fireflies.

На этой недели градус в «погода» отпускался еще ниже, тем самым продувая каждый раз при выходе из дома кости. Холод был жгучим, оставлял румянец на щеках и замерзшие капли в уголках глаз. Такое для Калифорнии было привычно, и потому, привыкшие к жизни в штате люди запасались зонтами, теплыми варежками, шарфами. Ряды пальто и теплых курток в шкафах была показателем того, что люди готовы вставать против холода. Против холодной знойной осени, которая упала на Калифорнию красками. Увядшие листья шелестели под ботинками при тусклом свете, смешанным с утренним туманом. Темно-желтые и оранжевые листья крутились по ветру, так, что возникало чувства предшествия опасно сильного ветра. Количество луж на дорогах становилось больше, и кажется, увидеть засохший от жара Солнца асфальт было чем-то слишком редким явлением. Это не было проблемой для тех, кто привык жить в штате. Слегших в постели было много, так же как и тех, кто недовольно ворча на пробку стоял на пути на работу. Дорогу перекрыли из-за какого-то события, может даже, природное бедствие. Не суть. Звук сигнала машин резал слух, так, что становилось невозможно дальше лежать и слушать этот противный топот людей, так отчаянно пытающихся пробиться на главную трассу. Тэхён открывает глаза, недовольно косясь в сторону приоткрытого окна, откуда доносится еще один длинный звук сигнала, отчего ему приходится встать окончательно. Поправляя пряди волос, он недовольно цокает и тянется наконец закрыть окно, обколачиваясь одной рукой о холодный подоконник, а второй прикрывая ненавистный шум. Начало не самое лучшее. На столе лежат таблетки и стакан воды, которые он, по привычному режиму, заталкивает в рот, запивая водой, и лениво тянется в сторону двери, чтобы умыться и привести себя в порядок перед началом рабочего дня. Рабочий день. На вешалке, стоящей рядом с шкафом в самом начале висит его белый поглаженный, постиранный халат, с синим бейджиком у левой груди. Тэхён смотрит на него не отрываясь, будто с каждым разом проникаясь в ту атмосферу больничной тяжести, которую испытывает в пределах заведения. На тумбе рядом лежат мятные конфеты в зеленой обертке, так любезно подаренные пациенткой, милой старушкой, лицо которое помнится смутно, но тепло рук все еще фантомное ощущается. Тэхён проходится взглядом по этим вещах, задумываясь об отделе «терапия» оставленной им в такой ранний срок, и прислушиваясь, между тем, к шуму в самом доме. Мама снова была дома. Водные процедуры проходят в тумане. Ким не особо думает о том, что происходит вокруг него, больше стараясь прятаться от холода, который, как ни странно, все время бегает по коже мурашками. Замерзшие ступни прячутся в домашних тапочках, а на плечи отпускается одеяло. Проходя мимо халата на нем ощущается оседающий запах медикаментов и кондиционера. При смещении двух переносить это не так тяжело. На кухне горит свет и шипит омлет на сковороде, стоящая над ним мать, давно упустила момент, когда он успел попариться и покраснеть краями, готовый сгореть совсем, не выключи она газ под ним. Тэхён тянет стул, скрипя им, и отвлекая от мыслей женщину, что в спешке цыкнув отключает плиту, и полотенцем берется за ручку посуды, кладя на стол посередине. Дурманящий запах домашней еды проникает плотно в ноздри, и у Тэхён скрючивает живот от вида поджаристой яичницы. Он чертовски долго не ел это. Он смотрит на свою мать, которая разложив перед ними тарелку садиться на привычное место справа от него, разрезая еду и раскладывая по тарелкам. Парень сам делает им чай. Все еще исходящий пар от кипятка приятно греет прижатые к керамике пальцы. Тэхён слушает мельком звук дождя, и шум на улице, боясь подать голос первым, дожидаясь пока заговорит его мать. — Как много людей было в ординаторской? — бесцветным голосом спрашивает она, смотря