В объятиях Архонта

      – Да не в таком уж и добром, – понизив голос, чтобы его «случайно» не услышали уходящие Предвестники, тихо произносит Скарамуш, перехватывая руку Тартальи, поддерживая.       – В смысле? – Пульчинелла непонимающе смотрит на Сказителя, а потом переводит озадаченный взгляд на Одиннадцатого, – Что случилось, мальчик мой?       Тарталья не ответил.       – Эй, алё, – Скарамуш проводит рукой перед глазами Чайльда, стараясь привлечь к себе внимание, – Ты тут? Слышишь меня?       Внезапно тело Одиннадцатого Предвестника обмякает, глаза закатываются к потолку и, потеряв хрупкое равновесие, Тарталья падает.       Скарамуш едва успевает среагировать и смягчить товарищу падение, однако не спасает его от довольно-таки жёсткого столкновения с полом в виду разных весовых категорий.       – Тарталья! О, Архонты! Что с тобой?! – взволнованный крик Пульчинеллы разносится по всему залу, привлекая внимание оставшихся беседовать в самом его конце Доктора и Дельца.       – Без паники! – рявкает Сказитель, оборачиваясь в сторону разговаривающих друг с другом мужчин, – Дотторе!!!       Прервав разговор, Доктор быстрым шагом пересекает весь зал, оставляя позади не поспевающего за ним Панталоне, и грубо отталкивает Скарамуша в сторону, создавая себе пространство для осмотра.       – В сторону, – командует Дотторе, опускаясь на колени перед Чайльдом и легко бьёт его по щекам, пытаясь провести оценку его состояния, – Чайльд, ты меня слышишь?       Когда ответа не последовало, мужчина быстро освобождает Предвестника от мешающей осмотру накидки, слегка запрокидывает Чайльду голову и, приоткрыв ему рот, проверяет проходимость верхних дыхательных путей.       Убедившись, что его дыханию ничего не препятствует, Дотторе склоняется над бледным лицом Тартальи, устремляя свой взгляд на едва вздымающуюся грудь Предвестника, проверяя наличие дыхательных движений грудной клетки.       После этого мужчина прикладывает два сложенных вместе пальца в область сонной артерии, проверяя наличие пульса у Чайльда.       – Пойдёт, – успокаивает присутствующих Дотторе, переворачивая голову Предвестника набок, чтобы язык случайно не запал и не перекрыл дыхательные пути. На самом деле повод для беспокойства есть, но во избежание паники, Доктор решает об этом умолчать, прикидывая в голове дальнейшие свои действия, – Хм…       Задумавшись, Доктор принимается задирать, насколько это возможно, одежду Чайльда, осматривая его на предмет открывшихся ран или переломов, чтобы в случае чего сразу же произвести необходимые манипуляции. Зная Тарталью, исключать такую возможность не приходилось, к тому же, учитывая слои одежды, которые надевали на себя люди, чтобы не околеть в стенах Заполярного дворца, сложно было сразу установить наличие каких-либо телесных повреждений.       Но ничего, кроме многочисленных свежих порезов и старых шрамов Дотторе не нашёл, а значит причину потери сознания Предвестником следовало искать в другом.       – Что произошло? – спрашивает мужчина, не поднимаясь с колен.       – Не знаю, – отвечает Скарамуш на вопросительный взгляд Доктора.       – Ты же рядом стоял. Может заметил за ним странное поведение? Он говорил что-то?       – Минут десять назад сказал, что ему херово.       – И всё?       – Да.       – Ясно.       Решив не терять возможно драгоценного времени, Дотторе шумно вздыхает и, поправив перчатки, легко поднимает Чайльда на руки и уносит его из тронного зала в больничное крыло, под свой контроль.       .       .       .       Тишина…       Оглушающая тишина укрывает сознание Одиннадцатого Предвестника, даруя ему умиротворение и душевное равновесие. Избавляет от беспокойств, навязчивых мыслей, воспоминаний, переживаний.       Время тянулось бесконечно. Понять, сколько его утекло в реальности, было невозможно. Может быть час? День? Год? Или больше?       «Всё равно…»       Это не имеет значения.       …Ничто не имеет значения.       «Здесь так хорошо и уютно…»       – Тарталья!..       «Тепло и беззаботно…»       – Иди на мой голос, Тарталья!..       «Хм? Кто-то зовёт меня?..»       –Ну же, Тарталья!..       «Какой приятный голос… Интересно, чей он?»       – Не смей умирать, слышишь?!       «А, впрочем, какая разница…»       – Открой глаза!..       «Стоп! Я знаю! Я уже слышал этот голос раньше! Неужели это…»       – Тарталья!       Словно вынырнув из-под воды, Чайльд резко вдыхает, делая спасительные глотки воздуха и оттого немного закашлявшись.       До ушей донеслись чьи-то облегчённые вздохи и неразборчивое бормотание. Тишину также нарушал противный писк какого-то прибора, что капал только-только пришедшему в себя Предвестнику на мозги:       – Б-и-и-п~… Б-и-и-п~…       Собрав всю свою волю в кулак, Тарталья медленно и неохотно открывает глаза.       Первое, что увидел перед собой Чайльд – это горящие алым внимательные глаза.       