Playing with fire

Всё вокруг казалось Дану странным сновидением, будто в любой момент с ним могло произойти что угодно. Он не мог наладить свои мысли, не мог объяснить, что с ним происходит. С его сердцем всё было не так, оно билось быстро и сжималось, стоило ему, находясь поздно ночью одному на улице, вспомнить тот вечерний ужас, который так сильно отпечатался в его памяти. Но эти тревожные воспоминания пробуждались не так часто, как Дан ожидал, и поэтому жизнь его медленно начала нормализоваться. Как минимум, молчание Дже Гёна больше не волновало его. А, если быть точнее, теперь оно было обусловлено ежедневными тренировками и плотным графиком бойца, и их ночные встречи хоть и стали случаться гораздо реже, но были они действительно незабываемыми. И Дан надеялся, что так казалось не только ему. Теперь Ким Дан часто размышлял об их отношениях, и при мысли о семилетней разнице в возрасте между ним и Дже Гёном, он с трудом мог справиться с чувством стыда и неудобства. Парень знал, что они абсолютно далеки по социальному статусу и опыту, но сложно ему было смириться с мыслью, что он гораздо моложе. Дан чувствовал себя уязвимым, полностью полагающимся на взрослого, однако, учитывая необычный формат их отношений, это даже, в какой-то степени, нравилось обоим, о чём вслух никто из них не говорил, но это ощущалось слишком явно, чтобы не заметить. Ночь была темна, и лишь скудный лунный свет, зажатый в слое облаков, призрачным туманом освещал тихую студенческую комнату. Вдалеке сверкала и горела башня какого-то бизнес центра, а в остальном шумный город неожиданно окутал мрак и безмолвие. Сердце Дана было наполнено волнением и ожиданием, что произойдет дальше, ведь этим утром Дже Гён пообещал ему лично забрать его, вместо того, чтобы привычно отправить своего водителя. Когда Дан услышал стук в дверь, его охватило колющее чувство неоднозначного волнения. Он точно знал, что это не Хван Юн Гу — тот отправился к семье на сутки, и вернуться в общежитие спустя пару часов после отъезда сосед точно не мог. Незамысловатый пазл в голове довольно быстро сложился, стоило Дану увидеть пришедшее на телефон устрашающее «Открой». И когда он понял, кто именно упорно стучал ему в дверь комнаты общежития, в которое не его жильцам было запрещено проходить, чувства, которые он испытал, стали поистине невыносимыми. — Кто там? — тихо спрашивает Дан, надеясь услышать иной ответ. — Зачем спрашиваешь, если и так знаешь, что это я? — послышался вдруг голос Гёна, который прозвучал так близко, словно никакая дверь и не разделяля их. — Открой, пока никто из твоих соседей не выглянул из комнаты. Услышав это, юноша почувствовал, что лицо его стало на несколько оттенков бледнее. Если кто-то прямо сейчас выйдет в коридор на перекур, что довольно часто делали студенты посреди ночи, то немало известный спортсмен, стоящий возле двери некого первокурсника Ким Дана, будет очень быстро раскрыт, и шум и непонимание от его ночного визита к этому самому первокурснику вскоре перенесётся на главные заголовки любых газет Кореи, и тогда карьера Дже Гёна и вся жизнь в целом будут разрушены. Стоило подобным мыслям забраться в его голову, руки сами быстро повернули ключ в замке, а затем схватились за чёрную кожаную куртку ничего не подозревающего Дже Гёна и резко втащили того в комнату. — Что Вы творите?! — громко и возмущённо прошипел Дан, после того, как проверил обстановку в коридоре. Было темно и безлюдно, но, мало ли, если кто-нибудь успел увидеть никого иного, как известного чемпиона смешанных единоборств, обыденно разгуливающегося в общежитии при университете. — Я специально надел это, чтобы остаться незамеченным, — спокойно ответил Дже Гён, положив на стеллаж свою экипировку: кепку и чёрные очки. — Но сейчас ночь! Вы думаете, что человек, одетый в солнцезащитные очки, будет казаться обычным прохожим? И вообще, как Вы сюда попали и зачем? — Ваш комендант, работающий в этой общаге ещё со времен моего обучения здесь, дрыхнет ночью, как убитый, — шепчет мужчина, медленно расстегивая свою куртку и при