Гилан’найн тихо хмыкнула, уж в чём в чём, а в хорошем аппетите и спокойном сне, Фенрис мог переплюнуть кого угодно. Судя по тому, что мужчина медленно моргал, он уснёт тут же, как она покинет палатку. Ну, может через пару минут, если будет сопротивляться сам себе. Быстро одевшись, она накинула на себя свой походный плащ и подойдя к мужчине, аккуратно поцеловала его между трёх лириумных точек на его лбу. — Я не долго. Но если уснёшь - не обижусь. — Получив кивок от Фенриса, она в прощальном жесте, провела подушечкой большого пальца по его нижней губе и не удержавшись, быстро чмокнула в неё, получая приятное вознаграждение в виде лёгкой улыбки от мужчины. Накинув сверху капюшон, она ловко выскользнула в прохладу ночного леса, оставляя сонного мужчину одного. Гилан’найн немного поёжилась от разницы температур. В палатке, она с помощью магии поддерживала комфортную прохладу, но внешний мир встретил её изморозью, звенящей в воздухе. Сейчас они находились на северо-восточной части Безмолвных равнин. В пустыни, граничащей с небольшим густым лесом, в котором они и разбили лагерь. Отряд специально держался подальше от Имперского тракта, что пересекает равнину пополам. Сейчас их путь лежал в лес Арлатан. Было очень любезно Ингхёрши, древнему племени людей, дать лесу название в честь столицы эльфийской империи. Гилан’найн, во времена своей юности, избегала общество других эльфов, всего несколько раз побывала в великом городе, огромные кристаллические башни, вершины которых были покрыты облаками, до сих пор ярким пятном стояли у неё перед глазами, настолько он был величественен. На деле же, лес Арлатан был обычным охотничьим угодьем Андруил, посвященный в её честь. Наверняка Охотнице бы понравилось, что её любимейший лес назван в честь величественного города. Для Гилан’найн это было тоже не самое последнее место на земле, ведь именно в этих лесах родилась и жила она долгое время. Именно там она бегала среди животных и птиц. Этот лес был её прошлым, давшим основу будущему и именно туда она хотела идти меньше всего. Слишком тяжело. Слишком много воспоминаний и боли. Фенрис с боем убедил её последовать именно туда, он выяснил, что неподалеку от Арлатанского леса, располагается поместье магистра Ненеалея, прославившийся тем, что тренирует лучших воинов-рабов в Минратосе, таких, каким некогда был и сам Фенрис. Лучших воинов он ломает, лишает воли, эмоций, превращая их в perrepatae - элитных убийц, что с лёгкостью занимаются уничтожением магов. Эльфийка согласилась лишь на условиях, что они не будут заходить глубоко в сам лес. Слишком больно это было для неё. Безмолвные равнины, тоже была не сама простая область. Это место некогда было ареной последнего сражения Первого Мора. Воздух в этом месте щекотал её кожу из-за того, что Завеса между Тедасом и Тенью была слишком тонка. Здесь её силы заметно быстрее крепли, наполняя тело нарастающей магией от столь близкой связи с той, другой стороной. Так же это место было важно по другой причине, оно было неразрывно связано с Фен’Харелом и она даже не удивилась, что именно его образ повстречался ей в ночном зове. Быть может, это отголосок прошлого. Воспоминание, что просочилось через Завесу, притянутое её силой, а никак не зов её погибшего возлюбленного, но она не смогла бы спать спокойно, если бы не отправилась за этим видением в самую глубь леса, в поисках того самого покосившегося элювиана из её сна. В худшем случае, на том месте будет лишь степь или зеркало там и правда будет, но потухшее в своём сне. В ином варианте… Прошлое настигнет её в новом настоящем. Гилан’найн степенно пробиралась по густому лесу, между