fireflies.

В операционной прохладно. Включенный кондиционер поставленный на шестнадцать градусов, наполняет комнату свежим, нужным воздухом. Необходимая температура, которая отморозила пальцы за те десять минут, что прошли внутри. Медсестра повязывает вокруг его талии белую шнуровку на светлом, почти прозрачном халате, завязывая такой же узелок у основания седьмого позвонка, чтобы он не свисал. Чонгук сам надевает продезинфицированные перчатки на руки, пока ему предоставляют маску. На голову надевает хирургический колпак со знаком звездочки в верхней левой части, закрывающий его лоб. Доктор Чон смотрит на своего сегодняшнего пациента, которому уже сделали все необходимое: вкололи в фикс снотворное и запустили механизм наркоза, следя за его общим состоянием, пока доктора не примутся за выполнение своей задачи. Все его тело прикрыто голубой простыней, кроме той части, которую они будут резать. Уже привычный писк рядом стоящего оборудование не так раздражает. Чон попросту этого не слышит, он погружается, как и учили на парах, в состояние полного покоя, сосредотачивается на данной операции, готовиться спасти жизнь человека. — Давление пониженное, сбитый ритм сердца. Ускоренный режим распространение токсинов по организму — рядом стоящая медсестра быстро чеканит текст, будто читает его, не теряя уверенности и стойкости в голосе. Глаза ее, необычно изумрудные, блестят при свете операционного светильника, направленных на тело под ними. Чонгук осведомлен о состоянии своего пациента. — Как произошел взрыв аппендицита? — доктор Чон встает перед своей новой целью. — Отек лимфатической ткани на стенке отростка в результате инфекции пищеварительной системы, — медсестра направляет физраствор в фикс. Жидкость медленно течёт по нейлоновой трубке по чужой вене - при ударе и произошел взрыв. — Приступаем — наступает тишина. Чонгук считает про себя до трех, — скальпель — операция начинается. Чонгук не помнит, какая на его счету это операция. Ему тридцать четыре, он опытный врач, хирург, с огромным стажем работы и большим прошлым, так и будущем. Через острие его скальпеля проходили слишком много людей. Он спас жизни миллионам и продолжает делать это, сосредоточенно смотря как режется кожа и медленно течёт кровь вниз по телу. Не опасная для жизни, ее смогут остановить сразу же. Он привык видеть и слышать эти звуки вокруг себя. Привык к меняющимся людям вокруг него: к медсестре, на месте которых встречались слишком многие, опытные, не опытные. К хирургам, умеющие ворчать на каждое действия, и молча принимающие его тактику, спокойно слушая и выполняя ообязанности Он врач, у которого огромный опыт в работе, слишком много людей в округе, находящиеся рядом почти каждую минуту и секунду его жизни. На пальцах рук можно посчитать, когда именно вокруг него была тишина. Чертовски мало свободного времени, и едкий вкус кофеина, оседающий на языке, смешанный с сигаретами «мальборо» Он врач, этим все объясняется: его занятость, загруженность, чрезмерное употребление сигарет и постоянное нервное ожидание нового. Он бы никогда не приехал в Америку, если бы разрешили остаться дома. Во Франции. Это пятый год проживания в Калифорнии, и он может сказать смело, что никогда, никогда не любил Америку, и не готов менять запах свежести и жизни, на запах вечно мокрого асфальта и теряющий в себя веру людей. Таких тут неимоверное количество. Он врач, выбравший спасать чужие жизни, когда понял, что в своей не изменится ровным счетом ничего. Такова она - жизнь. Кто-то отыгрывает ее в лице второстепенного героя. Доктор Чон не считает себя таковым, но проживать оставшиеся годы жизни в пустую не желает. Он спасает, спасает. *** — Почти все доктора являются по обмену, — тараторит Чимин, недовольно смотря на испачканные пальцы, в нежном, заварном креме из-под