Душевные раны

      Дазай уже некоторое время пробовал учить русский язык. Не то чтобы ему прям хотелось. Осаму просто бесился, когда его соседи по квартире переключались на русский, ещё и смеялись потом с чего-то. Ощущение будто бы над ним.       Сигма согласился помочь в изучении, но хватило его ровно на один раз. — Дазай! Убери свою руку с моей коленки! — *Здырырасытывуйтэ. — *Сил моих нет… — Что? — А вот гадай!       После этого Сигма ушёл и больше не учил японца. Даже умудрился пожаловаться Фёдору. Как предполагалось, он должен был защитить бедного трёхлетнего мальчика, но вместо этого Достоевский решил уничтожить Осаму.       Пятница. Вечер. В это время как раз кто-нибудь да сидел в гостиной, а значит его можно было подоставать. Только вот Дазай ещё в коридоре подметил, что как-то тихо, а как зашёл… Первым делом, в глаз бросился сверкающий персидский ковёр, который висел на стене над их диваном. На самом же диване по центру сидел Гоголь, а по бокам от него Сигма с Фёдором. Все молчали и смотрели друг на друга серьёзными лицами. — Ребят, вы чего? — спросил Осаму, подойдя чуть ближе. — *Начинай, — указал шёпотом Федя на трёхлетнего. — *Почему я? — так же шёпотом проговорил Сигма, после вздохнул и серьёзно проговорил — *Я плавлю стекло на стекло, чтобы стекло стекло на стекло. — Чегоооо? Вы о чём говорите? Я же не понимаю, — возмущался Дазай. — *Я покрываю покрывало покрывалом, чтобы покрывало покрывало покрывало, — уверенно выговорил Фёдор. — Ааааа ломаете мне мозг. Это какие-то странные молитвы на ваш ковёр? — продолжал дуться японец. — *Взяв мыло, я мылом помыл и еле-еле от мыла отмыл, — сказал как заклинание Сигма.       Дазай приложил руки к ушам и оглянул всех ошарашенным взглядом. — *Жги, Коль, — сказал Федя и Гоголь наконец улыбнулся. — *.............................................................С косой косой в косой косе за косарь от косой косы к косой косе, кося косой, косацкий косарь косой косой косого косо косил косую косу. -… -… — …ааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааааа       Дазай театрально приложил ладонь ко лбу и закрыл глаза, словно бы у него потеря сознания. Он покружился как в пьяном вальсе, перелез через кофейный столик и прыгнул на Сигму, распластавшись по нему. — Ой, прости, что на тебя упал. Я такой неуклюжий, — проговорил Осаму. — Почему всегда я… — прокряхтел юноша, раздавленный японцем.       Гоголь вдруг засмеялся и схватил трёхлетнего за ладони. — Давай! Я его за руки держу, а ты за ноги!       Дазай заинтересовано похмыкал и схватил бедного парня. — Если Коля держит за руки, а Дазай за ноги, — начал Федя — То где вы возьмёте ещё руки, чтобы помучить Сигму?       Парни переглянулись. А ведь точно! Совсем не подумали. Бедный-бедный Сигма вылез из под них и утопал на кухню, что-то ворча, но всё же улыбаясь. Оставшиеся тоже рассмеялись. И хорошо всё было. И будет всё хорошо. Будет же?       Если всё вдруг разрушиться? Смогут ли они тут же это починить, как неудавшийся шалаш?