***
Когда весьма активный юноша сообщил Не Хуайсану, что Чжу Юй прибыл, у главы клана не было ни малейших сомнений, что это был человек из тайного ведомства. Пускай он и был одет в обычные клановые одежды, однако его манера держаться была несколько другой. Он был натянут, как струнка, и держался ровно, без лишней жестикуляции. И говорил он тише, стараясь не привлекать лишнего внимания. Однако человек неосведомлённый не заметил бы ничего подобного. Так что Не Хуайсан лишь довольно улыбнулся и велел пригласить гостя войти. Вошедший в кабинет Чжу Юй выглядел несколько испуганно и растерянно. Он первым делом поклонился главе клана, а затем начал с любопытством вертеть головой. Не Хуайсан же почти неслышно вздохнул. Да уж, им предстояла гора работы, чтобы этот юноша научился себя держать, не привлекать лишнего внимания и не выдал их случайным неправильным словом или действием. Работа предстояла очень тяжёлая, а Не Хуайсан никогда не был учителем. Наверное, даже плохой учитель был бы лучше, чем он. Приказ о назначении уже лежал на столе, оставалось только объявить во время очередного скучнейшего собрания. Зато хоть какое-то развлечение будет. Впрочем, об этом было ещё рановато думать. Всё это планировалось не раньше, чем послезавтра. Для начала нужно было подготовить самого Чжу Юя к возможным последствиям его пребывания здесь и научить хоть чему-то. — Присаживайся, — сказал Не Хуайсан, махнув рукой, указывая на место напротив себя. Чжу Юй немного нервно кивнул и сел, куда приказали. Смотрел он во все глаза на главу клана, хотя было видно, как ему хочется ещё немного рассматривать, что здесь есть интересного. В глазах так и горело любопытство. А поза была какой-то зажатой, словно он боялся чего-то и старался сделаться как можно меньше и незаметнее. А может, просто боялся задеть что-то рукой и всё опрокинуть. Нет, так дело не пойдёт. Этот юноша слишком открытый и искренний. Просто святая простота и невинность. Если он так и продолжит себя вести подобным образом, то эти старые закостенелые чиновники и молодые, чувствующие конкуренцию, сожрут несчастного с потрохами. — Думаю, ты теряешься в догадках, зачем же ты здесь, — начал Не Хуайсан, борясь с желанием подскочить и начать нервно мерить шагами помещение. Он понятия не имел, что должен был делать и как вкладывать кому-то что-то в голову. Попытавшись успокоить себя тем, что Чжу Юй, в конце концов, взрослый человек, а не маленький глупый ребёнок, потому и сам всё прекрасно поймёт и разберётся, нужно лишь показать ему, в каком направлении двигаться, глава клана продолжил: — Видишь ли, резидентский двор место несколько… жестокое. И я не про силовые аспекты. Здесь за один день может расползтись очень много неприятных слухов, чтобы испортить кому-то репутацию. Сплетни, интриги. Думаю, ты и сам всё это понимаешь, — Чжу Юй сосредоточенно кивнул, и Не Хуайсан выдохнул. Что ж, он покончил со всеми предисловиями. — Потому, как только ты войдёшь в число людей из резиденции, то станешь частью этого всего… — он неопределённо махнул рукой, не позволяя сказать “безобразия”. У него всё ещё есть статус, которому нужно соответствовать в определённых кругах. И это очень сильно утомляло. — Ты должен знать, что настроены к тебе будут отнюдь не дружелюбно. — Почему? — спросил Чжу Юй, и его щёки тут же заалели. Вопрос сорвался с языка раньше, чем пришла мысль о том, что сейчас стоит помалкивать и только внимательно слушать, что ему скажут. — Потому, что ты, по сути, совершенно никто. И так легко вошёл в двор Нечистой Юдоли. Причём по моему личному распоряжению. Это породит зависть. И желание отомстить, самоутвердится, соответственно, — терпеливо объяснил Не Хуайсан, начиная понимать, как тяжело было его брату заботиться о диди, который вёл себя ничуть не лучше. — Моё покровительство, конечно, в какой-то степени защитит тебя от нападок. Но это не значит, что они прекратятся совсем. Скорее, станут мелкими назойливыми пакостями. Или не совсем мелкими стечениями обстоятельств. Гнобление, намеренное отстранение от тебя. Возможно, они будут делать вид, что ты не один из них, не служитель их храма. В общем, всё, на что я не слишком могу повлиять. Я буду помогать тебе по мере своих возможностей, но не смогу оградить от всего. Глаза Чжу Юя расширились, словно ему только сейчас открылась ужасная истина. Было видно, как куча вопросов начала роиться в его голове. Но на этот раз он молчал, ожидая дозволения говорить или конца монолога главы клана, после которого появится возможность высказать свои мысли. — Поэтому ты должен понимать, сколько взглядов будут направлены на тебя постоянно. Они будут ждать от тебя малейшего промаха. Неправильного слова, действия, чего угодно. И если таковой будет, подставишь ты не только себя, но и меня тоже. Но не о том речь. Всё твоё поведение весьма компрометирующее, — Не Хуайсан раскрыл веер, лишь бы занять чем-то руки. Становилось как-то тяжело и неприятно на душе, словно он обвинят человека в чём-то. Человека, который всей душой старается быть лучше. — Ты слишком открыт. Все твои эмоции на виду у других. Когда тебе страшно, тревожно, радостно, когда ты недоумеваешь. Иногда это хорошо, но это могут использовать и тебе во вред. Тебе придётся научиться держать лицо. И язык за зубами. Ты слишком любишь перебивать и задавать неуместные вопросы. На этот раз повисло молчание, которое словно бы служило разрешением на то, чтобы теперь Чжу Юй смог взять слово. — Простите, господин, если моё поведение можно было счесть бестактным, — он склонил голову. Однако ответа не последовало. То ли Не Хуайсан не желал принимать эти извинения, то ли считал их излишними. Для Чжу Юя это так и осталось загадкой, потому что головы поднять он не посмел. — Кажется, у тебя были ещё вопросы, — заметил Не Хуайсан, когда молчание начало затягиваться. — Задавай. Может быть, хотя бы на какую-то часть из них я смогу ответить. — Вы говорили о том, что могут делать другие служители храма и чиновники… Ладно, чиновники, — на секунду он запнулся, а затем поспешил поправить себя: — Вообще, не ладно. Они тоже должны вести себя, как подобает. Их сердца должны быть чисты, — на секунду юноша снова замолк, смутившись, что внезапно отошёл от темы. Ещё немного он так и просидел, раздумывая, какие же слова лучше подобрать, чтоб описать его сомнения, пока наконец не решил, а в голосе его так и звенело возмущение: — Это просто странно, что люди, служащие в храме, могут вести себя подобным образом. Они лучше других должны понимать, что должны выкинуть из головы все мысли о гордыне, зависти и алчности. Они не должны возноситься над другими. И сказав это, Чжу Юй устыдился самого себя и своих мыслей. Разве не он столько лет мечтал о том, что именно ему выпала великая миссия, чтобы именно он стал кем-то важным и значимым? Это ведь противоречило его внутренним установкам. Но почему-то даже сейчас, осознав всё это, он всё равно продолжал желать этого. Эти мятежные мысли прервал тихий смех. Чжу Юй удивлённо моргнул, вырывая себя из плена мыслей, думая, что, может, ему всё это начало мерещиться. Но нет, смех продолжался ещё немного, а затем затих. Юноша неуверенно поднял голову и удивлённо уставился на главу клана, который сидел с улыбкой на губах. Он, конечно, попытался прикрыть её веером, но попытка была настолько провальная, что становилось понятно: сделано это было лишь приличия ради. — Простите, господин, но что вам показалось таким смешным? — всё же осмелился уточнить Чжу Юй. — Где же ты такую глупость вычитал? — снисходительно осведомился Не Хуайсан. — Глупость? — тут же вспыхнул юноша. Брови его сошлись на переносице, рот приоткрылся от возмущения. — Господин, позвольте, но это никакая не глупость! — А по мне именно так. Всё это политика, вопрос денег, власти, возможностей и более удобного места. Когда речь заходит о подобных вещах, всё остальное, даже вера, может подождать, — спокойно ответил Не Хуайсан. Разве что его глаза выражали какое-то веселье от этого абсурдного спора ни о чём. — Вера не может подождать! Это жизненный путь! Нельзя на секунду свернуть с него, чтобы совершить ужасный поступок, а потом вернуться как ни в чём не бывало! Даже минутная слабость, гордыня, жадность и зависть непременно отразятся на душе человека! — теперь Чжу Юй не был просто возмущён, он был в самом настоящем праведном гневе. — Так где ты такое вычитал? — казалось, этот невинный вопрос поразил юношу ещё больше. Несколько секунд он растерянно смотрел на главу клана то открывая, то закрывая рот, словно порываясь ответить, но не до конца уверенный, что тот не шутит. — Это… это “Дао дэ цзин”. Только не говорите мне, что вы его не читали! — Ах да, теперь припоминаю. То ещё чтиво. Очень занудное и невразумительное, — кивнул Не Хуайсан и недовольно поморщился. Он прекрасно помнил, как учителя его пытали этим трактатом, пытаясь вбить будущему правителю клана правильные идеи. В общем, ознакомлен он был с этим несколько поверхностно и составил только неприятное впечатление. — Да как так можно говорить! Это величайшее из произведений! — С устаревшим языком, — легко парировал Не Хуайсан. — Безумно трудно для понимания. — И тем не менее, оно несёт в себе правильные мысли, призывает людей отказаться от алчности и войн. Или вы будете с этим спорить? Или, может быть, вы просто не помните этого или не знаете? — Не буду. Но там, кажется, было ещё что-то о том, что не стоит указывать