в точку перед собой и оставив минутой ранее без своего внимания вилку, и всю еду в целом. Тяжесть ее тона пробивает кожу страшнее холода, будто, тем самым передает тот самый ужас, тот самый страх от осознания, что их тайна раскрылась. Это было безумием — скрывать то, что сейчас люди считают элементарной вещью и стараются помочь. Но кто бы объяснил ей? — Там были почти все, — отвечает Тэхён, смотря на ее руки, потрепанные с годов работы, но все также сохранившиеся свою женскую изящность. — Почти? — Все. Хирурги, медсестры, парамедики, педиатры, — поднимает на нее взгляд, — и Джин. Все видели то, что со мной произошло. Все видели из-за кого все это было. — Ты перестал пить таблетки? — Мама, — та отрицательно качает головой, находясь будто на грани нервного срыва. Руки ее начинают дрожать, а губы странно кривляться от мысли о том, что паническую атаку Тэхёна видела все. Все. Включая всех тех, перед кем она выставляла его совершенно здоровым и эмоционально стабильным. — Тэхён, — ее стеклянные глаза смотрят на него. Все также тяжело и беспощадно. Парень боялся этого взгляда всю свою жизнь, сколько себя помнит. Боялся острого пронзительно взгляда антрацитовых глаз своей матери, которая просто пыталась сделать из нее совершенно другого человека. — Почему ты не сделал хоть что-нибудь... — Я пытался справиться с этим. — Значит плохо пытался! — кричит и резко встает со стула, ударяя своими нежными руками о деревянный стол и смотря на него слезящимися глазами, которые наполняются болью. — Сколько раз я просила тебя быть осторожным? Сколько раз я говорила тебе никому не показывать своей слабости? — подходит ближе, кладя руки на его бледные щеки — Почему ты не можешь послушать свою маму, хотя бы раз, Тэхён? Почему ты не можешь просто быть послушным? Она всегда таким взглядом смотрела на него. Не на Тэхёна. Она всегда видела гордость только в нем. Не в Тэхёне. Она поглаживает пальцами его щеки, смотря все также разбито и умоляюще. Будто это может что-то исправить, будто это может помочь вернуть прошлое и успеть спасти.  — Ответь мне! Почему ты такой?!  — Перестань видеть во мне другого человека, мам. — встает вслед за ней, смотря сверху вниз и замечая, как она теряет блеск своей боли с каждой секундой. Тэхён видит, как ее ломает от нахлынувших воспоминаний, от его слов, беспощадно вонзившиеся кинжалом в сердце. — Его никогда не вернуть, его больше нет, так перестань! Перестань видеть во мне его! Я — не Тэен! Звук пощечины разносится по дому, и тихий вхлип, сорвавшийся с ее губ действует, как отрезвляющее. — Никогда! Слышишь! Никогда не произноси его имя своим поганым языком! Тэхён в ответ молчит. Если бы в его силах было исправить хоть что-то, он бы, непременно сделал это. Он бы вернулся в прошлое и обязательно спас того, кто был так любим. И из-за которого сломали его. *** В главном зале больницы многолюдно. Тэхён видит активно говорящего с кем-то Чимина, который, при виде его, машет и улыбается ему своей очаровательной улыбкой. Он зовет к себе, не отвлекаясь от заполнения документов какого-то пациента. Все вокруг ведут себя так, будто ничего и не было. И даже Чимин, обнимающий его за бок, тоже. Он ведет себя, как и всегда. Админ отдает последнюю бумажку мужчине за стойкой, и поворачивается в его сторону, смотря в глаза и улыбаясь. Тэхён благодарно улыбается в ответ. — Смотри, — администратор машет перед ним бледно-розовым подарочным пакетом, и при этом краснея щеками, и закусывая свою пухлую губу, уводя взгляд куда-то в сторону. Ким внимательно смотрит на пакет в его руках, на странно смущенного Пака, который, кажется, от смущения готов перепрыгнуть стойку и убежать прятаться. Сказать, что Тэхён ничего не понимает, значит, ничего не сказать. — От кого? — От Юнги. — и все становится понятно, а губы сами