***
Солнце ослепляло глаза своими яркими лучами, словно пыталось доказать полную и окончательную победу над леденящим кровь холодом, посмеиваясь над павшим морозным противником и населяющими Землю существами. Но оно всегда было слишком заносчивым, потому что битва тепла и холода длится бесконечно. Живописные улицы красовались тут и там, так что я заглядывалась на каждую. Несмотря на сопротивление, моя подруга Мартина уговорила меня встретиться со своими друзьями. Один — «старый добрый» Джек Скамейски, второй — мною незнакомый парень. Мартина продолжала отказываться от разглашения его имени, мол, это должен быть сюрприз, а зная её уровень упорства, я почти сразу сдалась. В любом случае, она сказала, что он оказался хорошим человеком, а это самое главное. В этот раз они предложили отправиться на небольшое поле, находящееся недалеко от дома Мартины, в котором она, по её словам, каталась в свободное время на лошадях, которых сама же боится. Она уверяла, что до́ма тех «кто может помешать» у неё сегодня нет, поэтому, видимо, все и согласились. Через некоторое время после ходьбы среди бесконечных рядов домов, мне, наконец, удалось отыскать жилище Мартины, но ни возле участка, ни на нём никого не оказалось. Неужели они уже ушли? Наверное решили не ждать меня… Однако если дома́ можно отличить по номерам или окраске забора, то поле — везде похожее и одинаковое. Я пыталась дозвониться до Джимми, но она не брала трубку. Вздохнув, я решила отправиться вперёд, в сторону полей, в надежде отыскать их там. Спустя минуты скитаний через поля с высокой травой, где, наверное, уже поселилось более миллиона различных жучков, я всё-таки заметила эту троицу. Они стояли на высоком холме, прыгая и что-то громко говоря, будто добрались до вершины Эвереста или сделали огромное открытие. Похоже, я пришла последней… Поднажав, я быстро, сколько давало возможности длинное платье, потрусила в их сторону. Очень скоро они заметили меня и начали орать моё имя, перепугав тем самым, но через некоторое время я всё-таки взобралась на холм с помощью подоспевшей Мартины. — Привет! — тут же воскликнула она, чуть ли не затащив меня на верхушку, и не давая передышки закидала вопросами. — Как дела у тебя? Извини, что не пришли встретить тебя или подождать. Тут очень красиво, правда? Ой, кстати, угадай, кто это! Только сказав это, Джимми подпрыгнула к мальчику, больше похожему на студента универа, чем на школьника. Он казался высоким и худощавым, как ветка, за счёт своих тонких длинных рук и ног. Я удивлённо похлопала глазами и второй раз оглядела новенького с ног до головы, пытаясь узнать в нём кого-то. В его янтарных глазах я видела что-то знакомое, но никак не могла вспомнить, что именно. Я точно видела его где-то, но не могла никак вспомнить ни имя, ни личности. — Yo… no recuerdo quién es… — огорчённым голосом промямлила я. Мартина активно закивала, а её друг непонимающе уставился на меня и наклонился ней, прежде чем она успела что-либо сказать. — Чё за заклинание она сказала? — шёпотом спросил тот, но я всё равно услышала его слова. Только сейчас я поняла, что, в отличии от Джимми и Джеки, другие могут не знать испанского и не поймут ни слова из того, что я говорю. — Um… Lo siento, yo… Uh, — в миг позабыв весь мною выученный русский, промямлила я, извиняясь через каждое слово. — Эй, всё нормально! — спасла меня Мартина, оборачиваясь к другу. — Она сказала, что не может узнать тебя. — А-а-а, — протянул незнакомец и вновь отвернулся ко мне, сощурив глаза и улыбаясь. — Даже одноклассника не можешь вспомнить? Я снова непонимающе захлопала ресницами, но потом меня осенило. Ну конечно, эти кривые зубы, эта улыбка, эти светящиеся, как огонь, глаза… Разве есть ещё кто-нибудь, обладающий такой внешностью, даже спустя столько лет? — Ковбой Медвежаткин? — с