***
Чжу Юй никогда и никому бы не признался, но периодически, причём с большой частотой, его бесило это место. Раздражал весь двор и обитающие в нём люди. И больше всех раздражал его собственный наставник. Вечно невозмутимый, забавляющийся монах. И его ни капли не волновало о том, что говорят о нём или его ученике все остальные монахи. Наверное, Чжу Юй даже немного завидовал последнему пункту. Он бы тоже хотел так безразлично относиться к обсуждениям за спиной, вот только не получалось. Пытался, но в то же самое время просто не мог принять такого положения дел. Как он может влиять на решения департамента обрядов, если наставник держит его подальше ото всех этих людей и считает ниже собственного достоинства унижаться перед ними? Ему легко говорить. Он дослужился до почётного звания, его начали уважать. А потом, почувствовав приближение старости, он ушёл с большой арены и стал лишь брать к себе учеников. И даже после стольких попыток остальных монахов испортить его репутацию Шао Линг всё ещё находился здесь. Пользовался своим влиянием, жалкими крохами уважения и расположением клановой семьи, и никто ничего не мог поделать с его присутствием в Нечистой Юдоли. Он уже всё сделал. Он получил всё, что только мог. И теперь на старости лет расслабляется и совершенно не тревожился. Но у Чжу Юя же всё совершенно по-другому! Он совсем молод и у него нет времени на всякие глупости в виде распивания чая по утрам и пространных разговоров. Ему хотелось действовать. И действовать немедля. Все его причитания всего встречала мягкая снисходительная улыбка, значение которой невозможно было понять. И это тоже раздражало. Но Чжу Юй будущий монах. Ему нужно было быть терпеливым, спокойным и не злиться по таким мелочам. Поэтому он придавал лицу спокойное выражение, складывал руки и садился рядом, пытаясь уловить мысль и поучаствовать в этом разговоре. И снова натыкался на снисходительный взгляд. Словно даже эта попытка была какой-то невероятно глупой. И сколько бы Чжу Юй ни думал, сколько бы ни анализировал, всё никак не мог понять, что же он сделал не так. Он ведь далеко не глуп, он уже служил в храме. Так почему же какие-то истины так настойчиво ускользали от него до сих пор? Или это просто наставник в нём не видит никакого потенциала и не считает нужным объяснять свои мысли? Сначала ссора с Бай Ху, который до этого казался очень рассудительным и понятливым человеком, а на следующий день опять лишённые всякого смысла разговоры и снисходительные улыбки. И вот уже с самого утра Чжу Юй был зол на весь свет. Но выходя на улицу нужно было придать лицу самое благожелательное выражение. Было бы не очень хорошо, пойди слухи о том, что один из послушников разгуливает с таким лицо, словно убить ого-то готов. День обещал пройти очень скучно и без капли чего-то полезного. С ним всё ещё предпочитали не общаться ровесники или другие послушники. Было всего несколько человек, которых получилось подкупить своей добротой и взглядами на жизнь, но те всё ещё предпочитали держать дистанцию. Всего два раза в разговоре с ними получилось подать отличную идею. И всего один раз эту идею донесли до своего учителя. Были ещё маленькие дети, которые обожали Чжу Юя за отсутствие высокомерия. Но дети — это было совсем не то. Правда, на эти жалобы не обращал внимание уже глава клана. Он говорил, что это даже очень хорошо, что подрастающее поколение решило выбрать именно Чжу Юя, и что в будущем это может им сильно пригодиться. Идя не особо разбирая дороги и надеясь лишь на то, что эта прогулка поможет ему успокоиться к уроку, который должен был скоро начаться, Чжу Юй повернул в очередной раз и остолбенел. Он вышел к беседке около маленького искусственно вырытого озера. И в этой беседке сидел Лао Сун, глава департамента общественных работ. Глава клана очень долго мучал, заставляя запомнить по портретам лица всех важнейших чиновников. И в особенности тех, кто был в поле подозрений. Замерший от удивления и разрываемый противоречиями — может просто пойти дальше или всё же стоит уйти? — Чжу Юй дождался момента, когда его заметили. Однако злости на старческом лице не отразилось. Он лишь помахал рукой, подзывая подойти ближе к себе. Зайдя в беседку, Чжу Юй замер, не зная, можно ли пройти дальше. Лао Сун сидел, полуобернувшись к нему. Он был худощав и очень высок. В его седых волосах ещё можно было углядеть редкие одинокие чёрные волосы — призрачные напоминания о давно минувших годах. Кисти рук — узкие, белые и длинными пальцами. И занимался он тем, что пускал мыльные пузыри, то и дело макая соломинку в блюдечко с мыльной водой. И переливающиеся на солнце всеми цветами радуги пузыри плыли над поверхностью озера. Зрелище было поистине красивым. Чжу Юй кашлянул. Лао Сун повернул к нему голову. Глаза у него были светлые, как расплавившийся свинец. И бездонные. Наверняка в прошлом он обладает неземной красотой. — Юный послушник, — проговорил но, — благодарю за то, что пожелал прийти. Чжу Юй лишь сглотнул, не зная, что сказать. Глава департамента общественных работ поднёс соломинку к губам и послал в пространство очередной мыльный пузырь. Чтобы скрыть дрожь в руках, юноша сплёл их, выламывая пальцы. Потом нервно прошёлся по волосам. Старик же, казалось, всецело проглощён пузырями. — Ты нервничаешь? — Нет, — солгал он. — Нет… — Куда-нибудь спешишь? — Конечно! Пожалуй, он вложил в голос немного лишней развязности и почувствовал, что балансирует на грани приличия. Однако это осталось без внимания. Лао Сун выдул на конце соломы огромный пузырь и, покачивая, придал ему форму огурца. И долго любовался своим произведением. — Я не покажусь тебе слишком назойливым, если спрошу, куда ты спешишь? — К учителю! — фыркнул он, но тут же поправился, добавив спокойным голосом: — Я слишком далеко забрёл, вот и нужно вернуться. В свой дом. — Куда-куда? — В свой дом! — Ах так? Прости. Я бы мог поклясться, что ты сказал: к своим причудам. И очень удивился, поверь. Для человека не из высшего сословия ты говоришь просто превосходно, но вот проблемы в произношении всё равно слышно. Над произношением следует поработать. — Не так ли уж важно, как я произношу слова? Всё равно я, считайте, отрезан от остальной части департамента. — Ничто не должно стоять на пути к совершенству. На конце соломинки вырос очередной пузырь, оторвался, поплыл и лопнул, наткнувшись на ветку ивы. Чжу Юй вздохнул. — Стало быть, ты спешишь в твой дом, — проговорил Лао Сун. — Твой. Действительно, прав был Ли Цзинь, когда говорил, что молодёжь его департамента не страдает избытком скромности. Он поболтал соломинкой в блюдечке, беззаботным, как казалось, дуновением окружил себя роем радужных шариков. — Человек, — сказал он. — Твой косматый предок появился на свет гораздо позже, чем курица. А я ни разу не слышал, чтобы у какой-либо курицы были претензии к сараю, который ей милостиво предложил хозяин… Почему ты топчешься на месте, словно обезьянка? То, что я говорю, должно тебя заинтересовать. Ведь это история. Ах, прости, догадываюсь, история тебя ничуть не интересует, а лишь нагоняет тоску. Большой искрящийся пузырь поплыл к реке. Чжу Юй молчал, покусывая губы. — И твой предок довольно быстро научился проделывать страшные фокусы, как правило, столь же смешные, сколь и страшные. То есть я хотел сказать, что если бы проделываемые им фокусы не были столь страшными, то были бы смешны. Очередной пузырь, сразу после него второй и третий. — Нас, заклинателей, в принципе мало интересовало, что вытворяет твой предок. Мы, в противоположность всяческим жрецам отдалились от “ваших домов”. Мы избрали себе другой, более любопытный путь. Ибо в те времена — тебя удивит то, что я скажу, — можно было спокойно перемещаться по всей Поднебесной. Ибо в то время ещё и не сформировались кланы.