рулета. — Калифорния страна дождей и какие-либо катастрофы любого характера преследуют штат каждую секунду. Правительство взялось за лучших врачей, и приволокли их сюда. Может, и твоя мама тоже? — Ким отрицательно качает головой, переваривая полученную информацию в голове. — Некоторые тут дольше заложенного срока, но их попросту не отпускают. Никому ведь не хочется остаться без опытных врачей. — А в их местах жительства что? Им не нужна помощь? Почему подумали только о жителях штата? — Тэхён отправляет отрезанный кусочек себе в рот, предварительно проверив не крошится ли оно, и не упало ли ничего на его белоснежный халат. — Да нет же, — админ перестает жевать, смотря куда-то за спиной Кима. — И там нашли замены, но дают пробоваться новым ученикам, только окончившиеся вузы, университеты. Посчитали, что Америка нуждается в героях. Марвел уже не справляется. — Тэхён смеется. Поднимает на него взгляд, видя чужое замешательство, и тоже смотрит себе за спину, замечая Доктора Чона, ожидающего свой стаканчик с кофе. — А этот, — наклоняется ближе, боясь быть кем-то услышанным — из Франции. Живет тут почти пять лет, за все годы видел его только один раз, говорящим на французском. Французский и доктор Чон. Ким пытается представить в своей голове эту картину, но плохо получается, так как и голос он плохо запомнил. — Кажется, говорил он с женой? Вроде, да. — Пак продолжает непринужденно жевать, все еще наблюдая за тем, как стаканчик наполняется вязкой жидкостью, а смотрящий в телефон доктор Чон удаляется к дверям лифта. Жена. У доктора Чона есть жена. Ким мало что понимает, когда чувствует, как что-то больно сжимает его в груди. Может даже что-то вниз падает, он повредил себе какой-то жизненный орган? Почему такая боль? Чувствует, как по спине, после мерзкого «жена» прошлись такие же мерзкие мурашки. Тэхён дышит, он правда старается дышать, медленно, считая каждый вдох. У Доктора Чона, который взрослый мужчина, которому больше тридцати лет, есть жена. Тэхён уже не ребенок, хорошо понимает многие вещи этого мира. Понимает, что жизнь устроена так, что не всегда получаешь желаемого, вот и он, сидит на стуле у стойки регистрации в зале больницы, ест подаренный бывшим пациентов рулет и думает о том, что у Доктора Чона есть жена. Чимин снова что-то начинает рассказывать, но Ким его мало слушает, погружаясь в себя. Как не любит это делать, но все равно думает. Думает о женщине, испортившей ему будущее. О матери, конечно, не о жене доктора Чон, нет. Усталость меняет его выражение лица. Это не ускользает из-под взора Админа Пака, активно спрашивающего в чем дело, и почему он побледнел. Тэхён отнекивается, говорит, мол, переутомление. Встает со стула, благодаря за вкусную выпечку, и направляется в травматологическое отделение. Ему срочно нужен отдых и тишина. Лифт тихо гудит, годами проработавший в этом здании, но доставляет в нужное место, открывая двери перед Кимом. На этом этаже почти всегда прохладно. Открытые окна в коридорах тому причина, его мать даже кондиционер включает временами, несмотря на жуткий холод, пронизывающий кости. Ким по возможности туда не ходит, будучи являясь мерзляком. Сильнее кутается в свой халат, открывая дверь в комнату, поздно замечая, что тут не один. Будет совсем не красиво, если он выскочит так же быстро, как и зашел? Думаю, это будет неловко и останется на его памяти, как один из позоров жизни. Восседая на диване в левой части, попивая свой кофе из стаканчика, сидит Доктор Чон. Тот поднимает на него глаза на пару секунд, рассматривая вошедшего, прежде чем снова заглянуть в телефон, начиная что-то там рассматривать, и перелистывать, не особо вчитываясь. Тэхён отсюда видит, что там текст. А может даже и чужие анализы, кто знает. Он неловко проходится взглядом по комнате, делает шаг, и тело пронзает покой. Он