округлившимися глазами спросила я, ошарашенно глядя на бывшего одноклассника. — Ну наконец-то, хоть кто-то меня помнит, — явно обрадовавшись вздохнул Ковбой и приблизился ко мне. Я не могла поверить своим глазам. Нет, я сплю! Точно вижу сон! Разве в реальности он приехал бы сюда? Нет, конечно. Он же говорил, что не может переехать с нами сюда… Но тогда почему он прямо сейчас стоит передо мной? Может, я сошла с ума, и мне это мерещится? — Эй, чё встала, как истукан? — спросил Медвежаткин и с усмешкой посмотрел на меня. — Даже поздороваться не хочешь? — Нет-нет, я… Я не ожидала увидеть тебя, — заикаясь от шока ответила я на ломаном русском и, когда пришла в себя, закивала, пожимая руку бывшему однокласснику. — Да, привет. Очень рада увидеть тебя. — Хах, а ты совсем не изменилась, — пожав мне руку, ответил со смехом Ковбой. — Тоже рад видеть. — Как же до-олго все знакомятся, — вдруг нарисовалась Мартина с уставшим видом, будто мы знакомились уже несколько часов. — Давайте шустрее! Я уже хочу пробежаться и всё рассказать, а не стоять и смотреть, как вы любезничаете друг с другом. Да, Джеки? Я обернулась, вспомнив о существовании ещё одного человека из нашей маленькой компании. Среди высокой травы я тут же заметила угрожающую фигуру Джека, который, сунув руки в карманы, оглядывался по сторонам вечно недовольным взглядом. При взгляде на него меня всегда бросало в дрожь. Мартину раздражало, что я так шугаюсь от него, но я ничего не могла с собой поделать. Как только я видела его, в голове тут же всплывали новости с мест убийств, которые я иногда видела, так как о них трещали со всех каналов. Иногда даже видела, как родственники погибших или похищенных, с ненавистью в глазах говорили, что сами выследят и убьют тех, кто причастен к этому. Наверное поэтому Джек очень беспокойный и часто озирается по сторонам, предчувствуя возможное нападение со спины. Хотя у него, наверное, есть какая-то боевая подготовка. Он же всё-таки сын преступника… Мартина подозвала нас к крутому спуску с холма, и мы все выстроились там, как за своим вожаком. — Так, смотрите, — важно начала она и стала показывать пальцем на самый низ холмика. — Я предлагаю быстренько свалить в самый низ и потом мы пойдём во-о-он туда. — Мартина указала куда-то вдаль, где в синеватой дымке были видны верхушки деревьев. — Там очень круто! Там столько цветов, деревьев! Там вроде даже озеро есть! — А потом мы заблудимся из-за тебя, — проворчал Джек, недоверчиво смотря вдаль. — Не-е-е, не заблудимся. Мы же по прямой всегда будем идти, по прямой и вернёмся. — попыталась успокоить его Мартина, но он продолжал оставаться с недовольным видом. — Я тож считаю, что идея обалденная, — поддержал Ковбой Мартину, осматриваясь и жмурясь от удовольствия. — Задолбали уже эти перегруженные города. — Хуанита? — спросила Джимми, оборачиваясь ко мне. — Ты как думаешь? Я тут же задумалась. Передо мной стоял выбор — если я соглашусь, то мы идём в то неизвестное место, куда хочет повести нас Мартина; если не соглашусь — то придумываем что-нибудь другое, ведь получится, что половина не хочет идти. Задумавшись, я уставилась на поляну, потом на Джека, потом на остальных. — Там очень много клещей, — робко ответила я, боязливо смотря на высокую траву. — Клещи могут быть больными… Ковбой и Мартина переглянулись. — Ну, раз они прыгают на людей, значит точно больные на голову, — пожав плечами, пошутила она. — Я о клещах ни разу не видела и не слышала в этом месте, даже в новостях. — Да передохли наверное все, — громко сказал Медвежаткин. — Может отравились, может передрались, хрен их знает. Я неуверенно покачала головой, не доверяя услышанному, но в итоге лишь тихо вздохнула. — Пойдёмте… Двоица тут же обрадовалась, и Мартина завопила радостное «Ура-а-а!», явно обрадованная моему решению. Ковбой