***
— Всё в порядке? — в перерыве между репетициями на так полюбившемся Антону крыльце служебного входа появляется Дима — один из ведущих моделей модного дома Попова. На протянутую Антоном пачку сигарет он отнекивается, — я не курю, — однако не уходит, считывает предложение как разрешение остаться, — надеюсь, ты сильно не загоняешься из-за Саши и его дружков? Антон молчит. Он смотрит куда-то вдаль, продолжая курить, но притом делая уже более глубокие затяжки. Конечно его это задевает. Безмерно раздражает. У Антона уже чешутся руки ответить нахалам за их слова и поступки, которые он терпеть не намерен. Вот только вплоть до показа у него связаны руки. Раздоры и уж тем более драки — первое, что сейчас идёт под запретом, наравне с набором веса и прочими внешними изменениями. — Не считаю их достойными своих загонов… но с удовольствием бы проехался по их слащавым лицам своим кулаком, — всё же Антон решает не держать в себе свои «потайные желания», ощущая доверие к Масленникову, и тут же чувствует положительно настроенную отдачу от него в виде смешка. — Поверь, об этом здесь мечтают многие… знал бы ты, скольких талантливых и красивых парней он отсюда прогнал, — Дима опирается об косяк, наблюдая за редко проходящими мимо людьми, — знаешь, ты парень очень способный и держишься хорошо. Будет очень обидно, если перед самым финишем ты соскочишь из-за таких идиотов, — Дима переводит взгляд на Антона, который тушит бычок об урну. Он поднимает взгляд на Масленникова, немного в смятении задерживаясь, после чего мягко чуть улыбается ему. — В таком случае, мне придётся пообещать и тебе, что я со всем справлюсь? — отвечает Антон и вздёргивает одну бровь. Это скорее утверждение, чем вопрос. — Было бы неплохо, — усмехается Дима, — идём? — он заходит в здание, зная, что Шастун пойдёт за ним, ведь перерыв уже заканчивается. Антон смотрит в спину Масленникова, рассуждая об их самой обычной беседе минуту назад. Дима выглядел искренним в общении с ним, а его такие простые фразы всё равно вызывают улыбку на лице Шастуна, придавая парню нужный рабочий настрой. Приятно знать, что даже в таком не самом дружном коллективе есть хотя бы один человек, готовый помочь и поддержать даже такой тривиальной и неглубинной беседой. Они в принципе впервые заговорили друг с другом, до этого лишь перекидываясь служебными «привет-пока», поэтому даже такой знак внимания уже значит немалое для Антона, заряжая на дальнейшую работу.***
— Шаст, у тебя всё нормально? — Женя просыпается посреди ночи, слыша с соседней кровати тяжёлое дыхание и надоедливый скрип от постоянного перекатывания по ней с бока на бок, — тебе надо выспаться перед завтрашним днём. — Знаю, — Антон вздыхает. Время давно перевалило за второй час ночи, однако постепенно нарастающее в груди волнение не позволяет и глаза сомкнуть. Время пролетело незаметно, и завтра уже состоится показ, которого Антон одновременно ждёт и желает избежать всеми возможными способами. За все эти дни упорной работы парня успели неплохо подготовить, однако последний, к его большому удивлению, провели без тренировок. В этом модном доме моделям всегда за день до показа предоставляют так называемый «день отдыха», за исполнением которого лично следит Арсений Сергеевич: он сторонник того, что работать нужно добротно, но и про отдых забывать нельзя. Так весь прошедший день молодые люди, как и положено, провели за спа-процедурами: массаж всего тела, джакузи, косметические процедуры… одно только произношение этих слов пробуждает желание и восторг у парней из группы и лёгкое презрение и смятение у обычного парня с окраины Воронежа. Для него такие «изыски» не только непривычны, учитывая их не лучшее семейное материальное положение, но и непонятны, ведь расслабиться можно и без траты больших средств за один раз, притом таким непрактичным способом. Антон видел, как остальные