Остриё Тьмы

После того, как в народ пошла весть о смерти Царя, князя одной из провинций и его первого наследника, наступило недолгое затишье. За ним последовал настоящий шторм. Хаос хоть и не начался моментально, но в отсутствие государя, между всеми мелкими землевладельцами резко возросло напряжение. Настолько сильное, что порой ощущалось в воздухе как нечто тягучее, мешающее нормально дышать. Особенно сильно это чувствовалось во дворце, из которого Малуш не мог выйти уже несколько дней. Не из-за дел, а потому что улицы перед мостом заполонил народ, желающий знать, что будет дальше. Шум толпы не стихал даже ночью. Впрочем, юноше и так не спалось. Со всех провинций до Змеева долетали новости о том, что тут и там вспыхивает, как пожар, смута. Конечно, где-то власть спокойно переходила наследнику, но в других провинциях такая резкая смерть правителя привела к кровавой резне между родственниками. Порой в эти конфликты вмешивались третьи силы, которые вполне имели шансы на завоевание власти. Ведь смутное время — это не только ужас и неразбериха, но и возможности для тех, кто достаточно умён. На счастье новоиспечённого князя, в пределах его владений таких смышлёных не было. По крайней мере пока. Это давало самое ценное, что было в эту пору — время. Но даже и этот подарок постепенно заканчивался. Нужно было срочно что-то делать, а Малуш понятия не имел, что. Его, как сына правителя, конечно же, обучали основам управления. Но только им. Большую часть знаний будущий наследник должен был получить, помогая отцу, но этим занимался только Свят. Юный колдун по большей части предпочитал проводить время, практикуясь в колдовстве. Потому он совершенно не представлял, как можно исправить ситуацию. Хуже того — Александр, главный воевода отца, отправился с войском в своё поместье, и на его помощь нельзя было более рассчитывать. Очередное пасмурное утро вторило невесёлым мыслям юноши. Он чувствовал, будто попал в ловушку. И с каждым днём промедления на его шее всё туже затягивалась удавка. Не делала ситуацию легче и очередная стопка писем от бояр, которую утром принёс писарь. Каждый из них не столько переживал за целостность провинции, сколько за себя и свои земли. Ну и, конечно, за возможность приумножить их за счёт соседей. Кто-то почти открыто заявлял о своих целях, иные скорее предлагали захватить территории соседей и поделить с новым князем. Единственное, что немного могло скрасить день, это продолжение инициации. После нанесения знаков тьмы на руки как раз прошло чуть более месяца, и можно было получить другие простые руны. Потому от бессилия, бросив пачку писем в тёмный угол, Малуш надел поверх «нормальной» одежды привычный чёрный балахон и вышел из комнаты. По обыкновению он сначала спустился на первый этаж, чтобы заглянуть на кухню, но тут же пожалел, как только вошёл в главный зал, через который всё равно надо было пройти. Там его уже дожидались несколько человек. Как и зачем их пропустила стража было загадкой, а вот мотивы ждущих хорошо угадывались. Парень узнал всех троих по отвратительно яркой одежде с огромным количеством разных нашивок. Это были наиболее приближённые к его отцу бояре, жившие в поместьях междуречья. Они явно хотели урвать побольше остальных, пока была такая возможность. Ну или как минимум сохранить то, что имели. Подтвердились догадки, как только княжич оказался в их поле зрения. Негромкий разговор тут же прервался ласковыми приветствиями — настолько приторными, что Малуш почти почувствовал во рту кусочки твёрдого сахара. — Здравствуй, Малуш, давненько не виделись! Но ты нас, надеюсь, не забыл? — издалека к делу начал подходить старший из них. Статный мужчина, с наименее раздражающим внешним видом и голосом. В отличие от двух других он, по крайней мере, не казался слишком заискивающим. Напротив, в его глазах скорее таилась хитрость, а не тупая жадность. — Вас забудешь, — юный колдун старался говорить спокойно — нельзя было портить отношения с людьми их влияния. Но, похоже, собеседник что-то уловил в его голосе такое, от чего перешёл в наступление. — Мы в первую очередь пришли принести соболезнования такой потере. Конечно, твоей личной, да и для всей провинции. Всё же твой отец был великим человеком… — мужчина продолжал что-то говорить, но парень уже почти не слушал. Всё это казалось странным, неправильным. Вот он стоит посреди большого зала, всегда светлого и чем-то украшенного, но теперь серого и безжизненного. Вот он слушает о том, что его отец якобы не закончил какие-то дела с этими тремя и обещал им какие-то земли на востоке. Вот он впервые за много лет чувствует себя совершенно потерянным. — … Так вот, может… — Я ничего сейчас не буду обсуждать, — Малуш сам не ожидал, что скажет это. Обычно он слушал всё, что ему говорят, или хотя бы притворялся. Но сейчас это казалось настолько неестественным, что слова сами вырвались. Не ожидали того и гости. Стоявший чуть позади приземистый