был доволен ничуть не меньше и уже в нетерпении переминался с ноги на ногу, улыбаясь во весь рот. Я обернулась к Джеку, но тот лишь фыркнул, даже не смотря на меня и молча подошёл ближе к остальным. Я всегда видела во всех них них не больше чем детей, пусть мы и были одного возраста. Мне никогда не удавалось видеть их старшеклассниками, которым скоро выпускаться из школы в открытый суровый мир. Они были больше похожи на маленьких детей, которые радовались полученной шоколадке, визжа от восторга. Разве что Джек повзрослел раньше времени и всегда выглядел суровым и недоверчивым ко всему, что двигается и не двигается. — Тогда побежали! — нетерпеливо воскликнула предвкушающая весёлую прогулку Мартина и ринулась по склону холма, но тут же споткнулась и кубарем покатилась вниз, подняв тучу пыли. Не успели мои глаза достаточно округлиться, а ноги ринуться на помощь, как до меня тут же донёсся крик «Я жива-а!» из-под кустов, куда упала Джимми. Уже через секунду она вылезла оттуда. И выглядела больше счастливой, чем потрёпанной. Пока Джек уже доходил до низа холма, ругаясь на Мартину всеми возможными словами, а Ковбой ловко сбегал по склону, я поглядела на своё длинное зеленоватое платье, вздохнула и, приподняв подол, стала спускаться маленькими осторожными шагами, то и дело запутываясь в высокой траве. Мне уже стало казаться, что я буду спускаться до самой темноты, но потом, сама того не заметив, я оказалась в самом низу рядом со своими товарищами. Вновь собравшись в небольшую единую стаю, мы незамедлительно отправились в сторону полей и лесов, куда нас быстро повела Мартина, угрожая расправой над всеми клещами, которых увидит на своём пути. Возможно из-за вида бескрайних пустошей, синеватых лесов, высокой травы и ветра навстречу, друзья дали себе ещё больше свободы, во весь дух носясь по лугам и холмам. Даже самый чистый, тихий и зелёный парк не мог сравниться с настоящей природой, с настоящими краями, чудом спасшимися от рук цивилизации. Чистое небо, не запертое в четырёх стенах; леса, не огороженные металлическими заборами. Даже дети, выращенные среди городов, тянулись к природе, в которой одновременно царствуют красота и жестокость. Наверное потому, что она была похожа на свободу — такую прекрасную, но одновременно очень опасную. Тут не было ни взрослых, остерегающих от смерти, ни лишних человеческих глаз, осуждающих за каждый шаг. Здесь жила лишь свобода, — дикая и необузданая, — незаметно заставляющая позабыть опасность своими бескрайними просторами. Прохладные ветра, вересковые поля, девственные леса — разве не это свобода? Поддавшись этим искушениям, мы промчались сквозь поля, распугав всю живность своими воплями. Мне было очень нелегко догонять ребят в платье, но я старалась из-за всех сил, молчаливо наслаждаясь видами и красотой, пока мы не добрались до того леса, о котором нам говорила Мартина. Это оказалась непроходимая глушь с поваленными и молодыми деревьями, так что единственное, что нас подгоняло вперёд, это рассказы подруги и простое любопытство. И вот, наконец, мы добрались до того «огромного озера», о котором так интересно, долго и с деталями рассказывала Мартина. Вот только когда мы добрались, оно, видимо, уже немного высохло и разбилось на несколько маленьких озёр или болот, в которых даже плавали маленькие рыбки. Тем не менее, мы были довольны и, стараясь не упасть в трясину, расхаживали тут и там, осматриваясь. Видимо, мои товарищи совсем одичали за это короткое время, потому что пока я сидела на берегу, рассматривая в лужице головастиков, из-за леса вдруг раздался вопль, а потом оттуда вылетела Мартина, несясь вдоль берега от Ковбоя, который где-то достал стебель рогоза и теперь, размахивая им, носился за ней. Не знаю, что они не поделили, (может, это было просто от безделья), но в