отчетливо слышит, как в голове от шума мыслей, наступает тишина. Абсолютная. Будто ничего в мире не важно, когда есть он и доктор Чон. Тэхён проходит дальше, ведет себя расслаблено. Наливает из кипяченого, но успевшего остыть, чайника себе кипяток в кружку, нос щекочет что-то, и совсем неожиданно, за его спиной встает чужое тело, выливающее в урну крепную жидкость. Тэхён тихо чихает. Ким отходит в сторону и дает доктору смыть коричневые пятна, ожидая, пока тот закончит, в тайне надеясь, что даже выйдет, хотя этого совсем не хочется. Доктор Чон усаживается вновь за свое место, на этот раз, откладывает даже телефон, и наблюдает со стороны за неловкими действиями Тэхёна. Парень уже заварил себя чай, растворяя в жидкости пакетик, окрашивающий белую жидкость в темную. Крутит ею в разные стороны, и в итоге, просто выбрасывает. Все еще летающий запах кофе неприятно давит, и Ким тянет приоткрыть окно, впуская холодный, дождевой ветер внутрь комнаты отдыха. Он разом распространяется, дарит необъятное чувство долгожданного успокоения аллергии. Отказ от кофеина для Тэхёна не значит убиться. Для него, никогда не пробовавший этот напиток, он просто не имеет значения. Но вот чужие действия из внимания не ускользают. Доктор Чон, стоило ему зайти в комнату, вылил еще почти полный стакан кофе. Ради него? Бред. В голове пролетает чиминово «жена Доктора Чона» Это выглядит как бред по еще одной причине. Доктор Чон просто не мог знать о его аллергии, потому что ему этого никто не говорил, и даже в медицинской книжке Тэхёна, да и в принципе ни у кого, о таких вещах не упоминается, если она, аллергия, не носит в себе смертельный характер. А тут чихание и краснеющие глаза. Не мог знать, только если не наблюдал. Еще в первый день. — Доктор Чон, — первый, снова, подает голос Тэхён, разворачиваясь к тому, кто смотрит неотрывно, будто пытаясь увидеть глубже, больше, чем ему показывают, — Что это было? — Что? — абсолютно безмятежно. Он расслаблен, что видно по его спокойному выражению лицу и глазам, смотрящим прямо, не так, как у Тэхёна; бегающий от рук к глазам и обратно. — В уборной, — отпивает глоток чая, обжигающий стенки горла и кончик языка. Тэхён морщится слегка. Все еще смотрят на своего собеседника, рядом с которым он чувствует себя куда расслабленно и уютно, чем с кем-либо. — А что было? — тот выправляется в спине, — Тебя никогда не называли красивым? — Тэхён теряется. Говорить о таких вещах напрямую для него сверх нормы. Потому что. Потому что да, его никто и никогда не называл красивым. Уж тем более мужчина. Такой, как Доктор Чон (у которого все еще есть? жена) — Называли, но... — Так в чем проблема? — парень отпускает чашку на стол. Короткими двумя шагами проходит к дивану напротив сидящего и старается принять такую же позу, как и у Чонгука. Тот выглядит даже довольным? Сложно сказать. Его эмоции скрыты за маской спокойствие. Но маска ли это? Его руки все еще расслабленны. Их оплетают голубые выступающие вены, пробирающие куда-то под халат, взор закрывается у основания кистей. Тэхёну сложно держать себя в руках рядом с таким человеком. Ему хорошо, даже слишком. — Знаете, Доктор Ким, — Чонгук раскидывает ноги в сторону и обколачивается на локти, тем самым приближаясь чуть ближе к нему, — Вы же знаете правило медицины? — Ким кивает, — основное, — снова кивок, и недолгое молчание. — Медицину выбирают те, кто вместо своей жизни выбирает чужую. — заученное правило, вбитое ему в голову еще со временем школьных год матерью, и университетом, с продолжительностью четырех лет. Каждый день, каждую ночь. — Верно, мon cher, — услужливо кивает, — а как идет правило дальше? — взгляд, минутой ранее опущенный на свои руки, вновь поднимается. Доктор Чон смотрит из-под век, заглядывая куда-то внутрь Тэхёна, замечая, как по рукам пробегает дрожь. Чужое «мon cher» врывается в сознание с опозданием. — Дальше? — не понимает он, потому что их учили только основному. Он никогда не знал, что у этого правила медицины есть продолжение. — Да, дальше. Медицину, — начинает Чонгук, следя за отяжелевшим взглядом Тэхёна, и прокусанной губой, из которых скоро, незаметно владельцу, брызнет кровь от острия — выбирает тот, кто не нуждается в спасении собственной жизни. Выбирая себе этот длинный путь, еще в самом начале, человек убеждается в том, что ему, его телу, его жизни не нужно чужое спасение, оно уже спасено решением быть нужным для других. Тэхён отчетливо слышит как на улице начинает стучать дождь. Звуки его каплей проникают в его мозг запоздало, ведь Доктор Чон, оказавшись в этом месте, в нужное время, с собою прикрывает Тэхёна от уничтожающих каплей. Так думает Ким, и ему нравится быть спрятанным в ворохе тепла от мыслей где-то за спиной. — Так вот, mon cher. Кто ты? — мужчина встает, смотрит сверху вниз на успевшего потерять облик смелости Тэхёна, смотря так глубоко, впечатывая в лицо всю правду — Тот, кто может спасать, или тот, кого нужно спасти? Тэхён не знает, что ответить, потому что соврать Чонгуку не сможет. А тому и ответ видимо не нужен, судя по удаляющейся спине, которая, вскоре скрывается за белой дверью, оставляя Тэхёна с новым потомком убивающих мыслей. Вместе с дождем, врываются в сознание неожиданно. Спешно глотая таблетки, наливая в стакан воды из-под крана. Тэхён не может понять кто он. Может ли он спасать, если сам нуждается в спасении? *** Больше всего к вечеру рабочего дня хотелось лечь спать. Даже больше, чем поесть. Тэхён, как и другие коллеги ближе к окончанию рабочим часам выглядели утомленно. Не то чтобы пациенты из «терапия» были тому причиной. Совсем нет, это была пятница. И перед наступающими выходными, организм решился начать уставать уже на автомате. В комнате отдыха снова все свои. Они сидят на диванах, о чем-то разговаривая на английском, провожая еще один тяжелый день жизни врачей. Чему-то радуются, чему-то расстраиваются. У всех, человек пяти, что находится здесь, совершенно разное выражение лица. Тэхён даже их имен не помнит, не говоря уже о другом. Он забыл. Вот он, Доктор Лиам, вроде как, вот это девушка с лучезарной улыбкой, болтающей с тем же Лиамом, Доктор Меган. Вот их он запомнил, они тут часто бывают. Пьют чай, и уходят по своим обязанностям. Тэхён думает и о Докторе Чоне, которого не видел со вчерашнего дня, после их последней встречи. Он долго искал в интернете значения этого слово. Но не знаю написания, мало чего нужного нашел. — мон? мон шерр? — думается ему, а взгляд, с Лиама и Меган отпускается на кружку в руках. «mon cher» из чонгуковых уст на французском звучит слишком. — Доктор Ким, — поток мыслей обрывает вошедший в комнату Сокджин. От других он мало чем отличается; торчащие в стороны пряди волос и неопрятно накинутый на плечи белый халат. — Что ж, поздравляю вас, с сегодняшнего дня начинается ваша работа по специальности. Пожалуйста, будьте готовы к восьми часам, сегодня я буду вашим помощником. Дальше Тэхён не слышит. Где-то мимо него проходит Доктор Меган, поздравляющая с успешным окончанием «стажировки» Не слышит, как ворвавшийся в комнату Чимин, на радостях, обнимает его и поздравляет, но уже куда эмоциональнее, чем кто-либо в комнате. Им всем, в знак вежливости, Тэхён улыбается. В коридоре он видит свою мать. В ее руках какие-то документы, но теряет к ним интерес, стоит завидеть потерявшего естественный цвет Тэхёна. Она подзывает его к себе, укладывает руку на лоб, проверяя температуру, говорит что-то про препараты на «крайний случай» крепко обнимая. В ее руках не так тепло, как было пару лет назад, когда все было хорошо. Тэхён не слушает ее слова направления, поздравления, более не чувствует губ на щеке, оставивший