этом шагая в сторону всё еще напуганного Дана. — И ты сам виноват, что промолвился об уезде соседа. Знаешь, я посчитал это приглашением в гости. Дже Гён так и стоял посреди его комнаты, но на удивление студента начал вдруг медленно, не торопясь, приближаться к отступающему Дану, уже избавившись от холодной кожаной куртки. Это было неловко и непривычно — видеть высокого мужчину крупной комплекции в довольно небольшом помещении, в котором, как показалось хозяину комнаты, с появлением гостя стало на пару градусов жарче. Ким Дан бегло осознал причину этого явления, когда вновь ощутил приятный спазм в низу живота, который увеличивался с каждым пройденным шагом Гёна к нему. Теперь юноша остановился на месте и не стал двигаться назад, решив смело принять то, что его тело принялось жадно просить. Обжигающие объятия этих двоих, инициатором которых стал подошедший уже вплотную Дже Гён, плавно подводили к чему-то большему. Его руки обнимали вожделённого юношу, не давая ему отвертеться, а его дыхание стало частым и поверхностным. Хоть обычно мужчина не позволял себе таких прелюдий, отказать себе в них прямо сейчас он не мог, и поэтому прижался к дрожащему юношескому телу с ещё большим жаром, чем раньше. Эти объятия медленно, но верно вели к более страстным движениям, которые были ещё невообразимы для Кима до этого: они были крайне обжигающими и острыми, но также очень приятными и чувственными. А вдобавок к этому, не обращать внимание на жаркое дыхание и томные вздохи его партнёра Дан не мог, поэтому и сам решил не сдерживать просящиеся наружу звуки искреннего наслаждения, вызванного столь неприличным видом объятий. — Я очень хочу Вас… — обрывисто прошептал Дан, упираясь щекой и горячо дыша прямо в его грудь. Услышав это искреннее и совсем не скромное признание, мужчина тихо усмехнулся, оттянул от себя Дана, резко схватив того за волосы, и придвинулся к его лицу так близко, что смог почувствовать легкое пьянение от притягательного, чуть затуманенного молящего взгляда карих глаз. Гён склонился к лицу парня ещё ближе, чтобы заставить того дрожать и хотеть его ещё больше. Он мог видеть переливы его покрасневших щёк, по которым было невозможно не провести ладонью, всё ещё холодной от вечерней прохлады. От неожиданности Дан чуть вздрогнул и качнулся вперёд, оказавшись в полной власти партнёра. Это стало неким сигналом к действию, и Дже Гён наконец обхватил лицо Дана, притягивая того к своему, что-то горячо прошептал ему и затем поцеловал. Они с наслаждением слипались губами, Гён и Дан словно поглощали друг друга в поцелуе, который с каждой секундой становился всё более глубоким и жарким. Голова юноши кружилась от чувства их жадного соприкосновения, кровь бушевала в его голове, он обнял Гёна за шею и резво запрыгнул на него, обхватывая ногами туловище мужчины. Тот почему-то обрадовался подобной инициативе и крепче сжал Дана за талию, не переставал поглаживать его спину, медленно спускаясь всё ниже. После этих уверенных движений его рук, от неожиданных и крайне развратно звучащих шлепков, Дан начал осознавать, что происходит между ними, и согревшийся от поцелуя в этом моменте он не хотел ничего другого, кроме него. Быстро переместившись на небольшую кровать Дана, в которой им двоим еле хватало места, они не прекращали жадно целовать друг друга. Эта теснота не останавливала их страстные чувства, а наоборот, от смены привычной обстановки апартаментов Дже Гёна на слабо освещённую комнату студента, атмосфера этой встречи заиграла новыми, более яркими и будоражащими сердце красками. Жар от поцелуев и чувства от чуждой близости только усилились, и Дан отпрянул от чрезмерно настойчивого партнёра, чтобы поскорее снять с себя столь ненужную в данный момент футболку. Его пижамные штаны уже были нетерпеливо стянуты одним резким рывком, и ему оставалось лишь приподняться, чтобы избавиться от предпоследнего элемента одежды. Дже Гён вытер влажные, искусанные губы и, не сумев наблюдать за попытками Дана вылезти из надоевшей футболки, он быстро стащил её с пыхтящего парня и бросил