полный мужчина нахмурился и хотел что-то сказать, но прежде, чем он открыл рот, юноша резко повернулся и быстрым шагом начал удаляться. К счастью, преследовать его не стали. Вряд ли они вняли сказанному — скорее решили повременить, чтобы случайно не впасть в немилость нового правителя. Забавно. «Правителя». Почему-то все вокруг теперь считали им Малуша. Стража, слуги, бояре, народ. Это больше всего выбивало из колеи. Пусть он и был сыном князя и даже немного обучался соответствующим делам, юноша никогда не думал, что будет править сам. Более того — никогда не хотел этого. Теперь же всё свалилось на голову, словно целая скала. Погрузившись в мысли, парень не заметил, куда изначально хотел зайти. Не поддавшись на запах, манящий остановиться, он прошёл мимо. Прошмыгнув мимо дверей библиотеки, где также стояло несколько бояр, он вернулся в свою башню и поднявшись на несколько этажей оказался у комнаты Злавы. Куда, впрочем, так или иначе хотел зайти. Неясно, почему ноги привели его именно сюда, но это было весьма кстати. Юноша совершенно не знал, что делать, а его наставница почти всегда могла дать какой-то совет. Потому, сперва постучав, он открыл дверь. Комнатой это место было назвать сложно. Скорее это была целая мастерская колдуньи. Книжные шкафы, ломящиеся от рукописей разной степени давности, полностью занимали стены. Весь свет вместо закрытых ставнями окон давали многочисленные колдовские свечи и сияющие камни, создавая тёплую, но в то же время таинственную атмосферу. Целый угол занимал рабочий стол, на котором лежала стопка чистого пергамента и чернильница с несколькими перьями. Одно из этих перьев, впрочем, не лежало, а вполне активно писало что-то в крупной книге, похожей на огромную и очень старую записную книжку. Уже давно неровную, со множеством вылезающих страниц и перепачканную пятнами где только можно. Часть же комнаты была отгорожена занавесками. И, судя по всему, прямо сейчас Злава была там, читая что-то вслух, но остановилась, как только Малуш зашёл. — Ты рано, — хоть что-то оставалось неизменным и внушало спокойствие — голос наставницы всегда был размеренным и слегка тёплым. — Так хочешь снова обжечься? — к счастью, не менялось и отношение к ученику. В отличие от всех остальных, колдунья совершенно не обращала внимание на хаос, творящийся вокруг её протеже. И это при том, что она точно знала, как правильно общаться с власть имущими, тем не менее отношение к Малушу совершенно не изменилось. И это особенно помогало в последние несколько дней. Наконец Злава вышла из-за ткани. Она была больше похожа на статую: почти белая кожа без единого изъяна, изящные черты лица и пронзительный взгляд тёмно-карих глаз. Будучи дома, она позволяла себе распустить длинные чёрные волосы, закатить свободные рукава, чего колдуны обычно не делали. И если волосы просто могли мешать видеть, то вот держать руки открытыми было попросту опасно. На них были выжжены руны, что выделяло на фоне простых людей и давало возможность недоброжелателям понять, на что ты способен. И по её рукам было видно, что может она многое: почти вся поверхность предплечий была покрыта разными знаками, лишь изредка повторяющимися. Впрочем, во дворце бояться было нечего, потому наставница сама спокойно делала то, чего Малуша учила не делать. — Я хотел зайти позже, но там… опять пришли по поводу земель, и, в общем, дошёл сюда быстрее… — парень остановился. Он сам понимал, что причина совсем не в этом. И вопросительный взгляд Злавы делал это только яснее. Ему нужна была помощь, и эта комната была единственным местом, где в ней не отказывали. — Ладно, я… не знаю что мне делать. Опять. — Ну, проходи тогда, — колдунья вздохнула и частично отдёрнула ткань, закрывающую вид на остальную комнату. — Только ты же понимаешь, что я не волшебная книга и не могу давать советы на счёт всего? — Я знаю… Но не могу взять в толк у кого ещё спросить, — Малуш сделал несколько шагов и прошёл под тканью. — Разве что ты научишь меня говорить с мёртвыми. — Тебе пока рано. К тому же этому обычно не учат — само получается, если много пытаться, — Злава отошла к стене, в которой было окно. Подойдя к нему, она распахнула ставни, впуская в полутёмное помещение больше света. В отличие от рабочей, эта часть комнаты явно ощущалась более уютной, хоть тут и были всё те же атрибуты жилья ведьмы. Развешенные на стенах сухие и свежие травы, амулеты из вороньих перьев и костей. Но более важно — защитные руны, аккуратно вырезанные прямо в дереве, оберегающие жильё от духов. Под единственным окном располагался совсем небольшой рабочий стол. Слева была дверь, ведущая на балкон. Сейчас она была открыта, и сквозь проём виднелись небольшие горшки с разными растениями. Ровно с противоположной от окна стороны располагалась кровать. Рядом с ней стоял крупный сундук, который колдунья открыла взмахом руки. Внутри же была целая россыпь сокровищ. Колдовских, само собой. Обычным людям чаще