наслаждались долгожданным днём перед показом, явно готовые провести его с удовольствием, в то время как сам он старался обойти всё это стороной. Антон явно лишний здесь, притом в таком дорогом заведении. Не привыкший к богатой и безотказной жизни, его принципы считают, что подобные заведения и процедуры нужны не более чем для траты денег, а похожий эффект можно получить и лёжа в обычной горячей ванне. Увидев замешательство на лице Антона, который не сильно стремился приступать к массажу, идущему первым по списку, где его уже ожидает мастер, Дима быстро сориентировался и подхватил Шастуна под руку, утаскивая вместе с собой по процедурам, в которые очень скоро Антон втянулся и, расслабившись, стал получать удовольствие. Разнеженный таким днём, Антон смог отпустить все переживания и мысли не только насчёт, очевидно, немалой суммы, потраченной в частности и на него, но и завтрашнего тяжелого дня. Однако по возвращении в старую общагу на юге Москвы, он сразу вернулся и к своему прежнему состоянию, к которому привык за это время, начав ощущать и немалое волнение, в разы выросшее сейчас, не давая расслабиться и провалиться в сон. И Женя это отчётливо видит. И видел прежде. Он прекрасно помнит, как засыпал под расхаживания друга по комнате с книжкой по голове, как тот постоянно крутился у зеркала, пытаясь исправить мелкие изъяны своей внешности. Вот и сейчас Антон вновь загоняется насчёт предстоящего дня. Женя ничего не отвечает, лишь молча поднимается с постели. Антон лежит спиной к нему, поэтому лишь слышит скрип чужой кровати, несколько шаркающих тапочками шагов, а после и как прогибается под ним кровать, а на талии располагается чужая рука. Антон краснеет, но замирает, не дёргаясь и ничего не говоря. Друг лишь упирается носом ему куда-то в макушку, размеренно дыша и, словно, пытаясь так передать спокойствие и Антону. Со спины чувствуется мерный стук чужого сердца, выражающий полное умиротворение, которое постепенно внушается и Антону. Его мысли полностью смещаются с переживаний о предстоящем дне на происходящее в данный момент, отчего больше не чувствуется липкий страх в груди, зато отчётливо ощущается, как глаза постепенно сами начинают слипаться.***
В месте проведения мероприятия с самого утра творится полный хаос. Показ состоится лишь вечером, однако уже сейчас организаторы и прочие приобщённые к событию лица носятся туда-сюда, подготавливая моделей, зал и подиум. Сами парни суетятся ничуть не меньше, то и дело вертясь у зеркала и постоянно поправляя выбившуюся прядь или тон лица, которые им уже успели сделать визажисты. Антон теряется в происходящем круговороте событий, просто не понимая, куда ему примкнуться. Хореограф уже провёл с ними генеральный прогон по подиуму, визажисты сделали укладку и нанесли грим, осталось лишь надеть уже тщательно отглаженные и давно готовые образы и можно идти. Однако все почему-то всё равно не могут смиренно сесть или хотя бы угомониться. Антон вскоре не выдерживает этих вечно маячащих перед глазами силуэтов, поэтому вынимает из рюкзака почти пустую пачку сигарет вместе с зажигалкой и идёт к чёрному выходу. С недавних пор он стал сам за собой замечать, что курить он стал в разы больше, однако делать с этим ничего особо не намерен. И такие перемены легко объяснялись: его ритм жизни резко сменился, а это большой стресс, из-за которого в день стало уходить стабильно по пачке, а иногда и вовсе полторы. — Волнуешься? — внезапно за спиной раздаётся знакомый голос, заставляя Антона обернуться. — На удивление, почти нет, — признаётся Антон, на самом деле не испытывая сильного волнения из-за предстоящего мероприятия. На немую просьбу прикурить он поджигает сигарету собеседнику, — раз вы выбрали меня, значит во мне есть какой-никакой потенциал, этого уже достаточно, чтобы чувствовать себя хотя бы немного уверенно, — Антон улыбается, наблюдая за тем, как Арсений затягивается. Мужчина лишь беззвучно хмыкает и чуть кивает головой на это заявление. — А ты знаешь себе цену, похвально, — сказать больше нечего. Их связывают исключительно рабочие отношения, друг о друге они не знают ровным счётом ничего, поэтому начать хоть какой-то отстранённый диалог довольно затруднительно. Впрочем, к этому сейчас никто не стремится. Они молча курят, не ощущая каких-то стеснений или неловкости от тишины между ними. Каждый думает о своём, после чего они поочерёдно покидают крыльцо служебного входа.***