в куда-то в центр комнаты. — У меня в сумке смазка и…надо достать, — шепчет Дже Гён, горячей ладонью поглаживая вздымающуюся бледнокожую грудь парня. — Не надо… У меня есть, — не открывая глаз, пробормотал Дан. Ему было по-настоящему приятно находиться под тяжестью чужого горячего тела, слышать сбивчивое дыхание и вздохи партнёра над собой, и поэтому отпускать Дже Гёна куда-то сейчас он совершенно не хотел. Одним слабым движением руки он махнул в сторону прикроватной тумбочки и принялся дальше наслаждаться соприкосновением их тел, после которого кожа, где Дже Гён касался его, будто пылала приятно колющим жаром. — Это, блять, что ещё такое? Дан испуганно распахнул глаза и замер, боясь пошевелиться. На подсознательном уровне он понимал, что стало причиной этого вопроса, но отчаянно не хотел верить в это. — Я даже и не подозревал, что ты таким промышляешь, — с ноткой хитрости и насмешки говорит Дже Гён и подносит к лицу Дана чуть помятую вырезку с фотографией, с той самой, которая и побудила юношу решиться на тот телефонный звонок. — Этой фотке года три, так почему же она сейчас лежит у тебя? — Это не то, чем кажется… Пожалуйста, забудьте это… — принялся отмахиваться Дан, пряча лицо руками от ужасного стыда. Он почувствовал себя сталкером и фанатиком, который чуть ли не алтарь построил, лишь бы любоваться притягательной красотой Дже Гёна и бездумно молиться на его фото. — А по-моему, это как раз таки то, о чём я подумал. Ты явно не мой фанат, да и от спорта далёк. Ты даже не знал, что мне двадцать шесть, пока я тебе не сказал, — усмехнулся спортсмен, после чего силой оттянул руки Дана, желая посмотреть на это смущённое лицо хотя бы секунду. Немного повертев фотографией перед его широко распахнутыми глазами, он убрал её на место и полностью обездвижил волнующегося юношу, сжав кисти его рук до побеления. Ким сильно зажмурился и почувствовал, что хватка на мгновение чуть ослабла, но одновременно с этим Дже Гён принялся что-то торопливо открывать, и, когда почувствовал резкое снятие своего нижнего белья, его сердце забилось в несколько раз быстрее. — Вы…что Вы делаете, господин Джу? — выдавливает из себя Дан, всё так же боясь открыть глаза. — Эй, Док, ты хорошо подготовился, как я и просил? — спрашивает мужчина, умело проигнорировав волнующий Дана вопрос. — Да, но постойте… — Лежи тихо, — грозно сказал Дже Гён, перейдя на свой командирский тон. Дан подчинился, надеясь, что та фотография волшебным образом забудется, и они пойдут по уже отработанному и беспроигрышному сценарию развития событий. И когда он почувствовал холодную смазку и бегло, но глубоко проникающие в него пальцы, сам того не замечая, раскрыл зажмуренные от страха глаза и глянул вниз, где одной рукой Дже Гён медленно выравнивал уже надетый на себя презерватив, а другой, когда убедился о подготовленности Дана, принялся трогать и его возбуждённый член, не переставая жадным взглядом пожирать всё тело юноши. — Я вхожу. Ему стало горячо. Так сильно горячо, что его ноги непроизвольно задрожали, а с губ то и дело срывались неконтролируемые всхлипы и мычания. Чувство заполненности Дже Гёном сводило его с ума, а то, как он с трудом принялся толкаться в нём, словно делал это впервые, заставило Дана неконтролируемо застонать и быстро прикрыть из-за этого рот ладонью. Он задыхается от приятной дрожи в теле, пытается кричать не так сильно, но его чувства больше не поддавались контролю — в момент Ким даже удивился, когда, пытаясь продолжать сжимать свой приоткрытый рот, почувствовал рукой горячие слёзы, непроизвольно стекающие по его щекам. Дану стало невообразимо приятно слышать эти развратные шлепки от жарких соприкосновений влажной кожи двух разгоряченных тел. Словно млея и тая под пожирающим взглядом Гёна, он сдавленно мычал и пытался насаживаться самостоятельно, но начальная боль и слабость в теле не давали ему это сделать. Просто лежа и чувствуя крепкую хватку на своих бёдрах, он позволял мужчине делать с ним всё, что тот захочет. Ким Дан вцепляется ногтями в его шею, уже не пытаясь сдерживать