деревьями, ведомая вспыхивающими в голове образам. Деревья, грибы, даже камни лежали точно так же, как были в её сне. Чем ближе она подходила к нужному месту, тем яростнее билось её сердце, в томимом ожидании: правда или сон. Обогнув небольшой овраг, который во сне она с лёгкостью пролетела, отряхнув грязные от грязи руки, эльфийка задержала дыхание, увидев знакомый, треснувший элювиан. Зеркало, как и в её видении, облокачивался на дерево, врастая в него. Отражение было потухшим, ничего неотражающим. Гила́н тяжело вздохнула, но решила всё же смотреть находку. Она не много путешествовала по Тедасу и не знала, как много элювианов ещё существовало в мире. Смогли бы они заработать, даже спустя столько времени и остались ли те, кто знают об их ключах? Девушка подошла ближе к высокому спящему зеркалу, что никак не среагировал на её присутствие. Вытянув руку, она кончиками пальцев провела по его отражению, вслушиваясь, в едва покалывающие кожу, остатки магии, древнюю, дремлющую, но способную пробудиться, если знать как. Всё ещё держа руку на зеркале, она огляделась вокруг себя. Нет никого, кто следил бы за ней сейчас, никакой птицы, животного… здесь нет никого, лишь она и древняя печаль. — Значит ты был лишь частичкой прошлого. — Расстроенно сказала она сама себе, хотя при этом повернулась к зеркалу, разглядывая его потускневшую раму Вздохнув, девушка всё же убрала ладонь от него и слабо улыбнулась. — Ты такое же прошлое, как и многое из того, что я хотела бы забыть. Не зови меня больше, ладно? — В этот раз она уже обращалось к зеркалу, что невоспитанно молчало на её просьбы, словно стыдясь встречи со старым другом. Старый друг. Эльфийка задумчиво посмотрела на самую верхушку, что слилась в стволе дерева и медленно опустила взгляд на уровень своих глаз, тихо, нерешительно прошептав фразу, что звучала у неё в голове при пробуждении. — Приди ко мне, старый друг. Гилан’найн ожидала, что может что-то произойти, но всё равно отрывисто ахнула, делая шаг назад, наблюдая за сияющим голубым светом, словно твёрдая вода, активировавшегося прохода. Она вновь огляделась, будто боясь, что кто-то может подсматривать за ней, следить, будто всё это проверка, пройдёт она её или нет, зависит от того, вступит ли она в элювиан или оставит прошлое, вернувшись в своё будущее, что наверняка уже уснуло в палатке. — Прошлое, должно оставаться в прошлом! — Крикнула эльфийка всем, кто проверяет её сейчас, тому, кто ждёт её по ту сторону зеркала и самой себе, сомневающейся в своём выборе. Гила́н сжала руку в кулак и недовольно цыкнула на себя. Из-за в раз она повторяет себе эту фразу, но стоит прошлому поманить её, как она готова следовать за ним, в момент всё забывая. Лгунья. — Fenedhis! — Выругалась девушка и взмахнув головой, пошла туда, куда звало её сердце, а не разум, вступая в сияющий от соприкосновения с её телом элювиан. Выйдя на другой сторону зеркала, она с тяжёлым вздохом ощутила знакомую древнюю магию промежутка между Тедасом и Тенью, созданный её народом. Несмотря на то, что желтая кирпичная дорога была частично разрушены прорывающейся из неё травой и висящем в воздухе тумане, она всё ещё ощущала давно забытое тепло. Каменные деревья, что сферами замыкали свои ветки, стояли вдоль разрушенной дороги. Эльфийка нерешительно сделала несколько шагов вперёд. Она ожидала увидеть здесь того, кто звал её, но никого не было, лишь тишина и медленно покачивающаяся от несуществующего ветра трава. Что же звало её сюда? — Не ожидала увидеть тебя, дитя. Услышав женский голос позади себя, Гилан’найн резко развернулась, с удивлением узнавая Asha'belannar. Женщина стояла возле открытого элювиана, с