итоге невыносливая Мартина сдалась и остановилась, отбиваясь от своего врага на месте. Потом Джек принёс коричневую лягушку с выпученными от шока глазами и быстро стучащим сердцем. Мы тут же собрались вокруг, глазея на животинку и передавая её из рук в руки. Не знаю, чем бы кончилась судьба лягушки, если бы в один момент она не прыгнула Мартине на лицо. Более громкого визга я не слышала за всю жизнь, однако настоящий хаос началая, когда подруга вдруг поняла, что лягушка упала ей за шиворот. Она начала биться в предсмертных судорогах, прыгать и визжать о том, как она чувствует холодные лапки лягухи на спине. Я пыталась успокоить её, Ковбой бил её по спине рогозом, Джек насылал на всех проклятия, однако мальчикам всё-таки удалось поймать Мартину, а я кое-как вытащила из-под её футболки лягушку. Предполагаемую лягушку. Потому что это оказалась просто водоросль. Мне никогда не приходилось проводить дни такими сумбурными. Да, с Мартиной всегда происходит что-то очень необычное или странное, но сегодня, особенно в компании, было очень динамично и весело. Возможно мне стоило идти гулять вместе с ними в прошлый раз… Но что было, того не изменишь. Наверное мне надо лучше думать о себе и об остальных. С ними весело. Пусть они и ведут себя порой очень вольно, но с ними интересно проводить время, несмотря на то, что мне не очень нравится общаться с людьми. Хотя… Мне кажется, что с Джеком что-то не так. Я… Боюсь его. Несмотря не все разговоры Мартины, я боюсь его. Чертовски боюсь. Он напрягает своим поведением. Особенно сегодня. Может, мне просто кажется… Но такое чувство, будто он не в себе. Будто ему что-то очень сильно не нравится. Настолько, что его ненависть видна невооружённым взглядом. Надо будет поговорить об этом с Мартиной…***
Чистое небо над головой и яркое солнце, старательно освещающее местность, выводили меня из себя. Меня раздражала их яркость, их настойчивость лезть прямо в глаза и обжигать их. Эти поля, эти леса не вызывали у меня ни капли чувства свободы, потому что даже если меня выпустят на место, в котором я могу делать всё что хочу, в моей голове всегда будет сидеть навязывающая мысль о том, что я на самом деле не свободен и у меня есть место жительства, из которого я не могу сбежать или не вернуться туда. Как собака, которая ненавидит своего хозяина, всё равно будет верна и предана ему. Даже если я поселюсь среди этих деревьев, я не смогу там остаться. Либо меня найдут и приведут обратно, либо я сам вернусь туда. Почему? Потому что я не могу бросить свою семью, Лигу и будущее наследство. И даже если я буду мечтать уйти, сбежать, я рано или поздно вернусь обратно. Пусть меня накажут, лишат прав, но я буду возвращаться туда снова и снова, одновременно борясь с голосами внутри себя и совестью. Поэтому природа может и восхищала своим многообразием и красотой, но она явно не заставляла меня чувствовать себя вольной птицей на её просторах. Ко всему этому примешивалось моё отвратительное настроение, из-за которого я не обращал внимания на пейзажи и неизменно погружался в мысли, в основном отрицательные. Если в прошлый раз я чувствовал сильную досаду и обиду, терзающую до глубины сердца, то сегодня я не чувствал ничего иного кроме раздражения и неприкрытой злобы. И это не было похоже на мою повседневную, типичную для меня угрюмость и ворчливость. Это было что-то намного сильнее, что постоянно отравляло мой разум. Каждый раз, когда Медвежаткин чуть ли не ежеминутно пытался подлизываться к Джимми своими «весёлыми» шуточками и темами для разговоров, мне становилось так нехорошо, что хотелось размазать его по свежей зелёной траве за выходящую все рамки смелость. Меня раздражала его излишняя заносчивость, присущая большинству подростков, и отсутствие сдержанности. А когда я вмешивался в его резкое вторжение