на своё превосходство над кем-то. Кажется, именно этим ты сейчас и занимаешься. А ещё там было что-то о том, что не следует вступать в споры, — говорил Не Хуайсан это так, словно действительно с трудом припоминал написанное, вот только глаза его так и лучились азартом. Чжу Юй не нашёлся, что на это ответить, и лишь поджал губы и высокомерно задрал голову, отказываясь признавать своё поражение в этом споре. И тут Не Хуайсан рассмеялся вновь. Посмотреть на него, так можно было предположить, что он просто в восторге. И именно с такими эмоциями он смотрел и на несчастного юношу, который совсем перестал понимать, что к чему. Он уже только хотел спросить, что же такое, как глава клана ответил сам: — Департамент обрядов ещё даже не знает, что скоро к ним придут наводить порядки! Да не кто попало, а мальчишка, который их всех минимум раза в два моложе! Я уже вижу, как ты сводишь этих глупых себялюбивых старикашек с ума! Такое злорадство со стороны главы клана было чем-то очень неожиданным. Вот только Чжу Юй был слишком растерян, чтобы поучать Не Хуайсана. Да и совсем не был в праве. Как минимум, пока что. Но до этого тот был вовсе не против поспорить. Кажется, у главы клана совсем не было друзей, потому он со скуки был готов разговаривать даже с таким недостойным. Наконец прекратив злорадствовать, Не Хуайсан взял в руки одну из тех книг, что лежали рядом, и протянул её своему гостю. — Вот здесь по мелочи о дворовом этикете и тому, как правильно держать себя на публике, — пояснил он. — Знаю, может показаться, что нет ничего сложного в том, чтобы сдержать язык за зубами и не выдать никакой грубый ответ. Но поверь мне, при тесном общении с этими дураками тебе каждую секунду захочется морщится и закатывать глаза. Это не редкие гости в твоём храме, которых можно лишь перетерпеть. Это люди, с которыми тебе придётся сотрудничать, хочешь ты того или нет. И поэтому тебе придётся не показывать ли единого знака, мол, они тебе не нравятся. — Это лицемерие в ужаснейшем его проявлении! — возразил Чжу Юй. Он знал и понимал, но смириться не мог. — Это политика и человеческие взаимоотношения в ней, — поправил Не Хуайсан. Юноша лишь тяжело вздохнул и кивнул. Но ему всё равно не нравилось подобное, вот только деваться было некуда. — Что ж, теперь ты можешь идти, — выдохнул Не Хуайсан. — Слуга за дверью должен проводить тебя в твои гостевые покои. Разумеется, это твоё временное жильё. После тебя уже распределят люди из департамента обрядов. А ещё не мог бы ты позвать того юношу, что привёл тебя сюда? Он наверняка всё ещё стоит там и ждёт. Чжу Юй кивнул, поблагодарил главу клана за аудиенцию, поклонился и вышел. Через пару секунд в комнате оказался человек из тайного ведомства, которому тут же было приказано привести сюда Янь Фэна. И этот приказ сразу же бросились исполнять. Ждать долго не пришлось. Как оказалось, сам Янь Фэн направлялся к главе клана, потому встретился со своим подопечным на полпути. И только ускорился, раз уж его присутствие так требовалось. Застал он Не Хуайсана в крайне прекрасном расположении духа. Тот чуть ли не светился от счастья. — Я говорил с Чжу Юем, — оповестил он. — Очень настойчивый и упрямый юноша. Я уже вижу, как этих стариков коробит от него. Как они будут ныть и жаловаться, но ничего не смогут поделать. А он в это время будет напоминать им о работе, о связанном долге веры перед богом, про который они забыли. И это тоже будет для них ужасно! Как же нам не хватало такой свежей крови! Почему ты на меня так смотришь? Думаешь, я слишком злой? — Что, вы, господин, — покачал головой Янь Фэн. — Теперь собрания станут хотя бы интереснее и разнообразнее. Поняв это, Не Хуайсан довольно хохотнул. — Но всё же нельзя забывать, сколько ненависти и неприятия может обрушиться на Чжу Юя, — напомнил Янь Фэн. От этого глава клана несколько посерьёзнел. Кивнул, показывая, что понимает вероятность такой реакции. Но ведь никто из них ничего существенного поделать с этим не мог. Так что оставалось лишь наблюдать, как медленно но верно этот юноша будет осваиваться и заставлять остальных рвать на себе волосы. — Ты, кажется, тоже с новостями, — напомнил Не Хуайсан, давая понять, что предыдущая тема себя исчерпала и обсуждать её он не намерен. — Верно, мой господин. Во-первых, со всей полученной информацией я могу сказать, что более чем уверен в верности Бай Ху. Если вы всё ещё того желаете, можете организовать союз и с ним, — от этих слов Не Хуайсан довольно улыбнулся. А Янь Фэн продолжил: — Также, я хотел бы делать совет: вам следует встретится с союзниками вашего брата. — Союзниками моего брата? — не понял глава клана. При упоминании Не Минцзюэ мысли, как всегда, выскочил из головы, оставляя после себя лишь звенящую пустоту и непонятное волнение, перемешанное с горечью. — Верно. Он, как и вы, собирал вокруг себя людей, которым может доверять. Потому, вам стоит встретится и с ними, чтобы продолжить его дело. А как вы считаете? — Да… да, пожалуй, это хорошая идея, — немного растерянно кивнул Не Хуайсан. — Сможешь это организовать в ближайшее время? — Постараюсь, — кивнул Янь Фэн. — И последнее. Я заметил, что главы департаментов зачастили в один бордель. “Цветущая слива”. — А такие места, как известно, очень любят использовать для обсуждения своих планов, — подхватил мысль Не Хуайсан. — Когда не хотят и бояться, что во дворе их могут подслушать. — Верно. Немного покопавшись, я узнал, что у этого борделя, несмотря на популярность, некоторые проблемы с финансами. Владелица поговаривает о том, что его следует продать, но жутко не хочет расставаться с этим местом. На минуту Не Хуайсан призадумался, думая, как можно распорядиться этой информацией. Все главы департаментов в одном месте. Такой шанс упускать было нельзя. — Нужно выкупить этот бордель. Хозяйку оставить на её руководящем месте. Не менять порядки. И помогать с развитием, — заключил Не Хуайсан. — Тогда хозяйка будет благодарна нам. Будет благодарна она — будут и остальные девушки. А они смогут доносить те сведения, до которых не добираются даже твои лучшие шпионы. Как думаешь, среди союзников… брата сможет найтись тот, кому можно будет получить финансовые вопросы борделя? — Более чем уверен, что да, — кивнул Янь Фэн. — На этом у меня всё. Если позволите, господин, мне нужно пойти и подготовить всё. — Да, хорошо. А мне нужно разобраться с назначениями и тем бредом, который они предлагали на прошлом собрании, — кивнул Не Хуайсан. — Кстати, по поводу назначений. После назначения Чжу Юя зайди ко мне. Думаю, после этого собрания будет, что обсудить. Под этим обсудить он, разумеется, имел в виду “перемыть всем косточки”, что было совершенно ясно. Да уж, Не Хуайсан не был настроен ни на какие компетентные разговоры после такого. И Янь Фэн не мог его осуждать. Наоборот, он и сам был не против высказать всё, что думает по поводу всей этой своры. Но сейчас было не до того. Дни до назначения прошли довольно быстро и почти незаметно. Всё ещё не особо представляя, что он должен делать дальше, Не Хуайсан практически ничем не занимался. Просматривал какие-то отчёты и делал всего понемногу. Потом была встреча с теми людьми, с которыми успел наладить связи Не Минцзюэ. Бесспорно, это были хорошие связи. И, раз это были люди, на которых положился его брат, то насчёт их лояльности переживать не стоило. Вот только за одну не слишком долгую беседу с ними, Не Хуайсан отчётливо осознал, что в его знаниях слишком много пробелов. Наверное, не стоило так часто пренебрегать теми уроками, которые велись для двух наследников. Впрочем, ничего уже не изменить. О ворохе своих неправильных решений Не Хуайсан привык думать по ночам перед сном, превращаясь в комок нервов. Сколько сожалений, сколько обвинений на весь мир, в том числе и на себя самого, в тот момент находилось в его голове. И оставалось сонным ранним утром, потому что спать он стал гораздо хуже и больше не мог валяться допоздна. Вот только в день назначения все эти мысли отошли на задний план. Не Хуайсан сидел и внимательно рассматривал всех, кто заходил в зал собраний. Основная масса его не слишком интересовала, больше он приглядывался к людям из департамента обрядов. Они выглядели невозмутимо, даже довольно. Похоже, информация не просочилась, они ни о чём не подозревали. Это была прекрасная новость. Что может быть лучше сюрприза? Люди ведь просто обожают приятные сюрпризы, верно? Не Хуайсан отвернулся на секунду, прикрывая лицо веером и усмехаясь от этой мысли. А после он окинул взглядом весь зал, попытавшись найти Янь Фэна. Но тот, похоже, стоял где-то в тени, скрывшись от посторонних глаз, так что узнать, где он находился, не представлялось возможным. А жаль. Не Хуайсану в тот момент жутко хотелось послать ему улыбку, выражающую всё его злорадство по этому поводу. Зато Чжу Юй уже был здесь. Стоял в самом конце зала, не зная, куда себя деть. Вид у него был немного взволнованный, но в основном держался он неплохо. Впрочем, время ещё покажет, насколько из него хороший актёр. Пока что нужно было завершить свою часть. Ободряюще кивнув — юноша от такого жеста поддержки действительно стал казаться чуть уверенней, — Не Хуайсан решил, что пора начинать бедлам, в который он собирался превратить сегодняшнее совещание. Сначала шли стандартные вопросы, так что этот день ничем не отличался от предыдущего. Назначение решено было оставить на самый конец, чтобы сразу поставить точку в этом