любопытством разглядывая вошедшую в её владения эльфийку. Девушка же оглядела вначале две огромные статуи, что стояли по обе стороны от открытого элювана - воющего волка, символа Фен’Харела и дракона, со склонённой головой к сомкнутым перед собой крыльям в молитве, что в далёкое время было изображением Митал и только после этого вернула взгляд на женщину перед собой. — Я пришла на зов. — Неуверенно начала Гила́н. С их последней встречи, Ведьма довольно сильно изменилась. Как и любая человеческая женщина, чьей внешностью, как минимум, прикрывалась эта таинственная фигура, за минувшие почти десять лет с их последней встречи, ведьма сильно постарела, лишь янтарные глаза сияли такой же силой, давая понять, что внешность может быть очень обманчива. Гилан’найн сделала к ней несколько неуверенных шагов, она не боялась её, но относилась очень настороженно и Asha'belannar это чувствовала, насмешливо искривляя губы. — Правда, не Вас я ожидала увидеть, а… — Ужасного Волка? — Её губы ещё сильнее вытянулись в усмешке, замечая удивление на лице стоящей перед ней эльфийки. В отличии от неё, девушка за эти года почти не изменилась, лишь лёгкие морщинки возле глаз отличали юное, некогда бессмертное лицо, той, что она знала когда-то, очень давно. — Кто Вы? — Гилан’найн сделала ещё шаг к ней и остановилась, ей было тревожно подходить ближе, она не чувствовала какой-то агрессии и сомневалась, что на неё захотят напасть, но Asha'belannar была сильна, намного сильнее, чем она сейчас, этого нельзя было не заметить от лёгкого покалывания магии по всему телу и с этой силой нельзя было не считаться. — Зачем задавать глупые вопросы, дитя? — Женщина немного нахмурилась и повернулась к ней спиной, закладывая руки назад, внимательно оглядывая сияние элювиана. — Ты и так знаешь, кто я. В тебе остались силы, способные чувствовать то, что некогда было естественно для нас, как воздух. Теперь же, это считается древней магией. Печально. — Я… этого просто не может быть… — Гилан’найн вновь скосила глаза на статую дракона, качая головой, не веря в мысли, догадки, что шептались в её голове. Она же была мертва… Она держала её голову в своих руках. Будто услышав её мысли, женщина тяжело вздохнула, поворачивая к ней седую голову. Юная Галла пришла на зов, прошла через элювиан, сейчас, у неё есть время на ответы. — Когда-то я была просто женщиной, одиноко молящей о правосудии во тьме. — Ведьма подняла руку и над её ладонью повис небольшой шар голубой магии, что отражался в её глазах, сливаясь с сиянием элювиана. — И тогда она пришла ко мне, тень древнего создания, и дала мне желаемое и даже больше. — Она сжала ладонь и огонёк погас, закрывая следом и глаза старой женщины. — С той поры я долгие века ношу в себе Митал и ищу той справедливости, отмщения, за предательство и убийство, в коей было отказано ей. — Это невозможно… — На выдохе произнесла Гилан’найн, по-новому вглядываясь в женщину, стоящую перед ней. Головой она понимала, что это возможно, Андерс был живым примером, хотя и не столь похожий, но представить, что кто-то, столь древний, как и она, выжил и существует в этом мире… — Невозможно… — Тебе ли не знать, что душа многогранна, дитя? — Митал повернулась к ней лицом и чуть склонив голову на бок, слабо улыбнулась. — Истина не конец, а лишь начало. Гилан’найн широко открыла глаза, задерживая дыхания от осознания, что тонким намёком вложила в свои слова женщина. — Кто я? — Она так тихо это спросила, что казалось, что лишь губы сложились в слова, не выпуская изо рта ни звука. После слов Абеласа о том, что Гила́н не является той душой, что была рождения в этом теле, её одолевали