Смерив Одиннадцатого Предвестника оценивающим взглядом, Доктор кладёт на медицинский лоток маленький шприц, стягивает с себя резиновые перчатки с одноразовой маской и выпрямляет спину, вытягиваясь во весь рост, смотря сначала поверх Чайльда на палатный монитор, а потом опуская взгляд на бледное, но уже постепенно розовеющее, лицо Предвестника.       – Узнаёшь меня? – складывая руки на груди, спрашивает Дотторе.       Не в силах выдавить из себя хоть что-то, кроме жалобного писка, Тарталья медленно кивает.       – Как меня зовут?       Странный вопрос, учитывая, что пациент не всегда знает своего врача до момента незапланированного обращения к нему, однако Фатуи есть Фатуи. Если не знаешь имени, следовало так и говорить «я не знаю». Ведь если едва пришедший в сознание Предвестник случайно выдаст своё настоящее имя, которое из соображений безопасности никому знать не дозволено, потом проблем не оберёшься.       – До…т…ре, – сглотнув, всё же пытается произнести Тарталья, однако вместо собственного голоса он слышит тихий задушенный хрип.       – Как себя чувствуешь?       Чайльд прислушивается к себе: из всех чувств, которые сопровождали Тарталью уже более двух недель, осталось только два – неизменная боль и бесконечная усталость.       Чайльд неопределённо пожимает плечами в ответ на вопрос Доктора, не зная, как более точно описать свои ощущения.       – Понятно. Отдыхай. Я позже ещё подойду, – ещё раз бросив взгляд на экран над головой Чайльда, Дотторе забирает медицинские приборы и удаляется из палаты, бросив напоследок:       – Ах, да. Воздержитесь от эмоционально тяжёлых разговоров. Чайльду сейчас нужен покой.       «А? Кому это он?»       – Понял. Благодарю.       «Этот голос!»       Тарталья резко поворачивает голову, ища взглядом его источник и сразу же натыкается на стройную высокую фигуру рядом со своей кроватью. И как Чайльд не заметил его раньше?       Чжун Ли стоял около Тартальи с минувшей тенью беспокойства в янтарных глазах. Именно его голос вывел Предвестника из тепла и уюта бессознательного мира, чтобы… Чтобы что?       Стоп, что он вообще тут делает?!       – Чжун Ли? – сиплым голосом зовёт мужчину Тарталья, пытаясь привлечь к себе внимание.       Моракс отрывает взгляд от хлопнувшей за Доктором двери и устремляет свой янтарный взор на окликнувшего его человека.       Сколь бы много не прошло времени с их последней встречи, Тарталья всегда будет помнить это расплавленное золото в его глазах.       Глаза Моракса – самые красивые глаза в мире. Завораживающие своей мудростью, своей сталью, своей мягкостью, холодом, теплотой, задумчивостью, любопытством, счастьем, гневом… Перечислять можно бесконечно.       И сейчас эти самые глаза цвета Кор Ляписа были устремлены прямо на Чайльда, в его Полуночный нефрит, погружённый на дно океана.       Их взгляды столкнулись – сердце Тартальи сделало кувырок при виде Моракса, статного и величественного, а затем ещё умудрилось выполнить сальто, стоило бывшему Гео Архонту сесть на кровать Предвестника, не забыв поправить чуть сползшее под его весом, одеяло.       – Здравствуй, Тарталья, – тепло произносит Чжун Ли, глядя на не отрывающего от него глаз Чайльда. Взгляд дракона нежен, но окутан беспокойством за здоровье Тартальи и лёгкой дымкой смущения. Даже Архонты не застрахованы от неловких разговоров, – Я рад, что с тобой всё в порядке. Не представляешь, как я испугался, когда услышал, что тебя не могут привести в сознание.       Чайльд ожидаемо нахмурился, услышав эту информацию. Что значит не могут привести в сознание? Сколько же времени прошло с тех пор, как закончилось собрание Предвестников, раз Чжун Ли успел приехать из Ли Юэ в Снежную?       – Я… Эм… Как долго я был без сознания? – не спеша произносит Тарталья. Говорить было всё так же тяжело, но, к счастью, не невозможно.       Разговор о произошедшем в Ли Юэ, Архонт и Предвестник безмолвно решают отложить на потом, сосредотачиваясь на чём-то более важном сейчас.       – Девять дней.       «Девять дней?!»       Округлившиеся в удивлении глаза Чайльда не укрылись от внимательного взора Моракса.       Подоткнув одеяло и поправив Тарталье чуть съехавший носовой катетер для оксигенотерапии, Чжун Ли дарит Предвестнику мягкую улыбку, как бы говоря «всё хорошо. Уже всё позади».       – Я уже было собрался уезжать из Снежной обратно к тебе, в Ли Юэ, о чём и сообщал Царице по окончанию вашего собрания, как твой лидер… Хм, Пьеро, кажется? Сообщает нам о том, что ты потерял сознание и уже около получаса не можешь прийти в себя и благоприятных прогнозов, как и никаких гарантий, Дотторе дать не может…, – Моракс замолчал. Воспоминания девятидневной давности накрыли сознание мужчины, подсовывая всё больше и больше деталей того злополучного дня. Тогда удивление и страх за жизнь молодого Предвестника охватили сердца двух Архонтов, что тут же ринулись за сопровождающим их Пьеро в больничное крыло. И если беспокойство Крио Архонта можно ещё было логически объяснить, то вот отчего замерло сердце Гео Архонта…       – Мы сразу же помчались за ним, однако Доктор наотрез отказался пускать нас и на то, я уверен, были причины. Всё что нам оставалось – это ждать и надеяться. Мы смогли попасть к тебе уже к ночи и на вопрос, всё ли в порядке, Дотторе ответил: Если переживёт эту ночь, считайте, что в рубашке родился.       