вопросе и объявить об окончании собрания. Но кто же знал, что этого будет так сложно дождаться. Наконец все особо важные вопросы иссякли, наконец чиновники перестали делать вид, что пытаются согласовать свои решения с главой клана, а не друг с другом. И теперь пришло время напомнить им, что у Не Хуайсана тоже есть власть, и что он тоже может решать. Причём за всех них вместе взятых. — Последнее, о чём я хотел вам сообщить, — начал глава клана, голос его звучал спокойно, уверенно, хотя сам Не Хуайсан мелко, еле заметно подрагивал от волнения. Все вокруг тут же напряглись. Это точно не входило в их план на сегодняшнюю встречу. Они переглядывались между собой, пытаясь понять, чья это инициатива. Но каждый видел лишь растерянность во взгляде напротив. Это поднимало в груди Не Хуайсана целую волну ехидства. — В департаменте обрядов новое назначение, — объявил он. Тон его голоса был довольным. Иной человек мог бы решить, что это потому, что он сообщает хорошую и важную новость, но на деле это было потому, что его просто распирало от радости лицезрения беспомощности и растерянности всех собравшихся здесь. Небольшая формальная речь, а после имя Чжу Юя, после которого все люди из департамента обрядов стали выглядеть ещё растеряннее. Кажется, они прекрасно помнили, что этот молодой человек, и что именно его они выкинули, избавляясь от конкурентов и недостойных стоять с ними в одном ряду. Чжу Юй держался хорошо, достойно. Вышел, прошёл с прямой спиной и ровным шагом. Он поблагодарил, принял своё положение. Ничего не выдало в нём волнения, страха перед новым или его огромную радость от полученного места. Разве что глаза, которые начинали лучиться теплом и благодарностью при взгляде на главу клана. Чего нельзя было сказать про остальных. Кажется, они были совсем не рады таким переменам. И уж точно не проявляли никаких качеств, которые им предписывала религия. Что только раззадоривало Не Хуайсана. Объявив об окончании собрания, тем самым положив конец любым возмущениям, он довольный собой удалился в свой кабинет. Туда же через пару минут вошёл Янь Фэн. Небольшой поклон, и он ровно встал, смотря на главу клана, который расхаживал вперёд-назад. — Ты видел их лица? — живо спросил Не Хуайсан, а на его губах играла улыбка. Очень яркая. Наверное, ему не стоило проявлять столько злорадства. Он же глава клана, нельзя быть таким по отношению к своим людям. Впрочем, часть уроков он прогулял, так что откуда ему знать, как себя вести. — Видел, мой господин, — небольшая улыбка тронула губы Янь Фэна. — Наконец-то я им напомнил, что я здесь глава клана, и их слово против моего не так велико, как им кажется. Резкие шаги, порывистые повороты и активные жесты. Не Хуайсан был очень рад и очень доволен собой. И никак не мог остановиться на одном месте. Никак не мог успокоить тот вихрь из эмоций в своей груди. — Думаю, для них такой опыт будет очень полезен, — согласился Янь Фэн. И теперь было не понятно, что именно его так веселило: энтузиазм главы клана или реакция чиновников. — Наверняка часть из них побежит жаловаться Цзинь Гуанъяо. Нужно будет внимательнее проследить за их письмами, — распорядился Не Хуайсан. — Все письма не убирать, но значительно сократить их количество. И расскажи мне об их содержании. — Как прикажете, — снова кивнул Янь Фэн. Ещё немного он постоял, раздумывая над произошедшем, смотря на главу клана, а затем окликнул его: — Мой господин. Тот сразу же перестал мерять комнату шагами. Остановился, показывая, что готов слушать. — Вы сделали первый шаг. Это всегда очень сложно и дорого стоит. Вы… молодец, — он не был уверен, что говорить подобное главе клана было уместно, но, видя, как тот расплылся в уже более нежной и благодарной улыбке, выдохнул. — Спасибо. Но это далеко не последнее, что я планирую сделать.***
Чжу Юй шёл к не самому новому по виду домику. Он, конечно, знал, что примут его не с распростёртыми объятиями, но уж точно не ожидал, что так резко выкинут на самый отшиб, подальше от всех остальных новых послушников. Внезапно оказалось, что у всех наставников уже нет мест для ещё одного человека, так что они, к их огромному сожалению — вот только горечи в голосе не было слышно, — они не могут взять Чжу Юя к себе. Его отправили под опеку к Шао Лингу. Именно он должен был помочь новичку обвыкнуться и научить его всему. И всё бы ничего, если бы не услышанные — Чжу Юй был уверен, что ему намеренно позволили услышать, — разговоры, из которых он узнал, что Шао Линг был кем-то вроде местного то ли сумасшедшего, то ли дурачка. В общем, его не слишком любили и считали каким-то чудаком, который не вписывается в их общество. Он был старым. И, может быть, когда-то и был авторитетной фигурой, но не теперь. И сейчас, приближаясь к этому старому домику, который ещё и находился далеко от всех остальных и храма, весь энтузиазм и уверенность Чжу Юя постепенно исчезала. Не совсем на такое он рассчитывал. Стараясь сохранять позитивный настрой, юноша резко отворил дверь, явно стараясь показать самому себе, что он полон сил. Дверь неприятно скрипнула. Чжу Юй поморщился от этого звука, и все его попытки обмануть себя пошли прахом. С каждым мгновением он всё больше и больше терял уверенность в себе. Немного потоптался на пороге, без особого восторга осматривая самую обычную, слегка обветшалую обстановку дома. “Думай о том, какую важную миссию тебе доверили. Тебе нужно помочь главе клана. Это огромная честь. Это то, о чём ты мечтал,” — уговаривал себя Чжу Юй. Он должен был совершить что-то великое. А люди, совершающие великие вещи, как известно, в первое время терпят различные лишения. Не то, чтобы этого дом был снаружи или внутри хуже того, где жил юноша до этого. Нет. Всё было… почти таким же. Разве что совсем немного лучше, учитывая, что это принадлежит клановой семье. Но вот о чём никак нельзя было подумать, это о том, что уехав в резиденцию, Чжу Юй продолжит жить также. Встряхнув головой, он выпрямился. Вся неуверенность была спрятана поглубже чтобы даже бог не смог его увидеть и усомниться в своём выборе. Это священное испытание, которое должно пройти. И юноша переступил через порог. Ему нужно было найти Шао Линга, чтобы сообщить о своём прибытии и о том, что у того теперь появился ученик. Вообще, думать о том, что он снова станет учеником, хотя на самом деле это не имело никакого смысла, было не очень приятно. Но Чжу Юй старался думать об этом со стороны того, что в резиденции он новенький, и его следует обучить местным порядкам. А вот в этом уже не было ничего плохого. Наоборот, очень даже хорошо. И до него как будто есть дело остальным. Как будто его не постарались запихнуть в самые низы, чтобы усложнить его путь. Вот об этом Чжу Юй старался не задумываться. Он принял такую реальность как факт и предпочитал больше не возвращаться к этим мыслям. Сделал ещё пару шагов. Одна из половиц скрипнула. И юноша поморщился вновь. Это разочаровывало и немного раздражало. Это было странно, ведь по сути ничего не изменилось. Поменялось место, но не само обустройство. С чего бы ему так расстраиваться? Наверное, это просто напоминает ему о родном храме, а сам он просто скучает. Это было лучшее объяснение из всех, что приходили ему в голову. И Чжу Юй двинулся дальше. Шао Линг нашёлся мирно попивающим чай на веранде. Он действительно оказался человеком старым. Его и без того глубоко посаженные глаза казались впалыми. Лицо было испещрено морщинками. Седые волосы были стянуты в пучок, а борода аккуратно подстрижена. В общем, на первый взгляд этот старец не создавал впечатление сумасшедшего, дурачка или какого-то отщепенца. Чжу Юй выдохнул: все его беспокойства оказались напрасными. — А ты кто такой? — появление юноши не осталось без внимания. Кажется, Шао Линг был удивлён увидеть здесь кого-то из молодняка, да ещё и не с таким кислым видом, словно их принудили здесь находится в качестве наказания за провинность. Вопрос прозвучал голубовато, от чего Чжу Юй немного растерялся, и эта растерянность отразилась у него на лице, однако почти сразу же взял себя в руки. Он приветственно поклонился, потому и не заметил, как Шао Линг удивлённо усмехнулся. — Чжу Юй. Меня отправили к вам. Сказали, что я теперь ваш ученик, — отрапортовал он и протянул свиток. — Надо же, эта свора решила теперь даже заранее не уведомлять о подобных вещах, — пробормотал Шао Линг и взял свиток. И пока старик разворачивал его и читал содержимое, Чжу Юй начал нервничать. Не уведомили? Так значит, этот человек знать не знает о том, что к нему направили ученика. Он не соглашался на это, а значит, сейчас может отказать. И что же в таком случае делать? Теперь начало казаться, что и старик выглядит очень по-доброму, и обстановка здесь в тысячу раз лучше и спокойнее, чем в любой другой части резиденции. И уходить отсюда уже не хотелось. Лишь бы только не выгнали, лишь бы только хотя где-то нашлось ему место. Шао Линг поднял взгляд от свитка, внимательно приглядываясь к юноше. Наверное, гадал, за какие заслуги его сослали сюда. — Знаешь, Чжу Юй, я, в принципе, не против взять тебя в ученики, — наконец заключил он, после того, как сделал ещё один глоток чая. — Что? Правда? — в миг просиял и расслабился тот. — Это большая честь дл… — Но сначала тебе нужно будет кое-что сделать для меня, — без всякого интереса к прочтению перебил Шао Линг. Глаза в тот момент у него были хитрющие. — Да, — немного растерянно согласился Чжу