сомнения, вопросы, на которые она не могла найти ответом и вот, спустя столько веков, женщина, что дала ей жизнь, стояла перед ней, готовая к её вопросам. — Вы вселили меня в это тело, но я… ничего не помню. — Это неудивительно, старый друг. — Митал горько улыбнулась, сводя в сожалении брови. — После смерти, перерождаясь, невозможно помнить о прошлом, тебя вело лишь качество, что смогло дать тебе новую форму. — Вы убили…? — Нет! — Женщина тут же недовольно поморщилась, будто девушка, стоящая перед ней, сказала такую глупость, после которой, обычно, и разговор продолжать не хотелось, но она продолжила. — Мир вокруг менял тебя, истончал. Тебе было страшно, и ты пришла ко мне за помощью. — Митал покачала головой, отгоняя от себя грустные воспоминания, что проникали в неё, стоило ей мимолётно вспомнить тот день, ту печаль, тот ужас. Тяжело выдохнув, она все же взглянула на ничего не понимающую эльфийку перед ней. — Я лишь указала путь. — Я не понимаю… — Гилан’найн решилась сделать ещё один шаг к уставшей от воспоминаний женщине. Она так долго ждала ответов, а та, кто может их дать, как на зло говорит загадками, не отвечает на вопрос конкретно и понятно. — Кто я? Дух или живое существо? — И то, и другое. — Митал слово подразнивала её, продолжая расплывчато отвечать на вопросы. — И это весь ответ? — Она развела непонимающе руки в сторону, от чего женщина, неожиданно, громко засмеялась, чуть запрокидывая голову назад. — А ты ожидала, простого ответа на сложный вопрос? — Митал тихо хмыкнула себе под нос, покачивая в насмешке головой. Ведьма медленно подошла к ней, опуская ладони на её плечи. — Как бы я не ответила, ты всё равно будешь мучаться вопросом: а правда ли то, что я тебе сказала? — Женщина крепко сжала в ладонях плечи, пристально заглядывая в её глаза. Гилан’найн смотрела в ответ, и сама понимала, что Митал сама очень хотела бы узнать правду, увидеть в её глазах, но судя по тому, как она быстро увела взгляд в сторону, ответ ей был недоступен. — Ты сама в праве выбирать кто ты есть. Сделай этот выбор и не сомневайся в нём. И будь этому благодарна. Не у каждого он есть - выбор. — Задрав голову, женщина слабо кивнула ей в прощальном жесте и отпустив плечи, медленно направилась по разрушенной тропе прочь от элювиана, что всё ещё был активен для того, чтобы девушка могла покинуть это место. — Постойте! — Гилан’найн быстро развернулась к отдаляющейся спине, наверно, её голос звучал очень жалобно, потому что женщина не просто остановилась, но и повернула к ней голову в лёгкой, успокаивающей улыбке, как мать смотрящее на своё неразумное дитя, задающее ей глупые вопросы, соответствующие возрасту. — Вы назвали меня «старым другом». Значит тогда, в прошлом… Кем я была ранее? Кто сейчас в этом теле? Что я за дух? — Ооо… — Загадочно протянула женщина и подняла вверх взгляд, вновь погружаясь в далёкое прошлое. Девушка была готова поклясться, что в янтарных глазах она могла видеть сменяющиеся картинки воспоминаний, приятной улыбкой отражающиеся на её лице. — Редкий, многогранный дух, содержавший в себе столь много качеств. Забота. Защита. Сострадание. Отзывчивость. Бескорыстная помощь. — Вы всегда говорите загадками? — Гилан’найн устало провела ладонями по лицу, складывая то, что сказала женщина в одну мозаику. Она поняла, что Митал не даёт прямого ответа, лишь наводит на него, заставляя думать самостоятельно и приходить к тому ответу, что кажется верным. Потом нельзя будет ничего ей даже предъявить, ведь это ты сама додумала из её слов, а не она сообщила тебе этот ответ. Женщина вновь громко засмеялась, опуская ладонь на свой живот. — Не даром меня прозвали старой