Кланы, которые сформировались под давлением обычных людей, требующих защиты от всех злых духов, которых сами же и породили своими фокусами. Он легонько дунул, медленно вращая соломинку. У отверстия вместо одного, как раньше, большого пузыря повисло несколько маленьких. — Пузырёк при пузырьке, при пузырьке пузырёчек, — замурлыкал он. — Эх, так было, так было… Мои предки говорили, какая разница, побудем немного здесь, немного там, ну и что из того, что другие люди захотели во что быто ни стало уничтожить весь мир вместе с собой, вместе с нами? Они же не так долговечны, как мы, а Поднебесная большая. Пойдём куда-нибудь ещё… В другой пузырёк… Обжигаемый его палящим взглядом Чжу Юй кивнул. Лао Сун снова улыбнулся, стряхнул пузырьки и дунул ещё раз, теперь уже так, что на конце соломинки образовалась огромная гроздь из множества маленьких слипшихся между собой пузырьков. — Наступила эпоха сильной раздробленности. Человеку нужно место, где он может осесть. Вот часть заклинателей и предпочитала всё же оставаться на одном из мест, пузырьков, а другие так и продолжали путешествовать. И вот заклинатели среди обычных людей оказались в абсолютном меньшинстве. А обычные люди, склонные к зависти и осуждению того, что им неподвластно и непонятно, никак не могли в то время стать хорошими соседями. Заклинателям пришлось снова перемещаться, переезжать, объединяться в кланы. И чтобы никто не пытался их выжить, нужно было приспосабливаться. Защищать от призраков и демонов. Учиться защищать тех, кто сам этого не может. Срочно. Это императив. Ты понимаешь это слово? — Я не дурак, — надулся Чжу Юй. — Конечно, нет, — он повернул голову. — Просто не можешь быть дураком. Ведь ты вполне недурно сдал экзамен, сумел произвести впечатление на главу клана. И вот ты здесь. Не понимаю, почему Ли Цзинь держит тебя так далеко ото всех остальных. — Думаю, главе департамента обрядов виднее, — неуверенно пробормотал Чжу Юй, стараясь отмахнуться от внезапно разгоревшейся в его душе надежды на то, что его смогут перевести на более хорошее место, в более хорошие условия, такие же, как и у всех остальных. — А знаешь, мы с ним решили сегодня вместе поужинать. Приходи и ты, может, он наконец сумеет разглядеть драгоценный камень в луже грязи. Чжу юй смог лишь тихо поблагодарить, не до конца веря своему счастью и таким внезапно открывшимся возможностям. Он потупился. Чувствовал себя от этого неуверенно глуповато. — Благодарю тебя за то, что ты пришёл, — сказал Лао Сун, снова беря в руки соломинку. — А теперь иди, оставь меня одного.***
Бай Ху ещё утром получил записку. А потом очень долго смотрел на неё, не в силах поверить в увиденное. Записка была от Янь Фэна, говорящего, что у него есть важные сведения, поэтому им следует встретиться. Вот только поразило не это, а то, что почерк был просто ужасным. Бай Ху бы в жизни не подумал, что у такого холодного человека с жётской самодисциплиной может оказаться подобный почерк. Это было довольно забавно. К месту встречи Бай Ху пришёл вовремя, но Янь Фэн, видимо, решил прийти немного заранее, потому что уже ждал на берегу пруда. — Чем обязан? Янь Фэн приветственно кивнул и ответил: — Для начала, глава не слишком доволен тем, что вы успели поссориться с Чжу Юем. У него на вас двоих была большая ставка. Неужели было так сложно решать свои проблемы потом? — Это ничего страшного. Я доведу дело до конца и сам. — И в чём же причина конфликта? Мне казалось, что Чжу Юй не из тех, кто будет просто так обижаться. Он довольно легко отпускает всё на свете. — Я сказал, не подумав, и мои слова вышли немного оскорбительными. Впрочем, это уже только наше дело. — В следующий раз думай, прежде, чем что-то говорить. Или говори, когда распад команды не будет так критичен, — посоветовал Янь Фэн, заставив собеседника фыркнуть. — Это единственное, что ты хотел мне сказать? — Нет. Ещё кое-что по делу об убийстве. Информация слишком серьёзная, чтобы так просто её разглашать. Мне нужно ваше слово, слово чести, что вы не передадите её в третьи руки. Говорил он негромко, а все, кто сновал туда-сюда находились на достаточном расстоянии, чтобы их не услышать. Да и подслушивать их было не за чем. Двое стоящих у пруда и обсуждающих какие-то свои дела в солнечный день такой уж редкостью не были. Бай Ху сделал вид, словно вешает замок себе на рот, закрывает его ключом. А после нескольких секунд раздумий кинул этот воображаемый ключ в Янь Фэна. Тот отклонился в сторону, якобы уворачиваясь. — Плоховато у тебя с меткостью, — заметил он. — Ого, не знал, что ты умеешь развлекаться, — не остался в долгу Бай Ху. Наверное, им обоим хотелось бы провести ещё хотя бы пару минут в беззабтной и глупой болтовне. Однако всё это было отложено в сторону в тот же миг, когда Янь Фэн достал небольшой лист, свёрнутый несколько раз. — Это список тех, кто начал суетиться больше всего, когда труп нашли. Глава департамента охраны, капитан личной охраны главы клана и ещё несколько максимально приближённых к ним человек. Утром после известия о нахождении трупа их не видел никто, а потом всех заметили примерно в одно и то же время. — Как если бы они устроили совещание на этот счёт, а потом постарались тайно разойтись. Не в одно время, а с разницей в пару минут, верно? — Верно. Конечно, возможно, они действительно просто обсуждали эту трагедию. Но в таком случае, для чего такая секретность. Да и потом, позже было проведено официальное собрание департамента охарны. Ты на нём присутствовал. Не заметил ничего странного? — Разве что… да, капитан нервничал слишком сильно для того, кто не имел к убитому никакого отношения. Бай Ху развернул лист с именами и бегло пробежался по таким же трудно разборчивым иероглифам. У него бы заняло гораздо больше времени, чтобы прочесть написанное, если бы он уже не видел этих имён. Глаза округлились. — Убийство произошло в купальне для высокопоставленных лиц. Ты это знаешь? — получив утвердительный кивок, Бай Ху продожил. — В тот же день я запретил туда какой либо доступ. Похоже, её постарались отмыть, но на одном из дверных косяков всё же осталось немного брызгов крови. И тогда я сразу же потребовал список тех, кто посещал купалью в тот вечер. Самыми поздними были почти все люди из этого списка и убитый. За исключением главы департамента охраны. — В убийстве на территории клана замешаны люди на таких высоких должностях. Да ещё и из личной охраны главы клана. Это может перерасти в серьёзный скандал, — заметил Янь Фэн. — В любом случае, нам нужны улики или признание. Иначе обвинять этих людей я не в силах. — Вот поэтому я и хотел, чтобы это дело передали мне. — Говоришь так, словно смог бы со всем легко разобраться. — Да. Раз уж мы точно знаем, что убийца в резиденции, арестовать всех самых низкоранговых чиновников и солдат из этого списка и пытать. Кто-нибудь да проговорится. Это заявление не было как-либо прокомментированно. Может, такой подход и облегчил бы им жизнь, но у Бай Ху нет таких полномочий. И на данный момент даже глава клана не может на это никак повлиять. Нужно придумать что-то другое. Может, как-нибудь заставить провести обыск казарм и и комнат вообще всех в департаменте?***
Вечером Чжу Юй действительно пришёл на условленное место отужинать. Он долго колебался, думая, не поступает ли он таким образом слишком глупо и опрометчиво? Не приведёт ли это к катастрофе? Но в конечном счёте решил, что такой шанс выпадает крайне редко, а значит его никак нельзя упускать. Даже если такое поднятие к верхам очень низко. Даже если глава клана не одобрит подобное. В любом случае, это всё только ради порученной ему цели. За весь день у него скопилось множество мыслей о том, что на самом деле это всё была просто дурацкая шутка. Однако тугой узел из сомнений тут же расслаблился, когда ему разрешили войти и Лао Сун тепло ему улыбнулся. Ли Цзинь одарил его вежливой скромной улыбкой и внимательным оценивающим взглядом. Чжу Юй глубоко поклонился, а после, увидев жест со стороны Лао Суна, приглашающий сесть, осторожно опустился за стол. Слуг не было. Обслуживали они себя сами. Ужин состоял из нескольких видов овощей и мяса. Были также грибы — вареные, жареные, тушёные в соусе. Таких грибов Чжу Юй ещё никогда не ел. Были грибы белые и тоненькие будто нитки с нежным и мягким вкусом, были коричневые и чёрные, мясистые и ароматные. Ото всех блюд исходил пар и тепло. Всё пахло замечательно. И ещё никогда в своей жизни Чжу Юй не то, что не пробовал, а даже не видел таких изысков кулинарии. И казалось, что он может согреться и насытиться от одних только запахов и вида. Но так делать он уж точно не собирался. Лао Сун засмеялся, видимо, заметив, как от радости заблестели глаза юноши. А тому вдруг стало интересно, как же тогда ест глава клана, если нечто подобное подаётся чиновникам, пусть и высшего ранга. А потом подумалось, что