На Барбарусе всегда пасмурно

      Дождь усиливался. Заливал воронки, канавы, размывал и без того влажную землю. Укрывал мутно-зелёной пеленой тела павших, которые ещё не успели убрать. Топил останки вражеских неживых конструктов. Медленно покрывал проволочные заграждения налётом ржавчины, проедал деревянные опоры окопов. Рядовой Каифа Морарг поправил противогаз, стёр с линз капли дождя и токсичной взвеси. Плотный, синтезированный из торфа материал наглухо пристёгивался к воротнику шинели. Поверх жёсткого сукна — кованый нагрудник не по размеру, со следами от когтей. В их траншею прорыли ходы ползучие ужасы. Кажется, это было неделю назад. Может, больше. Бои у высоты тянутся так много времени, что найти в нём какой-то конкретный день — серьёзная задача. Шедший впереди латник замедлился, выдернул ногу в массивном сабатоне из неожиданно глубокой лужи. Недовольно загудел под окислившимся забралом — его полный доспех столь тяжёл, что снимать и надевать получалось только с посторонней помощью. На спине предусмотрен даже небольшой паровой генератор, питавший зарядный механизм закреплённого под левой рукой сдвоенного мушкета. Из всего отряда один Скорвалл и мог тащить на себе такое. Между раструбов металлического ранца закреплено знамя, едва шевелившееся от чахлого ветра. Штандарт совсем прост — перекрестье из устойчивого к коррозии сплава и тяжёлое тканое полотнище, обработанное специальным составом. Белый череп хмурился из шестиконечной чёрной звезды, на фоне сшитые полосы серого и зелёного. Сегодня у них особое задание. Поднять солнце, даже если настоящее отказывается светить из-за туч. Всё, что приносили сводки последних дней — кряж извилистых холмов взят. По большей часть перевала уже строились укрепления, убежища. Ничьей оставалась только эта высота, где они сражаются плечом к плечу со своим лидером. Крохотный отряд прикрывает батарея артиллеристов. Командует его бывший подопечный, Дьюрак. Теперь уже «младший сержант Раск». Малец показал себя среди пушек и паровых мортир гораздо лучше, чем в строю. Их лейтенант же всегда умел найти подчинённым полезное применение. Который уже бежит им навстречу, пригибаясь к земле. Выглядит Грульгор, как всегда — без противогаза, бледное лицо пошло пятнами, латный нагрудник залит зелёной жижей, до кучи оторвана пола шинели. Приказ выдвигаться отдал заранее, присоединился, когда смог вырваться из ближнего боя. Полномочия пока побудут у заместителя — подразделение стоит дальше, занято на флангах у центральной группировки. Воздух густеет, и, будто назло, ни дуновения. Дождь прибивает невидимые миазмы к земле, растворяет в лужах и канавах. Сидящим в окопах сейчас не позавидуешь. Владыки мёртвых могут травить их ядами, могут насылать проклятое ведовство — нет ничего, что нельзя было бы превозмочь при должных тренировках. Перевал между холмов тонет в изумрудных облаках, рвутся начинённые химикатами ядра. Жнец сражается там один — его новые токсичные боеприпасы намного опаснее всего, что планета знала прежде. Боевая коса рассекает туман и вражеский строй, валит на топкую землю разлагающихся пехотинцев, как сухие колосья. Тусклое лезвие в человеческий рост — восторженный Дьюрак не преувеличивал. Они выполнят приказ, чего бы это ни стоило. Рядом металлическим скрежетом снова ругнулся Скорвалл — застрелил одинокого крупного мертвеца, только поковылявшего по следам знаменосцев. Раскатистый грохот заглушил мерное рокотание пушечных батарей. В мутных лужах отразилась короткая оранжевая вспышка — первая молния. Месиво подвижных тёмно-коричневых и бордовых облаков уже кипело. Лейтенант ускорил шаг, они не отставали. Знамя увидят свои на земле, его заметят со смотровых башен. Символ вольных смертных, так ненавидимый неживыми правителями планеты. У рабов и подопытных нет права на имена. Нет права на легенду. Сражаясь с Хозяином Гробниц, прежде правившим всей болотистой равниной от устья реки до предгорий, Жнец терпел страшные раны. В своём высокомерии некролорд принял вызов на дуэль, и их поединок должен был решить судьбу четырнадцати окраинных деревень. У каких-то костров говорили, что заклятые враги обменивались ударами три дня и три ночи, в других селениях ходили слухи про все семь. Неживой и немёртвый лишь смеялся, зловеще нашёптывал, мол, от восстания не останется даже памяти, оно обречено. Когда коса обрушилась на коронованный череп в последний раз, серый доспех самого Жнеца уже разваливался на части. Солнце Барбаруса было добыто в бою. Их вождь начертил его на латном нагруднике своей собственной тёмной кровью. Они пройдут вместе с ним этот ад. Морарг вскинул винтовку, огляделся. Грульгор шёл впереди с обагрённым палашом, готовый атаковать первым на известной одному ему относительно безопасной дороге. Бои постепенно уходили дальше в предгорья, но одиночные, отбившиеся от колдунов покойники могли быть где угодно. Пожухлая трава под сапогами постепенно сошла на нет, исчезла полностью, когда тропа вильнула круто вверх. Среди скал всё больше обвалившихся каменных глыб, всё меньше надёжных мест, чтобы лишний раз поставить ногу. Настырный дождь ручьями смывал вниз пепел и чёрный песок. Скорвалл молча подал командующему штандарт. Он не пройдёт дальше, останется защищать единственный путь к вершине. Морарг прислонил к линзам складной бинокль, с трудом различил неестественно двигавшиеся силуэты, тщетно пытавшиеся взобраться по слякоти: — Лезут с запада, побереги тылы! Латник лишь рассмеялся, проверяя мушкеты: — Сегодня вечером я собираюсь быть либо в таверне, либо в легенде! — Отличный настрой, боец. — Грульгор обернулся на шаткой плите, перекричал прокатившийся по холмам гром. — Жаль, обычно ты не в моём подразделении! Они карабкаются вдвоём, передают знамя друг другу. Тут не до церемоний — возвышенность открыта ветру и буйству грозы. За очередным утёсом, обходить который пришлось прижавшись влотную, открылось узкое осыпавшееся плато. — Ставь в центре! — окрик лейтенанта едва слышен. Морарг поднял штандарт и вбил основание в безжизненную землю. Сквозь раскаты грома слышен голодный рёв неживых. В одной руке неустойчивое знамя, в другой винтовка, но стрелять придётся ему. Грульгор таскает камни, сваливает быстро и точно — теперь стальной прут даже не пошатнётся. Редкие мертвецы ещё ползут вдалеке по скользким от кислоты камням. Хватает нескольких выстрелов — нежить глупа и лишена колдовских сил, легко теряет равновесие и срывается. Под обрывом вспышка ржавого электрического света озаряет кованый доспех — Скорвалл цел, почти невредим. По спуску перед тяжёлым пехотинцем катится вниз очередной враг, к другим неподвижным телам. Яростный ветер рвёт знамя, но тяжёлой ткани нипочём никакие шторма. Пусть токсины смывают краску с брони, пусть молнии разбивают на части скалы вокруг них — когда-нибудь всё это стихнет. С предгорий стреляют сигнальной ракетой. Зелёный заряд быстро гаснет, но посыл предельно ясен — вечный враг отступает. А значит, они вернутся, зажгут для павших погребальные костры и разделят со Жнецом на тризне общую чашу ядов.