в разговор, он обрушивал на меня свой поток шуточек и подколов, которые я не мог переварить, и они вставали у меня поперёк горла, так что я впадал в ступор и затыкался, а затем ретировался, в растерянности обдумывая сказанные слова. Конечно Джимми не забывала про меня и старалась общаться со всеми друзьями, никого не обидев и не обделив. Затыкать или игнорировать влезание Ковбоя в разговор было бы некрасиво с её стороны, но, мне кажется, было бы отличным способом поставить эту выскочку на место. Но у меня не было достаточно решительности дерзить Медвежаткину также, как Саре, а Мартина видимо была в слишком хорошем настроении, чтобы ругаться или обращать на это внимание, поэтому я молча впитывал всё негодование по этому поводу. Что это было? Отторжение? Презрение? Ревность, в конце концов? Кто его знает. Главное, что я не чувствовал ничего похожего раньше, по крайней мере с такой силой. Я продолжал злиться на Джимми после случая с «лягушкой за шиворотом», в итоге которого выяснилось, что ей оказалась обычная водоросль, каким-то образом попавшая туда. Не понимаю, как Мартина могла перепутать животинку и растение?.. Животное же бьётся со всей силы, хватается за жизнь любыми усилиями, прыгает, убегает, прячется от опасности, а грязная травинка из лужи ничего из этого не делает… — Джимми, как можно быть такой дурой, — ворчал я на неё, когда мы уже успели отбежать от озера на опушку и продолжить своё недопутешествие. — Ну случайно так вышло, я что, виновата? — обиженно отвечала Мартина. — Ну перепутала немного, зачем кидаться сразу на меня? — Потому что это тупо поднимать столько визгов из-за того, что на тебя предполагаемо упала лягушка. Если бы ты её случайно проглотила, тогда другое дело, но нахрена визжать как свинья из-за этого… — Девчонки, не ссорьтесь, помада у меня, — вдруг появился Медвежаткин, насмешливо смотря на нас. — Я не девчонка, — тут же огрызнулся я, тут же разгневавшись. Меня приводило в бешенство подобное сравнение, даже когда это была явная шутка, особенно от Ковбоя. Эта фраза была связана не с самыми приятными воспоминаниями. — Да? Сорян, перепутал, — извинился Ковбой со своей фирменной отвратительной ухмылкой, которую мне хотелось разорвать со всей силы голыми руками. — Так, а ну успокоились, — прикрикнула на нас Джимми, строго переводя взгляд с меня на Ковбоя и обратно. — Вы ещё подеритесь тут. — Ну, если у нашего Джеки есть желание… — Ну уж нет, не в мою смену, — оборвала его Мартина и решительно встала между нами. — Опять какую-то чушь придумали. Идёмте уже, Хуанита нас точно заждалась. Медвежаткин опять выпустил одну из своих шуточек и поскакал следом за ней, иногда пихая в бок, когда хотел что-то показать или сказать. Меня сжирало негодование, и в один момент я даже почувствовал глухое рычание, исходящее из своего горла. Медвежаткин либо просто имел отвратительный юмор, либо он и правда открыто смеялся надо мной и моим видом. До этого момента большинство окружающих просто боялось меня или обходило стороной, а те, кто недолюбливали, не считая участников Лиги, либо не показывали этого, либо молча глазазели и перешептывались за спиной. Но такого, чтобы кто-то прямо в лицо насмехался надо мной, подрывая имеющуюся гордость и оставляя в беспомощности перед компанией, никогда не было, по крайней мере на моей памяти. Я чувствовал обиду, негодование и желание свалить с этого места подальше, но мне не хотелось показаться трусом или обиженкой перед этим уродом, поэтому я упрямо продолжил свой путь, пыхтя и рыча от бешенства. На самом деле сейчас я был бы не против хорошенько вытряхнуть всю дурь с Ковбоя и располосовать ему морду. Меня учили некоторым боевым приёмам. Приёмам, формировавшимся и закаляющимся годами в кругу самых сильных участников Лиги. Быстрые и безотказные приёмы для защиты от