Задание со звёздочкой

Беременный омега — это испытание для альфы. Глубоко беременный омега — почти нестерпимая пытка. А Мин Юнги на девятом месяце беременности — медленная и мучительная смерть для Чонгука. Гук, как и обещал, взял длительный отпуск, оставив вместо себя трех заместителей, и лишь раз в день созванивался с ними по видеосвязи, принимая отчеты о проделанной работе и раздавая указания на завтра. Все остальное время он проводил с мужем, характер которого испортился, казалось, до критической отметки. То Чонгук дышал слишком громко. То не погладил животик, проснувшись. Вернее, погладил, но не так, как Юнги того хотелось бы: не так долго по времени и по часовой стрелке, а им с малышом нравилось против. То поцеловал в нос, но не куснул за ушко. А бедняга Чон терпел, стискивая зубы. Потому что любил Мин Юнги даже такой стервозной сучкой. Оно и правильно. Солнышко полюбить может каждый, а ты попробуй вот такого демоненка! Зато у Гука были законные несколько часов тишины, когда Юнги удавалось убаюкать. И тогда он пользовался ими по полной — просто лежал рядом и наслаждался великолепным видом. У омеги вырос огромный, по мнению врачей и знакомых, живот. И Чону это очень нравилось. Понимание того, что там, внутри находится его малыш, грело изнутри, приводило в состояние эйфории. Вот только фразы от тех же докторов пугали: — Судя по тому, как развивается плод, у вас будет маленький альфа. Во-первых, слово «плод» било по нервам. «Это не плод! Это мой ребенок!» — хотелось зарычать Гуку на бету в белом халате, с деловитым видом проводившего осмотр его мужа. Во-вторых, слово «альфа» пугало его до чертиков. Чонгук не хотел альфу! И все еще молился всем известным богам, чтобы внутри Юнги рос омежка. Муж, конечно, уже не был злобной колючкой в режиме 24/7, но все еще фыркал и бурчал на проявления нежности и любви со стороны альфы. Гук просыпался в холодном поту, видя один и тот же сон: Мин рожает альфочку и на следующий же день разрывает контракт. Уходит, оставив его, Чонгука, одного. Тяжело дыша, Гук находил взглядом мужа, притягивал его к себе и под недовольное ворчание утыкался носом в белобрысую макушку. Хотелось закричать «МОЁ!» и поставить метку, чтобы навсегда, чтобы до конца жизни. Но Чон держался. Не хотел так, насильно. Ждал, что Юнги сам попросит его. А Мин выделывался и сдаваться не собирался. Даже несмотря на то, что уже давно смирился с неопровержимым фактом — он пал перед натиском альфы. Признался самому себе и даже Чимину, что да, мол, люблю. И все равно вел себя, как последняя сучка, устраивая мужу испытания на прочность. А все почему? Потому как до сих пор не верил, что его можно полюбить чисто и искренне. Видел, что альфа с ним ласков и заботлив, но списывал это на неуемное желание последнего обзавестись наследником. Еще бы, попробовал бы Чонгук проявить по отношению к папе своего маленького альфочки (по всем приметам на девяносто пять процентов это именно он) холодность или равнодушие — Юнги его со свету сживет. Так и лелеял внутри себя веру в то, что причина такого отношения Гука к нему весьма банальна — ребенок. А стоит родиться альфе — его, Мин Юнги, выставят за порог, бросив скупое «спасибо». А Юнги уже привык просыпаться от поцелуев. Прикосновения губ к животу и негромкий шепот Чонгука, пока тот разговаривал с малышом, поглаживая выпирающие то тут, то там пяточки и локотки — стали для Мина лучшим будильником. Он позволил себе еще какое-то время лежать с закрытыми глазами, притворяясь спящим, и нежиться в положительных эмоциях под хрипловатое: «Еще немножко, малыш, и мы встретимся». Поцелуй. «Я уже дождаться не могу, когда возьму тебя на руки». Еще одно прикосновение губ возле выпирающего пупка. — Вы оба мешаете мне спать, — просипел Юнги, ерзая. — У одного язык без костей, а другой играет в футбол моим мочевым пузырем. — Не ворчи, моя звездочка, — усмехнулся Чонгук и поднялся повыше, чтобы поцеловать теплую щеку. — У тебя фетиш на всякие прозвища? — приоткрыв один глаз, поинтересовался Мин. — С кошаком я уже смирился… — Не кошак, а котенок, — со смешком поправил его альфа, но Юнги будто не услышал. — Теперь вот звезданутым обозвал. — Не звезданутым, а звёздочкой, — буркнул Гук нарочито строгим тоном. — Один фиг, все равно не пойму: где я, а где небесное тело. Чонгук фыркнул и пояснил так, будто это была прописная истина: — Потому что спишь, раскинув конечности по всей кровати. А если растопыришь пальцы, станешь снежинкой. Сказав это, Гук шутливо прикусил омегу за плечо, уже не такое костлявое, как несколько месяцев назад. За время беременности не только животик у мужа округлился, но и весь он, немного набрав в весе, стал мягким и очень аппетитным. — Прекрати кусаться! — пискнул Юнги, пытаясь выбраться из