всего нет никакого дела до рун, если поклонение идолу не предполагает вырезать их. Эти же были не просто символами, высеченными на каком-то куске камня. Основной для них служили кости древнего глубинного существа, которое выбросило на скалы несколько десятков лет назад. Для колдунов это настоящее сокровище, ведь такие руны не истлевают десятилетиями. — Садись, — колдунья кивнула в сторону кровати и легко двинула кистью. На её руке еле заметно загорелся знак тьмы, и несколько костяных амулетов вылетели из сундука, падая прямо в ладонь. — Ну, и с чего хочешь начать? Пламя или воздух? — Воздух, — Малуш послушно уселся на кровать. Она хоть и казалось состояла из неряшливо разбросанных шкур и тканевых перин, но была на удивление мягкой и удобной. — Лучше сразу две. — Две? Решил сбежать на неделю от дел прямо в кровать, как в прошлый раз? — Не неделю! Всего пару дней… — парень прекратил оправдываться, уловив улыбку на лице наставницы. Она явно была в хорошем расположении духа, несмотря на творящийся вокруг хаос. — Да и не дадут мне от дел сбежать — письма всё равно носят прямо в комнату… Сегодня у кухни поджидали, завтра, видимо, лично начнут прямо в башню ломиться. — Начнут, — Злава присела рядом и, закатив рукав своего ученика, крепко схватила его руку за запястье. Юноша мысленно приготовился к новому этапу инициации и повторению боли. Сама же колдунья продолжала спокойно говорить, словно не делает в это самое время ничего необычного. — Все хотят услышать от тебя решение своих проблем. Конечно, они будут преследовать тебя. А теперь терпи. Малуш напрягся. И совсем не зря — наставница быстро поднесла к его руке, чуть выше запястья, костяную руну и прошептала что-то. Вдруг знак начал жечь, словно раскалённое железо. Юноша стиснул зубы и сжал руку, чтобы та не дрожала. Через секунду на место жжения пришло странное, но уже знакомое чувство — что-то проходило сквозь руку в месте, где на коже появилась чёрная руна. Словно поток чего-то невесомого, он словно подхватывал боль и постепенно уносил её вдаль. На удивление, вскоре неприятных ощущений не осталось совсем. О боли напоминало только покраснение кожи вокруг знака воздуха. Парень поднял руку и, выдохнув, посмотрел на спираль, теперь выжженную на его запястье. — Это… как-то странно. Боль так быстро ушла, — юноша посмотрел на свою наставницу, очищающую амулет от остатков кожи. Только сейчас Малуш ощутил в воздухе знакомый запах горелой кожи. — Ты сам выбрал воздух. Ну и похоже, что знак быстро принял тебя, — Злава на секунду задумалась, и поманила к себе из сундука ещё несколько костяных рун. — Не хочешь закалиться по-настоящему, Князь? — В смысле?.. — от неожиданности парень чуть помотал головой и слегка сдвинул брови. В особенности из-за конца фразы. Наставница была последней, от кого он ожидал именования себя Князем. — Ты же сама говорила, что сразу много может быть опасно. — Говорила. И всё ещё говорю: это опасно. Но, во-первых, ты хорошо справляешься. А во-вторых, решать теперь только тебе. — Что ты имеешь ввиду?.. — юный колдун нахмурился, хотя даже так всё ещё выглядел слишком несерьёзно. — Эх… — Злава вздохнула и поднялась с кровати, встав прямо напротив ученика. Нависая над ним, она казалась ожившей статуей, особенно на фоне яркого света из окна. — Ты прямо весь в отца. Такой же способный, но при этом тугодум, — прежде чем Малуш попытался что-то возразить, она подняла палец вверх, обозначая тем самым, что не закончила говорить. — Я к тому, что ты уже не можешь полагаться на то, что за тебя выберет Игорь. Ты сам должен принимать решения. Считай, что это будет первым твоим ответственным выбором. Может, другие покажутся легче. — Ладно. Тогда давай все сразу… — парень не успел договорить, получив от наставницы лёгкий подзатыльник. — Ау… за что? — За второй урок, — колдунья самодовольно улыбнулась, убирая руны в сундук и закрывая его. — То, что ты теперь выбираешь сам за себя, не значит, что я позволю тебе угробить своё здоровье. С тебя хватит одной. А следующие две уже можно будет через пару дней. Несмотря на лёгкую обиду и подзатыльник, Малуш невольно улыбнулся. Было приятно, что ещё кое-что оставалось неизменным. Злава была для парня больше, чем наставница. Он не помнил матери, но почему-то был уверен, что ощущал бы от неё то же самое — тепло, забота, наставления. Справедливо казалось, что после её совета получится что-то сделать и с проблемами провинции. Оставалось только на это решиться. — Ну, давай, вперёд. Только зайди ещё на кухню и попроси у них кусок жира. Если им намазать знак, то хуже не будет, зато быстрее сойдет боль. — Спасибо, — парень поднялся с кровати, но перед тем, как выйти за занавеску, оглянулся. — И за совет тоже, — Злава уже ничего не ответила, только махнула рукой, возвращаясь к тому, что делала до появления ученика — чтению лёжа на кровати. Малуш быстро покинул комнату и, оставив дверь за спиной, выдохнул, ненадолго опираясь