своих противников. Некоторое свободное от учёбы время я посвящал им, даже когда был на больничном. К счастью испробовать их на деле у меня никогда не было возможности, однако я продолжал повторять их, хотя бы в теории, на случай внезапного нападения со спины. Но является ли Ковбой врагом? Ведь он не относится ни к полиции, ни к детективам, насколько мне известно. Является ли простой мирный граждан врагом? Определённо да. — подумал я, злобно смотря вслед Медвежаткину и Джимми, но тут же вздрогнул и торопливо пошёл дальше, когда заметил испуганный взгляд Хуаниты на себе. Через некоторое время после этой странной прогулки, мы, наконец, вышли на улицу города, чудом не заблудившись. К моей неоспоримой радости и удовольствию, мы вскоре попрощались с Ковбоем и Хуанитой, а я вместе с Джимми отправились дальше по тротуару в сторону её дома. Оставшись вдвоём, мы общались на различные темы, обычно не особо связанные друг с другом. Скорее всего Мартине было не так весело и интересно слушать моё вечное бурчание и ворчание, но даже если ей и хотелось сбежать от меня домой, то она не подавала виду и как всегда хихикала во время наших разговоров. — Эй, че опять злой такой сегодня был? — спросила Джимми, оборачиваясь и заглядывая мне в глаза. — Не клещи ли тебя покусали? — Даже если и покусали, то я этого не почувствал, — проворчал я, оглядываясь по сторонам и, поколебавшись, нехотя буркнул: — Просто настроение сегодня отвратительное. — Из-за чего? Только не говори, что из-за Ковбоя. — Ну… Вообще-то да, — выпалил я, устав врать или утаивать ответ. — После того как он появился здесь, атмосфера наших прогулок стала стала крайне неприятной. — Да? — удивлённо или даже возмущенно спросила Джимми. — Да ладно тебе. Конечно он будет вести себя странно, потому что совсем недавно вновь появился в нашем обществе. Понятно, что он будет пытаться выделиться и понравиться нам. — Да, только получается наоборот. Он просто выскочка, считающий, что может делать всё что угодно, лишь бы повыпендриваться и восхитить всех своим «оригинальным» юмором. Но конечно же, злой и ворчливый Джек Скамейски не понимает этого, ведь он самый душный душнила на свете… — Так, а ну хватит бурчать и прибедняться, — перебила меня Мартина и несильно ударила в локоть. — Не такое уж и кошмарное чувство юмора у Медвежаткина, нормальный такой чёткий юмор. Чё ты к нему придрался? — Я не виноват, что он так бесит меня. И уж тем более в том, что он сам по себя очень раздражающий тип. — Ладно-ладно, успокойся. Не надо тут ураган устраивать, — видимо не желая развивать эту тему, попыталась успокоить меня Мартина. На полминуты между нами повисла неловкая тишина, а затем её вдруг прорезал прояснившийся голос Джимми. — Джеки, может хочешь шутку? — Нет. — Хорошо, тогда слушай. Однажды Скамейски пошёл в магазин лавочек и встретил там свою особенную скамейку… — Нет, я не буду это слушать, — пробурчал я, закрывая уши руками. — А знаешь, почему он полюбил её? — спросила Джимми, и краем глаза я заметил её всё больше расплывающуюся в улыбке физиономию. — … — …Потому что он встретил её в LOVочном магазине! — торжественно выдала Джимми и тут же громко расхохоталась. — О Боже… — Ой, смотри, это случайно не она? — задыхаясь от смеха Мартина указала пальцем на близжайшую скамейку. — Гм… — Что, молчание — знак согласия? — не дав мне ответить тут же спросила Мартина, весело глядя мне в глаза. — Джимми, я тебя… — Что? Что ты мне сделаешь? — Задушу тебя, — прошипел я и схватил её за шею. Джимми так расхохоталась от собственной шутки, что совсем скоро у неё подкосились ноги, и она грохнулась на асфальт, продолжая смеяться. — Никакой серьёзности, — пробурчал я, тем временем стараясь сделать как можно более безразличное лицо, но кривая улыбка всё-таки расползалась по моему лицу, и иногда я фыркал