растягиваются в улыбке от вида смущенного Чимина, который прячет пакет обратно под стол и старается держать лицо в порядке. От Юнги. Значит, все же решился. Этот подросток выписался днем ранее, удачно закончив свое лечение и вроде как придя в полную норму. Причиной его восстановление были то ли таблетки и уколы, которые вкалывал ему Тэхён, то ли Администратор Пак, который иногда ходил с ним по отделу «терапия» совершенно случайно заглядывая к Мину, и непроизвольно болтая о самых неважных вещах. В любом случае Мин Юнги был в порядке и полностью здоров. То, что он покидал стену больницы столько радовало, сколько и разочаровывало. Видеть смущенных парней было приятно и весело. Тэхён никогда, за исключением поцелуя доктора Кима и неизвестного, никогда не видел представителей противоположном пора, которые так открыто контактировали и показывали свою симпатию. Ладно, девушки, но парень с парнем? Ее мать бы точно осудила за такое. Уже. Можно ли было назвать его нарастающую одержимость Доктором Чоном такой же непонятной вещью? Которое не будет подлежать объяснению, загонит его в угол, как сейчас. — А что внутри? — тянется Ким к пакету с блестящей надписью «love you» в нижнем углу ужасно красным цветом. — А тебе все скажи. — закрывает обзор на свой подарок, что-то агрессивно выписывая на листе, вырисовывая замысловатые узоры. — К слову, — попытки увенчаются провалом, и Тэхён попросту бросает идею взглянуть на подарок, переключая внимание на снова краснеющего Чимина, который готовится сказать что-то уж слишком личное, даже страшное, бегая глазами от документов к документу — мы хотели на этом перерыве пойти в кофе напротив. — Парень тянется посмотреть на указанное место, замечая выходящих из автомобилей хирургов, которые, спрятавшись под зонтами, бегут под крышу здания больницы. Тэхён и правда видит горящую вывеску «открыто» на стеклянном заведении напротив. Включенные приглушенный теплый свет дарит атмосферу уюта, а повешенные большие круглые лампы, вокруг оконной рамы навивают чувства спокойствия и комфорта. Тэхён не знает, почему не заметил это место раньше, может быть потому, что просто не было времени? Наверное. Тем временем двери больницы автоматически распахиваются и в здания заходят одетые в теплые пальто и куртки работники больницы. Тэхён не будет врать себе, когда ищет глазами мужчину в чёрном пальто, чьи пальцы обязательно будут спрятаны под пластырем, а взгляд будет тяжек, глубок, но спокоен, будто высматривая раны души и исцеляя. Тэхён не будет скрывать облегчённого выдоха, когда встречается с глазами Доктора Чона, и отпускает напряженные плечи, следя за тем, как тот тоже. Тоже видимо кого-то искал и высматривал в зале, рядом со стойкой регистрации, рядом с администратор Паком, который машет докторам и встречает их с яркой улыбкой на губах. Видеть его счастливого радость для всех, отчего все здороваются друг с другом и по очередно берут по стаканчику кофе у машинки. Хорошее настроение администратора Пака разделяется на всех. Доктор Чон уводит взгляд к мужчине, что-то говорит тому, и начинает идти в их сторону, тем самым, вновь напрягая, но и одновременно неся на своих плечах тишину Тэхёна. Шаг его размеренный, медленный, руки спрятаны в карманах черного пальто, а опадающие на глаза челка слегка успела промокнуть, но тот не спешит убрать ее с глаз, и принимать выражение лица куда эмоциональнее. — Доктор Чон! — начинает сразу Пак, не церемонясь ни о чем, и просто бывая собой, даже в самый странный момент. — Вы сегодня в хорошем расположении духа? — Как видите, администратор Пак, вижу, и вы тоже — Чимин улыбается ярче, а Чонгук подходит ближе к стойке, что-то рассматривая на шкафах за их спиной — Неужто мой племянник все же набрался смелости и попросил твой номерок? — возмущенный писк Чимина привлекает внимание