нужно будет обязательно рассказать об этом Бай Ху. Он умрёт от зависти. И стыда за то, что так не верил в него. В общем, настроение неожиданным образом вполне улучшилось, а вся нервозность начала пропадать. Лао Сун не желал розового вина. Первое время Чжу Юй колебался, не зная, можно ли ему пить, но Ли Цзинь, после того, как и сам выпил несколько чарок, дал разрешение и юноше. На первый вкус лёгкое, оно ударяло в голову, расслабляло и развазывало язык. И не успел Чжу Юй оглянуться, как уже повествовал о вещах, о которых никогда бы не подумал, что хоть кому-то расскажет. О своих сомнениях, об отношении к этому месту, об испытании собственной веры. А они слушали. Терпеливо. А он внезапно вспомнил, с кем он говорил, и замолк. — Насколько я понял, — Ли Цзинь подвинул к юноше тарелку каких-то совершенно новых грибов, которые тот ещё ни разу не попробовал, — ты считаешь, что боги ниспослали тебе испытание веры, прислав тебя сюда? И именно это испытание связывает тебя с главой клана? — Именно так, — кивнул Чжу Юй, в миг делаясь серьёзным. — Я должен пройти испытание вместе с главой клана. А тот сам выбрал меня и привёл сюда. Наши судьбы связаны. Поэтому я так хочу пробиться наверх. Понимаете? — Признаться, не очень. — Божественное испытание — сила, у которой лучше не вставать на пути. И у которого есть своя конечная цель. И, как я уже говорил, наши с главой клана судьбы связаны. И чем раньше я окажусь на достаточно высокой должности, тем лучше я сумею помочь. Ибо моё испытание… — Испытание, — задумчиво протянул Ли Цзинь, потирая подбородок, — это череда каких-то преград, которые испытуемый должен преодолеть. Преграды разной сложности. И разные по времени. Преграды совершенно разного характера. Я прав? — Именно! — И испытуемый должен доказать собственную значимость. Показать, на что он способен. Так? Нет? — Так! — Тогда куда и зачем ты так спешишь? Пей вино, радуйся мгновению, радуйся жизни. Как ты можешь доказать, что достоин, если не преодолеешь даже те препятствия, что появляются в начале? Чему же ты научишься? Не спеши, набирайся опыта. И тогда, когда ты доберёшься до самого верха, тебе будет совсем просто. — Аккурат! Всё вовсе не так уж хорошо! — Ты противоречишь самому себе. — Неправда. — Ты противоречишь противоречию, а это уже порочный круг. — Нет, — тряхнул головой Чжу Юй. — У вас получается, что сиди себе у озерка и время от времени что-то пытайся! Барахтайся в самых низах, того и глядишь, что-нибудь случится! Нет! Почти никто ничего своими силами не добивается! А этак можно прозевать нужного человека! Потому что нужный случай не возвращается никогда! Пылающий от негодования, что никто вокруг его не понимает, даже не заметил, как два старца переглянулись, обменявшись довольными и понимающими улыбками. Кажется, сейчас их нисколько не заботило то, что младший по рангу посмел повысить на них голос. На следующее утро Чжу Юя встретила жуткая головная боль и пересохшее горло. Но все эти неприятные ощущения померкли, стоило выйти из комнаты и увидеть мрачное лицо Шао Линга. Наставник ещё никогда не был в настолько плохом настроении, поэтому юноша решил в этот день вести себя тише воды, ниже травы. И сразу же после своего решения наступил на скрипящую половицу. Таких в их доме хватало, все и не запомнишь. Хотя Чжу Юй старался, потому что скрип этот его невероятно раздражал. — Надо же, смотрите, кто проснулся, — манера речи была такой же, как когда Шао Линг говорил беззаботно, но вот абсолютно серьёзный он заставил Чжу Юя замереть и пристыженно потупить голову. Судя по ярко слепящему солнцу, он проспал на просто немыслимое время. — Тебе пришла записка от главы департамента обрядов, — как бы между прочим сообщил Шао Линг. — В нём говорится, что у одного из наставников внезапно появилась возможность взять к себе ещё одного ученика, и Ли Цзинь с радостью бы хотел предложить эту возможность тебе. Восторг в душе Чжу Юя сразу же перемешался со стыдом. Ему ведь придётся решать прямо сейчас. И прямо сейчас выбирать не того человека, что встретил его с распростёртыми объятиями. Однако никаких выговоров и поторапливаний не последовало. Шао Линг кивнул на место рядом с собой, на которое неуверенно уселся Чжу Юй. — Что тебя тяготит? — спросил Шао Линг, когда молчание стало угнетать, а то, что юноша избегает смотреть на него, стало совсем очевидно. И Чжу Юй рассказал. Рассказал и о том, что его вчера пригласили на ужин. И о содержании той беседы. О том, что подразумевал, что его наставник не тот человек, который может помочь пробраться наверх. И что совсем странно, что сначала Ли Цзинь говорил, мол, нужно добиваться своим трудом, а теперь шлёт приглашение. И всё так неожиданно. Словно его пытались подогнать, чтобы не передумал. — Ты чувствуешь себя обманутым, — отметил Шао Линг. — Ты обманут, разочарован в себе, а прежде всего возмущён. — Вовсе нет! Не возмущён! — И правильно, — посерьёзнел наставник. — Ли Цзинь отнёсся к тебе с уважением, как благородный глава департамента. Прислушался к твоей просьбе. Но не забывай, мы, служители храмов, и не должны преодолевать испытания в одиночку, идти напролом. — Он сказал совсем другое. — Я знаю, что он тебе сказал. — И в чём тут дело, ты тоже знаешь? — Конечно. Чжу Юй уже многому научился. Даже вздохом, даже дрожью век не выдал нетерпения и злости, когда молчания затянулось, а Шао Линг вернулся к любованию садом. — А ты? — наконец спросил наставник. — Ты так и не понял, в чём тут дело? — не услышав даже раздражённого вздоха, а только смиренно молчание, Шао Линг удовлетворённо квинул и продолжил: — Разве глава клана тебе не говорил? Не предупреждал? И вот ты и сам заявляешь, что не прочь пробиться наверх не совсем честными путями. — Сюда я попал тоже не совсем честным путём, — буркнул Чжу Юй, не желая признавать свою ошибку. — Может быть, — голос Шао Линга потеплел, глаза снова залучились теплом. — Но так ли это? Неужели тебя взяли, лишь просто посмотрев на тебя? Может, из-за хороших связей, которые ты можешь обеспечить? Вот и подумай над этим. В конце дня я буду ждать от тебя ответа. Как, впрочем, и Ли Цзинь. Перед тобой сейчас открыты две двери, но, к сожалению, я не смею тебе указывать, какая из них верная. Это твой жизненный путь и твои ошибки. Тебе решать, как именно учиться терпению и смирению. Чжу Юй не ответил. Лишь поджал ноги к груди и сидел в глубокой задумчивости. Таким разбитым он себя ещё никогда не чувствовал. Как никогда и не чувствовал такой несправедливости. Противоречивые желания раздирали его изнутри, заставляя чувствовать себя глупым и жалким. А Шао Линга подобное состояние своего ученика, кажется, никак не заботило. По крайней мере, он больше не пытался говорить успокаивающие речи. Совсем внезапно дверь распахнулась, и на террасу влетел запыхавшийся Бай Ху. Он коротко поклонился старику, а затем повернулся к Чжу Юю и заявил: — Мне нужна твоя помощь. Прямо сейчас. Сначала полное замешательство, а потом глаза юноши так и загорелись. Он просто нанадолго отвлечётся от всех этих ужасных мыслей. Потому тут же подскочил на ноги и вылетел с террасы, а потом и с дома, совсем забыв отпроситься у наставника. Тот лишь вздохнул, а после тихо рассмеялся. — Господин Шао, можно мне пойти? Да, конечно иди. Спасибо, господин, — провёл он недостающую беседу, но уже сам с собой, а затем начал ворчать: — Вот ведь… Ни капли уважения у этого мальчишки. Что глава клана, что его подданные. Ну и везёт же мне на учеников…***