ему поцелуй на удачу. Тэхён, когда-то выбирая медицину, направление парамедик, знал о тяжести, и мысленно, с каждым годом пытался быть к этому готовым. Но только сейчас, кажется, что четырех лет ему не хватило от слова совсем. Он не готов ни к чему, он напуган, ему страшно, как тогда. Оседая на полу в уборной, он долго смотрит в одну точку, пытаясь успокоить собственные мысли. Он знает все теории, все методы, во всем осведомлен, но ему страшно. От него одного зависит чья-то жизнь. «Кто ты, mon cher? Тот, кто может спасать, или тот, кого нужно спасти? » Тэхён думает, что ближе второе, потому что спасать он может только вкалывая шприцы в вены, давая таблетки и таская тележку по отделу, улыбаясь приветливым старушкам. Ему звонят и просят уже быть на первом этаже, он спускается на лифте вниз, все еще ничего перед собой не видит. Находящийся с ним в одном лифте Доктор Чон, прекрасно знающий последние новости, наблюдает за Кимом, все так же молча смотря на подрагивание пальцев рук. Когда лифт пиликает в предпоследний раз, оставляя их одних, Доктор Чон одним касанием к успевшим замерзнуть, рукам, привлекает к себе внимание испуганных зеленых глаз, в которых, кажется, отражается весь ясный лес после дождя. — Ты обязательно справишься со всем, шерри. — выходит, оставляет его одного, потому что по-другому не может. — Я надеюсь, проблем у нас с тобой не возникнет, верно? — Сокджин уже нарядился в форму парамедика, и внимательно следит за медленно одевающимся Тэхеном. Киму нечего ему говорить, потому что нет никакой гарантии, что он справится без ошибок. Это его первый раз, настоящий первый раз. У них были практики в университете, в голове много теорий, которые вкладывали в голову на протяжении долгих лет. Но стоя сейчас перед своим "начальником" ему нечего ответить, потому что это будет ложью. И сорванное с губ: — Я постараюсь. Никак не радует Сокджина, который, в нервном ожидания звонка, отправляет сменщиков по домам, приглашая в комнату Тэхёна, где они, на протяжении длительных часов ночи, будут ожидать, пока к ним не обратятся за помощью. Комната обустроена почти также, какой и было во времена практики; в светло-бежевый тонах, с переливом синего. Из-за темных потолков и полос, отделяющих их друг от друга. Под горящей слабой лампой, будто специально настроенной так, чтобы убаюкивала сильнее, Киму не по себе. Зато Сокджин, устроившийся на мягком диване и вовсю смотрящий что-то на корейском в своем телефоне, кажется довольным. В нервном ожидании конца проходит час и тридцать минут. За это время Тэхён успевает пару раз стараться не заснуть. Бессонница, преследовавшая долгие годы, будто специально сейчас покидает его, крича на прощание слова о его провале. Под звук ночи, что сегодня мила к ним тем, что унесла с небес туч, дышится легко. Тэхён пару минут назад решил перебраться ближе к нему, к окну, чтобы не слушать корейское шоу успевшего вздремнуть Сокджина. Там слишком громко и все непонятно. Сумерки, опустившиеся на город, приятно щекочут кожу дующим в лицо ветром. Тэхён дышит как можно глубже, и чувствует, как волнение ускользает. Прячется где-то вновь за спиной доктора Чона, который говорит между тем ему сладкое «шерри» Покой нарушает громкий сигнал. Тэхён понимает всю разность между практиками и реальными выходами на скорой помощи, когда начавшийся сигнал оповещение о срочном выходе, начинает бить по перепонкам слишком громко, так, что становится почти невозможно, до приложенных рук к ушам. Сокджин что-то кричит ему, подзывая бежать. Из колонок комнаты доносится быстро диктуемый адрес одной из их помощницы и причина вызова: автокатастрофа. Выбегая из комнаты, он держит в руке чемодан с лекарствами и прочими вещами оказания первой помощи, замечая, как сильно он тяжек, может тем, что несет в себе спасение жизни? Машина