Юй, однако почти сразу же исправился и с должным энтузиазмом повторил: — Да. Всё, что угодно. И вот через час он стоял посреди одной из комнат, начищая пол. Отвыкшие от подобной работы, руки жутко болели. В его храме самых маленьких и не поддающихся стандартному обучению заставляли прибираться, чтобы направить энергию в нужное русло, научить самодисциплине и размышлениям, ведь в такое время человек был предоставлен сам себе. Но ведь Чжу Юй был далеко не маленьким мальчиком! Он был послушником! Он много чего знал и умел! Подобная работа была совсем не для него! Однако вот он: подвернул рукава халата, чтобы те не мешались, и отмывал пол от пыли и грязи одной из комнат, в которую редко заходили. А до этого были и другие комнаты. — Всё хорошо, мой ученик? — послышался за спиной весёлый легкомысленный голос Шао Линга. — Ага. Просто прекрасно! Не жизнь, а праздник! — отозвался Чжу Юй, в чьём голосе так и сквозил сарказм. Пусть он и старался найти положительные моменты в этом деле и успокоить своё сознание, но всё же бурлящие эмоции брали верх. — Вот только в резиденции же полно слуг, которые должны заниматься этим. Почему бы не позвать их? Вместе они бы смогли сделать всё это гораздо быстрее! — И какая мне была бы от этого радость? — беспечно поинтересовался старик. Это был настолько обескураживающий вопрос, что юноша просто растерялся и не нашёл, что можно на это ответить или возразить. От удивления он чуть не выронил швабру. Засчитав это за свою победу, Шао Линг усмехнулся и ушёл. Что ж, Чжу Юй точно попал.***
Бай Ху понятия не имел, что главе клана могло понадобиться от него. Он никак не выделялся из массы остальных солдат. Но недавно Бай Ху пришло письмо с назначением его на новую должность. Точнее сказать, на новое место, где он должен служить. Восточный двор. Двор, где проживает клановая семья. И с Бай Ху очень долго проводили разговоры о том, где ему предстоит работать, с кем и какие теперь правила поведения ему следует соблюдать. Это было очень долго, очень скучно, ведь Бай Ху был более чем уверен, что никогда не увидит главу клана или кого-то из его приближенных, так что эта информация была ему не слишком нужна. А потом пришёл приказ о том, что глава клана желает его видеть. И Бай Ху уже не знал, что думать. Чем он привлек внимание? О чём с ним хотят поговорить? Около кабинета главы клана никого не было. Никто не мог бы сообщить о прибытии гостя, так что и Бай Ху не мог получить разрешение на то, чтобы войти. Немного постояв на пороге, он все же постучался в дверь и аккуратно приоткрыл её. В комнате, где до этого были слышны хотя бы приглушённые голоса, внезапно всё стихло. Бай Ху же неуверенно вошёл. Если он и помешал, в крайнем случае его просто выгонят. За столом в кабинете сидело три человека. Во главе стоял сидел непосредственно сам глава клана, напротив него один человек, а другой по правую руку. Второй выглядел старше самого Бай Ху, а первый казался совсем молодым. Но никого из этих двоих он не знал лично, что было очень странно, ведь зачем главе клана беседовать с какими-то неизвестными людьми? Да ещё и приглашать сюда Бай Ху. Но на этом странности не заканчивались. На месте глав клана сидел тот самый человека которого когда-то он повстречал на мосту, ведущем на другую сторону тренировочной площадки. Этот юноша, который был безутешен после смерти дорогого ему человека. Тогда ещё Бай Ху подумалось, что это огромное совпадение, что у этого человека погиб близкий тогда же, когда это случилось с главой клана. Бай Ху захотелось провалится сквозь землю немедленно. Не Хуайсан же довольно смотрел, как спокойствие на лице гостя постепенно сменяется удивлением, а после и вовсе откровенным шоком. — Не стой в дверях, присаживайся, — миролюбиво попросил он, наблюдая, как Бай Ху стал выглядеть ещё более удивлённо. За собой Не Хуайсан никогда не наблюдал этой несколько театральной загадочности, но сейчас хотелось выдержать паузу прежде, чем вдаваться в объяснения. Бай Ху последовал указаниям и сел напротив, рядом с юношей, не до конца уверенный, где ему можно расположиться. Впрочем, самому Не Хуайсану до этого было мало дела. Субординацию в общей сложности эти люди соблюдали, так что заострять внимание на всяких мелочах не стоило. Да и не хотелось этого. По лицам собравшихся — кроме Янь Фэна, он и так всё знал, — было видно, что они хотели поинтересоваться, зачем они здесь, но не были уверены в том, дозволено ли им это или нет. Благо, Не Хуайсан решил не томить их долго, хотя такой соблазн был, что уж скрывать. — Вы все уже общались со мной хотя бы раз, — начал он, — но понятия не имеете, кто сидит рядом со мной. Сложно вести разговоры с незнакомцем. Тем более те, которые скоро начнутся. Что ж, это Чжу Юй, — он махнул рукой в сторону юноши. — Он в резиденции совсем недавно. Послушник в храме. А это Бай Ху. До этого служил в Западном Дворе, но сейчас я перевёл его в Восточный. Янь Фэн, и без того знавший всё это, лишь внимательно наблюдал за обоими гостями. Не сделают ли они чего непредвиденного. Или, может, случайно выдадут свои замыслы? Не шпионы ли они? Информация о том, как к присутствию Чжу Юя отнеслись в департаменте обрядов, была известна Янь Фэну в тот же день. Потому сейчас у него были все причины полагать, что он бы ни за что не согласился шпионить для этих людей. Но Бай Ху вёл себя очень напряжённо и внимательно следил за главой клана. Правда, причин подозревать его не было. — Это Янь Фэн. Боюсь, о нём я ничего раскрыть вам не могу, слишком много рисков на данный момент, — тем временем продолжал Не Хуайсан. — И прежде, чем мы перейдём к ещё более рискованным темам, я хочу быть уверен, что вы ни словом не обмолвитесь о том, что здесь было и что вы узнали. — Разумеется, господин, я никогда не предам ваше доверие, — заверил Бай Ху без лишних колебаний. Не Хуайсан кивнул, ожидая от него ровно такой реакции. — Мне вы тоже можете верить, — кивнул Чжу Юй. Эти ответы были ожидаемы, но следовало дать понять, что сейчас пойдёт очень важный разговор. Разговор, требующих полной конфиденциальности, никакой огласки. И теперь все сидели сосредоточенные. Больше не было напряжённости и непонимания. Теперь все эти мысли были отложены на более лучшие, подходящие для этого времена. — В нашем клане процветает коррупция, — довольно прямо, без завуалированных намёков и полутонов заявил Не Хуайсан. Он долго думал о том, как же ему преподнести эту новость правильно и красиво, но в итоге только пришёл к мысли, что нечто подобное не получится озвучить менее резко. По крайней мере, не с его навыками. — И у меня есть все основания полагать, что главными её источниками являются департаменты доходов, охраны и общественных работ. Оглушающая тишина и потрясение на лицах. Чего-то такого он и ожидал, но видеть это вживую, понимать, что нечто подобное вызвано его словами, было немного странно. Даже неловко. И чтобы избавить самого себя от ощущения неловкости, Не Хуайсан поспешно продолжил: — Именно поэтому мне нужны вы. — Господин, я не совсем понимаю, почему именно мы. Наш статус не такой уж и высокий, — заметил Бай Ху. Он вовсе не хотел критиковать решения главы клана, но такой яркой странности не заметить не мог. — Вот именно, — кивнул Не Хуайсан и поспешил пояснить: — Пока что ваше положение не слишком высоко. И на данный момент это нам на руку. Пока мы не знаем всех тонкостей, потому нужны вы. На вас будут не так сильно обращать внимание из-за ваших должностей. И вы сможете незаметно выполнить мои поручения. Где-то куда-то пройти и что-то узнать, не привлекая чужого внимания, кого-то навести на ту мысль, которую я попрошу. Положение других будет становиться более шатким, а ваше более надёжным. Мелкие дела будут становиться серьёзнее, пока не накопится достаточно для вашего продвижения по службе. Люди, которые уже занимают высокое положение, могут оказаться замешаны в коррупционной сети. А мне нужны люди, на которых я точно смогу положиться. И потому незаметно продвигать вас будет гораздо выгоднее. Я надеюсь, вы справитесь с подобной задачей. Несколько минут царило молчание. От Янь Фэна ответ не требовался, тот уже давно продемонстрировал, что готов выполнять все поручения. А вот остальные пытались переварить полученную информацию. Кажется, они даже не подозревали, что в их собственном клане могло твориться что-то подобное. В голове не могло уложиться, что их, казалось бы, идеальный мир, оказался таким фальшивым и прогнившим. То, что предлагал им глава клана, было опасной, очень рискованной затеей, которая могла выйти боком им всем, учитывая, в какой тайне это всё держалось и какие люди были в это вовлечены. — Это огромная честь для меня — служить вам, господин, — наконец ответил Бай Ху, всего на секунду опередив Чжу Юя. Тот тут же закрыл рот, поступил взгляд, а его щёки немного порозовели. Кажется, он хотел выпалить своё согласие на участие в этой авантюре, немного позабыв о правилах приличия и формальностях. — На меня вы тоже можете рассчитывать, господин, — сказал он, и похоже, надеялся, что хоть это звучит не очень жалко, а как полагается. Похоже, от неминуемого позора из-за просто удовлетворительных манер Чжу Юя спасало только то, что он редко встречался с другими служителями храма и не разговаривал ни с кем из них дольше одного предложения. Из-за этого же он и не понимал, чем может оказаться так полезен, но с другой стороны, следовало помнить, что и сам при