— Я знаю, кто убийца. Капитан отряда личной охраны главы клана и несколько человек оттуда. Я более чем уверен, что в их личных покоях мы сможем найти улики. Но такие, от которых достаточно просто отвертеться. Поэтому, пока я буду выполнять часть плана здесь, ты будешь страховать. — Как? — глаза Чжу Юя горели от радости. Ну наконец-то что-то интересное. Просто страховать и не о чём не беспокоиться, что может быть лучше. — Капитан практически каждый день ходит в бордель. “Цветущая слива”. — Разве это не тот самый бордель, который… “...приказал выкупить глава клана” так и не было произнесено. Бай Ху громко шикнул. Этой информацией и с ними поделились не так давно. Просто, чтобы те знали, что в критической ситуации им могут оказать посильное сотрудничество. — Я поговорил с девушкой, к которой он придёт. Она согласилась с ним поговорить и постараться заставить признаться в совершённом. А вы спрячетесь. Там будут мои люди, которые сразу же задержат его. И ты, который потом подтвердит и засвидетельствует его признание наряду со всеми. Чем больше людей с разных департаментов, тем лучше. Чжу Юй как-то растерял уверенность. Одно дело беззаботно подстраховывать, другое находиться в непосредственной близости к убийце. И на второе он не подписывался. Однако на него рассчитывали, и он был не в силах отказать. И вот Чжу Юй направился в город, а Бай Ху на тренировочную площадку. Ему необходимо было совершить кражу. Взять и спрятать какой-нибудь крайне ценный предмет, чтобы обыскивали вообще всех солдат. Осматривая оружие на складе, он решил, что для этого вполне подойдёт дорогостоящий лук и колчан со стрелами. Им дозволялось пользоваться только высокопоставленным лицам, и не для кого не было секретом, что его хотели хоть раз подержать в руках и те, кто рангом пониже. Самое сложное было вынести этот лук. Пришлось прятать его под одежду, благо накидка из-за холодной погоды позволяла так сделать. И выходить с тренировочным мечом, чтобы не вызывать подозрений. После чего лук был спрятан в кусты на приличном расстоянии от склада. Пересчёт оружия проводился вечером. Тогда же, когда у Чжу Юя начнётся выполнение его части задания. Оставалось только ждать и тренироваться вместе со всеми, чтобы не привлекать внимание. Однако так гладко, как у Бай Ху, первая часть плана у Чжу Юя не пошла. Как только они приехали, выяснилось, что девушка передумала. Всё обдумала и очень испугалась того, что может с ней сделать убийца, если вдруг взбеситься. И хозяйка борделя её в этом поддерживала. Не желала, чтобы в случае чего, лицо одной из её любимых и самых прибыльных девочек было испорчено. И не хотела давать никаких других. План грозился полететь к чертям. Чжу Юй нервными шагами мерял комнату, пытаясь придумать, что же им делать дальше. Хозяйка борделя тоже находилась в комнате, пытаясь придумать, как можно выкрутиться из такого положения с минимальным ущербом. В конце концов, она была обязана главе клана. Ещё несколько нервных шагов, а затем юноша почувствовал на себе пристальный оценивающий взгляд. Наверное, ему бы даже польстило такое внимание со стороны невероятной красоты женщины, вот только до этого он уже видел, как она хищно смотрит на всё, что связано с деньгами. И теперь побаивался, что в какой-то момент она может также взглянуть и на него. Она же подошла к нему, провела рукой по волосам и довольно хмыкнула. — Повернись, — скомандовала она. Чжу Юю не очень хотелось это делать, но он опасался эту женщину, поэтому всё же выполнил приказ. — Разведи руки. Голову склони. Хорошо. Теперь в другую сторону. Улыбнись. Естественнее. Естественнее, а не гримасничай. Ладно, первый вариант был не так плох. Ты подойдёшь. — Простите, куда? — спросил Чжу Юй, не уверенный, что совсем хочет знать ответ на этот вопрос. — Мы можем переодеть тебя в девушку и накрасить. По телосложению почти даже подойдёт. Все недостатки скроет одежда. Лицо легко исправить макияжем. Побольше губы и глаза, поменьше нос. И сам сможешь общаться с убийцей и всё выяснять. Как тебе идея? — Нет! Не в коем случае! Это же… я же… я не девушка! Послышались смешки со стороны солдат, которых прислал Бай Ху. — А я и не прошу тебя каким-то магическим образом стать ей. Просто притворись. — А они почему не могут?! — воскликнул Чжу Юй, поворачиваясь к солдатам. Те сразу же замерли. Прекрасного сложённые, с широкими плечами и грубыми мужскими чертами. Тут не косметикой не исправить, ни одеждой прикрыть. — Ладно, тут пояснения не нужны, — обречённо сказал юноша, признавая своё поражение в этом вопросе. Это ведь всё ради благого дела. Всё ради помощи господину Не. И Бай Ху ему ещё обязательно компенсирует этот позор с полна. Раз он послал его сюда, то пусть потом и с последствиями разбирается. Он ещё раз глубоко вздохнул. Что ж, раз это так надо, он пойдёт на подобную жертву. И вот хозяйка борделя выгнала явно веселящихся солдат и позвала четырёх девушек. Те смотрели на гостя с любопытством, а как только услышали, в чём тут дело, так и вовсе засияли от восторга. Никогда ничего такого необычного у них в жизни не было. Они всё время красили, причёсывали и одевали других девушек. А тут им подвернулся такой интересный экземпляр. Поэтому и за работу они принимались с особым энтузиазмом. Который у Чжу Юя как-то не получилось разделить вместе с ними. Он чувствовал издевательский взгляд хозяйки борделя и сгорал со стыда, продолжая твердить, что это всё во благо дела. Позже он старался не обращать внимания на красноречивые, весёлые и заинтересованные взгляды со стороны солдат. Они такое представление видели впервые и желали запомнить всё от и до, чтобы потом пересказывать это друг другу. Но тут же поспешили отвести взгляд, стоило Чжу Юю совсем не мило и приветливо взглянуть на них. Не то, чтобы тот выглядел устрашающе, тем более в подобном образе, но нервировать лишний раз того, от кого зависел успех операции, не хотелось. Чжу Юю стоило немалых усилий перестать мерить шагами комнату, в которую через несколько минут должен был войти капитан отряда. Комната, пропахшая благовониями, которые, казалось, ещё немного и затуманят голову. Волнение перемешивалось с ужасным дискомфортом от своего незавидного положения. Однако стоило услышать приближающиеся шаги и голоса, как пришлось занять своё место и приготовиться. Никак не получалось сконцентрироваться на том, о чём же говорят за дверью. Вроде приносили какие-то извинения, мол, та девушка заболела и в покоях ждёт другая. Все внутренности скрутило в тугой узел, когда дверь стала приоткрываться. Чжу Юй мило улыбнулся, а внутри передёрнулся от отвращения, когда вошедший мужчина оценивающе осмотрел его. — Ты, конечно, не А-Ро, но тоже сойдёшь, — принял решение он и закрыл за собой дверь, перекрывая единственный путь отступления. Стало совсем страшно. И, кажется, он понял, почему все остальные решили отказаться. Ощущения действительно были не из самых приятных. — Мне сказали, что ты стеснительная. Живот скрутило. Хотя тот уже давно ничего не ел. Со вчерашнего ужина. От мыслей про ужин начало мутить. И Чжу Юй решил повернулся к мужчине, решая, что если уж и вывернет наизнанку, то хотя бы на этого мерзкого человека. — Я… — начал Чжу Юй, постаравшись сделать свой голос похожим на женский. И заметил, что зрачки мужчины огромные, а нос покрасневший. Похоже, тот уже пришёл сюда, приняв наркотик. Оставалось надеяться, что из-за этого тот не заметит странного голоса. Но на всякий случай придётся отвлекать ещё и другими вещами. Он округлил глаза, делая их частными и невинными. — Я бы хотела сначала с вами поговорить. Узнать вас немного… поближе. Установить эмоциональную близость, чтобы близость… иного характера была куда интереснее, — строить из себя роковую обольстительницу было очень глупо, поэтому была выбрана самая безопасная тактика. От этих слов тоже мутило. — Поговорить, — хмыкнул мужчина. — Я сюда не за разговорами пришёл. Но как я могу отказать такой милашке? Тем более с такими обещаниями. Рука погладила щёку Чжу Юя, у которого от омерзения кожа покрылась мурашками. Ему нужно было искупаться. Когда он вернётся, потребует у главы клана самую лучшую купальню. И пускай там человека убили, всё равно. — У вас такие красивые глаза, — в притворном восхищении ахнул Чжу Юй, стараясь думать только о ждущей его роскошной купальне и долгих извинениях Бай Ху. — Никогда не видела таких огромных зрачков. — Это всё одна волшебная вещь. “Лунный Нектар”. Здо́рово позволяет расслабиться. Хочешь, могу и тебе немного дать? Я с собой прихватил. Чжу Юю подумалось, что очень жаль, что никакой удар не прихватил капитана отряда по дороге сюда. А сам продолжил разыгрывать представление: — Какой господин щедрый. Говорят, у всех есть враги, но совсем не могу представить, чтобы у такого как вы они были. Тот самодовольно усмехнулся. — Именно что были. Со всеми своими врагами я разбираюсь очень быстро. — Правда?! — Чжу Юй постарался приложить все усилия, чтобы в голосе звучало восхищение, однако было слишком видно его нетерпение. Пришлось выкручиваться: — Расскажите больше, господин! Вы ведь, как настоящий мужчина, не даёте им и слова против вас сказать? — Конечно. Ты