хирургов, которые уже успели наполнить стаканчики горячей жидкостью и потихоньку направляются на нужный отдел. Чимин начинает заливаться краской под смех Тэхёна, чьё плечо мягко бьют маленькой ладонью. Чонгук же тянет губы в миловидной улыбке, и смотрит на горящие глаза блондина, который, не спешит взглянуть в ответ все так же насмехаясь над другом. — Иди ты. Ничего Юнги не взял, подумаешь, — бурчит, и садится на стул, начиная по новой рисовать узоры на испорченном листе. — И поэтому у вас сегодня свидание? — Чонгук! — Тэхён смеется еще больше, а Чимин кажется точно прыгнет через стойку и накинется на смущающего его доктора, который тоже начинает смеяться вместе с Тэхеном под недовольные возгласы администратора. — Иди отсюда, вон, тебя ждут. — Подождут, — отрезает тот, поворачиваясь в сторону уже успокоившего Тэхёна — Как начало рабочего дня? — Все хорошо, день начался с новости о свидания админа Пака и Юнги-ши, — вновь улыбается, слушая как Чимин начинает заводиться снова. — А что такое? — Ничего. Береги себя, шерр... Доктор Ким. — улыбается ему краем губ и под разговоры Чимина, уходит, оставляя шлейф духов после себя. Шерри. Mon cher, что значит на французском — мой дорогой. — ... так ты пойдешь с нами? Ну знаешь, как сходка друзей, братанов, товарищ, веселая компания, чем больше, тем лучше, верно? — Он мало что слышит из речи своего друга, учтиво кивая на каждое слово. — Пойду да. Я давно хотел туда сходить. — Тогда беги работать, сегодня твоя смена.— Тэхён выходит из стойки и бредет к опустевшим лифтам, нажимая кнопку вызова. — Не забудь! На перерыве в кафе напротив! Я буду там! — Тэхён быстро кивает. *** Одиночество, оно ощущается по-разному. Человек долго может искать кого-то, кто смог бы его спасти от этого чувства, долго может глотать надежды и давиться ими, каждый раз разочаровываясь. Одиночество — это то, чего бояться все люди, как огня. Оказаться запертым в клетке собственных мыслей всегда страшно. Страшно быть одиноким во всем мире и не знать, где найти свое место в нем. Тэхён много думал о том, что будет после смерти? Неужели человек и правда способен просто заканчивать свое существование. Больше темноты, больше высоты, больше одиночество, он боялся смерти. Боялся встретиться с ней лицом к лицу и оказаться в той самой клетке, откуда невозможно никому сбежать. Это странно, что каждому поставлен какой-то срок хранения, по истечении которых он признается попросту никогда не существовавшим. Это странно и страшно. Еще страшнее видеть своими глазами эту смерть, ощущать теплоту крови или кожи человека, из тела которого выходят силы и остается пустая оболочка. Тэхён не хочет думать обо всем этом. Не тогда, когда он тянет тележку с собой и бродит по кабинетам в отделении «терапия» учтиво всем улыбаясь и желая скорейшего выздоровления. Ему бы не хотелось никогда быть тем, кто скажет о смерти близкого человека кого-нибудь. Выходить из кабинета операционной отпуская медицинский колпак с головы и шепча слова и своем сожалении. Он видел это когда-то, очень давно, видел наполенные сожалением глаза врачей, что не смогли справиться, не смогли спасти. Хотя, «... Они сделали все, что в их силах» Тэхёну уже не важно время и он потерян в мыслях, когда вкалывает необходимую дозу укола в капельницу старушки Софии. Та совсем скоро сможет поехать домой, по ее рассказам, осталось лишь три дня до выписки. Улыбка на ее морщинистом лице все так же была легка и сладка на вид. Ее теплые руки гладили Тэхёна по шрамам от сломанных ампул, и говорили больше никогда так не делать. Но по-другому быстро у Тэхёна не получилось. Она была всегда такая яркая, всегда встречала его радостными объятьями, и говорила, что Тэхён похож на его внука. Которого ни разу не видели после того, как ее положили в больницу. — Он приедет, — говорила