на неё. Несмотря на страх перед грядущим, теперь ему было проще встретиться лицом к лицу с обязанностям как Князя. По крайней мере так ему казалось. И встреча эта не заставила себя долго ждать. Когда юный колдун опускался по внешней лестнице башни, с которой гораздо быстрее можно было попасть на нижние этажи, он чуть не столкнулся с писарем. И это, к сожалению, был не один из многих, что просто доносили письма целыми стопками и исчезали за дверью. Томирис хоть и приехал в Змеев всего лет десять назад из южной Империи, но быстро стал главным письмоводителем Игоря. И даже после его смерти был одним из тех, кто воспринимал наследника всерьёз. — О, Князь! Тут… — мужчина прервался, видимо вспомнив последние разговоры с Малушем. Он каждый раз просил не называть его Князем, но до сих пор это особенно не помогало — все продолжали его так звать. Впрочем, Злава была права — к этому рано или поздно придётся привыкнуть. Потому парень просто махнул рукой. — Зови как хочешь. Всё равно мне, похоже, от этого никуда не деться. Опять куча писем от бояр? — Э… да, Князь. Точнэ, не совсем. Я как раз вас искал, чтобы передат, но тут не ожидал встретить. Может быть вам будет удобнэ слушать не на лестнице? — иные бы нашли такое дерзостью, но Малуш часто видел, как Томирис так же общался и с отцом. И со временем понял, что такие предложения лишь намёки на степень важности информации, которую бы не следовало просто так обсуждать посреди прохода. — Угу… будет лучше в комнате, — парень кивнул, и вместе с писарем они пошли вверх по лестнице. Колдовская башня хоть и не была самой высокой во дворце, но с её внешней лестницы всё же открывался прекрасный вид на город и ближайшие окрестности. И даже когда вокруг царил хаос, жизнь города казалась умиротворяющей. Люди медленно шли по делам, по редким широким дорогам ехали повозки купцов. Где-то на самых окраинах, почти впритык к деревянным стенам, строили новые дома. На рыночных площадях, казавшихся с высоты разноцветным лоскутным полотном, торговцы перекрикивали друг друга. На небольших холмах, специально огороженных, стояли и грозно смотрели на смертных высокие каменные и деревянные идолы, к которым люди ежедневно несли дары. Кажется, что в последнее время их было особенно много. За городом же, напротив, царило спокойствие. На несколько вёрст стены города окружало только чистое поле. Трава в нём с высоты напоминала настоящее море с волнами, гонимыми ветром. Как и многие вещи в столице, это живое озеро было преградой для врагов Князя. Высотой плотные сухие колосья были ровно такими, чтобы не дать неприятелю подойти незамеченным, но и дать возможность его остановить. За полями же, до самого горизонта, разделяемый лишь дорогами и пятнами небольших деревень, лежал лес. Не такой густой, как «Тот самый» Смотря на поле, Малуш вспоминал рассказы отца о прошлом Князе, его деде. За несколько лет до рождения Игоря к Майцеву подходили войска степных кочевников. Обычно они грабили лишь ближайшие к степи деревни, но в этот раз зашли намного дальше и хотели разграбить столицу. И у них бы это вышло, но стоило им вступить на равнину перед городом, сухую траву подожгли. В считанные часы город окружила стена огня, спалившая конницу кочевников. Огонь тогда чуть не добрался до самого Майцева, но благодаря жителям и нескольким колдунам удалось удержать пламя на расстоянии от стен. Даже вырытый ров почти не пригодился. Леса же остались целы только милостью богов. Деда, правда, за это прозвали безумцем. Восстания тогда не случилось только потому, что всё чудом обошлось, а князь тем самым спас город от другой напасти. Кочевники же с тех пор побаивались приближаться к Змееву и даже в набегах на другие провинции объезжали границы за десятки вёрст. Поговаривают, что среди них до сих пор побаиваются безумного Князя и его потомков. Оставалось надеяться, что до них вовсе не дойдут вести о том, что происходит сейчас. Задумавшись о прошлом, таком спокойном и из-за этого притягательном, Малуш не заметил, как уже стоял у двери в свою комнату. И не просто стоял, а уже точно с минуту держал ручку, так и не решаясь открыть. Томирис был рядом, ожидая, и старательно делал вид, что наблюдаемое им, вовсе не странно. Впрочем, для юного колдуна подобное действительно не было чем-то необычным. Он слишком часто пропадал в мыслях прямо посреди дела, что обычно вызывало растерянные взгляды прислуги и смешки бояр с их детьми. И его комната, расположенная почти на самой верхушке башни, была одним из немногих мест, где всего этого не было. Тут парень мог спокойно заниматься чем хотел и как хотел, не ощущая себя диковинным зверем в клетке на ярмарке. А теперь Малуш хотел открыть дверь, чтобы впустить хаос в этот уголок спокойствия. Он и без того уже не был таким безмятежным, но чтобы сохранить хоть что-то, Малуш убрал ладонь от ручки двери и повернулся к Томирису, спрашивая: — Ну и что ты хотел рассказать? — Вестей много, Князь, но