Повторив страшные слова Второго Предвестника, Чжун Ли вновь замолк.       Теперь уже надолго.       Лицо Бога словно недвижимая скала – всё такое же красивое, всегда спокойное и непроницаемое. Вот только глаза выдавали своего обладателя. Полный печали и многовековыми знаниями взгляд был направлен на усеянное звёздами небо, показывающееся из окна палаты Тартальи.       Лунный свет оседал на ресницах Архонта, мешаясь с расплавленным янтарём, создавая поистине прекрасное зрелище, прерываемое лишь редким и быстрым морганием.       Только когда давящая на уши тишина, развеиваемая лишь писками датчиков, стала нестерпимой, Моракс продолжил:       – Всю ночь я был рядом, – сжав сцепленные друг с другом пальцы, тяжело выдыхает Чжун Ли, – Убегающие секунды стали невыносимой пыткой… Каждая из них рисковала стать для тебя последней, но ты продолжал дышать и бороться. И я искренне благодарен за это. Как хорошо, – губы Моракса украсила улыбка и тёплый взгляд янтарных очей вернулся к бледному лицу Чайльда, – Что сдаваться не в твоих принципах, ах-ха-хах.       Красивый бархатный смех разлился из груди Моракса, растекаясь по палате, заражая всех присутствующих своим настроением. Чайльд всегда неосознанно перенимал настроение Чжун Ли, как случилось и сейчас.       На устах Предвестника впервые за долгое время вновь заиграла улыбка. До Чайльда не сразу доходит, что он рад вновь слышать этот раскатистый смех, низкий глубокий голос и размеренную поставленную речь.       – Я разговаривал с тобой всё то время, что ты пребывал в заточении у своего собственного сознания в надежде, что смогу указать своим голосом дорогу, но ты не слышал его. И только сейчас, когда… Когда твоё дыхание внезапно остановилось, ты услышал меня. Пока Дотторе спасал тебя, единственное, что я мог – это не прекращать попыток достучаться до твоего запертого в теле разума. Я… Я бесконечно благодарен твоей тяге к жизни и мастерству Доктора. Когда ты задышал, а потом и открыл глаза, у меня словно гора с плеч свалилась…       «Моракс? Звал меня?» – сожаление о том, что не слышал зовущего его спасительного голоса, отразилось на бледном лице Предвестника.       – Прости…, – опустив глаза виновато-тихо произносит Чайльд, принявшись рассматривать пульсоксиметр на своём указательном пальце.       – Тебе не за что извиняться, Тарталья.       – Но я стольким людям проблем доставил…       – Не стоит себя за это корить, – взяв руку Чайльда в свою, Чжун Ли принимается медленно оглаживать большим пальцем тыльную сторону ладони Предвестника, стараясь успокоить ставшего на фоне недавних событий слишком чувствительным Тарталью, – Ты же человек, а не бездушная машина. Иногда случаются ситуации, которые требуют… Повышенного внимание к себе и своему здоровью. Это нормально. И принимать помощь от тех, кто знает о строении и функциях человеческого тела чуточку больше, чем ты сам – тоже нормально. Видишь ли, в чём дело… Человек нуждается в человеке. Так устроены люди, понимаешь?       Свободной рукой Моракс тянется к лицу Тартальи и подушечкой большого пальца стирает с него солёные следы от слёз, что затерялись в рыжих волосах Предвестника.       Чайльд устремляет плачущий взгляд к потолку в попытке сдержать не к месту хлынувшие из глаз слёзы, но они, кажется, и не думают останавливаться, всё больше и больше пропитывая собой тёмные перчатки Чжун Ли.       – Эй, ты чего? – тепло произносит Моракс, намеренно придавая своему голосу шутливости, пытаясь разрядить обстановку, – Всё же хорошо. Ах-ха-х, Тарталья! Сейчас Дотторе вернётся, как мне перед ним оправдываться прикажешь, м? А ну прекращай слёзы лить. Иначе Господин Второй Предвестник выставит меня за дверь, что мы потом делать будем?       – Как с ребёнком разговариваешь, – подмечает Тарталья, ластясь о ладонь Чжун Ли.       От Моракса не ускользает это мимолётное проявление привязанности, которая успела сформироваться за время их совместного времяпрепровождения в Ли Юэ, в потребности в заботе и защите. Оно и не мудрено, Тарталья находится сейчас в очень уязвимом состоянии что в физическом, что в эмоциональном плане и поддержка нужна ему как воздух.       – Хотя, наверное, так оно и есть? В сравнении с твоим, мой возраст кажется совсем уж ничтожным? – развеселившись произносит Предвестник, вновь устремляя взгляд на Архонта.       – Я никогда не считал тебя ребёнком, Тарталья, – слишком серьёзно восприняв вопрос, отвечает Моракс, глядя Чайльду в глаза.       – Да я ж просто спросил, ты чего такой серьёзный.       Чжун Ли не ответил, молча сверля взглядом улыбающееся лицо Предвестника. Затем Архонт хмыкает, улыбаясь каким-то своим мыслям, и убирает руку с лица Чайльда, перемещая её на ладонь Предвестника, принявшись её массировать.       – А который час? – чтобы разрушить неловкое молчание, наобум спрашивает Тарталья, – Да и число тоже. Мне немного трудно сейчас соображать, так что…       – Ничего, я всё понимаю. Сейчас примерно десять вечера. Тридцать первое декабря.       Чжун Ли не может сдержать улыбки, слыша из уст Предвестника донельзя милое и взволнованное «Ой!». Чтобы скрыть от Чайльда добрую ухмылку, расцветшую на его лице и не смущать парня, Моракс рукой касается своего лица и принимается наблюдать за Тартальей дальше.       – Что такое? – участливо интересуется Архонт.       – Эм, ничего… Чжун Ли, позови, пожалуйста, Ивана. Срочно.       Моракс недоумённо поднял бровь, но просьбу всё-таки выполнил.       Ровно через две минуты после просьбы Чайльда, отворяется дверь и в палату проходит никто иной, как правая рука Одиннадцатого Предвестника. Он – один из немногих, кто знает о состоянии Тартальи.       Выслушав переживания своего помощника, Чайльд с благодарностью принимает все слова поддержки и пожелания скорейшего выздоровления, и, прося того наклониться, чтобы Моракс его ненароком не подслушал, что-то шепчет и, получив от Ивана лаконичное «понял», отпускает блондина восвояси.       – Что это было? – весело спрашивает Чжун Ли, догадываясь, о чём могли говорить Фатуи.       – Тайна организации, – подмигивает Мораксу Чайльд, стараясь выглядеть хоть чуточку бодрее.       – Понял, – вернув улыбку, отвечает Архонт.       В дверь постучали. Но жест этот был сделан скорее не как вопрос «можно ли войти», а как предупреждение, потому как, не дожидаясь ответа, дверь со стороны коридора почти сразу же после стука распахивается и из полумрака коридора на свет выходят три фигуры: Дотторе, Царица и Пьеро.       Чайльд шумно выдыхает и, оперевшись ладонями о матрас, пытается сесть, но Моракс мягко толкает его обратно на кровать, безмолвно прося оставаться на месте.       Тарталья поднимает на Чжун Ли свои синие глаза, но поймать в свой плен янтарь у него не получается. Тот прикован к вошедшим в палату людям.       Проследив за взглядом Моракса, Тарталья натыкается на три пары глаз, что неотрывно следят за каждым его движением. Под их пристальным вниманием, Чайльду становится жутко некомфортно. Хочется сбежать, отгородиться, накрыться одеялом, чтобы скрыться от этих давящих взглядов.       Но вместо этого, Тарталья натягивает на лицо дежурную улыбку и, смотря глаза в глаза Царице, принимается ждать, когда с ним заговорят.       Дотторе взглянул на монитор над головой Чайльда. Нахмурившись, подбирается с левой стороны к Тарталье и поправляет пульсоксиметр на его руке, после возвращаясь взглядом к экрану. Складка меж его бровей разгладилась и, под внимательный взор янтарных очей, возвращается на своё место.       – Как ты, Чайльд? – голос Царицы холоден, как лёд. Но даже сквозь его толстенный слой смогло пробиться беспокойство за жизнь Предвестника.       – Хорошо, благодарю.       – Ну-ну, – хмыкает Дотторе, без труда распознавая в словах Тартальи ложь. Из всех присутствующих, он лучше всех знает ответ на вопрос Крио Архонта.       Тарталья смотрит на ни разу не веселящегося Доктора и теперь настал черёд Чайльда хмурить брови.       Наверняка Дотторе уже доложил Царице и Пьеро о его состоянии. Был ли повод приходить к Тарталье лично? К тому же в канун нового года, когда все должны быть заняты подготовкой к праздничной речи.       В конце каждого года Царица, в присутствии всех находящихся в Снежной Предвестников, произносит торжественную речь на всю страну, подводя итоги года, вспоминая все успехи и неудачи, напоминая о великой цели, к которой с каждым днём Снежная Империя становятся всё ближе, мотивируя людей на новые свершения в новом году и всё в таком духе.       – Новость о твоём с Синьорой возвращении на Родину и успешном завершении миссии произвело большой фурор среди Фатуи и обычных граждан, – подаёт голос Первый Предвестник, совершенно не стесняясь присутствия рядом с собой Гео Архонта, – Все ожидают твоего, в том числе, появления на предновогодней речи.       – Пьеро, мы не за этим сюда пришли, – замечает Царица.       – Исключено, – отрезает Дотторе.       – Я выйду, – твёрдо заявляет Тарталья, прерывая распри, за что тут же получает ледяной взгляд алых глаз.       – Сдурел? Лежи и молчи. Или ты хочешь рухнуть от остановки прямо во время выступления?       – И что делать предлагаешь? – задаёт интересующий его вопрос Первый Предвестник, – Ни у кого, кроме тебя, аугментаций нет. Люди будут задавать вопросы, если Чайльд не появится на трибуне.       – Пусть задают, раз так хочется. За жизнь Тартальи сейчас отвечаю я. И я запрещаю ему покидать пределы кровати.       – Дотторе…       – Думаю, – задумчивый, но в то же время твёрдый, голос до сих пор молчавшего Моракса разливается по палате, приковывая к себе взгляды всех присутствующих, – Я смогу вам помочь.       – Что это значит, Моракс? – Царица недоумённо косится на Гео Архонта не совсем понимая, какую именно помощь подразумевает под собой дракон.       