смеешь во мне сомневаться? — разумеется, в нём взыграло эго. — Конечно нет, господин. Но расскажите подробнее, прошу вас. Вот… в последний раз, что вы сделали? Увидев искреннюю заинтересованность и нетерпение на чужом лице, наконец найдя благодарного слушателя, капитан просиял. И тут же пустился в рассказ о том, как один из солдат рангом пониже, даже не войдя в его отряд, решил, что уже имеет прямо дерзить и выражать своё мнение. Поспорил насчёт тактики охраны главы клана. И не пожелал останавливаться, когда надо. Как спор перерос в оскорбления. И как капитан схватил неудачливого солдата и приложил его головой об угол в купальне. А потом как они все несли и прятали тело, как потеряли полотенце и махнули на это. Это было явно не всё. Наверняка ещё что-то было утром. Как и с кем они обсуждали случившееся. Но капитан вдруг замолк, наконец понимая, что только что сказал и чем это может ему грозить. А с лица Чжу Юя сползла притворная улыбка. Больше он не услышит ничего полезного, это было ясно. — Он признался. Что вы стоите, хватайте его, — тут же скомандовал юноша. Спустя секунду капитан понял, что здесь явно всё не так чисто и схватил Чжу Юя за руку, притянул к себе и явно собирался как минимум искалечить. Видимо, решил, раз у него всё равно не сильно много шансов, то испоганит жизнь хотя бы ещё кому-то. Вот только не ожидал от кого-то настолько хрупкого такого отчаянного сопротивления. Чжу Юй, понимая физическое преимущество соперника без лишних слов вцепился зубами ему в руку. Да с такой силой, что тот взвыл и отпихнул его от себя. А на месте укуса красовались кровавые следы. Это несказанно порадовало Чжу Юя. Можно было сказать, что это грязный приём, но у послушника никогда и не было воинской чести, чтобы сейчас стыдиться подобного поведения. И вот уже солдаты скручивали беснующегося мужчину. — Нам очень повезло, что он не в себе. Иначе бы точно не поверил бы в вашу игру, — заметил один из солдатов. — Не поверил бы… А давай я тебя в платье запихну, накрашу и вместе с таким же один на один оставлю? — тут же начал причитать Чжу Юй. — Посмотрим, как ты справишься! В это же момент в дверь постучали и, получив разрешение, вошли. Это тоже был один из солдат Бай Ху. — О, вы уже закончили, — заметил он, решив никак не комментировать внешний вид Чжу Юя. — Господин Бай Ху просил передать, что он уже начал свою часть плана и просил вас поспешить. Осталось очень мало времени, и ему может потребоваться ваша помощь.***
Стоило двери открыться, а Янь Фэну зайти в кабинет, как Не Хуайсан тут же бросил все свои дела. Он решительно отодвинул все бумаги, забывая про важные дела клана, вообще про всё. Он был слишком взволнован и растерян, так что приход главы тайного ведомства в какой-то мере даже вызвал облегчение. Правда вслед за ней пришла и тревога. Отчего-то Не Хуайсан уже прекрасно знал ответ, и чужое подтверждение не требовалось. Он просто… чувствовал? Чувствовал, что на жалкие остатки его семьи вновь покусились? Наверное, это сродни тому, как матери чувствуют, что с их детьми что-то не так, как братья спешат друг к другу, потому что на душе стало неспокойно. В одной руке Янь Фэн легко нёс поднос с легко бьющимся, ломающимися и рвущимися предметами. Поднос был поставлен на место, где только что лежали бумаги, а Янь Фэн сел напротив. Он молчал, внимательно смотря на главу клана, словно видя его впервые и желая узнать о нём всё, подметить даже самые мелкие детали. Но молчал недолго. — Вы были правы. Тела вашего брата в Гробнице клинков нет. Не Хуайсан замер. Он знал. Он это уже прекрасно знал, понимал. Но всё равно замер, словно испуганный зверёк, с быстро бьющимся сердцем. Похитили тело. Да как рука вообще поднялась совершить такое преступление?! Это… это даже не важно, какое было отношение к мёртвому, почему просто нельзя оставить его в покое после смерти? Зачем заставлять снова страдать? В душе поднялась волна злости и раздражения. Хотелось схватить что-нибудь, оказаться около Цзинь Гуанъяо и убить его. Заставить умирать его в бесконечных мучениях. Чтобы он каждую секунду своей жизни жалел, что до сих пор не умер. Не Хуайсан даже не заметил, как его начало трясти от злости. Он хотел сказать столько всего, обругать весь клан Цзинь, клясть его на чём свет стоит. Цзинь Гуанъяо и всех, кто в этом деле замешан. Но не мог произнести ни слова, тут же теряясь в потоке гневных мыслей. Даже все неприличные выражения путались в голове, от чего нельзя было выразить свои эмоции. Он просто сидел и сжимал-разжимал кулаки. Краем глаза заметил движение. Это Янь Фэн поднял одну из совсем старых пиал и протянул её главе клана. Не Хуайсан же даже не раздумывая схватил её и швырнул в противоположный конец комнаты. Пиала со звоном разбилась, и осколки посыпались на пол. А Не Хуайсан вскочил на ноги, схватил ещё одну пиалу и снова кинул её. — Да как он… как только посмел? — слова сочились таким ядом и ненавистью, которой тот сам от себя не ожидал. Янь Фэн лишь быстро взглянул на главу клана. В глазах его мелькнуло сначала беспокойство, а затем что-то отдалённо похожее на сомнение. А после он снова опустил взгляд. Как только была перебита вся принесённая посуда, Не Хуайсан принялся за то, что можно сломать: палочки для еды и для гадания; какие-то старые железные шпильки для волос, на которые Не Хуайсан не пожалел духовной энергии, чтобы согнуть их, а в итоге те просто разломились на две части, не выдержав напора. Потом шла бумага. Её комкали, рвали, снова комкали и швыряли. Силы начали постепенно уходить, в теле появилась слабость от использования духовной энергии. И Не Хуайсан опустился обратно. Вот только ярость никуда не исчезла, и он смотрел на всё вокруг с желанием немедленно это разрушить. — Господин, если вы знаете, кто мог совершить нечто подобное… — начал Янь Фэн, но тут же благоразумно замолчал, стоило главе клана недобро зыркнуть на него. — Я… просто почувствовал, что что-то не так. Нападение на Гробницу клинков не могло быть глупой случайностью. Но я понятия не имею, кто мог совершить нечто подобное — наконец сквозь зубы выдавил Не Хуайсан, сейчас даже не заботясь о том, что его ложь звучит совершенно неправдоподобно. Янь Фэн посмотрел на него со скепсисом но не сказал ни слова. Возможно, позже он снова попробует спросить, выпытать хоть какой-то намёк на правду и истинные мотивы, когда глава клана будет в хорошем расположении духа и без желания прикончить кого-нибудь. Послышался стук в дверь. Три стука, долгая пауза и ещё два стука с короткой паузой между ними. Это значило, что за дверью стоит кто-то из тайного ведомства. Если в кабинете кто-то, кому нельзя видеть этих людей, стоит просто проигнорировать этот стук, если же всё хорошо… — Войди, — приказал Не Хуайсан, хотя у его сейчас не было ни малейшего желания разбираться с какими бы то ни было проблемами. В кабинет вошёл крайне обеспокоенный юноша. — Бай Ху устроил обыск, нашёл улики, связанные с убийством, и сейчас ругается с главами департаментов. Кажется, ему бы пригодилась ваша помощь, — быстро выпалил тот, понимая, что нельзя терять ни секунды. Не Хуайсан тут же поднялся на ноги. Ему очень повезло, что сейчас нашёлся тот, кто попадёт под раздачу из-за его плохого настроения. Причём тот, кого он уже так давно хотел хоть немного приструнить.***