добрых мало, — писарь тут же сосредоточился на деле. Главным письмоводителем он стал не просто так. Несмотря на необычные манеры и южный акцент, при котором как будто проглатывал окончания слов, мужчина был достаточно умелым не только в грамоте, но и в искусстве переговоров и политикой. Это, в сочетании с его слегка нелепой внешностью, делало его героем множества слухов. Кто-то болтал о том, что его слегка раскосые глаза это трюк, чтобы видеть больше. Другие говорили о том, что он шпион Империи. Последнее время всё чаще ему приписывали заговор против прошлого Князя и манипуляции со младшим сыном. Конечно, все эти слухи вполне могли быть правдой, особенно учитывая его умения. Но Малуш был уверен в Томирисе. Парень помнил, как южанин прибыл в Змеев среди Имперских торговцев и по известной только ему причине решил остаться, почти не зная языка. Как он начинал работать во дворце закупщиком, потом писарем, а потом и вовсе чуть ли не советником отца. И, конечно, это могло быть сложным замыслом, но парень никогда не ощущал в этом человеке фальши, которой разило от некоторых бояр. Правда, кое-чего юноша всё же не понимал в южанине. Почему он, с его великолепной чуйкой на политические движения, одним из первых принял Малуша как князя? — … В Пределе только сейчас всё успокоилось, и единственным наследником остался Радон — вы с ним, кажется, знаком. И теперь вот, личные послания для вас и одно… открытое, — юный колдун только сейчас понял, что прослушал часть речи Томириса, бездумно кивая. Он, впрочем, наверняка это заметил и перешёл к важному только сейчас. После своих слов писарь достал из расшитой кожаной сумки несколько свёртков. Два из них запечатаны воском и тут же были переданы юноше, а третий развернул сам, и, пробежавшись глазами по строчкам текста, начал зачитывать, — «Я, владетель южных островов Змеева, и владелец серебряных шахт, Великий Барин Кишнёв, исключительно из уважения к силе Князя Игоря Заступника, обращаюсь к наследнику его. Коли до конца года он так и не решится взять порядок в свои руки, то властью моею острова более не будут подчиняться и уплачивать положенные поборы», — Томирис слегка прокашлялся. — Подписано самим Кишнёвым. И, боюсь, его предупреждение самое терпимое. Я опасаюсь, что если ничего не сделать в ближайшее время, то от провинции останется только Майцев и окрестности… Малуш промолчал. В отличие от всех прошлых писем, наполненных лживыми соболезнованиями и просьбами улучшить положение, это было открытой угрозой. И автор письма мог себе это позволить. Без его шахт Змееву нечем будет торговать с другими провинциями и Империей. А без этого постепенно не станет самого Змеева. Предчувствуя худшее и ощущая небывалую тяжесть рук, парень вскрыл один за другим оба свёртка и прочёл содержимое. То же самое. Разве что эти землевладельцы с восточной части провинции грозились присоединиться к Пределу. В голове что-то неприятно пульсировало. Малуш закрыл и потёр глаза, пытаясь избавиться от этого чувства, но оно только усилилось. Никогда перед ним ещё не стояли настолько сложные решения. Раньше от него ничего не зависело. Раньше, когда ничего этого не было, всем занимался отец. Отец. Последние несколько дней он всё боялся вспоминать его. Словно истинный Князь явится в облике злого духа лишь от одной мысли о нём. Но сейчас вместе с мимолётными воспоминаниями в голове всплывали его последние указания. «Потому что таков порядок. Быть князем — это не только указы раздавать. Это в первую очередь ответственность перед людьми. Защищать их от напастей, от которых защитить можешь только ты». Тогда парень не отнёсся к ним серьёзно, думая, что это ненадолго. Но теперь они казались не просто важными. Они словно стали веткой, за которую можно было ухватиться, чтобы выбраться из болота. И Малуш не собирался отпускать эту ветку. Он, может, никогда не хотел быть Князем. Но раз так извернулась судьба, то должен был хотя бы попытаться не угробить достижения отца и его предков. Он должен был защитить народ от свалившейся на них угрозы. — Я… не допущу этого, — звучал парень совсем не так уверенно, как хотел бы. Но, похоже, этого и не требовалось — Томирис слегка улыбнулся, ожидая того, что ещё скажет юный Князь, изволивший наконец сделать свой первый указ. — Собери совет. Только… вообще всех. И малых, и Великих Бояр. — Да, Князь, непременно разошлю приглашения в ближайшее время. — Томирис убрал возвращённые ему письма обратно в сумку и уже собрался уходить, но Малуш остановил его, говоря уже, скорее, виновато, нежели уверенно: — И… пока все не съехались, расскажи мне, кто из них чем владеет и какие там проблемы, ладно? — Конечно! Думаю, за несколько недель управимся. Как раз столько примерно и будут доставляться приглашения. На этом Томирис, похоже, сказал и услышал всё, что хотел и быстрым шагом направился обратно вниз. Малуш же вздохнул и опёрся на дверь. Ближайшие дни явно будут сложными. И самым