свои стоны, и вновь принимается плавно двигать тазом, делая отчаянные попытки двигаться навстречу к ускоряющимся толчкам мужчины. Дже Гёну это так сильно понравилось. Ему понравилось видеть вовлеченность Дана в процесс, его животное желание хотеть заполучить бòльшего. Это заставляло его стараться лучше и прилагать больше сил, чтобы заставить тающего под ним парнишку умолять его продолжать. — Дан…так что это за фото? — пыхтя, спрашивает мужчина и проводит большим пальцем по мокрым и покрасневшим губам студента. — Хочу знать, почему оно лежит в твоей полочке. Оно тебе нравится? — Дже Гён входит глубже и с протяжным стоном замирает, после чего своей ладонью убирает чёлку Дана со лба и внимательно рассматривает все его эмоциональные изменения. — Ах, блять… О чём ты фантазировал, когда рассматривал его? — Сейчас…не…время… — Дан задыхается и большего выдавить из себя уже не может. Выдерживать изучающий и словно пронзающий всё тело взгляд он тоже уже был не в силах. — Скажи мне. — Его рука перемещается со лба на уже влажный и чрезвычайно твёрдый член Дана. Ему хватило пары движений, чтобы Дан с криком оттянул руку Гёна, который принялся быстро ею надрачивать и терзать парня своей любопытностью. — Уберите руку… Мне просто… нравились Вы… Точнее, фото… — буквально простонал Дан, чувствуя, что ради этого признания Дже Гён пойдет на всё. Поскольку в данном случае переступить через собственную гордость не казалось ему чем-то ужасным, он решился всё рассказать. — Поэтому я и позволил Вам…сделать это со мной… Пожалуйста, нежнее… — Вот так бы сразу, — сказал Гён в ответ, намекая, что Дан хорошо повёл себя, и что он это ценит. — Хороший мальчик… Последние слова будто щелчком стёрли из головы любые мысли, не касающиеся мужчины, который с шумом жадно вбивался в него, получал искреннее наслаждение от того, как натягивал дрожащее тело на себя. Гён слегка покачал головой, как бы усмехаясь наивности и беспомощности лежащего под ним Дана, и вдруг прижался к нему ещё ближе, закидывая дрожащие ноги к себе на плечи. Он мог почувствовать дыхание Кима, стук его сердца, разбушевашееся от страсти, и его непрекращающееся мычание, которое в зависимости от толчков внутри него, переходило в стонущий крик. Он также чувствовал мягкие руки Дана, которые с дрожью поглаживали его спину и лопатки, нежно проводили горящими пальцами по его татуировкам, отчего Дже Гён усмехался и тайно наслаждался этими невинными ласками. Встряхнув выступивший на лбу пот и приблизившись к зажмуренному юноше, Гён горячо поцеловал его шею и плечи, затем с тяжёлым вздохом вцепился в бледную кожу зубами, вынуждая Дана кричать ещё громче, но далеко не от боли. Хотя темп всё ещё нарастал, и это было далеко не самым жёстким, на что был способен Дже Гён, они оба чувствовали, что почти достигли пика, и терпеть эту далеко не обыденную страсть было невозможно. Дже Гён слышит стоны, безрезультатно сдерживаемые, отчаянные и почти рваные. Дан задыхается, спускает руку вниз, между их телами, желая наконец закончить это приятное мучение. Едва прикоснувшись к покрасневшему члену, он больше не пытается двигаться навстречу к Гёну, он просто замирает в пронзающем наслаждении, прогибается в пояснице и беззвучно кричит, цепляясь за чёрные волосы партнёра. Ещё долгих десять секунд он бессознательно ловит уходящий оргазм, чувствует, как за ним со вздохами внимательно наблюдают, и от этого становится ещё приятнее. Остановив свой бешеный ритм глубокого вбивания в Дана, Дже Гён быстро выходит из него, стаскивает презерватив и поддвигается к лицу приходящего в себя юноши. Его вело так сильно, и от желания кончить он буквально не чувствовал собственных рук. — Открой рот, — повелительно шепчет Дже Гён, пытаясь не излиться через секунду, как только увидел такое выражение лица Дана. Осторожно высунув язык, но не закрывая промокших глаз, юноша двигается чуть ближе к подставленному члену и покорно принимает его во влажный рот. Это Дже Гён еще не скоро сможет забыть: то, как соблазнительно Дан смотрел на него своими блестящими глазами-блюдцами