этом он не шёл на контакт с другими. Может, пора начать проявлять инициативу? Даже если при этом все вокруг будут брезгливо и пренебрежительно морщится, думая, что он не заметит? Им стоило бы привыкнуть, что в скором времени этот юноша вечно будет крутиться где-то рядом и что-то говорить. После довольно долгого и утомительного выяснения всех деталей, — спрашивал по большей части Бай Ху, запоминая всю информацию, чтобы знать, как ему лучше работать, чтобы привлечь к себе поменьше внимания своими действиями; Чжу Юй же по большей части просто слушал, — все начали расходится. Янь Фэн лишь коротко кивнул, давая понять, что всё в порядке, и никто сильных подозрений у него не вызвал. Один только Бай Ху задержался на пороге, не уверенный, стоит ли ему остаться и сказать то, что хотелось, или же уйти вместе со всеми. Наконец он решил и выбрал первый вариант. Прикрыв за ушедшими дверь, он повернулся к главе клана. Не Хуайсан жутко устал, но безумно старался никак не выдать своего разочарования и раздражения от того, что кто-то помимо него всё ещё находится здесь. Что от него опять чего-то начнут требовать, и вести себя придётся соответствующе. Он глава клана, он должен держаться как подобает. Вот только сейчас польются вопросы про клан, про политику, всё то, от чего он так устал за этот день. — Значит, тем человеком на мосту были вы, — вопреки всем ожиданиям главы клана произнёс Бай Ху. Было видно, что он очень желал обсудить этот момент, но не был уверен, что произошедшее стоило упоминать. По сути это был момент высшей слабости главы клана, то, о чём не стоило говорить ни при каких обстоятельствах. Следовало сделать вид, что ничего подобного не было. — Верно, — выдохнул Не Хуайсан. Он предпочёл бы говорить на эту тему, чем на тему политики. — Я был тем человеком. А ты был тем, кто мне помог. И я запомнил твоё имя. А потом понадеялся, что ты не откажешь в помощи во второй раз. — Что вы, господин, я всегда к вашим услугам, — поспешил заверить его Бай Ху, сделав шаг вперёд, словно прямо сейчас был готов броситься выполнять распоряжения. — Так значит, это было ваше распоряжение о моём переводе в Восточный двор? — Верно. Будет гораздо лучше, если ты всегда будешь рядом, — не стал отрицать Не Хуайсан. — Пока я не в силах перевести тебя в непосредственную охрану главы клана, но со временем всё получится. — Я постараюсь сделать всё, чтобы облегчить вам эту работу, — заверил Бай Ху, и почему-то сомнений в его словах не было. Тот отнесётся к своей задаче со всей ответственностью. Вот только всё равно было что-то не то. Какое-то странное чувство, будто теперь чего-то не хватало. Немного подумав, Не Хуасан осознал, что не хватало той лёгкости и непринуждённости в их разговоре, когда Бай Ху считал, что они на равных. Когда они говорили, открывая души друг другу. Может, Не Хуайсан дурак, а может, в тот момент всё же какая-то связь действительно появилась, вот только теперь от неё не осталось и следа. А может, он просто никак не мог её заметить. — Господин, — позвал Бай Ху, выводя Не Хуайсана из задумчивости, — я рад, что вы всё же взяли бразды правления в свои руки. Это сильный поступок.***
От приглашения посетить Пристань Лотоса Не Хуайсан отказать никак не мог. Дела клана ему уже претили. Он был ими окружён, почти что погребён под ними. Под ними и тем, что продумывал каждый свой шаг, пытался контролировать на собраниях каждый свой жест и слово. И думал о том, кто и как должен преподнести хорошую идею или нужную информацию для решения возникших проблем. Главное, чтобы всё это никоим образом не поступало ни к одному из глав трёх департаментов, иначе за счёт хороших идей и предложений — идей главы клана, между прочим! — эти люди будут только сильнее укрепляться в своём положении. А Не Хуайсану требовалось расставить своих людей на более сильные позиции. В общем, от всех этих дел его уже тошнило, потому приглашение было принято с превеликой радостью. Да и потом, хотелось наконец пообщаться с Цзян Ваньином лицом к лицу, а не писать огромные письма, в которые нужно было уместить абсолютно всё, а потом ещё долго ждать ответа. Хотя, чего уж скрывать, письма в какой-то степени были даже хороши. Помимо какого-то своего шарма, притягательности и того, что они тешили самолюбие — надо же, кто-то выделил столько времени, чтобы рассказать какие-то мелочи про свою жизнь, да ещё и эмоционально отреагировал на то, что ему прислали! — письма всегда оставались. Они были материальны, в отличие от обычного разговора. Письма можно было взять в руки, повертеть, перечитать. И это чудесным образом грело душу Не Хуайсана. Совсем чуть-чуть подтапливая скопившийся в душе лёд. Еле заметно, но даже это приносило какое-то облегчение. На губах застывала лёгкая, немного усталая, но всегда исполненная благодарности улыбка. В такие моменты приходило осознание, что он всё-таки не один одинёшенек, что всё ещё есть кто-то, кто может его понять, с кем можно было поговорить по душам. Конечно, ни о каком полном доверии и речи не шло, но всё же рядом с Цзян Ваньином было как-то спокойнее. Не Хуайсан чувствовал себя легко и непринуждённо. А эти чувства он любил всегда, потому теперь, когда такая роскошь практически пропала из его жизни, ценил их в тысячу раз больше. Потому и встреча имела для него такое огромное значение. Янь Фэн, конечно, был против поездки, считая, что в такое время не стоит отвлекаться на что попало, однако в этом вопросе глава клана был непреклонен. Вот только и Янь Фэн оказался до ужаса упрям. Было просто удивительно, как тот старался держать все свои эмоции в узде, чтобы трезво размышлять, но был слишком горд и никак не мог удержать свой нрав. Он не кричал, не повышал голоса, но всё же был до ужаса упрям и спокоен, что только больше выводило оппонента из себя. Перепалка закончилась коротким, но хлёстким напоминанием Не Хуайсана о том, кто здесь глава клана и за кем в любом случае остаётся окончательное решение. Процедив извинения сквозь зубы, Янь Фэн позорно удалился, оставляя главу клана в гневе расхаживает по кабинету, думая о том, что поганца следовало бы высечь за подобное неуважение. Но в итоге, быстро остыв, эти мысли были благополучно позабыты, а сам Не Хуайсан вернулся к сборам. И вот теперь он вполне довольный жизнью вдыхал свежий воздух. Рядом с водой он был действительно каким-то совершенно другим. Цзян Ваньинь, пришедший встретить гостя вместе с Цзинь Лином, выглядел как-то немного взволнованно, задумчиво. Зато сам мальчик светился от счастья, переминался с ноги на ногу, нетерпеливо ожидая гостя. И вот стоило только Не Хуайсану ступить на пристань, как мальчишка тут же сорвался с места и побежал так быстро, как только позволяли ему его короткие ножки. Кажется, в прошлый визит глава клана Не успел впечатлить его достаточно, чтобы сейчас Цзин Лин так радостно понёсся к нему и чуть не сбил с ног, крепко цепляясь за бедро в объятии. Не слишком привыкший к подобным жестам, да и вообще к тому, что его кто-то трогает, Не Хуайсан растерялся. От его надломленных в недоумении бровей на секунду от своих угрюмых мыслей отвлёкся Цзян Ваньинь и тихо прыснул. И тут же получил осуждающий взгляд со стороны своего гостя. После Не Хуайсан всё же не совсем уверенно, но всё же положил руку на плечо мальчика, вызвав в нём ещё больше восторга. Тот вздрогнул, приосанился и быстро отстранился. Выглядел он как нельзя довольным и тут же начал крутиться около Не Хуайсана без всякой системы. — Что случилось? — между тем поинтересовался глава Не, видя, что Цзян Ваньинь всё ещё думает о чём-то другом. — Скоро должно начаться экстренное собрание. Ничего серьёзного, просто два идиота поругались друг с другом и никак не могут поделить свои обязанности, хотя там и делить особо нечего, но няня А-Лина заболела, — пояснил тот. — А оставлять эту маленькую бестию без присмотра чревато. — Что значит бе… бесит… бестия? — полюбопытствовал Цзинь Лин, не до конца понимая, стоил ли обижаться на услышанные слова или ему сказали что-то приятное. — А позвать другую нельзя? — неуверенно спросил Не Хуайсан. В этих делах он был не советчик совершенно. Мог лишь только участливо покивать головой и согласиться с несчастьем. — Все няни Пристани Лотоса либо тупые, либо ленивые, либо заняты, — недовольно поморщился Цзян Ваньинь. — У твоего дяди высокие стандарты, — усмехнулся Не Хуайсан, поворачиваясь к насупившемуся мальчику. — Я готов их понизить, если ты согласишься с ним посидеть, пока я быстро проведу собрание и покажу, что не стоит отвлекать главу клана из-за таких пустяков.. Вот только не успел Не Хуайсан ответить согласием, — а он бы ответил им, куда уж он денется, — как Цзян Ваньинь уже исчез. — Так что такое бестия? — повторил вопрос Цзинь Лин, и на этот раз он выглядел крайне недовольным тем фактом, что до этого его проигнорировали. — Кто-то очень ловкий и неугомонный, — ответил Не Хуайсан, решая не акцентировать внимание на том, что обычно это слово использовалось в негативном ключе. Мальчик же просиял, явно довольный тем, что его назвали ловким. — Чем ты хочешь заняться? Всего за каких-то полчаса они обошли, как казалось несчастной няньке, всю Пристань Лотоса. При всём при этом Цзинь Лин не умолкал практически ни на секунду, а когда замолкал, ожидал, что Не Хуайсан будет говорить что-нибудь в ответ. Мальчик рассказывал про всё на свете. Как утром позавтракал, как в общем прошли дела, как недавно дядя накричал