от сдерживаемого смеха. — Ой, ты представь… Как мой папа дерётся со Скамейщиком… И рассказывает эму в это время шутки, — в перерывах между задыхающимся смехом сказала Джимми. — Ага, представляю. Они дерутся в смертельной битве не на жизнь, а на смерть, и в это время твой батя говорит: «Однажды Скамейщик пошёл в магазин лавочек…» Вставай давай уже, — фыркая буркнул я, чуть пиная Джимми. Мои слова только подкинули угля в печь истерики Джимми, и онч совсем рассмешилась, уже не делая никаких попыток подняться. В итоге мне пришлось схватить её за руки и приподнять, чтобы она, наконец, крепко встала на ноги и успокоилась. — Я боюсь представить, что с тобой будет, когда ты во время погони вспомнишь анекдот. — Во время погони я буду думать только о погоне, — заметила Джимми, отряхиваясь. — Ну-ну, — не поверил я, бурча себе под нос. — И хватит уже шутить над моей фамилией. Я же не называю тебя там… Ну… Ковёр Мэнсон например. — Ковёр Мэнсон? — заинтересовано спросила Мартина, улыбаясь. — А что, звучит неплохо. Я вот не знаю, почему ты меня ковром не называешь. Будет у нас такая четвёрка: Джек Скамейка, Мартина Ковёр Мэнсон, Ковбой Медведь и Хуанита Куст. — Охрененно. — Не то слово! Сейчас я ещё для всех шутки придумаю. — Это будет худший день в моей жизни… — Ой, да ладно. Специально для тебя больше всего шуток придумаю, чтобы тебе веселее было. Мы продолжили бродить вдоль улиц, постепенно приближаясь к дому Джимми. Кажется теперь я понял, что никакие банды или группы мне к черту не нужны, когда я могу спокойно и в радость для себя гулять с лучшей подругой. Пусть мы порой и надоедали друг другу своими выходками и мировоззрением, но в глубине души мы бы не обошлись друг без друга. Очень скоро я бы начал скучать по идиотским шуткам про скамейки Джимми, а она — по моему вечному нытью. Не думаю, что когда-нибудь смогу найти такого же прекрасного друга как она, даже если познакомлюсь со всеми восьмью миллиардами человек на Земле. По какой-то причине я так и не смог больше сдружиться ни с кем: ни с пугливой Хуанитой, ни с выскочкой Ковбоем, ни с кем-то ещё. Наслаждаться чьим-то присутствием у меня выходило только с Мартиной, как бы я не старался. Возможно потому, что мы стали друзьями в детстве, когда подружиться можно с кем угодно; может просто из-за моего характера или родословной; может из-за чего-то ещё. В любом случае не было ничего счастливее, чем, прищурившись, греться под лучами весеннего солнца, проводить бесконечные летние прогулки, мерить лужи осенью и драться сосульками зимой. — Эй, Опилка, кстати о погоне. Спорим ты не догонишь меня в этот раз? — задорно спросила Джимми, оборачиваясь ко мне. — Конечно догоню, — проворчал я, переминаясь с ноги на ногу. — Тебе никогда не удавалось сбежать от меня. — А в этот раз победа будет за мной. — Сказав это, Мартина быстро тыкнула меня в нос, больше попав в глаз, и ринулась по дороге. Мгновение я дотрагивался до пострадавшего глаза и затем кинулся вслед за подругой. Джимми бегала очень быстро, потому что вкладывала всю свою энергию и дух в бег, особенно когда бежала по ровной прямой. Я же бежал медленнее, чтобы не расходовать силы понапрасну, но в то же время не упуская Мартину из виду и сохраняя прежнюю дистанцию между нами, поджидая нужного момента. После чего не выносливая долго быстро бегать она начинала сбавлять скорость, а там я уже в два прыжка догонял её и ловил. Обычно было так, за исключением некоторых случаев, когда Джимми спотыкалась и падала, или я выдыхался слишком быстро. Я предчувствовал победу, уже некоторое время несясь вслед за подругой. Она даже не пыталась скрыться от меня на многолюдных улицах или за какими-либо препятствиями, поэтому бежать и не терять из виду было легче лёгкого. Но в один момент она вдруг резко остановилась. Я в недоумении