сверху вниз, как неумело он облизывал горячий член и несмело обхватывал его губами. И когда парень решился вытащить его изо рта, затем напоследок лизнуть ствол по всей его внушающей трепет длине, Дже Гён просто не выдержал подобных трюков и со сбивчивым, торопящимся дыханием он протяжно застонал и кончил. Кончил так обильно и желанно, что для сохранения равновесия ему пришлось крепко вцепиться в стенку кровати и зажмурить глаза, в которых от прилива чувств заискрился белый свет. Через секунды приятного беспамятства он вспоминает о своём положении и опускает взгляд вниз. «Проглотил» — подумал Дже Гён, когда увидел перед собой совершенно чистое лицо хватающего воздух Дана, его жадно высунутый язык, мокрые губы и красные щёки. Спортсмен ненадолго завис на месте, рассматривая это лицо, но потом быстро пришёл в себя, сползая куда-то вниз. — Вы можете остаться. Будет плохо, если кто-то заметит Вас, — произносит Дан после пары минут сборов Дже Гёна. Гость надевает свою шпионскую экипировку и вдруг останавливается, крепко держась за ручку двери. — Мне завтра рано на обследование и тренировку, а тебе, как я полагаю, на учёбу, — объяснился тот и всё не решался покинуть эту комнату, видимо ожидая, пока Дан скажет что-то ещё. — Простите. — За что? — Дже Гён оборачивается и вопросительно вскидывает бровью, совсем не понимая, за что извиняется юноша. Ведь то, что только что произошло между ними, извинений определённо не требовало. Наоборот, после окончания всего, Гён хотел сказать что-то более менее похожее на комплимент, но он быстро отбросил эту странную идею, и даже поморщился, прежде чем начал молча одеваться. — За то фото. Я вырезал его в шестнадцать лет, не подумав, и вот недавно нашёл, — робко признался Ким, нервно сжимая белую простынь, скрывающую его всё ещё обнажённое тело. — Но я не лгал, когда говорил, что Вы привлекаете меня. — Понятно, — вздыхает Дже Гён. — Не забивай голову этим, мне всё равно. — Хорошо. Но всё же… — опять мешкается Дан, всё не заканчивая поток неловкого рассуждения. — Почему Вы пришли ко мне в комнату, рискуя попасться? Как-то не…очень умно. — Не дорос ты ещё, чтобы меня порицать, — говорит мужчина, медленно открывая двери комнаты. Он резко застыл и задумался, но всё же решил ответить на вопрос. — Я посчитал, что на фоне недавнего тебе лучше не соваться на улицу ночью. Я пошёл. «Это он…что ли…позаботился таким образом обо мне?» — подумал Дан, когда Гён покинул его комнату, осторожно прикрыв дверь, чтобы избежать шум. Забота? Как это, он заботится о нём? Дан был ошарашен и удивлён этим признанием, и не знал, что думать, но всё же решился не фантазировать на эту тему слишком много. Их отношения без обязательств не потерпели бы чувств. Особенно от Дана. Тем не менее, это вызвало в нём благодарность к Гёну, и он очень ценил эту, казалось бы, оказанную без особого усердия внимательность и заботу, особенно в такой неоднозначной пугающей обстановке.

***

Некоторые лекции на несколько дней были отменены, и у Дана нашлось свободное время, которое он решил потратить на одну интересную идею, которая уже давно засела в его голове. Из-за того, что он обучался на медицинском факультете, прохождение курса для массажистов далось ему куда проще, как с необходимыми документами, так и с общим пониманием дела. Ему действительно нравилось это, и Дже Гён тут был почти не при чём. Дан был рад улучшить свои навыки в массаже, чтобы более профессионально и правильно заботиться о здоровье спортсмена, но и получение сертификата о полученной квалификации в будущем было очевидным плюсом, от которого Дан чувствовал себя очень хорошо. Он полностью выплатил кредит бабушки, отправлял ей деньги на всё необходимое и теперь ещё заплатил за курс обучения массажа. Жизнь внезапно улучшилась и больше не казалось ему глубокой тёмной ямой, из которой, сквозь сыпящуюся грязь, нужно было лезть вверх, зная, что ты так никогда и не доползёшь до света. — И чего это вдруг ты решил стать массажистом? — спрашивает Хван Юн Гу, неспешно шагая рядом с другом и попивая какой-то