на него — что было очень обидно, на минуточку! — за то, что Цзинь Лин отказывался есть овощи. И каждый раз, злясь и выражая своё недовольство, дуясь, он скрещивал руки на груди, становясь очень похожим на Цзян Ваньина. И этот факт, как и куча бессмысленной болтовни, умилял. Потом мальчик взялся за то, чтобы показать своему гостю свою комнату, где Не Хуайсан и воспользовался шансом присесть и наконец отдохнуть. Цзинь Лин же подозрительно затих. По его лицу было видно, как в этой маленькой головке с бешеной скоростью крутятся какие-то механизмы, как отчаянно рождается какая-то новая мысль. — Какой цвет получится, если соединить жёлтый и красный? — внезапно спросил мальчик. — Оранжевый. Такой резкой смены темы разговора Не Хуайсан уже не удивляется. Дети, что с них взять. — А красный и синий? — Фиолетовый. — А белый и синий? — Голубой. — А жёлтый и оранжевый? На секунду Не Хуайсан растерялся, понимая, что не может просто назвать цвет, ведь мальчик не поймёт. А объяснить простыми словами не сможет. — Жёлто-оранжевый? — немного растерянно отозвался глава клана Не, а в его голосе появились несколько неуверенные, даже вопросительные нотки. Цзинь Лин оказался мало впечатлён подобным ответом и только недовольно фыркнул, скрещивая руки на груди. Однако его недовольство ситуацией не продлилось долго. Спустя минуту его озарила уже другая мысль: — Давай порисуем! Дядя говорил, что ты умеешь рисовать! Не Хуайсан не был особенно сильно вдохновлён этой идеей. Он уже очень давно не рисовал так, как полагалась. Всё, что он делал, являлось исключительно глупыми бессистемными набросками, которые вскоре затерялись среди прочего бесполезного и позабытого мусора. Он не рисовал с того самого дня. Но не мог отказать мальчишке, что сейчас смотрел на него с такой надеждой и воодушевлением. В горе Не Хуайсана тот был не повинен, потому не стоило лишать его того, что он так хочет, только потому что на душе скребут кошки. Потому глава клана Не изобразил тёплую улыбку, правда вышла она немного усталой, и слабо кивнул. Однако этого вполне хватило для того, чтобы ещё больше вдохновить мальчика. Цзинь Лин сразу же полез за красками и бумагой и нарезал круги по комнате, не в силах усидеть на месте, пока Не Хуайсан всё это аккуратно раскладывал и подготавливал. Цзинь Лин то отходил, но возвращался и лез под руку, желая узнать, что же делает Не Хуайсан, то снова уходил, начиная что-то рассказывать, дополняя свой рассказ размашистыми жестами. И лишь когда всё было готово, наконец сел. Кисть в руке Не Хуайсана немного подрагивала и, казалось, смотрелась неестественно. Цзинь Лин рядом вообще не замечал полного эмоционального раздрая своего гостя. Он беспечно перебирал краски, думая, что бы такое нарисовать, и подбирая цвета. В итоге пришёл к выводу, что ему стоило бы нарисовать лотос, как эмблему клана Цзян, а рядом с ним своего дядю. Он вечно засыпал Не Хуайсана вопросами о том, какой цвет получится, как это будет смотреться, не мог бы тот помочь и провести линию покрасивее. Цзинь Лин не слишком заботься о тонах и полутонах. Если что-то было нарисовано фиолетовым, это был фиолетовый одного только оттенка. Разве что немного различался из-за того, что где-то мальчик использовал слишком много, а где-то недостаточно много воды. Однако рисовал он с неожиданными для него терпением и усидчивостью. Цзинь Лин очень старался, пыхтел и даже высовывал кончик языка. Получалось у него, конечно, нелепо, однако глупо было придираться к детскому рисунку, который был сделан с такими стараниями. Сам Не Хуайсан тоже без дела не сидел. Он решил попробовать. Рисовал тот вид, который открывался у причала. Немного деревянного пирса и огромные, словно бескрайние, воды резиденции с цветущими лотосами. Краску он сильно разбавлял водой, от чего картина казалась куда нежнее, воздушнее и волшебнее. Вообще, это был далеко не самый любимый способ рисования. Однако сейчас можно было почти в любой момент при ошибке аккуратно промокнуть место с каплей краски, и той как не бывало. А ошибиться Не Хуайсан боялся очень сильно. Так давно не брал в руки кисть. Конечно боялся сделать что-то не так. У него не слишком получается быть главой клана, а если у него вдруг перестанет получаться рисовать, то кем же он будет? Что от него останется? Картина получилось красивой. Действительно восхитительной. Вот только в ней всё равно виделись недочёты, от которых хотелось поморщиться. В общем, Не Хуайсан был несколько разочарован в себе. А вот Цзинь Лин рядом так и сиял от гордости. Потому, когда дверь открылась и в комнату вошёл Цзян Ваньинь, первым делом мальчик ломанулся к дяде с бумагой в руке. — Смотри! Смотри, что мы тебе нарисовали! — радостно заголосил Цзинь Лин, прыгая вокруг несчастного главы Цзян и протягивая ему лист. — Это тебе! Я тебе нарисовал! Не Хуайсан лишь только усмехнулся, как быстро его вычеркнули из соавторов этой работы. Цзян Ваньинь выглядел ужасно растерянным, словно он не знал, что же делать в подобных ситуациях. Он медленно взял рисунок и посмотрел на него. Не Хуайсан ожидал, что тот сейчас рассмеётся из-за нелепости композиции и детского стиля. Но тот лишь растерянно моргал. Пока, наконец, глава Не ни заметил, что в уголках глаз Цзян Ваньина скопились слёзы. Тот никогда не получал подобных подарков от племянника! А сейчас был до ужаса тронут, и казалось, словно этот лист с детскими каракулями внезапно оказался для него дороже всех золотых слитков на свете. — Это ты мне нарисовал? — переспросил Цзян Ваньинь, словно ответ мог внезапно оказаться совсем иным. “Надо же, как, оказывается, мало нужно, чтобы растопить сердце грозного главы Цзян,” — подумалось Не Хуайсану. Как-то очень неожиданно все старания окупились. Оказалось, что весь детский галдёж, от которого вот-вот начала бы болеть голова, терпение чрезмерной активности этого ребёнка и помощь в его абсолютно глупом и нелепом рисунке — всё это внезапно окупилось. Ему самому на душе стало как-то лучше от того, что он хоть где-то хоть кому-то смог помочь сделать нечто доброе. Хоть что-то у него наконец получилось. Крайне довольный тем, как он провёл свой день, а напоследок забрав себе рисунок Не Хуайсана — уж очень ему понравился пейзаж, — Цзинь Лин ещё пытался всячески активничать и не дать взрослым отвлечься от него, вот только детской энергии на столько времени не хватало. И вот он уже уснул, привалившись к боку Цзян Ваньина, и схватил его за край халата. — Он тебя сильно любит, — заметил Не Хуайсан, улыбнувшись. Пусть он и не понимал огромной коллективной любви к детям, всё же даже в таком случае подобная картина не могла не тронуть его. Цзян Ваньинь же только немного зарделся, сжал губы в тонкую линию, чтобы не так заметна была рвущаяся наружу улыбка. Всё-таки для него такое открытое выражение таких нежных чувств было чем-то невозможным. Он жутко смущался и не понимал, что делать с этим. И это Не Хуайсана тоже веселило. Однако для своего же блага он решил об этом промолчать и сделать вид, будто бы ничего не заметил. Смотря на то, как Цзян Ваньинь возился, укладывая племянника спать, Не Хуайсан всё раздумывал, как же всё это тяжело. И как вообще можно любить детей? Цзинь Лин ему симпатизировал только потому, что не был в достаточной мере близок ему. Но уже за пару проведённых вместе часов было какое-то раздражение, усталость и желание простого покоя. Но переносить нечто подобное каждый день… Это можно было сойти с ума. Вот только у Цзян Ваньина как-то получалось удержаться. Это было… интересно. — Что ж, — начал Не Хуайсан, когда они вошли в гостевую комнату, где ему полагалось жить, и растянулся на кровати, — теперь я начинаю понимать, почему у тебя такие высокие требования к няне. И тебе не стоит их понижать. — А по-моему ты отлично справился. Может, когда А-Лин подрастёт, мне его как-нибудь к Нечистую Юдоль отправить? Пусть знакомится с другими кланами, — предложил Цзян Ваньинь, довольно наблюдая, как на лице собеседника проступает настоящий ужас. — Ты ведь это несерьёзно, да? — на всякий случай уточнил тот, хотя по подначивающему тону и без того все было понятно. — Почему же. Думаю, это был бы хороший опыт. — У тебя нет сердца, — заключил Не Хуайсан. Они замолчали, подбирая тему для разговора. Почти всё, что угодно, кроме дел обоих кланов. Это было какое-то негласное правило. Они оба и без того были слишком уставшими от всего этого, чтобы теперь ещё и друг с другом обсуждать эти проблемы. Да и Не Хуайсан не слишком хотел просвещать кого-то чужого в истинное положение дел клана. Может быть, когда-нибудь потом, когда они станут достаточно близки, можно будет рассказать малую часть. Но пока что делать этого он не собирался. Прекрасно знал, какая ходит репутация уже среди других кланов. “Незнайка”. Это было даже не обидно. Разве что совсем чуть-чуть, где-то в глубине души Не Хуайсану хотелось, чтобы все узнали, что он начал стараться, что-то делает, чтобы его труды были вознаграждены. Но он сам виноват был в этом глупом прозвище. Сам сначала всё время говорил, что ничего не знает, а теперь продолжал весь этот фарс. Впрочем, об этом думать прямо сейчас решительно не хотелось. Но, казалось, все темы, существовавшие в мире, уже были оговорены ещё во время обучения в Гусу. — Любовь! — внезапно воскликнул Не Хуайсан. — Что? — Цзян Ваньинь был сбит с толку таким внезапным словом, прозвучавшим очень резко в окружающей их тишине. Он покосился на собеседника, не