скорой помощи уже на подходе, они, с невероятно опытным несмотря на свою специальность, Сокджином, заваливаются туда, пока водитель выруливается и гонит ближе к воротам, которые в спешке открывают. Тэхён отделённо слышит звук еще одного громко трещащего сигнала. Если этот звук придется слышать каждую ночь, он точно сойдет с ума. Это похуже противных мыслей зарезать себе вены ночью. Картина, представшая перед ними не самая приятная. Тэхена тошнит от вида раздавленных в мясо тел. Сокджин кричит что-то, пока он, машинально достает необходимое, подзывая к себе на помощь других сотрудников: полиции, скорой помощи. Две изничтоженные в металлический кусок автомобиля на грани возгорания. Слышится характерный пожарным звук. Тело девушки, вытащенной только что из машины в ужасном состоянии. Тэхён давит в горле ком тошноты, проверяя чужой пульс. Слишком слаб. К нему бегут врачи на носилках, пока он фиксирует сломанную руку, чтобы остановить кровотечение, прикладывая как можно больше бинтов. Девушка наверняка останется инвалидом. Где-то сзади слышится громкий плач женщин, может, какие-то родственники сегодняшних пострадавших? Из другой машины вытаскивают еще одно тело, тоже девушки. В окрашенном совсем поневоле кроваво-красном свадебном платье. От накатившегося осознания, что распространяется дрожью по всему телу, ему становится дурно. Это его первый выход, и он не может позволить себе того, чтобы сейчас ошибиться. Пульса нет. Дальнейшие действия проходят в тумане. У них удалось вытащить тела еще одного мужчины, все также унося на носилках, проверяя пульс, прикладывая к особо опасным ранам жгуты, фиксируя кровотечения. Тэхён делает все. Возможно, в начале он утрировал внутри себя, когда думал, что возможности спасти этих людей нет. Но смотря на тела тех, кого все же удалось вытащить, становится легче. Лишь на минуту кажется, что уже позади, что скоро они смогут поехать обратно и слушать ночную тишину. — Тэхён! — чужой голос врывается в сознание неожиданно. Он упустил момент, когда из мерседеса удалось вытащить еще одного парня, подростка, чьё лицо было полностью раздавлено в клочья и отчетливо были видно торчащие в стороны зубы и пустое место, где должен быть глаз. Тэхёна тошнит. От отчетливо чувствует как на стенки горла давит сегодняшний обед, готовый в любом момент вырваться, в эту же секунду. Он смотрит на еще полное жизни тело в чертовом свадебном костюме, и давит всхлип своего отчаяния, стараясь совладать собой — Тэхён, еще есть возможность его спасти, непременно окажи ему помощь! — но он не может двигаться с места. Наполняющая тяжестью грудь давит на сердце. Он слышит его ритм в ушах, слышит, как все громче кричит на него Джин, и все больше теряет естественный цвет лица, смотря на убитого человека. Удар в лицо кулаком, глубокое осознание. Тэхёна вырывает на асфальт, он утирает рукой брызги с краев губ, и бежит к жертве. Сокджин, зло сжимающий руку и скрипящий зубами, смотрит на его спину, больше не совладав гневом. Он видит чужие дрожащие руки, прикладывающий жгут, помогающую переложить тело на каталку. Он все видит, и не готов больше терпеть чужое «скоро» «чуть позже» В машине скорой помощи Тэхён следит за состояние первой девушки, слушая слабый ритм ее сердца на машинке и измеряя давление. Кровотечение оставлено еще в начале пути, как только его заперли в дверях вместе с ней, а дорога кажется до ужаса бесконечной. Когда глаза улавливают стены так внезапно полюбившейся ему больницы, Тэхён чувствует облегчение. Он смог? Наверное. Это еще вопрос времени. *** В больнице наконец-то тихо. Сидящий в комнате отдыха Тэхён слышит, как все размеренно успокаивается и приходит в привычную норму. Так вот что случалось в ночное время, когда он был у себя дома, глотая таблетки и занимаясь угрызением. Теперь он может понять всех