мутный детоксный смузи. — Ну смотри, это будет отличным дополнительным навыком, когда я захочу устроиться, например, в частную клинику, — Дан размышлял на ходу и даже улыбался тому, как хорошо это звучит для него. — А ты сегодня на тренировку ночью? — Ага. А ты чего постоянно спрашиваешь это? Девушку позвать хочешь? — брюнет замирает на месте и шутливо почёсывает подбородок. Но увидев испуг в глазах соседа, он медленно и хитро улыбнулся. — Так и знал! Правда! — Что за глупость? Просто хочу знать, смогу ли я поспать сегодня подольше или опять проснусь рано от твоего шума в шесть утра, — быстро проговорил Дан, ускоряя шаг. — Да, я пойду сегодня на тренировку. Буду развивать мышцы рук! Тебе бы тоже не помешало, вдруг бродяги нападут? — беззлобно рассмеялся Юн Гу, догоняя уходящего Дана. — Да шучу я! Как только солнце поднялось и ушло за горизонт, стал накрапывать неприятный дождь. Повсюду неистово дул холодный ветер, подгоняя дождевые капли в воздух и создавая ужасные условия для нахождения на улице. Темнота повисла над местностью, и на мгновение всё стало молчаливо и спокойно. Атмосфера поглотила шумную городскую жизнь вокруг, и только гул ветра и капли дождя разливались по тёмным уголкам дворов. Под сопровождение этих холодных и крайне неприятных элементов осени, Дан торопился в общежитие, уже совсем не радуясь наступлению этого времени года. Он сильно задержался в приуниверситетском центре, где проходили курсы, поэтому ему приходилось так поздно возвращаться в свою тёплую и уютную комнату. Шагая в ускоренном темпе, парень довольно быстро преодолевал расстояние до общежития, уже мечтая о чашке горячего супа или лапши, ведь из-за нагруженной студенческой жизни он давно позабыл, какого это — плотно поужинать только что приготовленной едой. Небо было затянуто темными облаками, и в свете лунного освещения он мог видеть только туманные очертания деревьев и зданий. Внезапно сгущающиеся тучи спрятали луну за толстой облачностью, и темнота поглотила всё вокруг. Это заставило Дана навострить все органы чувств и идти вперёд с бòльшей осторожностью. Но он вдруг замер, чувствуя, как холодная капля дождя упала на его щёку и принялась медленно скатываться по ней. Руки непроизвольно сжали лямки рюкзака, и он принялся вслушиваться в каждый шорох этой ужасной осенней ночи, но внезапные шаги, выбивающиеся из общей звуковой картины улицы, заставили Кима задрожать в паническом ужасе. Они были так близки и так пугающи. Человек, идущий за ним, точно следовал своей цели и ускорялся с точно таким же темпом, что и Дан. Сейчас он был один, без Юн Гу и других прохожих людей поблизости, которые смогли бы ему помочь. Он был совсем один. И теперь, чувствуя чужую хватку на его плече, он был готов упасть замертво прямо на этот мокрый асфальт, лишь бы не ощущать этот ужасный страх, от которого все органы внутри него будто сжались и заныли. В горле мгновенно пересохло, пальцы задрожали, и от холода они вовсе буквально онемели. Дан подумал, что если попытается ударить кого-то своими ослабевшими мягкими кулаками, то это будет абсолютно бессмысленным действием. Но и побежать прямо сейчас он уже не мог. И причиной тому были не только его замеревшие от страха ноги, но и две мужские фигуры, медленно шагающие к нему из-за кучи деревьев.Их лица было сложно разглядеть в гуще усилившегося дождя, но Дан сразу же безошибочно опознал этих людей, стоило им выйти на участок, хорошо освещённый луной. — Скучал по нам, Данчик? — хрипло спрашивают его, отчего по телу юноши проходит град колющих мурашек. Коллекторы. Те самые головорезы, что не давали ему с бабушкой спокойно жить, еженедельно врывались в их небольшой дом и требовали денег, зная, что бедной семье было нечего им предложить. Дан был ошеломлён. Они узнали, где он сейчас живет, и приехали к нему…но для чего? Этот ужасный страх полностью окутал его замерзшее тело, и он не знал, что делать. Он не мог поверить, что это прямо сейчас происходит с ним, и что он находится в ощутимой опасности совсем один. Даже если он закричит, кто-то выйдет