уверенный в его здравомыслии. — Мы ещё никогда не обсуждали любовь, — заявил Не Хуайсан. — Не просто девушек, а само чувство и всё ему сопутствующее. — И правильно делали. Потому что это глупость, — категорически заявил Цзян Ваньинь. — Да брось, — в голосе была абсолютная беспечность. — Кто начинает? — Я не буду с тобой об этом разговаривать. — Значит, я, — распорядился Не Хуайсан. — Если говорить честно, я хочу снова влюбиться, чтобы в душе расцвели розы и пели канарейки и всё такое, но не хочу чтобы у меня снова болел живот, когда мне долго не отвечают, — это откровение далось как-то слишком легко. Слишком быстро сорвалось с губ Не Хуайсана. Видимо, тому было слишком легко и хорошо. Но после этих слов, после того, как они внезапно повисли в воздухе, теперь обязывая их обоих к продолжению этого разговора, стало как-то неуютно. Он внезапно почувствовал себя ужасно глупо. И вообще неправильно. Как будто решил рассказать то, что никогда и не под каким предлогом не должно было никому сообщаться. Казалось, Цзян Ваньинь сейчас засмеёт его за такую наивную открытость. И тот действительно улыбнулся. Но вовсе не жестокой улыбкой, нет. А после словно бы неверяще переспросил: — Неужели тебе могли долго не отвечать? Что же за дама могла позволить себе такое? Мне казалось, ни одна не должна была упускать такой шанс. Ты ведь всегда пользовался популярностью у девушек. — Это была одна на редкость неприступная особа. И именно в неё меня угораздило влюбиться по уши. Вдобавок ко всему она была моей первой любовью, так что я даже не знал, как себя правильно вести. Она была дочерью одного из высокопоставленных чиновников, поэтому виделись мы с ней довольно часто. А когда не виделись, то переписывались. Очень часто. Мне она нравилась, хотя у неё был просто ворох недостатков. Она была интеллектуалкой и обожала демонстрировать это. Была у неё раздражающая привычка высказывать баналы и истины тоном и с миной пророка, на что я вскоре перестал реагировать, потому что высказываемые утверждения оказывались либо действительно истинными, либо звучали как таковые, либо были непроверяемы, что на поверку одно на одно выходило. Зато уж действительно несносной была её манера отвечать на вопросы еще прежде, чем я успевал вопрос сформулировать окончательно, а то и до того, как вопрос вообще был задан. Я, если говорить откровенно, это внешнее проявление якобы высокого интеллекта всегда считал скорее признаком хамства и невежества. Но она была красивая, а когда у неё не происходило этих приливов высокомерия и желания покичиться своими знаниями, она была действительно хорошим собеседником. А ещё мне нравилось целоваться с ней украдкой, насколько поцелуи двух четырнадцатилеток можно вообще называть поцелуями. Ради неё я сбегал с тренировок дагэ. Не смейтесь с меня, глава Цзян. Нехорошо с такого смеяться, — пожурил его Не Хуайсан, прищурив глаза, но всё равно продолжая мечтательно улыбаться. — Я ни раз и ни два отхватил за это от дагэ. Но оно того стоило. Вот только каждый раз, когда она задерживала письма, в животу появлялось такое странное чувство. Мне было ужасно плохо. Ты не поверишь, но я боялся, что она внезапно про меня забудет или отвергнет. — И чем же закончился этот ваш роман? — теперь Цзян Ваньинь казался хоть немного вовлечённым в эту историю. Кажется, ему действительно было интересно. Правда, не совсем понятно почему: из праздного любопытства или желания потом как-нибудь подшутить. — Тем же, чем и заканчивается любой роман двух глупых подростков. Мы выросли. В том числе из этих отношений, если можно так выразиться. Мы успели побегать и поцеловаться украдкой в сумерках, но мне не понравилось. Не думаю, что дело было именно в ней, просто мне не слишком нравилась вся эта таинственность. Но все её подруги прятались по углам со своими ухажёрами, вот и ей тоже так хотелось. Глупость, правда? Воспоминание впервые не давило. Не было таким уж ужасающим. От него не сжималось что-то в груди так, что хотелось взвыть от тоски. Хоть в воспоминании и фигурировал Не Минцзюэ. Это было так… странно. Это было так необычно. И очень обеспокоило Не Хуайсана. Впервые в жизни у него не возникало всепоглощающей грусти при одной мысли про брата. — Что ж, теперь твоя очередь, — попытался отвлечься от этих размышлений. — Я уже говорил, что не буду ничего рассказывать, — снова категорично заявил Цзян Ваньинь. — Ну уж нет, так не пойдёт. Я с тобой поделился историей, теперь ты тоже должен. — Это была сугубо твоя прихоть. — С тебя убудет, что ли, если ты мне расскажешь? — а затем Не Хуайсан прищурился и внимательно посмотрел на собеседника. Тому уж очень не понравился взгляд, которым его одарили. И Не Хуайсан оправдал все ожидания, расплывшись в издевательско-понимающей улыбке и протянув: — Ты просто никогда не влюблялся. — Если ничего не знаешь, то и не говори ничего, — оскорблённо насупился Цзян Ваньинь. — Строишь дурацкие предположения похуже девушек-сплетниц. — То есть, всё-таки влюблялся? — даже не заметив попытки оскорбить его, не обратив внимания на все попытки отвадить, Не Хуайсан заинтересовался только больше и придвинулся ближе. — Что же случилось, что ты так не хочешь рассказывать? Она разбила тебе сердце? Или просто сразу оказалась не по зубам даже тебе? — Ты просто ужасен, — заметил Цзян Ваньинь. — Это не ответ. — Она была милой и всё такое, но я, в отличие от некоторых, прямой наследник клана, так что времени на то, чтобы бегать и украдкой целоваться с девицами, у меня не было. Ей это не слишком нравилось, но я ничего поделать с этим не мог. Я, как и ты, сбегал с тех тренировок, с которых мог, но моя мать не была такой как твой брат и разжалобить её было невозможно, так что удавалось сбегать мне довольно редко и не всегда. Девушке это не нравилось, мне не нравилось то, что она не понимает моего положения. Вот и всё. Не Хуайсан недовольно покривился. — Как исчерпывающе, — недовольно пробубнил он. Да уж, он-то рассчитывал историю получше. Более… захватывающую. И описанную более детально и красочно. И стоило такое так старательно скрывать? — Уж извини, рассказчик из меня не очень, — развёл руками Цзян Ваньинь, а по его лицу было видно, что именно такого эффекта он и добивался. От него наконец отстали с этим глупым разговором. — Все с чего-то начинают, — пожал плечами Не Хуайсан, давая понять, что это не последняя история, которую он потребует. Вот только вместо долгих уговоров и подшучиваний, которые были бы так ожидаемы, Цзян Ваньинь лишь улыбнулся, не отрицая возможность того, что в будущем захочет поделиться чем-то. Не Хуайсан от этого так и замер. У него даже рот приоткрылся в изумлении. Вот это да! Глава Цзян сам идёт на контакт! — Не знал, что тебя так легко впечатлить, — хмыкнул тот, и теперь уже была очередь гостя обиженно дуть губы. Это тоже было странно. Они тут сидят, балуются и дурачатся, обсуждают всякие глупые мелочи. Не Хуайсан словно бы возвращался к старой, давно позабытой жизни. Он вдруг понял, что вокруг него появились новые люди. Не друзья, но те, кто вполне обладал таким потенциалом. А сейчас рядом сидит Цзян Ваньинь, который, несмотря на все недостатки Не Хуайсана, готов с ним общаться. И вот у них, вроде, общение даже клеится. Вроде всё неплохо получается. Он заводит новые знакомства, читает новые книги, пусть и по случайному стечению обстоятельств, но всё же даже кисть в руки взял. Он продолжал жить. А его брат лежал в могиле, и у него уже не было возможности сделать что-то. Это было так странно. Очень неприятно. И какое-то просто ужасное чувство вины давило на него. И откуда оно только взялось. — Я… Знаешь, я… — начал Не Хуайсан, н совсем зная, как выразить все свои ощущения словами. И почему они только не взяли вина? С ним было бы гораздо проще. И язык запросто развязывается, и мысли летят быстрее. — Я чувствую себя так неправильно, продолжая жить, когда брат… Мне кажется, я виноват в том, что у меня появляются новые знакомые, новые обязанности, какие-то новые интересы. Потому что у него ничего этого уже не появится. И я словно бы виноват в том, что продолжаю так беззаботно жить, словно ничего не случилось. Вообще, странно думать, что это я остался жить. Я ведь объективно проигрываю дагэ по всем параметрам. Так почему же именно я? Не Хуайсану подумалось, что скоро ему не придётся задаваться подобные вопросы. Он был частью клана Не, а значит и на нём лежало клановое проклятье. И он из-за или вопреки слабому золотому ядру однажды тоже падёт жертвой искажения Ци. Это было просто ужасно. Ещё никогда до этого момента он не думал, что скорее всего это случится и с ним. На душе стало совсем паршиво. Он попытался отстраниться от этих мыслей, подумать о чём-то другом. — Извини, — вздохнул Не Хуайсан. — Не об этом я хотел поговорить, когда ехал сюда. — А о чём? — Цзян Ваньинь словно бы и не обратил внимание на эту попытку уйти от предыдущей темы. Похоже, не хотел развивать её, раз собеседник сам не желал сейчас об этом говорить. Может быть, когда-нибудь они смогут обсудить все их тревоги чисто и искренне. — Не знаю. О всяких глупостях. Знаешь, как в Облачных Глубинах. Поговорить о всяких маловажных пустяках. Мне иногда… да что уж там, очень часто не хватает вот этих наших разговоров и дурачеств. Когда распитие алкоголя было покрыто ореолом тайны, секретности такой, словно мы шпионские службы планирующие покушение, не меньше. Я скучаю по тому времени. Там всё было