она, смотря в окно, пока Тэхён раскладывал лекарства на столе, слушая ее тяжелые выдохи и глаза, что становились моментально грустными после упоминания о родственнике, — но ему просто не дают перерыва, понимаешь? Работа в Америке очень ответственна, всегда высокий спрос и дни без выходных. Если бы не он, то мне бы не оказали это лечение, да и... — и длительный монолог, где она находила тысячу оправданий. Но если бы по-настоящему хотел, он бы приехал, бросив все. Так устроен мир и человек. Тэхён хорошо понимает и то, что совсем скоро палата старушки Софии опустеет, и он совсем не готов прощаться с ней. С причиной ходить на работу. — Ты хороший человек, Тэхён, — говорит она, смотря на него сверху вниз и улыбаясь, так трепетно, так искренне. На Тэхёна никогда не смотрели такими любящими глазами. — И мне будет очень тоскливо без тебя. Ким улыбается через силу. Подкативший к горлу ком старается подавить в себе, старается спрятать взгляд где-то под челкой, присаживается на корточки рядом с чужой кроватью, крепко обвивая ее руку своими двуями, кладет голову на простыни рядом с боком и размеренно дышит. Чувствует ее большой палец, поглаживающий его руки, и старается не заплакать, но соленые капли все же падают на покрывало, оставляя мокрый свет. Тэхёну всегда не хватало этих слов. Он просто хотел быть нужным. Это был последний кабинет на обеденное время. С щек стираются капли слез, Ким оставляет поцелуй на чужой ладони, убирает капельницу и покидает палату, выключая за собой свет, давая той немного отдохнуть после приема лекарств. Длинные коридоры кажутся бесконечными, а тележка ощущается в ладонях, как набитый кирпичами мешок. Тэхён не видит в кабинете Розанну, видимо, ушла рано. Он убирает все лекарства по полочкам, тележку оставляет рядом с тумбой, тихо покидая кабинет, и прикрывая дверь на ключ. В отделе «терапия» тихий час. На телефоне непрочитанное сообщение от Чимина, который уже ждет его в кафе. В нервном ожидании начала своего свидания. Тэхён улыбается с представления в своей голове растерянных парней, и он будет явно третьим лишним за столиком. По дороге в гардеробную они решают, что пересядут от них куда-то дальше, чтобы не смущать, но зато и поесть вкусную теплую еду. Надев на себя бежевое пальто и взяв из кармана проводные наушники, он подключает их к телефону, включая одну из песен, бредет к выходу из здания. — Доктор Ким! — окликают его кто-то за спиной, вытащив один наушник, Тэхён разворачивается обратно, замечая идущего в его сторону доктора Чона с черным пальто в руках. Тэхён встает на месте, смотря на мужчину, на ходу одевающегося в верхнюю одежду и раскрывающего над ними зонт, тоже черного цвета. — Вы не против, если я составлю вам компанию? — Тэхён кивает. А в ушах играет тихое: Не позволю тебе сказать мне: упади мы крепко обнимемся и ни за что не отпустим друг друга. Их плечи соприкасаются. Тэхён старается идти в шаг с доктором Чоном, держа дистанцию и слушая музыку в ушах, стараясь концентрировать внимание на происходящее реальности. Они встают перед пешеходным переходом, дожидаясь пока проедут машины. Образование пробок по закрытию дороги коснулось и тут, и никому от этого нелегко. Тэхён смотрит в стороны, замечая, что люди даже не пытаются хоть на пару минут остановиться, светофора нет, и внезапное тепло пальцев на его руки самое неожиданное явление за весь день. Его рука в руке Доктора Чона ощущается по-другому. Она аккуратно уместилась в ней, переплетая пальцы, и Тэхён старается бежать вместе с доктором Чоном, пока брызги не щадящего никого дождя, попадают на лицо, щеки, тем самым даря холод. Тэхён улыбается теплу чужой ладони, улыбается от мыслей о комфорте и волнении, о его безопасности. Они переходят дорогу, направляясь к дверям кафе, через стекло которого уже виднеется макушка