Антон не соврал Арсению, когда говорил, что практически не волнуется, однако он не подозревал, что с каждым часом переживания начнут расти в геометрической прогрессии. Уже стоя за кулисами, слыша фоновую музыку и голоса людей в зале, он ощущает, наконец, по-настоящему где находится, и что сейчас происходит. И от этого становится жутко. Руки начинает немного потряхивать, из-за чего Антон постоянно их трёт, чтобы не выдавать мелкую дрожь. — Ну как ты? — за пару минут до начала Дима подходит к Антону, явно заметив его волнение. В целом, не обратить на это внимание довольно трудно, Шастун даже не сразу заметил Масленникова, который стоит прямо напротив него. — Нормально, — выдыхает он и прокашливается. Дима лишь чуть ухмыляется и хлопает парня по плечу. — Нормально всё будет, не переживай. Перед выходом просто напрягись всем телом на несколько секунд, а потом резко полностью расслабься и глубоко выдохни. Волнение уйдёт, останется только кайф от показа, — по Диме видно, что он не просто профессионал с большим опытом. Он по-настоящему наслаждается своим делом, отдаваясь полноценно и с огромным энтузиазмом работе, что хорошо ощущается. Его фотографии очень живые и привлекательные, а проходки на показах — чёткие, уверенные и завораживающие. На Масленникова хочется смотреть, отчего в своей голове Антон сделал из него авторитета, за которым он и подтягивался все эти дни на тренировках. И именно поэтому в совет Димы он вслушивается внимательно, будучи уверенный, что плохого тот ему не посоветует. И совет действительно помогает, пусть и не на максимум. Расслабив всё тело после недолгого, но сильного напряжения, Антон ощущает невероятную лёгкость, делая такой же лёгкий и уверенный свой первый шаг из-за кулис на подиум. В глаза сразу же бьют яркие софиты, ослепляя, но это почти не мешает смотреть уверенно вперёд и идти, однако очень помогает скрыть людей, сидящих в зале. Это только улучшает ситуацию, позволяя не вгонять себя в переживания о своей нелепости. Фоновая музыка не слышна совершенно, а перед собой виднеется лишь дорожка, по которой Антон должен пройти, выполнив давно отработанные движения. Сейчас каждый шаг ощущается им настолько легко и естественно, словно парень был рождён для этого. Прежде он никогда не выступал на публике, это его первый опыт, которым он уже сейчас безмерно доволен. Лиц, как и тяжёлых осуждающих или насмешливых взглядов, не видно, претензий или насмешек не слышно, сам он не спотыкается и не падает, ровно и чисто выполняя проходку. Просто идеально. Весь свой проход по подиуму после схождения с него Антон не помнит совершенно. Помнит только лишь то, как сделал первый шаг, — остальное как в тумане, словно этого и не было. Однако стоило только уйти за кулисы, чтобы в темпе сменить образ, тут же появлялось внезапное и сильное желание вернуться обратно.***