постели, но сильные руки крепко удерживали его на месте. — Я же любя, несильно, — прошептал Чонгук и сжал зубами кожу на шее, там, где должна красоваться его метка. — Ты покалечишь меня! — ладошка со шлепком опустилась на предплечье. — Кому я потом покусанный нужен буду? Напомню, что наш контракт не вечный, рано или поздно мне нужно будет искать нормального мужа. Последняя фраза резанула по ушам. Гук резко сел и уставился на омегу острым взглядом из-под бровей, от которого волосы зашевелились не только на затылке, но и по всему телу, где были. — А я, значит, ненормальный? — прошипел он сквозь стиснутые зубы. — И чем же, позволь спросить? — Тем, что тебе просто нужен ребенок от меня, — уже не настолько уверенно проговорил Юнги. — Все говорят, что родится альфа. И что дальше? Контракт закончится, ты получишь наследника, а я — свободу. Надо будет строить планы на дальнейшую жизнь. Омега сбивчиво тараторил, не обращая внимания на то, что с каждым словом взгляд Чонгука темнел все больше, а ладони стискивались в кулаки. Альфа тяжело дышал, отчего крылья носа раздувались. Он уже открыл рот, чтобы ответить, но вдруг глазенки омеги расширились до размера десертных тарелок, а из горла вырвалось удивленное: — Аааай! Он сложился пополам, хватаясь за живот, и жалобно заскулил. — Что?! — злость вмиг испарилась, а на замену ей пришла тревога. — Что, что! — простонал Юнги. — Кажется, твой сын решил, что ему пора. — Черт! Черт! Черт! — запричитал Гук, принявшись метаться по комнате в поисках телефона, пока Мин уже выл в голос, хватаясь за живот. — Почему именно сегодня? — А чем тебя сегодня не устраивает? — взвизгнул Юнги, нахмурившись. — Что, другому омеге свиданку назначил?! — Почему так неожиданно?! — не обращая внимания на подозрения мужа, продолжал голосить Чон. — Еще же ничего не готово: ни кроватки нет, ни коляски! — Прекрати носиться как угорелый! — прикрикнул Мин, получив временную передышку. — Помоги мне подняться и дотопать до туалета! Иначе опозорюсь прямо в кровати. Чонгук встал посреди комнаты и уставился офигевшим взглядом на мужа, который кряхтя, пытался встать на ноги, придерживая живот снизу. — Господи, да что б я еще когда-нибудь согласился на это?! Никогда в жизни! Называется: «Юнги, почувствуй себя бегемотом!» — И рыкнул на остолбеневшего альфу: — Ты собираешься мне помогать или так и будешь пялиться?! Гук сорвался с места и уже через минуту, бережно подхватив на руки, доставил омегу к месту требования. — А теперь возьми тревожный чемоданчик и позвони доктору Киму, — справив нужду и уже намыливая руки, скомандовал Мин. — Где?! — Что «где?» — фыркнул омега, закатив глаза и помотав головой. Это, вообще-то, он рожает, это ему надо биться в истерике и дрожать от страха. Но, похоже, его смелый и сильный альфа решил взять самую сложную часть работы на себя и теперь судорожно сглатывал, заламывал руки и дышал как загнанная лошадь. — Где чемоданчик?! — паника все больше накрывала несчастного Чонгука, особенно когда Юнги снова застонал, упершись ладошками в умывальник, и едва не осел на пол. — Ты в порядке? — на грани истерики прошипел Чон, подхватывая мужа. — Нет, я не в порядке! — пискнул Мин. — Такое ощущение, что меня сейчас на части порвет изнутри! — Потерпи немножечко! — проговорил Гук, перенося свою ненаглядную драгоценность снова в спальню и усаживая на кровать. — Где, говоришь, чемодан?! — Там! — омега ткнул пальцем в сторону шкафа. «Тревожным чемоданчиком» Юнги назвал розовую с черными вставками сумку, в которой уже давно лежало все самое необходимое для поездки в роддом. Чон перекинул ее через плечо, схватил омегу на руки и вылетел из квартиры, при этом даже не удосужившись надеть что-то еще кроме пижамных штанов — так и прошлепал босыми ногами к лифту, а после и по бетонному полу подземной парковки. — Больно? — спросил он, когда Мин в его руках снова запищал, хватаясь за живот. — Нет, блин, приятно! — рявкнул тот. — Представь, что в тебя засунули ребенка, который не хочет там быть и всеми способами старается выбраться! — Прости, малыш! Мне так жаль! — виновато втянув голову в плечи, пробубнил альфа, но это не произвело нужного эффекта, лишь еще больше распалив Юнги, которому кровь из носу было необходимо выместить на ком-то злость за то, что ему охренеть как больно. — Вот ни фига тебе не жаль! И нечего тут строить из себя заботливого мужа! Знаю я, как сильно ты мечтаешь о наслееееее!..— Голос омеги сорвался на сиплый крик. — Это что?! — в панике Гук замер, несколько метров не добежав до машины, когда штаны пропитались теплой жидкостью, прилипнув к ногам. — Говорю же, этот маленький проказник решил, что ему срочно надо выбираться из меня! — прошипел Мин и сообщил находившемуся на грани обморока мужу, что у него отошли воды.