из домов к нему на помощь? Кто-то вообще услышит его охрипший от страха голос? Этот ужас был просто невообразимым: бедный Дан не знал, что делать, он даже не мог пошевелиться от ужаса, чтобы отшагнуть от окруживших его мужчин. — Что вам надо?.. Что вы забыли здесь? — отчаянно спрашивает парень, боясь посмотреть в глаза его детских обидчиков. — Чего ты так побледнел? Не рад нам? — спрашивает бритоголовый мужик, который был самым крупным и большим из них. Он вообще был больше всех людей, которых Дан когда-либо видел. Их главарь положил руку студенту на плечо и начал неспешно вести его в тёмный конец близстоящей аллеи, а Дан даже не мог сопротивляться этому. После всех ужасных ночей, когда эти трое бандитов врывались к ним в дом, сейчас он чувствовал такой сильный ужас, который не ощущал даже в детские годы. Сейчас, когда он не ожидал их появления, ведь вся сумма уже была возмещена, эта встреча казалась ещё опаснее, чем раньше. Они не просто так нашли его и подкараулили, и Дан это отлично понимал. — Видишь ли, парнишка… Мы с друзьями не любим глупых детишек, которые пытаются нас наебать, — спокойно разъяснял главарь, всё крепче сжимая плечо и шею парня. —И, вот это совпадение, ты оказался одним из них! Знаешь, тому, кто тебя с пелёнок знает, осознавать это ещё больнее, чем кажется. — Ч-то? Что это значит? — с ужасом на лице спрашивает напуганный Дан, чувствуя, как его губы начинают дрожать. — Деньжата. Твои грязные деньжата. Думал, я такой тупой и не пойму, что они, блять, грязные?! — кричит он и бесцеремонно хватает Дана за волосы, не сильно, скорее угрожающе ударяя того об стену. — Чем промышляешь? Кокаин?! Китайская синтетика? Говори или я, блять, твою бошку голыми руками в кашу превращу! Он кричал так громко, что в ушах Дана что-то засвистело. Его буквально обуяло ужасом и непониманием происходящего. Какие грязные деньги? Какие ещё наркотики? Он видел горящие злобой глаза, которые прожигали его и забирали силы. Он думал, что этот день может стать его последним. Но он не знал, что его ждёт, и никаких идей отступления сейчас не существовало. Это был тупик, из которого нужно было искать выход с помощью слов. — Ты меня слушаешь, сопляк? Какой же ты никчёмный кусок дерьма. И кто только позволил такому сучёнышу доставлять наркоту? — хохочет босс, оглядывая двух своих коллег, которые получали от этого представления искреннее наслаждение. — Я работаю. Физиотерапевтом… — промолвил Дан, прежде, чем в его живот прилетел сокрушающий удар. Он всхрипнул и упал на колени, больно ударив их в кровь. Сжав место удара, юноша беззвучно заплакал, чувствуя своё бессилие перед главным страхом всей жизни. — Ага, блять. Отличная сказка. Телефон сюда дай, — приказал напавший на него мужчина, после чего сразу же получил побитый смартфон. Он что-то внимательно изучал, пока те двое изредка пинали лежащего на земле Дана, который уже даже не издавал никаких звуков и просто ждал, пока всё закончится. — Ну нихуя себе. Чхон, глянь-ка на имя. — Денежный перевод от… Чего? — удивляется бритый громила, задумчиво почёсывая свой плотный живот. — Тот перец с телека? Который ещё кулаками машет и гребёт бабло за это? Дан задрожал, и от страха им овладела неприятная икота. Всё тело парня ужасно ныло от нанесённых побоев, но единственное, что сейчас пугало Дана — это нахождение коллекторами истинного источника денег их должника. Он думал, что, возможно, потеряет сознание от боли и волнения, но он должен был выдержать это испытание, каким бы мучительными оно не было. — Скажи-ка, Данчик, — главарь опускается на колени и резко хватает шатающуюся голову студента, двигая того ближе к себе, — почему боец Джу Дже Гён еженедельно посылает тебе огромные суммы денег, а? Может, он вне спорта толкает дурь? Или, может, вы вдвоём чем-то другим промышляете? — Ничего-ничего! — хрипит Дан, отмахиваясь от этих предположений. Он не мог втягивать Дже Гёна в свои проблемы, но это, кажется, уже произошло. Ему было тяжёло говорить из-за всех ударов на теле, но он уже не мог перестать оправдываться. — Я…я его