Вино из кувшинок

— Знаешь легенду, как появились холмы и горы? — Фернандо сплевывает горький лист, который жевал для бодрости, и продолжает: — Это Трикстер в носу поковырялся. — Фу! — Пришел тут Всевидящий, спрашивает: что за хрень? А это, отвечает Трикстер, я сделал во славу нас обоих. Полезет человек на гору и взмолится: Всевидящий, помоги мне! А спускаясь, пожалуется: и понес же меня Трикстер на эту гору! — Трикстер и Всевидящий — фигуры разных религий. — Ну ты и зануда, Летиция. — Фернандо плюется снова. — С тобой хорошо… вот такое есть. Летиция, смахнув рыжую челку с глаз, молча идет дальше. Фернандо готовит шутку о содержимом ее рюкзака, который он тащит — и замирает. — Вот, — показывает вперед. — Этот холм точно из Трикстеровой козюли — глянь, какой уродский. — Это не холм, — поясняет Летиция лекторским тоном, — это курган. Видишь, как там камни сложены? — Ну допустим. — Фернандо всматривается в мутные сумерки. — Я думал, их все раскопали. — Не все. Некоторые под запретом… почему-то. Фернандо задумчиво разглядывает холм. Под ржавой землей видятся резные сундуки, украшения, монеты в костяной пыли — то, ради чего он пришел в археологию. В реальности есть лишь жадные бюрократы. — Почему-то? — повторяет. — Да потому что кто-то хочет всё себе захапать, тебе так не кажется? — Нечего тут хапать, — качает головой Летиция. — Если и были сокровища, их давно растащили. Идем уже, пока туман не поднялся. — Погоди! — Фернандо освещает холм фонариком. — Смотри, его вроде не раскапывали — значит, там может быть что угодно. — Вот именно, — ее голос подрагивает, — что угодно. Давай завтра засветло… — Да какое завтра? — Он останавливается так резко, что в рюкзаке звякает. — Завтра профессоришка нас припахает, сам же примчится сюда и всё выкопает. А представь, ты придешь, бах находки ему на стол… — Не будет никакого баха. Я устала, и в темноте мы всё равно ничего не найдем. — Значит, я сам, — шагает Фернандо к холму. — Удачи тебе написать диплом из ничего. — Рюкзак верни! Фернандо ускоряется — и застывает: прямо перед ним морщинистая женщина с жидкими космами и вздутым животом. Он моргает, осознаёт: всего лишь мертвая, покрытая наростами ива. Фернандо переводит дух, летит наверх не приглядываясь — и тут же вспоминает Трикстера. — Что, — доносится сзади, — сокровища к тебе не выбежали? — Не язви, — морщится он, потирая колено. — Лучше достань снарягу и помоги. Летиция недовольно пыхтит, однако рюкзак открывает. С помощью палок они взбираются на холм — такой крутой, будто и впрямь работа Трикстера. Фернандо потеет, сквозь зубы ругается, но золото перед глазами всё ярче. Он выдыхает, подает руку Летиции и карабкается дальше. — Уф, — утирает лоб, — и правда курган. Вон какие каменюки. Острые белые камни блестят в свете луны, будто гигантские зубы. Умели же древние пугать. — Сложены замкнутым кругом. Значит, похоронена женщина. — А тот в центре?.. Летти, слышишь? — Летиция, — исправляет она, не отрывая взгляд от каменного круга. — В Огненные века так хоронили беременных или умерших в родах — сжигать их запрещалось. Мол, ребенок, которому не дали родиться, зол на живых и может прийти за ними из дыма. Земля его якобы удержит. — Они младенцев боялись? — прыскает Фернандо. — Вот болваны! Если это самое страшное, что нас ждет… И примолкает, оглянувшись. Туман с берега приполз сюда и окутал холм. В Бриджпорте они с Летицией пили коктейли в подстаканниках с жидким азотом — похожая картина теперь под ногами. Тогда было красиво и романтично, сейчас же Фернандо чувствует себя в клетке посреди морозилки. — Пойдем уже, — бормочет Летиция. — Всё равно за ночь не управимся, работы тут… — Нет! — отбрасывает он страх и хватает лопату. — Раньше начнем — раньше закончим. Свети! Летиция держит фонарик, пока Фернандо копает. Она что-то бубнит про культурный слой, он не слушает: этот холм теперь враг, которого нужно одолеть поскорее. Наконец лопата во что-то упирается. — Настил! — радуется Летиция. — Прямо под ним должно быть захоронение. Гнилое дерево легко ломается. Снизу яма, на дне ее кости да что-то блестящее. Фернандо разматывает веревку, поднимает голову и видит луну — огромную, в черных облаках, как из ужастиков. Он показывает ей язык и спускается, Летиция, сбросив фонарик, лезет следом. — Угадала, — указывает Фернандо на колыбель, где тоже лежат кости. — Ох ты ж, золота сколько! — Богатая была, — соглашается Летиция, очищая кисточкой широкий браслет. — Это наверняка Альдреда… нет, у той детей не было. Тогда Этель… — Этельфледа. Оба медленно поворачиваются на голос. Из тени выплывает длинноволосая тощая женщина с запавшими глазницами, следом волочится нижняя рубаха в бурых пятнах. — Этельфледа, дочь Этельвульфа, жена Кенельма, — трещит костями в книксене. — Кенельма Бесстрашного? — выстукивает зубами Летиция. — Бесстрашного? — Этельфледа разражается смехом. — Да, он бесстрашно меня зарезал, будто свинью. — Ты же в родах умерла, — бормочет Фернандо. — А он — от тоски по тебе. — От тоски? — хохочет та жутче прежнего. — Он женился лишь затем, чтобы я сына родила. А когда понял, что дитя само не выйдет, сказал повитухе меня разрезать. За руки держал, шептал, как любит… Летиция зажимает рот ладонью. Этельфледа распахивает дыру на животе и продолжает: — Сын даже дышать не начал. К Кенельму я ночами приходила. Потому и приказал построить это, — обводит рукой погребальную камеру. — Но до конца строительства не дожил. — Мы поняли, Ваше Величество. — Фернандо делает осторожный шажок назад. — Не нужны нам сокровища, покойтесь с миром. — С миром?! — ревет она; корни над головой трепещут. — После всего — с миром? Фернандо хватает Летицию, бегут к веревке — и падают. Этельфледа перешагивает через него и нависает над Летицией. — Истинное сокровище не там, — скрежещет. — Оно здесь. Весь мир склонится перед моим сыном; ни вода, ни пламя, ни меч над ним не будут властны. Я не смогла дать ему жизнь, но ты… Вынимает что-то из живота. Летиция визжит. — Не трожь ее, сука! Фернандо вцепляется в Этельфледу — клочки рубахи остаются в его руках, обнажая плечевую кость. Бьет подвернувшейся чашей, тычет лопатой — ей всё нипочем. — Летти, дерись! — вопит он; в ответ ее хрип. — Всевидящий, помоги нам! Трикстер, забери эту тварь! Земля осыпается, белый камень падает под ноги Фернандо. Туманная луна освещает разбросанные кости да перевернутую колыбель. Тишина. Летиция вся в крови, но дышит. Обратный путь он не запоминает.

***

Фернандо меряет шагами коридор больницы: три-четыре — выход, пять-шесть — окно. За ним очередная уродливая ива — ночью она казалась Этельфледой, да и сейчас будто скалится морщинистой корой. Фернандо встряхивается и слышит наконец шаги врача. — Летиция Дювель, — выпаливает вместо приветствия. — Как она? — Удовлетворительно. Так что, еще раз, произошло? — Рассказывал ведь, — опустив глаза бормочет Фернандо. — Мы заблудились в тумане, она споткнулась и упала… в яму. — Глубокую, должно быть, — покачивает врач головой. — На таком сроке это особенно опасно. — На каком таком сроке? — Сроке беременности приблизительно восемь недель, — заглядывает врач в карту. — Мои поздравления. Фернандо сглатывает. Не чуя ног бредет в палату — на кровати сидит Летиция. Она по грудь завернута в простыню, желтоватую и в бурых пятнах, будто рубаха Этельфледы. Складки на животе повторяют форму кургана. — Летти, — зовет Фернандо. Та медленно поворачивается — и молчит. Пузатая ива скребется в окно.