У Бай Ху тоже шло не всё так гладко. Вечером он выпросил у главы клана разрешение на проведение обыска, когда только-только обнаружил пропажу лука и стрел. Обычно на такое требовалось несколько часов. Никто не хотел почём зря беспокоить главу клана и разносить новости, что они потеряли дорогостоящую вещь. Это могло подорвать их авторитет среди других департаментов. Сначала проблему пытались решить в узком кругу, потом доносили до вышестоящих лиц, а потом уже до главы клана. Тратили время на объяснения и попытки избежать его гнева, получение нужных бумаг. Именно эту часть Бай Ху решил обойти стороной. Действовать нужно было прямо сейчас. А глава клана был слишком уставшим да ещё и вдобавок к этому чем-то жутко обеспокоен. Однако на все вопросы об этом лишь отмахнулся. И, выслушав всю историю, выдал разрешение на обыск. Отряд к этому был подготовлен ещё утром. Части людей Бай Ху сразу сообщил, где спрятал лук. И у них была всего одна задача неторопливо пойти туда найти и также неторопливо вернуться. Главное потянуть как можно больше времени. Остальные отправятся на обыск помещений. Все и без того пребывали в слишком большом замешательстве от пропажи такой ценной вещи, так что внезапное появление приказа окончательно выбило всех из колеи. Люди растерянно наблюдали, как в их комнатах ищут пропажу, и лишь повторяли, что ничего не крали. В комнатах низкоранговых солдат осмотрел проводили очень беглый, чтобы зря не терять время. Зато в комнатах тех людей, которые были в списке подозреваемых Бай Ху копался основательно. Но ничего. Те громко возмущались, но ничего возразить не могли. Бай Ху не мог сказать с уверенностью: они были так возмущены тем, что в их вещах роется тот, кто ниже по рангу, или просто боялись правды, которая может всплыть. У одного из них был найден порошок. И по короткому кивку Бай Ху двое солдат сразу же отвели мужчину в сторону, забрав и улику. Что ж, всё это грозило перерасти в огромный скандал, однако устранение подобных последствий уже не было заботой Бай Ху. Наконец-то они добрались до заветного домика, где жил отряд личной охраны главы клана. И то, что капитан отсутствовал, играло на руку, учитывая, как возмущались из-за подобных подозрений остальные. Бай Ху просматривал одну вещь за другой, в надежде найти хоть что-то. В надежде, что ото всех улик ещё не успели избавиться. В покоях капитана был также найден порошок, но эта находка меньше всего волновала Бай Ху. Больше не было ничего. Он внимательно оглядел комнату. На этот раз медленнее, спокойнее, цепляясь взглядом за каждую мелочь, выбивающуюся из привычного мира. И заметил картину висящую на стене. Самая обычная картина. Но нельзя было упускать ничего. Потому Бай Ху медленно подошёл к ней и снял со стены. За ней оказалась маленькое углубление, в котором лежало полотенце. Точно такое же, какие были в тех купальнях. Полотенце с каплямои крови. И очень хотелось надеяться, что этого хватит, чтобы совместить с тем, что сможет достать Чжу Юй, и доказать вину. Вот бы был способ узнать, чья эта кровь. Это бы решило так много проблем. Однако на выходе из дома Бай Ху встретил Цао Ли, глава военного департамента, и Ван Чжин, глава департамента охраны. Оба выглядели ужасно злыми. — Что здесь происходит? — громкий голос Ван Чжина разрезал воцарившуюся с его приходом тишину. — Всего лишь обыск, господин, — ответил Бай Ху после поклона. Он видел, как неодобрительно смотрит на него Ван Чжин, как разочарован Цао Ли. — И небольшое расследование. Вам не о чем беспокоиться. — Расследование?! Какое ещё расследование?! — голос главы департамента охраны гремел подобно грому. — Расследование об убийстве. Капитан отряда из личной охраны главы клана был в тот день в купальне вместе с убитым. А сейчас в его покоях я обнаружил окровавленное полотенце, — спокойно ответил Бай Ху, хотя прекрасно понимал, какой скверный оборот принимает дело, и надеялся, что сейчас кто-нибудь придёт и спасёт его из этого ужасного положения. — Что за чушь ты несёшь? — воскликнул Ван Чжин, побледнев. Остальные могли принять это за проявление злости, но Бай Ху прекрасно видел, как тот занервничал. — Он мог пораниться где угодно! Наверняка это его кровь! — Тогда зачем прятать полотенце в тайник? По обступившей их толпе прокатились перешёптывания. — Господин! — донеслись крики с другой стороны. Это подбегали солдаты, которых он отравил за пропажей. Те резко остановилась, увидев двух главы департаментов и поклонились. А после один из солдат повернулся к Бай Ху и отрапортовал: — Мы нашли лук. Похоже, кто-то просто забыл его около кустов недалеко от тренировочной площадки. — У тебя вообще есть разрешение на подобные действия? — обратился Цао Ли, гневно сверкая глазами. — Разумеется. Мне его выдал глава клана. Обсуждение происходящего стало только громче. Цао Ли подошёл ближе и понизил голос, чтобы остальные не смогли их услышать: — Не забывай, кто дал тебе это место, кто помог тебе попасть в резиденцию. Не забывай, кому не стоит переходить дорогу. И прекращай нести эту чушь. Скажи, что ошибся, иначе уже завтра будешь прощаться со своей должностью. Бай Ху тяжело вздохнул. На секунду прикрыл глаза, собираясь с мыслями. Прикидывал, как потом будет выпутываться из того, куда сам себя загонит. А затем громко, чтобы все вокруг слышали, и чётко произнёс: — И в ходе этого обыска я обнаружил новые улики по делу об убийстве. А так же нашёл наркотический порошок известный под названием “Лунный Нектар”. Всего несколько секунд сопровождающиеся возбуждёнными переговорами, а затем тихий скрежет металла, и сабля Ван Чжина оказалась прямо около горла Бай Ху. — Как ты смеешь произносить подобную ложь?! Бай Ху вздрогнул и еле поборол в себе желание отшатнуться. Мелькнувший всего на секунду ужас в его глазах наверняка позволил главе департамента охраны обрести уверенность. — Это не ложь, господин. И даже если я пострадаю или умру, ничего не изменится, — Бай Ху старался, чтобы его голос звучал твёрдо, однако вся уверенность медленно исчезала. Несмотря на свои громкие заявления, страдать и уж тем более умирать никак не хотелось. Однако он продолжал стоять на месте, даже не пытаясь как-то отстраниться, не показывая, каких больших усилий ему стоит подобная смелость. От сабли, замершей около горла, нахлынули неприятные воспоминания. О войне, об осаде на горе Луанцзан. Стало совсем страшно и тяжело. Руки начали мелко подрагивать. Он словно бы снова вернулся в самую гущу боевых действий. Солдаты, пришедшие вместе с Бай Ху, замерли на месте, не зная, как лучше себя вести. Стоит ли вмешаться и защитить своего командира или же просто не влезать? Кто-то даже двинулся, но Бай Ху еле заметно тряхнул головой, призывая оставаться всем на своих местах и не ухудшать ситуацию. Хотя, казалось бы, хуже уже было некуда. — Что здесь происходит? — послышался громкий и жутко рассерженный голос. К ним приближался глава клана. И выглядел тот ужасно злым. Какая-то тёмная, зловещая аура окружала его сейчас. У всех, кто оказывался в непосредственной близости кровь стыла в жилах. Таким Бай Ху ещё никогда его не видел. И теперь даже исполнился жалости ко всем, кто сейчас попадёт под раздачу. В толпе наблюдателей Бай Ху заметил Янь Фэна, которого до этого здесь совершенно точно не было. Тот лишь обнадёживающе кивнул и приложил палец к губам, словно бы прося не выдавать таким пристальным взглядом его присутствие здесь. И Бай Ху тут же исполнил эту просьбу и перевёл взгляд на главу клана. Шёпот и почтительные поклоны закончились. И Ван Чжин тут же громко заговорил: — Это недостойный, — он кивнул в сторону Бай Ху, — воспользовался вашей… усталостью, — непроизнесённое “глупостью”, почувствовали почти все, от чего лицо Не Хуайсана потемнело ещё больше. — Он потребовал разрешения на обыск для своих личных целей, а теперь обвиняет моего лучшего человека в убийстве! — Немедленно уберите от него саблю! — в ответ крикнул Не Хуайсан. Громкий, не терпящий возражений приказ разнёсся по всему полю. — Вы глава департамента охраны, так не позволяйте себе такие вольности, соблюдайте субординацию. И никаких больше попыток совершить самосуд! А затем Не Хуайсан перевёл хмурый взгляд на Бай Ху. А тому показалось, словно его только что прилюдно отчитали: “Ну почему нельзя было вести себя осмотрительнее и осторожнее, идиот?!” — Это глупые и беспочвенные обвинения, господин, — тем временем продолжил Ван Чжин, всё же понизив голос. Судя по тому, как пристыженно молчал Бай Ху, бесспорных доказательств у него не было. Не было ничего такого, с помощью чего его можно было бы вытащить из этой глупой ситуации, не привлекая лишнего внимания к тому, что глава клана явно кому-то благоволит. — Стойте! — раздался истошный крик. Человек кричал это словно бы на последнем издыхании. И вот к ним уже бежала невероятной красоты девушка… Не Хуайсану начало казаться, что он либо находится на очень дурной комедийной постановке, либо спит и снится ему всякая ерунда. Потому что на деле это была не девушка, а переодетый Чжу Юй. Что здесь вообще твориться? На всякий случай Не Хуайсан себя даже легонько ущипнул. Нет, не спит. Чжу Юй же, подбежав, упёрся руками в колени, пытаясь отдышаться и ругаясь себе под нос про неудобную одежду, слишком огромную территорию резиденции и то, что от долгого бега у него закололо в