врач. Делаю массаж и…помогаю со здоровьем… Все трое на секунду замолкают, и затем одновременно начинают хохотать, совершенно не боясь быть услышанными прохожими. — Врач! — смеётся толстяк, жадно почёсывая подбородок. — Ага! Врач он! — Блять, звучит так, будто ты ему зад подставляешь! — смеётся главный из коллекторов, наблюдая за эмоциями запуганного парня. Для него всё стало очевидно, и мужчина так сильно этому обрадовался, что смеялся целую минуту, прежде чем вновь заговорить. — Да ладно? Это чё, правда? Блять, кому расскажу — не поверят! — Босс, то есть тот крутой боец оказался…ну…из этих? — спрашивает самый тихий из них. — Ну, хотя… Этот парнишка на девчонку немного смахивает. Я Дже Гёна не осуждаю, я бы и сам… — Зачем вы мне это говорите?! — из последних сил хрипло выкрикивает Дан, отчего мужчины живо замолкли. Он уже не мог терпеть этих слов. — Что…что вам надо? Главарь злобно рассмеялся и сжал его шею так сильно, что Дан даже не смог дышать какое-то время, и когда это прекратилось, слёзы градом слетели с его покрасневших глаз, и он принялся жадно глотать ледяной воздух. — Если ты хочешь, чтобы твоя дряхлая бабка осталась в живых, то сделаешь всё, что я скажу, — прошептал бандит, указательным пальцем трогая мочку левого уха Дана. Он сжался от страха и хотел сделать что-то, но знал, что от этого станет только хуже. Коллектор жёстко, кажется, до самой крови, сжимает его плечо и вцепляется в них ногтями, глядя ему прямо в глаза. — Пожалуйста…не трогайте её! Я вас прошу, я готов на всё, только оставьте её в покое! — из последних сил хрипел Дан, отчаянно вытирая нахлынувшие слёзы страха. Сейчас он был напуган сильнее прежнего, ведь за жизнь бабушки он волновался больше всего на свете. С ухмылкой слушая эту мольбу из последних сил, главарь вдруг оттянул несколько слоёв одежды Дана вверх и принялся рассматривать его оголённое тело. Живот неприятно обдало холодным ветром, но это было самым малым, что Дан сейчас хотел бы не чувствовать. Ему хотелось исчезнуть, лишь бы не ощущать руку этого мужчины у себя на животе, где, как оказалось, уже было довольно много красных следов от ударов, которые уже завтра превратятся в долго проходящие синяки. — Ты прав, Чхон, — говорит он, обращаясь к тихоне этой небольшой банды, — и вправду гладкий и мягкий, как девчонка. Эй, парни, хотели бы попробовать его? Двое мужчин замешкались, но стоило их боссу злобно на них обернуться, они положительно закивали головой, как бездумные болванчики. — Видишь, Данчик, как ты им понравился. Знаешь же, что мы можем получить всё, что только пожелаем? Дан кивает и жмурит влажные глаза. — Отлично. Тогда в субботу ждём тебя и ещё четырнадцать миллионов вон на этом же месте в полночь, — главарь потрепал его по макушке, довольно улыбнулся и прикрыл живот Дана. — Если придёшь без денег или их будет недостаточно — мы сделаем то, о чём ты даже в страшных снах не мог себе представить. Если приведешь копов или своего богатого ёбыря — мы с удовольствием убьём твою полудохлую бабулю. Усёк? — Да-да… — всхлипывает Дан, молясь, чтобы они наконец его оставили. — Я всё понял. — Какой же ты умный. Иди-ка домой, а то вдруг простудишь себе всё, сидя на этом мокром асфальте. Как после этого ты сможешь заработать нам денежки своей дыркой? Не годится. Голос медленно отдалялся, и вскоре три мужских фигуры запрыгнули в чёрный помятый грузовик и исчезли. Дан быстро вытер слезы и попытался встать с земли. Его руки были грязные, все его тело ужасно ныло, голова буквально горела от боли, обиды и ярости. Он был так сильно зол на этих мерзких людей, но и себя в произошедшем винил не меньше. Отправлять бабушке деньги такими большими суммами было крайне необдуманным и глупым решением. Это выглядело очень подозрительно, но Дан был слишком рад избавлению бабушки от постоянной кредитной ноши, что не заметил этого. Не заметил и тем самым поставил её жизнь в опасность, за что никогда не сможет себя простить. Всю дорогу до общежития он горько плакал и пытался не упасть на землю от собственного бессилия и боли по всему телу.