пугающим пока было то, что это точно был его собственный выбор. Открыв дверь, юноша быстро прошмыгнул в свою комнату. Хоть и лишь на время, он мог спрятаться там от проблем, которые приближались словно оползень. *** Главный зал дворца Майцева был поистине великолепным даже без украшений. Огромное помещение стояло без внутренних колонн, исключительно благодаря задумке зодчего. Мало того, что стены были толстыми и могли защитить всех гостей дворца от внешних угроз, так ещё и внутри этих стен был хитрый каркас, на котором держалась крыша. Она же, в свою очередь, была поистине самой запоминающейся частью для тех, кто прибывал в Майцев впервые. В обычное время она была закрыта, но во время важных приёмов её могли открыть, чтобы впустить гораздо больше солнечного света. А всё благодаря тому, что сделана она была из чешуи особенно больших морских змеев. Лёгкая, прочная и совершенно не боящаяся дождя. И снаружи сияющая на солнце так, что вокруг дворца как будто появлялись голубые волны. Сегодня как раз был такой день. Крышу уже развернули, а солнце было близко к зениту, так что голубоватое свечение стало заметно и внутри зала. Только вот Малуш был одним из тех, кто зрелищем совсем не наслаждался. И даже не потому, что сегодня он был слишком занят из-за вот-вот начинающегося всеобщего совета. Он просто не привык. Ему всегда больше нравились более тусклые помещения, едва освещённые. Казалось, что в таких местах всегда видно больше, чем есть на самом деле. Да и просто было спокойнее. Яркие же места, напротив, вызывали тревогу и вечное желание обернуться, дабы посмотреть за спину. Но таков был порядок. Встречать гостей из высшего общества нужно было подобающе: открытая крыша и богато украшенный зал. Место расписных полотен на стенах заняли изображения личного герба каждого прибывающего землевладельца. Немногие свободные участки развесили разноцветные ленты, живые цветы, головы и целые чучела животных. И если все прочие украшения зала Малуша совершенно не волновали, то вот последние казались неуместными и дикими. Впрочем, как сказал Томирис, это было необходимостью. А с ним парень спорить не собирался, ведь у него есть дела поважнее. До начала собрания юноше нужно ещё раз прочесть все подготовленные для него подсказки о нуждах и характере бояр. А кроме того не запутаться в их именах и расположении земель. К счастью, с этим помогала карта всего Змеева, нанесённая на огромное полотно. Целиком холстина могла бы стать неплохим парусом для среднего корабля. Но сейчас оно было плотно натянуто на большой квадратный стол, занимавшего большую часть зала. В момент когда Малуш вчитывался в последние записки, пытаясь уместить всю информацию в голове, наконец вошла Злава. На этот раз она была в полном чёрном облачении, даже с плащом, словно полностью сшитым из крупных перьев. При ней же был и посох, которым, впрочем, не то чтобы часто пользовалась. Осмотрев зал и демонстративно закатив глаза, колдунья быстрым шагом направилась к своему ученику и заняла место справа от него. — Спасибо, что пришла, — парень отложил в сторону небольшую книжку, в которой были подсказки. — Конечно я пришла. Оставлять тебя одного на растерзание этим псам гораздо нелепее, чем присутствовать здесь. Так что если приходится выбирать из двух глупостей… — Выбрать нужно ту, которая выставит тебя меньшим глупцом, — юноша закончил за наставницей одно из её любимых поучений. Чаще она использовала только «Колдовство — не игрушка для детей». Вероятно, поэтому настоящее обучение началось, когда Малушу было двенадцать. А до этого будущий колдун в основном изучал нечисть и их повадки по книгам. И изредка на практике. — Вообще, я бы не остался один. Томирис тоже должен вот-вот прийти… — Томирис может помочь лишь в болтовне. Со мной тебя хотя бы будут слушать, а не решать дела между собой. Малушу оставалось только молча кивнуть. Злава как всегда была права. На подобных собраниях наибольшую роль играет влияние. Обычно тем его больше, чем обширнее земли. Но у Князя во владениях лишь столица и небольшие наделы вокруг неё. Потому единственный способ выглядеть более могущественным в глазах бояр — это свита. Входят в неё обычно самые доверенные люди, сами по себе достаточно известные или сильные. Юный Князь же мог рассчитывать на помощь Злавы. Томирис хоть и был опытен в политических делах, но для для всех он не более чем чудак-писарь. А других кандидатов пока не предвиделось. Рассуждать времени уже не оставалось. Со скрипом большие главные ворота дворца распахнулись, а за ними взгляду открылась целая толпа. Последние из бояр прибыли, и всех их, одновременно, провели в зал. Впереди сборища откуда-то возник Томирис, начавший приветствовать гостей и указывать им, где находятся их места за столом. Вскоре с этим было покончено, и он сам занял место слева от Малуша. Собрание началось. Взгляд юноши ненадолго остановился на каждом из присутствующих. Их совсем не волновало