боку. Краем Не Хуайсан заметил, как Бай Ху прикрыл рот кулаком, скрывая свою улыбку. Уж очень забавно контрастировал образ прекрасной леди с голосом жалующегося Чжу Юя. Не Хуайсану тоже хотелось, очень хотелось, улыбаться и смеяться от абсурдности ситуации. Вот только ему сейчас было совсем не до смеха. Злоба и чувство бессилия полностью завладели им, отчего в голове не было ни единой светлой мысли. К этому времени к ним подбежали другие солдаты. Двое из них вели вырывающегося капитана личной охраны главы клана. Однако тот сразу притих, начиная понимать, в какую безвыходную ситуацию тот попал. — Господин, — наконец отдышавшись Чжу Юй поклонился. — Нам удалось получить признание в убийстве. — Думай, что говоришь, мальчишка! — не выдержал Цао Ли. — Помолчите, — резко оборвал его Не Хуайсан. На этот раз голос его был тихим, но всё таким же беспрекословным. А затем он повернулся к Чжу Юю. — Рассказывай, что произошло. — Мы узнали, что он, — Чжу Юй указал на капитана отряда, позабыв про все правила и приличия, — почти каждый день ходит в бордель. И… — запнулся, понимая, что не следует распространяться о том, что этот бордель принадлежит главе клана. И после секундной заминки продолжил: — И мы хотели попросить девушку, к которой он ходил, о помощи. Но она, узнав, что имеет дело с возможным убийцей отказалась. Как отказалась и хозяйка борделя. Поэтому пришлось импровизировать. И вот, — он развёл руками, словно показывая, до чего его довела эта импровизация. — В общем, мы добились признания. Он сказал, когда убил. А в это время в той купальне были ещё люди, так что они соучастники. Признание слушал не только я, но и все эти солдаты. Нам повезло, что он принял наркотик перед приходом и поверил во всё, потому что по-другому мои актёрские способности просто ужасны. И юноша обезоруживающе улыбнулся. — Сотник Бай Ху, — позвал Не Хуайсан, удовлетворённо кивнув Чжу Юю, — что нашли вы? — Наркотический порошок, известный как “Лунный Нектар”, — всё веселье тут же пропало с лица Бай Ху. — А также окровавленное полотенце. Я осмелюсь предположить, что это кровь убитого. Труп и улики спрятали плохо, у самого трупа были обнаружены следы приёма этого наркотика. Так что ещё одно моё предположение: во время убийства все участники приняли его. — Стража, — сказал Не Хуайсан, и все солдаты при исполнении тут же выпрямились, — Бай Ху назовёт вам имена. Отведите этих людей в темницу. Цао Ли, вы вмешались в дела, вас не касающиеся, за это на месяц я отстраняю вас от вашей должности. За это время освежите свою память в области того, что должен делать глава военного департамента. Также вы дерзили главе клана, за это я лишаю вас жалования на два месяца. — Я… принимаю наказание, — переступив через себя выдавил Цао Ли и опустился на колени. — Простите этого недостойного. В душе Не Хуайсана начало твориться что-то невообразимое. От внезапно охватившего его злорадства и чувства власти хотелось расхохотаться. Но он ещё не закончил, вдобавок, он всё ещё на людях. Требовалось держать себя в руках. — Ван Чжин, вы идите за мной. Вот только они направились не в кабинет главы клана, где обычно проходили все приватные разговоры, где просто отчитывали. Нет, они направились в зал аудиенций, где происходило всё самое важное, все совещания, собрания. И это очень нервировало. Глава департамента охраны боялся даже вздохнуть неправильно и очень страшился за своё будущее. Не Хуайсан вошёл первый и уселся на кресло, что находилось на постаменте, возвышалось над остальными. Красиво украшенное. Можно сказать, трон. Ван Чжин остался стоять внизу, опустив голову. Именно он первым не выдержал молчания и рухнул на колени со словами: — Я заслуживаю смерти, господин! — Да, — безразлично и устало кивнул Не Хуайсан, заставив несчастного вздрогнуть и замереть в ужасе. — Видишь ли, ещё раньше мне сообщили, что ты мог узнать об убийстве. И давать советы своим подопечным. Мог помогать им всё это скрыть. И именно поэтому сегодня так рьяно защищал их. К твоему счастью, они слишком преданы тебе, — Не Хуайсан скривился. Преданы этому старому отвратительному человеку, а не главе клана, как то положено. — Поэтому тебя не выдадут. — Я ничего об этом не знал, мой господин! — Ван Чжин выглядел довольно жалко и явно сознательно старался старался вызвать как можно больше этого чувства к себе, чтобы над ним смилостивились. — Однако даже без этого ваш список ошибок слишком огромен, — безапелляционно заявил Не Хуайсан, даже не вслушиваясь в чужие слова. — Вы угрожали моему подданному, мешали проведению расследования этим вечером, намеренно тормозя его. Именно вы воспитали своих солдат таким образом, что они решили, что им всё дозволено. Именно вы порекомендовали их на должность моей личной охраны. Вы представляете, что могло произойти? Вы подвергли опасности главу клана, вы пренебрегли своими обязанностями. И за это завтра на собрании вы будете сняты с должности, а после сосланы. Лицо Ван Чжина исказила гримаса настоящей ненависти. — Вот смотрю на вас, — снова продолжил Не Хуайсан, — и удивляюсь. Неужто этот человек смог попасть на столь высокую должность? И неужто этот человек под конец и впрямь лишился разума, что решил, будто может остаться безнаказанным за подобные проступки? Неужто один из тех, кто всё время считал себя реалистом, ни с того ни с сего погрузился в мир иллюзий, стоило на место главы клана прийти мне? Раскрой глаза, кретин! — последнюю фразу Не Хуайсан произнёс с явным пренебрежением и издёвкой. — Ага, — медленно проговорил Ван Чжин, разгибая спину. Видимо, решил, что ему уже терять нечего. — Какая любопытная перемена ролей. Я — слепец, а вы вдруг стали остроглазым и пытким наблюдателем. И что же, хотелось бы узнать, я не замечаю из того, что столь очевидно для вас? На что я должен, по-вашему, раскрыть глаза? — А хотя бы на то, — процедил Не Хуайсан, — что я больше не балованный ребёнок. Может из меня и вырос балованный нахал и эгоист, но далеко не слепой. На то, что, влезая в политические игры и коррупцию, но не являясь одной из ключевых фигур, ты легко останешься за бортом из-за ненадобности. А ты немедленно вылетишь, как стрела из лука, стоит явиться кому-то, кто способен занять твоё место. А я верну свою долю. Я конфискую всё твоё имущество. И имущество всей твоей семьи. — Невероятно низко и вульгарно то, что вы говорите. Надеюсь, вы осознаёте это? — Я осознаю трагедию отсутствия у тебя признаков сознания. Ты сумасшедший и вдобавок ко всему идиот, Ван Чжин. На этом наш разговор закончен. Это ваш последний день здесь. И не пытайтесь сбежать. Поверьте, приказ о вашем немедленном задержании уже есть, поверьте мне. Проведите хотя бы свою последнюю ночь в качестве главы департамента охраны достойно. Убирайтесь с глаз моих. Вернувшийся в свой кабинет Не Хуайсан застал там Янь Фэна, который невозмутимо ожидал его. — Ты ведь всё слышал, верно? — зачем-то уточнил глава клана. — Разумеется. Я вас понимаю, и тем не менее, глупо было действовать так жёстко, если вы хотели сохранить амплуа глупого и наивного главы клана. — Я знаю, — устало выдохнул Не Хуайсан, опускаясь напротив Янь Фэна. А после указал на жаровню, стоящую в углу: — Можешь сделать чай? Я меня сил не осталось. Янь Фэн сразу же принялся за дело, а глава клана сидел, подперев лоб концом веера и прикрыв глаза, пытаясь хоть немного отдохнуть. Однако огромное количество мыслей в голове ему мешало. — Нужно будет написать Цзинь Гуанъяо. Сказать, как мне было страшно, как я испугался и совсем не ожидал от себя такого поведения, — он жалостливо округлил глаза и захныкал: — Я просто не представляю, как такое могло произойти в моём клане! Почему именно со мной?! И я… я, кажется, становлюсь похожим на своего брата! Такой же жестокий и безжалостный! Глаза заблестели, по щеке скатилась слезинка, и Не Хуайсан тут же скривился в видимом отвращении. — Меня уже тошнит от этого. — Тогда для чего вам это? — голос у Янь Фэна почти незаинтересованный, спокойные и безразличные движения при наливании чая. Вот только глаза загорелись огнём. — А ты хоть раз заметил слежку за мной или кем-то из вас? Вот именно, пока они не считают меня врагом, я могу почти беспрепятственно делать всё, что захочу. Я им не интересен. И я бы предпочёл, чтобы всё так и оставалось, пока всё это не закончится. — “Всё