так…беззаботно, что ли. И даже старик Лань страшен не так, как казалось тогда. Это было не самое плохое место, хоть я до сих пор и люблю его описывать как главную пыточную для невинных заклинателей. Но я лишь приукрашиваю для красного словца. Пара секунд молчания. Не Хуайсан снова погрузился в свои меланхоличные мысли, как вдруг ему на лоб легла рука. — Ты что делаешь? — он был ошарашен, от того тон его звучал несколько неуверенно. — Ты только что признался, что а Облачных Глубинах было не так уж и плохо. Я должен проверить, не заболел ли ты, — с совершенно серьёзным видом заявил Цзян Ваньинь, хотя в голосе прекрасно была слышна эта шутливая манера. Ну что же, вопрос с дурачествами они, кажется, решили. Не Хуайсан благодарно улыбнулся. — Не заболел, прекрати. Он попытался отодвинуться, но Цзян Ваньинь потянулся вперёд, заставляя своего гостя хихикнуть от абсурдности ситуации. — Ты что творишь? — фыркнул Не Хуайсан, когда тот начал с видом знатока менять его пульс. Хотя им обоим было прекрасно известно, что в этом деле Цзян Ваньинь никуда не годится. — Не мешай мне, — шикнул тот. — Иначе я не смогу сделать заключение. — О, прошу меня простить, глава Цзян, — со всем возможным почтением ответил Не Хуайсан, стараясь сдержать смех. Тучи в душе как-то немного развеялись. Стало легче, не так тоскливо. — На основе данных вашего пульса, глава Не, — официальным тоном начал Цзян Ваньинь, выпуская чужое запястье, — я могу заявить, что сердце ваше… бьётся. На данный момент это вся информация, которой Я располагаю. Пару секунд Не Хуайсан смотрел на собеседника в упор, пытаясь осознать всю абсурдность ситуации, а затем просто тихо рассмеялся. — Похоже, у тебя прирождённый талант! Ты никогда не думал о том, чтобы стать лекарем? И вот они уже сидели, обсуждали и хохотали над абсолютными глупостями. И от этого на душе было так хорошо, как не было уже очень давно у них обоих. Наверное, именно в этот момент оба и осознали, насколько на самом деле были одиноки, что больше у них никого не было, кто мог бы с ними вот так посидеть и поговорить ни о чём и обо всём одновременно. И вот уже Не Хуайсан сидел и обмахивался веером чаще обычного. От сильного смеха ему невыносимо жарко, Цзян Ваньинь, кажется, чувствовал себя схожим образом. Вот только шутки постепенно заканчивались, а любые попытки завести разговор сходили на нет. Но никто отправляться спать не желал. Может быть, если бы они взяли с собой вино, то сон их сморил бы довольно быстро, но сейчас они лишь сидели, а тишина между ними становилась только громче. Что было удивительно, никто не чувствовал особого дискомфорта по этому поводу. Всё было как будто так и надо. Немного странно, конечно, просто сидеть и молчать с тем, с кем обычно пытался разговорами заполнить каждую минуту, проведённую вместе, но, в целом, не так уж и плохо. — Не хочешь прогуляться? — внезапно предложил Цзян Ваньинь и тут же пожалел о сказанном. Его племянник уже наверняка заставил Не Хуайсана обходить всю Пристань Лотоса вдоль и поперек, наверняка тому сейчас просто хочется немного посидеть и отдохнуть. — Было бы неплохо, — неожиданно согласился Не Хуайсан. Он встрепенулся и был готов идти прямо сейчас. Долгое нахождение в душном помещении начинало немного действовать на нервы. Гостевая комната постепенно превращалась в кабинет, из которого глава Не так старательно пытался выбраться. Хотелось подышать свежим воздухом. Да и потом, он ни разу не видел Пристань Лотоса ночью. — Только нужно одеться потеплее. По ночам и без того холодно, а от воды ещё холоднее, — предупредил Цзян Ваньинь, вот только к его просьба отнеслись слишком беспечно. — Я не заболею, не беспокойся. — Ты уверен? — в голосе прозвучал такой скептицизм и неуверенность, что любой, кто не имел бы дружеской связи, мог бы воспринять эти слова, как оскорбление. Но долгое общение брало своё, потому в этом тоне, в этой формулировке беспокойство всё же было расслышано. — Полностью. Может, по мне и не скажешь, но я почти никогда не болею. Когда я был маленьким, вечно хотел прогуливать тренировки. Чего я только не делал, чтоб заболеть и никуда не ходить: и гулял в мороз без тёплого халата, ел снег, гулял по снегу босиком, спал без одеяла. Я могу продолжать этот список очень долго. Но единственное, чего я добился — почти непоколебимое здоровье. Несмотря на моё слабое золотое ядро, я всё ещё заклинатель, которому и без того сложно заболеть. А теперь практически невозможно. Глупо, правда? Широкая улыбка Цзян Ваньина говорила о том, что да, и впрямь очень глупо. — Никогда бы не подумал, что именно у тебя может оказаться такое крепкое здоровье. И вот они уже перешли к обсуждению того, кто на какие ухищрения шёл для того, чтобы отлынивать от своих обязанностей и вернуть себе хоть немного украденного детства. С этими разговорами они вышли из комнат и направились на улицу, где действительно было прохладно. С непривычки Не Хуайсан немного поёжился, но, поймав на себе красноречивый взгляд Цзян Ваньина, только фыркнул. К этой прохладе можно было привыкнуть всего за пару минут. Либо не привыкнуть и замёрзнуть в край. Всегда было только два варианта. Однако даже если так выйдет, что на улице окажется уж слишком холодно, признаваться в этом не было никакого желания. Не Хуайсан не будет так просто сдавать позиции. Впрочем, этого и не потребовалось. Единственное, что мёрзло после пары минут прогулки, это пальцы, что было совсем не важно. Цзян Ваньинь рассказывал какую-то очередную историю. Ветер трепал его волосы, которые приходилось постоянно поправлять. И Не Хуайсан никак не мог понять то ли дело в его уставшем сознании, то ли в странном лунном освещении, которое всегда придаёт всему несколько таинственный вид, но эти такие, казалось бы, обыденные действия отчего-то виделись изящными, невозможно красивыми. Хотелось остаться в этом мгновении и просто любоваться движением чужих рук. Да уж, мысли поистине глупые. Глупые и совсем неуместные. Цзян Ваньинь наверняка бы заметил этот долгий, неотрывный взгляд, если бы не новый порыв ветра. Вот только он оказался сильнее всех предыдущих, и Не Хуайсану в глаза вдруг попали его собственные волосы. Он тихо выругался, пытаясь убрать их с лица. Не стоило отмечать, что импульсивные попытки сделать это, тихая ругань и только большая путаница, не придавало этому делу никакой эстетичности и утончённости. Не Хуайсан выглядел скорее как кот, по своей глупости попавший под одеяло и теперь дерущийся с ним, потому что не может выйти. Послышался смех Цзян Ваньина. Его осуждать не стоило, ситуация со стороны казалась действительно до ужаса уморительной. Вот только Не Хуайсан смотрел на это не со стороны, а потому, услышав, как над ним смеются, пусть и без злого умысла, тут же захотел провалиться под землю со стыда. Щёки заалели. Уже очень давно он не чувствовал себя настолько глупо. А после почувствовал аккуратное прикосновение к своим волосам. Это Цзян Ваньинь был не в силах больше смотреть на это и решил помочь. Не Хуайсан же убрал руки, чтобы не мешать. И всё бы ничего, вот только сам он замер, боясь вдохнуть лишний раз. Это было так… непривычно. Он уже очень давно ни до кого не дотрагивался, а уж телесный контакт с человеком, которого пока что можно назвать лишь хорошим знакомым был и вовсе немыслим. И эти аккуратные, бережные прикосновения ощущались совсем по-особенному. Цзян Ваньинь убрал руки и сделал шаг назад. Ухмыльнулся. — Теперь ты похож на вздыбленного дворового кота, — заявил он. Из всего сказанного смутило и оскорбило только сравнение именно с дворовым котом, потому Не Хуайсан гордо задрал нос и двинулся дальше по пристани, чем вызвал новые смешки. — Ты хотя бы волосы пригладь, — прозвучала подсказка. Принять этот совет означало проиграть в неведомом соревновании, уступить своей гордости, потому Не Хуайсан даже не дёрнулся. Однако и на его губах уже вовсю играла широченная улыбка. Луна освещала пристань, лунные блики играли на волнах, даря невероятной красоты виды. Но двум главам кланов было не до любования природой. Они были слишком заняты разговорами и взаимными подшучиваниями. Первые за долгое время Пристань Лотоса слышала, как беззаботно заливается смехом её владелец. Как не думает каждую секунду о том, какое решение ему нужно принять и как позаботиться о своём племяннике. И оба — Не Хуайсан и Цзян Ваньинь — чувствовали, как у них словно гора с плеч спадает. Пусть всего на одну ночь, но тревоги уходят. Пусть всего на одну ночь, но никаких плохих мыслей не крутится в их головах. Бывало, заходясь в новом приступе хохота и сгибаясь пополам, Не Хуайсан хватался за локоть рядом идущего, чтобы не потерять равновесие и не свалиться в воду. Цзян Ваньинь, чувствуя необычайную лёгкость, не старался избегать этих прикосновений, а лишь отступал немного дальше от края пристани, и сам желая уберечь своего гостя. А может, просто не хотел нырять следом, чтобы вытащить незадачливого главу клана Не. Если бы кто-то увидел двух глав кланов вот так идущих рядом друг с другом и смеющихся с какой-то совершенной нелепицы, то ни за что бы не поверил. Не поверил ни в то, что глава Цзян может оказаться таким мягким и так широко улыбаться. Не поверил бы, что между двумя людьми, которые, казалось бы, интересуются совершенно разными вещами, может внезапно завязаться дружба. Но увидеть их было невозможно. Пристань Лотоса спала, и никто не мог увидеть или услышать этот звонкий смех.