то, где для бояр подготовили места. Каждый уселся как сам того желал — поближе с теми, кто разделял интересы. С левой, ближней к Князю, стороне стола собрались торговцы. Среди них были и те трое, что несколько недель назад решили вперёд всех решить свои дела. От прочих их отличали не только излишне яркие, вызывающие лёгкое отвращение у Малуша, наряды. Мужчины выглядели довольнее всех, ведь для торговцев почти любой исход переговоров с остальными землевладельцами будет выгоден. Чуть дальше купцов, так же по левую сторону, сидела совсем небольшая группа бояр, от которых словно веяло тьмой. Юный колдун переводил на них взгляд чаще, чем на прочих. Что-то внутри него не давало покоя. Парень настолько растерялся, из головы совершенно вылетело, кто они вообще такие и какими землями владеют. Он лишь смутно помнил, что на территории одного из них кочует небольшой культ Тьмы. Ближе к Малушу с правой стороны стола оказались владельцы каменоломен и шахт. Как правило, у них не было своей земли, но именно они владели шахтами, за счёт которых во многом жила вся провинция. Все они казались грозными и серьёзными, словно туча. Оставшиеся же места справа и ровно напротив юного Князя занимали остальные землевладельцы. Крупные и мелкие, большинство разделяло одни интересы. И притязания на трон вместе с ними. Каждый из них сознавал шаткость положения наследника. Но при этом успел отправить письмо, где явно дал понять, что они готовы принять нового правителя, если, конечно, он будет себя вести подобающе. — Ну что же, мы… можем начать… собрание… с того, какие… проблемы возникли после начала с… смуты. — Малуш мялся. Огромных усилий стоило просто закончить фразу, пока каждый из присутствующих сверлил его взглядом. Особенно не по себе ему было от взглядов с дальнего левого края стола. Всё это внимание давило, словно на его плечи положили целую скалу, на которой стоял дворец. Но стоило юноше только закончить фразу, как зал вскипел. С каждой стороны кто-то пытался высказать что-то, перекрикивая других. Всё это смешивалось в один сплошной гул, который даже и не собирался стихать. К счастью, продолжалось это всего несколько секунд. Томирис встал, и даже открыл рот, чтобы вставить слово, но его прервала Злава. Она лишь легко стукнула посохом по полу и по залу прокатился гром, заставивший всех на несколько секунд умолкнуть. Этого хватило, чтобы Малуш, вновь с трудом, смог что-то сказать: — Я… я знаю, что у всех есть неразрешённые вопросы, но… будет лучше, если все будут говорить по… очереди?.. — юноша буквально чувствовал напряжение в воздухе. Словно зал был готов снова взорваться, но на этот раз недовольством бояр. Но этого не произошло. Вместо этого каждый из лидеров групп переглянулся с прочими, и первым слово взял один из торговцев. Невысокий мужчина в возрасте, седовласый, с аккуратной бородой и живым, хитрым взглядом. Как ни старался, этого человека Малуш никак не мог вспомнить. От волнения всё, что он пытался уместить в голову перед собранием, просто вылетело из неё. Старик же тем временем начал говорить, обращаясь не столько к Князю, сколько ко всем присутствующим: — Бояре, после смерти Царя, как всем известно, во всех провинциях началась смута. Проблемы коснулись всех земель, в особенности Предела. Во всех прочих краях вскоре появился новый Князь, наследник, или же приемник, но там началась междоусобная война между множественными потомками старого Князя. Из-за этого до нас за всё то время не дошло ни одного каравана с их запасами урожая! А между прочим, самим нам хватит запасов лишь до конца зимы! А ведь скоро будет празднование окончания года, прибудут торговцы из Южной Империи! Это же будет огромный удар по их мнению о нас, как о тех, кто может обеспечивать себя всем необходимым! Даже без речи о том, чтобы иметь излишки для продажи! — Я-я… постараюсь договориться с Радоном, чтобы… — Да ладно провизия с праздниками! С момента как в Слободе встали цеха, у нас никто более не закупает серебро! — чуть гнусавый голос донёсся с дальней левой части стола. Никто не вставал, чтобы взять слово, но это подействовало так, словно в огонь подлили масла. — Именно! — справа от Малуша встал крепкий мужчина. Его одежды, в отличие от внешнего вида торговцев, скорее напоминали ремесленную робу, пусть и несравнимо более качественную, чем у любого работяги. В отличие от старика, стоящего прямо напротив, от него веяло не хитростью, а силой. Прямолинейной и неостановимой. — Только вот шахты стоят не только из-за цехов в Слободе! Наши рабочие уже которую неделю не могут получить новые инструменты взамен старых! И древесину, чтобы тоннели не обрушались! — Караваны стоят, потому что нам нечего в них загружать на обратном пути! — голос старика едва не срывался на крик, хоть он и оставался внешне таким же холодным, как и когда начинал речь. — Мы не можем гонять людей в одну сторону с товаром, чтобы они возвращались порожними! — Так найдите, что