посмотрел на неё, не понимая что произошло. Она просто устала? Или что-то случилось? Но в следующую секунду Мартина вдруг развернулась и помчалась прямо на меня. Ошарашенный, я еле как затормозил, а затем не успев ничего понять Джимми с визгом влетела прямо в меня, со всего размаху сбив с ног и опрокинув на землю. — Что, не ожидал? — ехидно спросила она, пока я корчился на земле от боли и испуга. — Да не ожидал конечно. Ты чё творишь? Убить меня решила? — прошипел я, потирая ударившиеся локти. — А вот, чтобы внимательнее был. Вот так вот гонишься за кем-то, думаешь что щас догонишь, а потом раз — он разворачивается и хрясь тебе. — Джимми ударила меня в плечи, опрокидывая обратно на землю, с которой я за это время уже успел подняться. — Да понял я понял, перестань уже, — недовольно пробурчал я, насупившись и хватаясь за руку, которую уже протянула мне поднявшаяся Мартина. — А-ха-х, ну ладно-ладно, прости пожалуйста. Не сильно ушибся? — спросила она, отряхивая меня. — А ты догадайся, — огрызнулся я, убирая руки Джимми от себя. — Но хоть чуть-чуть то было весело? — Это ты меня так развеселить решила? — в непонимании спросил я, всё ещё пыхтя. — Как же смешно сбивать Джеки Скамейского с ног, да? Это так весело, особенно для него. — Ну всё, не ворчи. Надо же было мне как-то взбодрить и растормошить тебя. Ты же сам сказал, что с приходом Ковбоя наши прогулки, мол, потеряли весь свой прикол. А в какие главные правила наших гулянок? Первое, — Джимми стала загибать пальцы, — смотреть как Джеки падает, второе — слушать его нытьё, третье — таскать его по городу и четвёртое — веселить шутками про скамейки. Вот, за сегодня все правила выполнены. — Круто, однако. — О, и пятое правило, которое я только что придумала — нужно обязательно обнять обидевшегося Джеки. А ну иди сюда. — Я не собираюсь сюсюкаться без причины. — Причина в том, что я придумала правило. Иди сюда быстро. Я ещё намного поворчал, побурчал, поругался, но в итоге всё-таки сдался и дал заключить себя в крепкие объятия. — Как ты думаешь, — начала Мартина, отпуская меня, — какой бы я была, если бы тебя не было? — Откуда я знаю? Ну, наверное более жизнерадостной, ведь тебе не пришлось бы слушать моё нытьё каждый день. — Не, просто если так подумать, то в каком-то плане одной из причин того, что я стала такой болтливой возможно являешься и ты. Мне же нужно было как-то веселить и поддерживать тебя, а потом привычка быть открытой и веселой наверное вошла в основу характера. — Ты серьёзно так думаешь? — А почему нет? Это вполне может быть одной из причин. Я не очень помню всего, из-за чего вдруг стала такой надоедливой, так что мы можем просто предположить, а? — Джимми ободряюще толкнула меня в бок. — Может быть, — неоднозначно пожал я плечами и посмотрел в её искрящиеся карие глаза, но тут же отвернулся. — Тебе уже домой пора? — Хм-м… Да, наверное. А то потом будут родители названивать как ненормальные, будто меня кто-то похитил. — Мартина посмеялась и огляделась вокруг. — Кажется тут совсем недалеко до дома, думаю я сама смогу дойти. — Ладно. Тогда до завтра? — До завтра! Джимми поскакала в сторону своего дома, на ходу оборачиваясь и махая рукой в воздухе на прощание. Я проводил её взглядом, пока та не скрылась за многочисленными домами, и отправился дальше, в поисках укромного места для создания портала. Уверенность в том, что Мартина никогда не бросит и не перестанет дружить со мной, поднялась до такой степени, что на некоторое время я даже забыл обо всех кошмарах и сомнениях, а выходки Ковбоя перестали иметь такое огромное значение. Ненадолго небольшая надежда вновь вернулась ко мне, и я довольный пошёл в сторону немноголюдных улиц для возвращения в свой мир. То и дело я ловил себя на том, что украдкой оборачиваюсь в сторону дома Джимми и выискиваю её глазами.