хирургов, всех других врачей, что так отчаянно до глубокой ночи, сейчас, кажется, четвертый час пошел, сражались за жизни других. Он искусал себе все ногти, и давно не двигался с места, предпочитая смотреть в точку перед собой, переваривая все сделанное. — Доктор Ким? — Меган не выглядит такой счастливой, как ранее, она уставшая, напуганная. Залегшие тени под глазами ничем не скрыть, капли крови на халате не смыть. — Сокджин просит передать, что ожидает вас в ординаторской. В основном это комната была отдельно для других врачей, тех же хирургов, к которым она была ближе. Но почему-то привыкшие быть тут, чаще входили в отделение бывшей травматологии, оставаясь в уютных стенах, нежели чем в белом холоде. И там, ожидаемо, были все. Накручивавший круги Сокджин останавливается, стоит увидеть неуверенно входящего внутрь Тэхёна. Никто не выглядит довольным, хоть и жертв сегодня не было. Удалось спасти всех вытащенных с машины, даже ту, у которой не была пульса, но говорить про отсутствие последствия аварий пока еще рано. — Тэхён, — тяжело выдыхает тот, напряжение не спадает ни на секунду. Казалось бы, каждый занимается своим делом, уложившись на диваны, и похожие на больничные койки пациентов, кровати. Тем не менее, каждый ждет, и каждый смотрит, слушает. — Что это было во время выполнение операции? — Я приношу свои извинения, я не должен был... — Да! Ты не должен был! Именно, Тэхён! — кричит тот, за два шага подходя к нему ближе — Что было бы, если бы я не заехал по твоей смазливой морде кулаком, Тэхён?! — яростно дергает руками. Такого Сокджин Ким еще не видел, и от этого не легче. Он поднимает на заполненные тьмой ярости глаза свой взгляд, спокойно смотря на него — Ответь мне, чтобы было?! — Я не знаю, но все же обошлось. — Нет! Ничего не обошлось, Тэхён! Он мог умереть, ты это понимаешь? ! Он мог скончаться, не приди ты в себя! Он мог умереть. Из-за тебя! Заполняющий гул в ушах удается заметить чуть позже. Тэхён чувствует пелену слез застилающая ему глаза, ощущает, как сбивается его дыхание. — Ты чуть не убил его, Тэхён! — Сокджин проезжается кулаком по стене рядом с ним, шипя от пронзившейся его тела боли — Если бы он умер, ты бы был виновным! Ты понимаешь это черт возьми?! — Заткнись, Сокджин, ты что вообще несешь. Врачи подходят к разбушевавшемуся педиатру, стараясь задержать его чрезмерные активные действия. Тэхён больше ничего не слышит. Этот день отчетливо будет всплывать в памяти, как самый ничтожный. Он чуть не убил его. Ким слышал эти слова когда-то давно, слышал, и чувствовал теплую кровь на своих руках, пока его глаза, невинные, детские, бегали от одной руки к другой. Пока перед ним стояли полицейские, пытающиеся его оттащить. От хорошо помнит ту ночь, тот день. Он умер из-за тебя. Сердце, давно сбитое с ритма, танцует макабре. Тэхён видит перед собой толщу воды, и чувствует, как сильно жжет что-то его легкие, будто дыхание потеряно, будто он снова оказался запертый в той машине, откуда не мог всплыть, заплывая все дальше на глубокое дно, совсем потеряв дыхание. Вновь видит перед собой глаза. Видит смерть, которая пришла забрать. Тэхён ее боится до ужаса. По телу приходится липкая дрожь, а замерзшие руки хватаются за плечи. Онемевшие ноги не держат, опираясь спиной на стену он медленно спускается, не совладав больше собой. А в голове. Он умер из-за тебя. Ты убил его. Тэхён никогда... — Я никогда... — дышит, старается держаться в сознания, хватаясь за его крупицы. Он видит перед собой Доктора Чона, хватающего за плечи. Мелко трясет в руках, чтобы отвлечь. — Я никогда не убивал его! Никогда! Я не убивать его! Я никогда не делал этого! Это не моя вина! Нет! Истошный крик заполнивший всю комнату, становится последним звуком, перед тем, как выпасть из сознания, потеряв последние силы. Давая унести себя объятьям сна.