это” — это что? Не Хуайсан так и замер с пиалой в руке, не в силах ответить на этот вопрос прямо. Он лишь отвёл взгляд, пытаясь придумать достойную причину. Одно дело притворяться перед чиновниками, другое — перед тем, кого весь заклинательский мир считает твоим лучшим другом и опорой. — Можете не отвечать, господин. В конце концов, вы никогда не были обязаны это делать. Я благодарен за одну только возможность беседовать с вами, — спокойно ответил Янь Фэн. Очень спокойно и… мягко? Без привычного холода в голосе. Не Хуайсан вернул пиалу на стол, так и не отпив. И с недоумением посмотрел на собеседника. — Ты сейчас подлизываешься, что ли? — с сомнением спросил он. — Что ты хочешь? — Приходите к нам в ведомство, когда захотите что-нибудь разбить или на кого-то пожаловаться, как вы делали раньше по вечерам, — попросил Янь Фэн, ставя локти на стол и так внезапно становясь похожим на самого обычного человека. — Мои самые младшие подопечные до сих пор не знают, кто приходил по вечерам и кричал, ругая людей последними словами. А я сказал, что это злой дух, который забирает тех, кто недобросовестно выполняет поручение. Кто ж знал, что они так впечатлятся. Вот только снова от рук начали отбиваться. Наверное, Не Хуайсан выглядел слишком забавно, пребывая в шоке и замешательстве, что со стороны Янь Фэна раздался смешок. — Ты это серьёзно? — с недоверием уточнил глава клана. — Да, мой господин, — абсолютно невозмутимо и с лёгкой улыбкой на губах кивнул Янь Фэн. — Ты умеешь смеяться и веселиться! — Не Хуайсан так и просиял, указывая веером на собеседника. Его лицо тут же заледенело, стало совершенно серьёзным, даже глаза не выражали ничего. И абсолютно ровным тоном Янь Фэн ответил: — Неправда. Настала очередь Не Хуайсана смеяться. — Я иногда забываю, что ты тоже самый обычный человек! — от этих слов Янь Фэн снова слабо улыбнулся. А Не Хуайсан продолжил: — А насчёт твоей просьбы… Я как глава клана обязан помогать в воспитании растущего поколения. Думаю, завтра вечером я зайду. Чай они пили в полной тишине. Но на душе стало как-то легче. А после пришлось взяться за письмо для Цзинь Гуанъяо. Вот только в голову ничего толкового не шло. — Отложите это на завтра, господин, — посоветовал Янь Фэн. — То, что вы так поздно рассказали ему об этом, можно будет оправдать эмоциональным потрясением, а пока лучше напишите главе Цзян. У вас всегда настроение поднимается, когда вы делаете это. Отдохните пока и не думайте о том, что вас напрягает. Не Хуайсан поднял на него глаза и кивнул, подумав над этими словами несколько секунд. — А пока, позвольте мне разобраться с тем, чтобы сказанное вами сегодня прилюдно было расценено лишь как простое резкое поведение от стресса. А ваши слова, сказанные в зале совещаний никуда и никогда больше не ушли. Повисло молчание. Убийство? Не слишком ли это? Нет, не слишком. Он натворил слишком много дел. И оставлять его в живых было нельзя. Тем более, то он теперь мог слишком много разболтать. — Хорошо. — В таком случае я пойду и не буду вам больше мешать. Уже около двери главу тайного ведомства остановили: — Янь Фэн… спасибо тебе. От этих слов у самого Не Хуайсана в душе потеплело немного. Ночь всё близилась, он сидел и писал письмо Цзян Ваньину, планируя отправить рано утром. А Янь Фэн, закрыв нижнюю часть лица чёрным платком, направлялся к дому Ван Чжина. Тот ещё не ложился спать, а сидел на террасе, грустно осматривая свои владения. И очень испугался, когда рядом с ним на стол опустилась маленькая склянка. — Милосердный подарок от главы клана, — пояснил Янь Фэн. — Вы можете до конца жизни быть главой департамента охраны или же быть изгнанным с позором. Вам решать, что делать. На следующее утро Ван Чжина найдут мёртвым. Через пару часов установят, что смерть была из-за яда. А при обыске дома обнаружат предсмертную записку. И примут всё это за чистую монету.***
Стоило главе клана уйти, а всех виновных и причастных увести, как Чжу Юй не раздумывая подбежал к Бай Ху. — Ты как? Ты чем вообще думал?! — начал ругаться он. Тот лишь задумчиво потирал шею. — Что случилось? Этот гад тебя ранил? Если так, то я его… — уже начал возмущаться юноша, когда Бай Ху всё же повернул к нему голову. — Что? На утренней молитве словечко перед богом не замолвил бы? На лице Чжу Юя отчётливо читался полнейший шок и оскорбление. Он отпихнул от себя Бай Ху и запричитал: — Ты посмотри, как я для тебя старался! Всё сделал! Даже в девушку нарядился! А ты… ни слова благодарности ещё и издеваешься! — он выдохнул, чувствуя облегчение от того, что наконец нажаловался и пристыдил того, кого так давно хотел. И теперь уже совсем серьёзно спросил: — И всё-таки, что с тобой было? Ты как будто из мира выпал на время. — Сабля у горла очень хорошо напомнила мне о войне. Впрочем, сейчас эта тема не так хороша для обсуждений, — Бай Ху повёл плечами, сбрасывая с себя остатки неприятных воспоминаний. — Этот Ван Чжин ужасный человек. Я надеюсь, ему воздастся по заслугам. Перед сном только об этом молить и буду, — заявил Чжу Юй, а затем вцепился в руку собеседника и начал толкать его вперёд. — Пойдём. — Куда? Чжу Юй снова остановился, уперев руки в бока, и возмущённо посмотрел на своего не слишком сообразительного товарища. — Мне надо переодеться. И помыться. У тебя статус повыше моего, а значит есть доступ в неплохую купальню. А то, знаешь ли, я уже порядком устал от почти остывшей воды в бочке дома. — А если ты Луну захочешь, мне и её достать? — с усмешкой спросил Бай Ху, однако всё же пошёл вперёд, не имея ничего против таких условий. — Посмотри, что я сделал ради тебя! Ты передо мной в неоплатном долгу, и если я пожелаю, ты ты мне и Луну достанешь, — заявил Чжу Юй. В купальне Чжу Юй с наслаждением вынул кучу шпилек и заколок, поддерживавших причёску, со своих волос. А после с особым удовольствием стал избавляться от одежды, которая обязательно всё сдавливала. И как только девушки в таком ходят? — Знаешь, несмотря на всё, образ миловидной девушки тебе точно не идёт, — заявил Бай Ху. — А вот вздорный и немного вредный послушник очень даже к лицу. Мне даже больше нравится. Хотя, и милая девушка у тебя не слишком получилась. Она только и делала, что ругалась. Чжу Юй замер, пытаясь понять, оскорбили его или всё же сказали, что он, такой какой есть, нравится больше всего. Поняв, что это всё и сразу, тот сразу же задрал нос и с лёгким упрёком подметил: — Умеешь же ты говорить вежливо, но как последняя скотина. — Приму это за комплимент, — решил Бай Ху и направился к выходу. — Ладно, не буду тебе мешать. — Какой ещё комплимент?! Всё наоборот! — возмущённо воскликнул Чжу Юй. Он уже хотел выскочить и снова отчитать, но уже почти разделся, так что не мог этого сделать. И пришлось только вдогонку кричать: — Одежду мне принеси! После подобной купальни Чжу Юй действительно чувствовал себя замечательно. Конечно, все мерзкие ощущение смыть всё равно не удалось. Однако он наделялся, что уже завтра утром всё плохое забудется. Самое главное, что сейчас он чувствовал себя так, словно ему дали новых сил. В коридоре уже ждал Бай Ху с новой одеждой в руках. — Немного странно, что закрытие дела об убийствах в купальне, ты празднуешь в купальне, — подметил он, пока юноша одевался. — Ничего не странно. Я заслужил подобный отдых. Это было просто восхитительно. Эй, а почему оно такое больше? Ханьфу действительно оказалось большим. Рукава не по размеру, слишком длинное. — А ты бы предпочёл, чтобы я пошёл и начал копаться в твоих вещах? Чжу Юй помолчал несколько секунд, признавая своё поражение, но делая вид, что на самом деле просто слишком увлечён тем, что поправляет рукав. — В целом, ханьфу большое, это да, но большое — не маленькое. Налезло — и замечательно, — наконец пришёл к выводу он и широко улыбнулся. И они направились дальше. Спать никому не хотелось, потому они просто гуляли по окрестностям. разговаривая. — Завтра надо будет обязательно попросить господина об отгуле. Нужно пойти куда-нибудь и отпраздновать наш потрясающий успех, — заявил Чжу Юй, выглядя довольным своей идеей. Он уже и думать забыл о приглашении Ли Цзиня. Хотя, теперь это уже было неважно. Даже если бы он принял его, завтра утром, когда весть о случившемся облетела бы всю Нечистую Юдоль, все бы узнали о таком предательском поступке и выгнали бы Чжу Юя.