закупить у нас! — мужчина, сидящий с другой стороны стола от юного Князя, не выдержав, поднялся. Слегка полный, одет был, как и многие крупные землевладельцы, в помесь парадной одежды и доспеха. С красным лицом, то ли от жары, то ли гнева, он показывал в сторону торговцев пальцем, чётко проговаривая каждую претензию. — У нас в городах свои цеха есть! Может там и не делают украшения из серебра, но это тоже чего-то стоит! И выкупают их только торговцы из Чёрного Конца или Слободы! И наши же ни разу ничего не выкупили! — Мы их не выкупаем, потому что продавать потом некуда! Товары ваши у нас у всех в избытке, их только в другие провинции и возить, а сейчас все заняты своими проблемами! — М-может стоит организовать несколько караванов к дальним городам, чтобы… — юноша почти договорил предложение, которое как ему казалось могло бы решить проблему хоть на время, но его прервали. — Та сейчас и ездить опасно из-за нечести на дорогах! Столько убийств, вот тварей и стало больше! — на этот раз голос был мягким, почти женским. Малуш не видел, кто это сказал. Но эта фраза… Даже не кувшин масла, кинутый в костёр. Теперь это было словно Имперский огонь, которым облили пылающий дом. — И нечисть в шахтах работать мешает! У нас дальние лагеря какие-то твари захватили и не дают мужикам в тоннели входить, жрут всех! — На дорогах их тоже полно, ни один караван нельзя пустить без охраны усиленной! А то только телеги разодранные и останутся. — Да и народ в деревнях пугать стали чаще! Как ни приеду куда, везде жалобы на то, что нечисть в сёла повадилась ходить! — Я… я… — Малуш был совсем потерян. На него вообще не обращали внимания. Бояре говорили между собой, но они не договаривались. Они спорили. О том, кто больше виноват в общих бедах. О том, кто кому больше должен. Ввязывали другие провинции, где дела шли хуже или лучше, чем в Змееве. Юный Князь же мог только переводить пустой взгляд с одного говорящего на другого, пытаясь порой неуверенно вставить хоть слово. Он чувствовал себя, как висельник перед казнью. Перед ним толпа, словно насмехающаяся над ним, а на шее петля. Петля, которая постепенно сдавливала шею. Петля, не дающая дышать и даже думать. Мысли замедлились. Выкрики и обвинения сливались в единый шум. Парень перестал чувствовать что-либо вокруг себя. Взгляд бездумно впивался в карту провинции. Ему казалось, что всё горит. Единственное, что он отчётливо слышал, как откуда-то слева разные голоса подпитывали пламя. Он уже перестал пытаться что-то сказать. Огонь словно перекинулся на его сознание, выжигая всю подготовку. Всё, что он хотел сказать. Его собственное представление о том, как пройдёт совет, не просто разрушалось. Оно втаптывалось в грязь. Только вот оказалось, что ничего за этой иллюзией нет. Юноша не был готов быть Князем. Как отец с этим справлялся? Как собирался с этим справляться Свят? В голове Малуша клокотал страх. Ему никогда не было комфортно среди людей, но сейчас он словно попал в свой собственный кошмар, из которого нельзя выбраться. Ужас поглощал всё вокруг, поглощал его самого. Юноша будто утопал в склизкой чёрной жидкости, мешающей говорить. Мешающей дышать и мыслить. «Выпусти её!» В мыслях пронёсся очередной оклик. Он уже не различал источник, лишь услышал едва знакомый женственный голос. Неожиданно для Малуша его самого что-то словно коснулось внутри собственного разума. Тёплое прикосновение чьей то руки развеивало чёрную массу. Он всё ещё не мог отвечать, но теперь хотя бы мог слышать. Понимать, что говорят вокруг него. Бояре говорили о своих проблемах. Их было много. Но главным в списке была нечисть и отсутствие хоть какой-то подстраховки на случай беды. Парень всё ещё не знал, что он сможет с этим сделать, но когда чернота отступила, ему хотя бы стало видно начало пути. Злава и Томирис сидели рядом. Они обеспокоенно смотрели на юного Князя, словно выпавшего из реальности. Неожиданно на его запястьях зажглись знаки тьмы. Оба. Колдунья хотела тронуть ученика за плечо, но лишь отдёрнула руку, как от огня. На пару секунд мир замер. — Довольно! — неожиданно для всех, и особенно для себя, Малуш ударил кулаками по столу, а его голос, многократно усиленный, прокатился по всему залу и ещё несколько секунд отдавался эхом. Говорившие замолчали. Стоящие сели на свои места. Несколько десятков секунд повисла полная тишина, которую прервал сам юноша. — Спасибо… что высказали все проблемы. Я… постараюсь решить их до… конца зимы, — опираясь на стол, он еле поднялся. — Совет… можно считать завершённым. Бояре начали подниматься и удаляться. Удивлённый не меньше остальных Томирис быстро исчез, чтобы поговорить с некоторыми наиболее впечатлёнными гостями и извлечь из такого завершения хоть немного пользы. Сам же Малуш стоял на месте, едва слушая, что говорит оставшаяся рядом Злава. Как только дверь захлопнулась за последним из прибывших, а в зале воцарилась тишина, новоиспечённый Князь упал в обморок.