Вскоре мероприятие закончилось. Приглашённые на него гости и журналисты переместились в банкетный зал, где каждый лично желал поблагодарить Попова за очередную успешную презентацию коллекции. Последние так и засыпали модельера многочисленными вопросами, на которые Арсений в своей привычной манере отвечал уклончиво, не намереваясь раскрывать все интриги и секреты. Однако помимо лести и восхищения также присутствуют презрение и враждебность, которые отчётливее всего совмещаются в лице одного конкретного человека, не отказавшего себе в желании также прийти на показ и сейчас подойти к Попову. Вот только его внешний вид и настрой уже отчётливо намекают на то, что приятных слов и восхищений Попов не услышит. — Ну, что ж, поздравляю. Показ как всегда неплох, — протянутую с любезностью, от которой кожа, кажется, начинает гореть, руку Арсений пожимает с не более искренней улыбкой благодарности, — скажу честно, приятно удивлён. Тот новичок чуть не похоронил всё мероприятие. — Но в итоге напротив задал ему хорошую ноту и обрёк на неизбежный успех, — Арсений всё также притворно улыбается, держа лицо и отвечая в противовес собеседнику, на что получает не менее ехидный смешок. — Ты прав, парень он и правда симпатичный. Жаль только, что совершенно не подходящий для большого бизнеса, — от улыбки, пропитанной мнимой лестью, у мужчины сводит зубы, порождая сильный порыв в отвращении сморщиться и ответить что-то безумно язвенное. — Эд, не стоит и пытаться ввести меня в заблуждение, ты ведь знаешь, не выйдет. На этого парня у меня уже немало планов. Год-два, и он будет одним из самых востребованных моделей в стране, как минимум, — Попов заявляет уверенно, глаза его светятся азартом от такого хода в их игре, построенной на многолетнем соперничестве. Он с мнимым безразличием на мнение оппонента поглядывает в сторону своих парней-моделей, которые постепенно расходятся из гримёрных, выискивая среди них определённый силуэт. В ответ на своё заявление модельер получает громкий хохот Выграновского, который заставляет его повернуть голову. Смех вызывает быстро растущее отвращение, которое Арсений сдерживает из последних сил, лишь в притворном непонимании вздёргивая бровь. — Готов спорить, что мальчишка не протянет и полугода с тобой. Либо сбежит сам, либо ты же его и выгонишь, — Арсений не дурак, и видит в лице собеседника азарт и интерес, не меньшие его собственных. Его заклятый коллега падок на переманивание достойных моделей из дома Попова, чем делает немалый рейтинг себе. Сколько талантливых юношей так перешло в его лапы? Три? Пять? Пятнадцать? Арсений потерял счёт ещё в прошлом году. Не все юноши готовы были мириться с грубостью хореографов, которые придираются к любому неверно сделанному шагу, с замечаниями швей, вынужденных с громкими показушными причитаниями перешивать костюмы из-за изменившихся параметров на пару-тройку сантиметров, недовольствами визажистов, по их словам, тратящих больше сил и ресурсов на то, чтобы спрятать прыщик на лице. Но самое главное: почти никто не был готов мириться с Поповым. С Поповым, который может разом заменить абсолютно всех вышеперечисленных вместе взятых по поводам и степени придирок. Да, он востребованный и профессиональный модельер. Да, он учился у ведущих кутюрье в Париже, что уже делает ему невероятный успех и престиж. Вот только характер и требования перекрывают все достижения, и уже через два-три месяца работы в его модном доме чаша весов у новобранцев часто переваливает за вариант ухода, нежели на возможность остаться. Притом чаще всего происходит не просто добровольное увольнение, а переход в конкурирующий дом, владелец которого нередко подлавливал юношей, предлагая выгодное и заманчивое сотрудничество. Арсений всё это прекрасно знает, и когда видит некогда своих, успевших стать небезызвестными среди фотографов и искусствоведов, моделей, ныне прославляющих новые коллекции своего главного конкурента, который так довольно быстро вышел на почти равный с Поповым уровень, то омерзение и некая брезгливость — основные чувства, распирающие мужчину изнутри. Нетерпящий равных себе Попов готов рвать и метать, когда видит, как Выграновского ставят с ним наравне, отчего Арсений, кажется, готов буквально на всё, лишь бы эту победу в их, как любезно пишут журналисты «вражде», и как смело могут они сами