Чжун Ли словно ждал этого вопроса.       Хмыкнув, Архонт с заговорщицким видом склоняется над ухом Одиннадцатого Предвестника, что-то тихо ему шепча. От услышанного брови Тартальи поползли вверх, а глаза стали похожи на два синих озерца.       Заглядывая в лицо Чайльда, Моракс прослеживает, как удивление сменяется явным одобрением и предвкушением. Как загорается в его взгляде интерес.       – Да.       – Спасибо, – улыбаясь, отвечает Моракс, отчего возле внешних уголков его глаз залегают едва видимые лучики морщинок. В янтарных глазах его читается, сочетающееся с азартом, откровенное веселье.       А затем происходит то, чего никто не ожидал.       На глазах у всех присутствующих Гео Архонт преображается – плечи и грудь его становятся не столь широки, рост также теряет несколько сантиметров, волосы укорачиваются и начинают немного виться. Пропадает низкий хвост, меняется цвет. Но самое главное происходило под пристальным взглядом Одиннадцатого Предвестника.       Тарталья наблюдал, не отрываясь, как меняется лицо Чжун Ли и всё больше и больше узнавал в нём свои черты.       Мимолётная вспышка – и вот он уже смотрит на ожившее отражение в зеркале – полную копию себя самого.       И только горящие янтарём глаза выдавали в «Чайльде» сущность Гео Архонта, что за считанные секунды, без каких-либо трудностей принял облик Одиннадцатого Предвестника Фатуи.       – Потрясающе, – оценивающе произносит Царица, оглядывая Моракса с головы до ног. Чжун Ли отрывает взгляд от Тартальи и переводит его на остальных присутствующих, что с таким пристальным вниманием наблюдали за каждым его вздохом, – Практически не отличишь от оригинала.       – Благодарю.       – А это может сработать, – задумчиво произносит Доктор.       Пьеро остался безучастен. Как выходец из Каэнриах, принимать помощь Архонта он ни в какую не хотел. Даже с Царицей он только лишь ради того, чтобы свергнуть небеса, но сотрудничество с ней – крайняя мера. Богов не так-то просто одолеть.       Но как бы он ни сопротивлялся, в глубине души Пьеро понимает – нельзя идти на поводу ни у Чайльда, ни у себя. Поэтому последнее слово он оставляет за Царицей и Доктором.       – Чжун Ли, глаза, – напоминает о маленькой проблеме Тарталья, – Глаза-то не изменились…       – Ах это, – Моракс проводит рукой по своим рыжим волосам, зачёсывая их назад, как бы привыкая к своему новому телу, – Я не сомневаюсь, что у Фатуи есть человек, для которого не составит труда раздобыть для меня пару цветных линз.       – Вряд ли существуют линзы, которые смогут скрыть Ваши глаза, – произносит Доктор.       – Если никто не будет всматриваться, а никто не будет этого делать, подвоха не заметят. Ну так что?       Дотторе равнодушно пожимает плечами, мол, я займу этой ерундой своего человека, а там хоть трава не расти.       – Вот и прекрасно.       – Это, конечно всё здорово, – Её Величество складывает руки на груди и устремляется на «Чайльда», – Но у меня есть вопросы к Вам, Моракс.       – Какие же?       – Почему Вы помогаете, что Вы хотите взамен и последнее, самое главное. Разве Вы не отказались от своей божественной сущности? Позволю себе напомнить – люди не могут по щелчку пальца менять свой облик, превращаясь практически в другого человека.       – Хорошие вопросы. Я постараюсь на них ответить максимально честно. Хм…, – Чжун Ли задумался, пытаясь подобрать верные слова для ответа, – Первое – ради Чайльда, второе – ничего. Я уже заключил с Вами контракт, более мне ничего от Вас не требуется. Позвольте прояснить. Я помогаю не Фатуи, или конкретно Вам. Я помогаю Тарталье. Потому как с некоторых пор я предпочитаю считать его своим другом, и надеюсь, что это взаимно, а к друзьям у меня всегда было и есть особенное отношение. И я никогда не требовал от них что-то в благодарность за свою помощь и сам не просил ничего взамен. Дружба – это не про «услуга за услугу». Друг помогает, потому что хочет видеть своего близкого человека счастливым, вот и всё. И если в моих силах облегчить его нелёгкую ношу – я сделаю это. Что же касается третьего… Я оставлю этот вопрос без ответа. Скажу лишь, что, прежде чем примерить на себя мирскую жизнь и уйти с поста Гео Архонта, я дал себе несколько установок, к которым я могу прибегнуть в случае необходимости. Я топчу этот мир уже достаточно долгое время, и на моей памяти очень много ситуаций, которые требовали от меня умения моментально переосмысливать свои убеждения и возможно даже отказываться от них, чтобы смочь спасти как жизнь одного конкретного существа, так и жизнь целой нации. Не знай я об этом, сейчас не существовало бы ни меня, ни Ли Юэ. Большего сказать не могу. Я ответил на Ваши вопросы?       – Вполне.       – Что ж, раз мы закончили с этим, – произносит «Тарталья», поправляя ставшие ему большими перчатки, – Предлагаю начать подготовку к торжеству. Мне необходима одежда и, хотя бы примерный план действий, чтобы ориентироваться в ситуации и достойно сыграть свою роль.       – Пойдёмте, – командует Царица, разворачиваясь к выходу, – Выздоравливай, Чайльд. Весь мир ждёт твоего возвращения, не забывай.       – Есть, – как можно более бодро произносит Тарталья, а затем, стараясь, чтобы его услышал только Моракс, быстро шепчет, – Чжун Ли, Чжун Ли, Чжун Ли!       – М? Что такое? – останавливаясь подле Чайльда, произносит Гео Архонт.       – Не мог бы ты задержаться ненадолго?       – Но, Тарталья, мне нужно идти, – Моракс кидает взгляд в сторону ушедших Предвестников и Крио Архонта.       – Пожалуйста! Это важно!       – Хорошо, – вздохнув, соглашается мужчина, вновь присаживаясь на кровать, – Ты хочешь что-то сказать мне?       «Иван, где ты ходишь?!»       – И это тоже, – отведя глаза, произносит Чайльд. Смотреть на «себя» со стороны, обращаясь при этом к другому «человеку», было очень необычно, – Просто подожди чуть-чуть, ладн...?       Речь Тарталья прерывает долгожданный стук в дверь. Спустя пару секунд ожидания, в палату заходит Иван и устремляет свои горящие недоумением глаза сначала на настоящего Предвестника, а потом на того, чьи глаза были вылиты из янтаря.       – Принёс? – нетерпеливо спрашивает Чайльд.       – Да, Господин, – придя в себя, агент быстрым шагом пересекает комнату, вручает Тарталье небольшую длинную коробочку и, услышав слова благодарности, поспешно удаляется.       – Чжун Ли, – Тарталья поднимает глаза на внимательно смотрящего на него Моракса, пытаясь собрать воедино разбегающиеся мысли. Не сумев сообразить красивую речь, Чайльд решает говорить, как есть, – Прости, мне сложно сейчас придумывать что-то, поэтому, не обижайся, если что не так.       Моракс молча кивает, показывая, что Тарталья услышан и он может продолжать.       – То, что ты сказал… В общем, твои чувства взаимны, сяньшэн. С Днём рождения, – видя, как расцветает улыбка на лице «Моракса», Тарталья вручает древнему Архонту длинный деревянный футляр, украшенный маленьким жёлтым бантиком возле золотой гравировки «Чжун Ли от гостя из Снежной».       Подняв на Чайльда радостный и, одновременно смущённый, взгляд, Моракс открывает крышечку футляра и, видя её содержимое, начинает искренне смеяться.       Слышать в собственном смехе интонации Моракса было поистине чем-то невероятным.       – Чайльд, это же…       – Да-а-а-а, – радостно тянет Тарталья, довольный реакцией Чжун Ли.       Отложив крышку в сторону, Гео Архонт вынимает из футляра пару шпилек для волос. Одна была выполнена в стиле Ли Юэ, а вторая на манер Снежной.       Этот подарок говорил не только об индивидуальности выполненной работы лучшими мастерами в стране, за которую Предвестник наверняка отдал баснословную сумму денег, но и о том, что Чайльд уделил огромное внимание человеку, которому он дарил такую дорогую вещь.       Придумать подарок, найти мастера, описать пожелания, основываясь на характере Чжун Ли для шпильки «из Ли Юэ», и на своём собственном для шпильки «из Снежной», не забыть про гравировку, ещё и оплатить весь этот креатив…       Несомненно – подарок, достойный Архонта.       – Нравится?       – Очень.       – Я рад. На самом деле я хотел отдать тебе их ещё в Ли Юэ, но не смог.       – Не смог? Почему?       – Я отправил приглашение на ужин в Глазурный Павильон, но ты не ответил на него. Я… Я думал ты проигнорировал меня, был слишком занят…       – Тарталья, нет. Я бы так не поступил. То, о чём ты сейчас говоришь, я слышу впервые. Хм… Скорее всего в тот день я либо уезжал, либо уже был в Снежной по делам, поэтому твоё письмо не дошло до меня. Прости.       – Да ладно, проехали. Всё хорошо, не извиняйся.       – Обещаю, как только верну себе свой облик, – Чжун Ли улыбается, кивая на шпильки, и проводя ладонью по затылку, намекая на пропажу, – Я обязательно примерю их.       – Замётано! – воодушевился Тарталья. Желание увидеть в волосах Моракса свой подарок возросло до небес. Но это, к сожалению, придётся отложить. Сейчас есть дела поважнее, – А теперь беги. Тебя, то есть меня, поди уже все обыскались.       – Я могу оставить подарок здесь?       – Да, конечно.       – Хорошо, – Чжун Ли складывает шпильки обратно в футляр и оставляет его рядом с подушкой Тартальи, – Благодарю за такой прекрасный подарок, Чайльд. Я не ожидал.       – Ну, неожиданность – моё кредо.       – Ах-ха-ха. Да, я помню.       – Это же твой первый День рождения в человеческом амплуа?       – Верно.       – Тогда с дебютом тебя. Загадывай желание.       – Желание? Зачем?       – Традиция такая. Прости, торт я не смогу тебе приготовить, но хотя бы так.       – Хм, ладно. Тогда…       – Нет-нет! Про себя. Иначе не сбудется!       – Какие-то странные правила.       – Какие есть.       Прикрыв глаза, Моракс замолкает. Его не было слышно где-то с минуту. Тарталья уже стал привыкать к устоявшейся тишине, как Чжун Ли открывает глаза и с улыбкой смотрит на Чайльда.       – Готово.       – Я уж думал ты уснул, – шутит Тарталья, поправляя сползшее одеяло.       – Не умничай, – помогая Предвестнику справиться с одеялом, отвечает Моракс.       – Что ж, ладно. Мне пора. Спасибо ещё раз и за поздравления, и за подарок. Мне правда очень приятно.       – Не за что. Беги давай.       – Хорошо. Отдыхай, Тарталья. Я приду, как всё закончится.       – Ага.       Проведя взглядом Моракса до самой двери, Чайльд слышит щёлкнувший замок и удаляющиеся по коридору шаги.       Прикрыв глаза, Тарталья утопает в собственных мыслях, переваривая всё произошедшее. Сердце до сих пор бешено колотится в груди от волнения. Как бы Дотторе, завидев на своих датчиках повышение пульса, не прибежал проверять, что происходит.       Ведь как объяснить Доктору горящие алым уши и глупую улыбку на лице Тарталья не имеет ни малейшего понятия.       .       .       .       Чайльд не знает, сколько прошло времени с тех пор, как ушёл Чжун Ли. Может час, а может и два или три.       Когда время от времени проваливаешься в дрёму, за ним очень сложно бывает уследить. И, как ни странно, боя курантов, оповещающих о наступлении Нового года, он не услышал. Может спал, а может в больничном крыле настолько хорошая звукоизоляция, что он и не смог бы услышать его в принципе.       Как бы там ни было, сейчас Тарталья отдыхал и наслаждался тишиной.       Иногда в палату заходил Дотторе, точнее один из его клонов, записывал данные с монитора и уходил. Друг другу они не мешали – полная идиллия.       В какой-то момент тишина опустилась на Чайльда непроницаемым коконом, заглушив собой все посторонние звуки, что до этого долетали до ушей Предвестника. Не было слышно ни звуков датчиков, ни работы аппарата для подачи кислорода, ни шагов Дотторе. Только собственное дыхание.       Открыв глаза, Тарталья осматривается, но ничего странного, кроме оглушающей тишины, не замечает. Всё та же палата, всё то же оборудование, всё та же мебель, всё тот же приглушённый свет, уменьшенный Доктором, чтобы Чайльд смог нормально поспать если захочет.       Какие бы противоречивые слухи о нём не ходили – к работе Дотторе подходил очень ответственно, что не могло не вызывать уважения.       С полчаса Чайльд бессмысленно протирает взглядом все поверхности, включая потолок, и уже начал было проваливаться в сон, как послышался щелчок открывающейся двери.       Тарталья открывает глаза и видит вдалеке всполох рыжих волос. Уже прошло так много времени?       – Чжун Ли? – сонно спрашивает Чайльд, зевая. – Уже вернулся? Как торжество? Понравилось?       – Тебе не кажется, что ты задаёшь слишком много вопросов? – собственный ледяной голос прошивает голову Чайльда.       Не успевает Тарталья распахнуть глаза, как его фигура стремительно перекидывает через него ногу и садится прямо на Чайльда, ладонями припечатывая дёрнувшегося Предвестника к кровати.       – Чжун Ли, ты сдурел? – не растеряв самообладания, произносит Тарталья, пытаясь рассмотреть спрятанные за маской глаза Гео Архонта.       – Ещё раз назовёшь меня «Чжун Ли», я тебе язык вырву, – от холода в собственном голосе по спине проходятся мурашки. И тут приходит осознание.       Это не Моракс.       – Ты кто такой? – тон Тартальи моментально преображается, становясь стальным, а взгляд буквально прожигает собственную маску насквозь.       – Приехали, – разочарованно цокает нечто, что приняло облик Тартальи, – Ну как же так, родной? Не признаёшь?       «Что-то» демонстративно снимает с себя маску и на Чайльда устремляется пара лиловых глаз, на дне которых метаются молнии.       – «Чайльд», мой дорогой Тарталья. Меня зовут «Чайльд», – намеренно растягивая гласные, насмехаясь, произносит Предвестник.       – Ты…, – Тарталья всматривается в грозовые глаза и переводит взгляд на «своё» бедро. На нём, вместо голубого Гидро глаза Бога, горел фиолетовый Электро глаз Порчи.       – Что происходит?       Шлепок!       Удар вышел хлёстким и больным. Тарталья ошарашенно лежит, распахнув глаза в сторону двери, а щека, на которую пришлась пощёчина, наливалась красным цветом, чертя на своей поверхности контуры тонких пальцев.       – Больно? – оскалившись, хищно спрашивает Чайльд, – Мне было гораздо больнее, когда ты отмахнулся от меня! Что, сильным себя возомнил?! Думаешь, можешь справиться со всем без меня?! Да как бы не так! Это я – Чайльд! Это я Одиннадцатый Предвестник! Ты – никто! Как ты смеешь затыкать меня во время боя, как смеешь командовать мной?!       Ещё одна пощёчина.       – Послушай меня сюда, – Чайльд опасно нависает над Тартальей, ставя руку поперёк его горла, – Да, я завишу от тебя, признаю. Но сильно не радуйся, это ненадолго. Знаешь, собаки изначально злыми не бывают. Такими их делают хозяева. Поэтому не удивляйся, если в один прекрасный момент я укушу руку, которая меня кормит, и ты не сможешь больше вернуться в своё изначальное состояние, ладно?       – Непослушных собак надо воспитывать, – через силу произносит Чайльд, стараясь вогнать в лёгкие как можно больше воздуха, – И держать на коротком поводке.       – Куда уж короче, – буркнул Чайльд, сильнее надавливая на шею Тартальи, – Не думал, что со мной куда проще договориться, чем воспитывать, м? Вспоминай. По началу у нас всё шло гладко, мы так славно сражались бок о бок, пока…       – Пока ты не перешёл границу. У меня в запасе, знаешь ли, не так уж и много лет, чтобы ты бесконтрольно пожирал мою жизнь. В самом начале мы установили очень строгие рамки, которые категорически запрещалось пересекать, чтобы обеспечить максимально плодотворное сотрудничество и не привести друг друга к гибели. Но кое-кто, видимо самый умный из нас, предпочёл ими пренебречь, ради лишнего лакомого кусочка, и вот итог. Ты нарвался, Чайльд. Теперь принимай наказание.       – За силу нужно платить.       – После твоих выкрутасов, я еле-еле в себя пришёл. Посмотри на меня внимательно. Вот он – результат твоей беспечности.       Дышать всё труднее и труднее. Воздуха катастрофически не хватает.       – Нет, Тарталья. Это результат твоей слабости, – в глазах Чайльда опасно сверкнуло что-то недоброе, – Не я тебя довёл до такого беспомощного состояния, а ты сам. Твоя так называемая «Форма духа» куда более прожорлива, чем я, не находишь?       – Мы с тобой договорились, – стараясь сохранять самообладание, спокойно произносит Тарталья, кажется, перестав дышать, – Я свои договорённости не нарушаю. В отличие от тебя.       «А ведь Чайльд в чём-то прав…»       – Ах-ха-ха-ха-ха-ха! – тело Чайльда мелко затряслось от пробирающего его смеха. – Всё. Мне надоело, Тарталья, слушать твои бредни. Сейчас ты настолько слаб, что едва способен оказывать мне сопротивление. Я не могу упустить такой шанс разделаться с тобой и вырваться на свободу!       – Без меня твоя жизнь будет подобна искре. Не успеешь и моргнуть – погаснешь.       – Это мы ещё посмотрим!       Безумие, читаемое в глазах озверевшего Чайльда, охватывает всю его сущность, заставляя волосы на теле Тартальи вставать дыбом.       В мгновение ока, материализовавшееся в руке Предвестника электро копьё, с силой вонзается в грудь Тартальи насквозь проходя через его тело.       Тарталью прошибает электрическим разрядом, боль моментально разливается по телу, доходя до самых кончиков пальцев, кровь от разорвавшегося от оружия сердца, хлынула во все стороны, окрашивая в алый цвет белые простыни…       Боль от удара была невыносимой. «Чайльд» наверняка говорил что-то ещё, но Тарталья этого уже не слышал – собственный крик заглушал все звуки, не позволяя чему-либо ещё овладеть бьющимся в конвульсиях сознанием Предвестника.       Долго так продолжаться не могло.       Не в силах вынести боль, разум Тартальи утопает в непроглядной тьме, спасаясь в объятиях небытия, куда ни боль, ни страх не достают.       «Как же я устал…»       .       .       .       – Тарталья, что с тобой?! – видя, как стремительно бледнеет лицо Предвестника, Чжун Ли даёт ему лёгкие пощёчины, в попытке привести в чувства, – Очнись!       .       .       .       – Дотторе! – доносится до ушей Доктора взволнованный голос Моракса, – Он опять перестал дышать, он…       – Знаю. Выйдите отсюда.       .       .       .       – Руки.       Следуя команде, Дотторе резко убирает с груди Тартальи руки и делает шаг назад, давая достаточно пространства для более взрослой версии себя.       Комнату охватил нарастающий от дефибриллятора гул, который, достигнув своего апогея, превращается в громкий треск.       Разряд!       – …       «Шок выполнен.»       Би-и-п~… Би-и-п~…       – Запустилось…       .       .       .       – Боюсь, если так и продолжится, Чайльд…       – Мы поняли, Дотторе, не продолжай, – голос Пьеро строг и спокоен, однако его напряжение с потрохами выдал дрогнувший на последнем слове голос.       – И что делать? – взгляд Её Величества Царицы метался от болезненного лица Тартальи то к Доктору, то к Мораксу, что как скала возвышался над кроватью Предвестника, словно пытаясь защитить от всех на свете.       Жаль, что от того, чем страдает Чайльд, защитить невозможно.       .       .       .       – Ну как так…, – тихо выдыхает Моракс, нависнув над Чайльдом, практически вплотную приблизившись к его лицу, держа Предвестника за руку. – Почему именно с тобой…       За то время, что Тарталья провёл в Ли Юэ, Чжун Ли успел по-настоящему привязаться к этому взбалмошному, серьёзному, весёлому, скрытному, не по годам взрослому, иногда по-детски наивному, и на самом деле доброму, человеку, что так рьяно печётся о благополучии своей семьи, ради которой он готов пойти на всё что угодно, даже на верную гибель.       Архонт остался с Чайльдом один на один.       Сняв с себя обувь, Моракс ложится на кровать рядом с Тартальей и заключает его в свои объятия, уткнувшись носом в непослушные рыжие волосы.       Чжун Ли пролежал так до самого утра, перебирая в пальцах спутавшиеся пряди, пока голову непрерывно атакуют самые разные мысли.       – Что будет дальше?       «Открой глаза…»       – Как помочь? В моих ли это силах?       «Я рядом.»       – А как же твоя семья? Ты ведь так её любишь…       «Возвращайся, Тарталья.

Мы тебя ждём.»