каргой, которая много болтает. — Она повернулась к эльфийке лицом, внимательно рассматривая её, прикладывая руку к своему подбородку. — Я чувствую в тебе силу, что некогда подпитывала мою старую подругу. Удивительно, что не смотря на столько скверны, зла и несправедливости этом мире, ты всё ещё смогла сохранить её. — Митал уважительно склонила голову, убирая руки от лица. — Ещё вопросы? — С усмешкой подняла интонацию женщина. — Только один. — Тут же нашлась Гилан’найн. Бессмысленно было продолжать расспросы относительно себя или того, как Митал выжила. Это все прошлое, а её интересовали ответы, относительно их будущего. — Что Вы планируете делать? Какой справедливости ищете? Ведь Фен’Харел отомстил за Вас. Эванурисов нет в этом мире. — То, что происходит, вовеки не должно было случиться. — Женщина печально опустила взгляд и горько покачала головой, закрывая глаза. — Её предали, как предали меня, как предали весь мир. Митал прорвалась ко мне сквозь века, и я помогу ей нести возмездие! — Старуха подняла на неё суровый взгляд, плотно сжимая губы в тонкую линию, явно сдерживая злость и ярость, что пробудились в ней, от болезненной темы, объединяющую и женщину, стоящую перед ней, и древнего эльфийское божество, что нашла спасение рядом с её душой. — Правосудие, когда оно свершится, сотрясет даже небеса. Гилан’найн поджала губы, не понимая, чего хочет женщина. Скорее всего, причина крылась в том, что она сама конкретно не знала, что сделал Солас и как остановил эванурисов. Она долгие годы считала, что он уничтожил их, стёр с лица земли. Но сейчас перед ней стояла Митал, что точно была мертва в прошлом, а это значит, что души величественных древних эльфов не исчезают так легко. Их не просто убить. Либо Солас этого не знал и по миру сейчас гуляют остальные эванурисы, так же засевшие в чьи-то души. Либо он всё прекрасно осознавал и его план заключался в чём-то другом. Девушка старательно отгоняла от себя мысли, слабую надежду, что раз выжила и Митал, то может и Фен'Харел где-то жив? — Позволь сказать кое-что напоследок, дитя. — Женщина видела бурю эмоций, новых вопросов, что роились в голове у эльфийки перед ней, на которые она не собиралась давать прямые ответы, разве что, подкинуть новых. — Прошлое обязательно настигнет тебя, Гилан’найн. Как бы сильно ты от него не бежала. Как бы не отрицала его существование. Стоит ему почувствовать тебя, оно подберётся и схватит в свои оковы. Только ты можешь сделать выбор и от него будет зависеть ответ на один из вопросов, что ты мне задавала - кем ты, по итогу, являешься: духом, запертым в смертном теле, или эльфом, отринувшей Теневое начало. И в твоём выборе не будет правильного или неправильного решения, но твой выбор, может повлиять не только на твоё будущее. Принимай решение с умом. — Митал многозначительно посмотрела в глаза Гилан’найн и плавно развернувшись, зашагала от девушки прочь. Эльфийка не останавливала её в попытках задать новые вопросы. Это было бессмысленно. Всё, что девушка должна была узнать, она узнала, а ответы на остальные вопросы - уверена, со временем, она на всё сможет найти ответ. Митал не понаслышке знала, что прошлое явится, ведь она сама позвала его. Чистая случайность, что именно Галла пришла на этот призыв, но даже эта встреча, дала ей пищу для размышлений. Её путь оставался ясен, как белый день: поиск дорогой дочурки, что прятала от неё внука, в котором хранилась очищенная от скверны душа Уртемиэля. Сейчас она сосредоточится на той частичке, что нужна для дальнейшего плана, а когда придёт время, прошлое само явится к ней, больше нет смысла его призывать, ибо Ужасный волк — проснулся.