заявить «войне», одержал именно он. — Так ты любитель не только воровства, но и азарта? — мужчины берут по бокалу шампанского, любезно предложенных им одним из проходящих мимо с подносом официантов. — Ну что ты, какое воровство? Когда я что-либо крал? — эти ехидные смешки и ухмылочки так и манят прыснуть в них содержимым бокала. — Ты крал моё имущество, Эд, — Арсений крутит бокал, говоря сдержанно, что получается уже чуть хуже. Раздражение и напряжение Попова отчётливо висят в воздухе, чему Выграновский только и рад, — каждый мальчишка, переманенный тобой, — это воровство моих средств и признания, — Арсений меркантильный, что Эду давно известно, как ровно такому же человеку, и оба это друг от друга давно не скрывают, — и всё же, раз ты так хочешь поспорить, то не могу отказать тебе в этом удовольствии. — Неужели? — Эдуард в момент вздёргивает бровь, а после начинает гадко и широко улыбаться, — тогда я даю тебе полгода. Сделай его звездой, и я готов пойти на любое твоё желание. — Ты исчезнешь, — не раздумывая, отвечает Арсений. Эд вновь усмехается, опуская взгляд ненадолго на бокал, и чуть отрицательно мотает головой, шумно вздыхая. — Спор — это азарт, игра. И интересна она лишь тогда, когда ставки высоки и равноценны, Арсений, — Эд поднимает голову и смотрит в упор на Попова, — в таком случае я должен буду просить тебя также исчезнуть в случае моей победы, но я не хочу такого скучного финала нашей с тобой долгой истории. Я готов исчезнуть из инфо-поля на год, но не более. — Этого мне будет достаточно, чтобы навсегда закрепить своё превосходство над тобой, — не менее быстро, чем до этого, отвечает Арсений, кажется, мало думая о своих действиях, однако будучи в них абсолютно уверенным, — и что же ты хочешь взамен, если выиграешь? Эд, довольствуясь моментом, закусывает губу и кидает взгляд в сторону моделей, где уже показался Антон, чей голос стал едва слышен из шума толпы. Взбудораженный прошедшим мероприятием, он с кем-то очень увлечённо и эмоционально говорит по телефону, не подозревая, что находится под пристальными взглядами двух заклятых врагов. Арсений хмурится и поглядывает за Выграновским, пытаясь считать его примерные мысли и настрой, которые постепенно становились всё более очевидными и крайне не нравящимися Попову. — Его, — ответ произносится скоро, заставляя Арсения напрячь желваки, — если я выиграю спор, он будет моим. — Твоё переманивание моделей в свой дом уже крайне банально, мог бы придумать что-то более оригинальное. — Он мне и не нужен, как модель, из него ничего толкового не выйдет, — тон Выграновского сменяется с хищно-игривого на более серьёзный и холодный, — если я выиграю, то ты отдаёшь его мне всецело и лично печёшься о том, чтобы об этом никто не узнал: ни его семья, ни друзья, ни кто бы то ни был. От этого заявления Арсений опешил. Он совершенно не ожидал такого требования, ведь, насколько ему известно, Эд мало увлечён подобными интрижками, отчего сейчас сложно предположить, для каких конкретно целей ему нужен Антон. Дизайнер взвалил на себя ответственность за его сохранность, лично пообещав Матвиенко, что его студент не пострадает от суровых дел и планов Попова. С другой стороны, Арсений уверен в своей победе, притом отказ сейчас сильно опустит его в глазах Эда, который после не упустит возможности воспользоваться слабиной соперника. Отказ будет прямым знаком того, что этот парень — слабое звено Арсения и мишень для Эда, в которую тот будет готов из раза в раз целиться, пока Попов не потерпит окончательное сокрушительное поражение, чего сам Арсений допустить не может. Оставив на раздумья лишь несколько секунд, дабы не вызывать подозрений, он уверенно заявляет: — Я согласен, — мужчина протягивает руку и спустя мгновение ощущает чужую, с которой они сцепились рукопожатиями и обещаниями, даже не подозревая о последствиях этого спора.