администратора и бывшего пациента. Их руки все еще переплетены. И Тэхёну, смотрящему вокруг, рассматривая все с этой стороны, до этого нет дела, потому что их руки ощущаются будто так и нужно так и надо, так и должно быть, все правильно. Он думает так, пока они скрываются от дождя в кафе, и Доктор Чон отпускает зонт на пол, оставляя раскрытым сохнуть, смотря на него, прямо в глаза. Ким неловко отпускает чужую руку из своей хватки, тянется снять пальто, вешая на крючке вешалки, неловко поправляя белый свитер, виднеющий под раскрытым халатом, и дожидаясь, пока Чонгук преодалает те же манипуляция. Доктор Чон подталкивает его за поясницу к столу, введя Кима уверенно к двум смущенным парням, которые, приветственно встают, улыбаясь. — Дядя Чон! — мальчишка выглядит получше с последнего раза. Тени под глазами исчезли и румянец на щеках, причиной которой является может и Чимин, несказанно радует. Все эти факторы говорят о том, что Тэхён все же смог ему помочь, и Юнги сидит тут с ними, веселый, смущенный, здоровый. Это не может не радовать — Рад тебя видеть, мама передавала привет, и сказала, что ждет тебя на ужине в субботу. — Можешь передать ответное привет, на этом, впрочем, все. — Чонгук усаживается рядом с Мином, в то время, как Ким оказывается сидящим перед ним. Конечно, Тэхён внимательно слушает диалог родственников, не скрывая своего любопытства, узнавая о возможных плохих отношениях доктора Чона с родителями. Это лишь наблюдение, но узнать крупицу информации о загадочном мужчине, как жизненно важная вещь. — Ну дядя Чон, неужели вы снова оставите меня с Рэнэсмэ одного? — тут уши навострят и рядом сидящий Пак, отпивая глоток из стакана с водой. — Что тебе сделала это миловидная девушка? — доктор Чон тянется к меню, предоставленный им официантом, рассматривая блюда. — Учитывая то, что каждый раз в нашем почтовом ящике оказываются письма, ее намерения насчет меня столь опасны и серьезны. — Стакан админа давно осушен, а глаза, устремленные на мальчишку напротив заметили оба. Тэхён скрывает улыбку на лице рукой, пока Чонгук бросает на него ехидный взгляд, подмигнув, тем самым еще больше развеселив и смутив. — А что? Хорошая ведь девушка, очаровательная, умная, воспитанная. Почему нет? — Кхм, — привлекает к себе внимание админ, не выдержав больше душевных признаний, которые, вроде как, обсуждаются в сборе товарищ, братанов, друзей. Ревность того смешит, и Тэхён с Чонгуком не спешат скрыть улыбки с лиц, с полна наслаждаясь поведением двоих влюбленных. — Я думаю, вы сможете обсуждать это уже в субботу на ужине с прекрасной Рэнэсмэ, правда ведь? — смотрит на Юнги, который недоумевая крутит в стороны салфетку, — давайте сделаем заказ, скоро и так на смену. — Все, конечно же, с ним соглашаются. Обед проходит в комфортной тишине, временами нависающей над их столиком. Тэхён какое-то время рассматривает заведение кругом, понимания, что давно не выбирался куда-то с кем-то, хоть и предпочитал есть в кафешках или еду быстрого приготовления во всяких забегаловках. Так вынуждали обстоятельства еще в студенческие годы. В кафе царит своя атмосфера. Начиная с офионатов и заканчивая общим интерьером, заведующие точно постарались над созданием максимального чувства комфортно, потратились на совсем незначительные вещи, которые, если присмотреться, кажутся очень ценными и одновременно неважными. По типу картин на стенах, соответствуют композиции и цвета. Кораблей на полках, разбросанных по шкафам и подоконникам книг. Тэхёну тут безусловно нравится и желание вернуться снова сюда в такой компании только возрастает. — Кстати, — начинает Юнги, убирая салфеткой соус с губ — мне сказали, что вчера Тэхёну стало плохо, что произошло? — звук стучащей посуды на секунду прекращается, и кажется, все замирают с поднятыми вилками к лицу и стаканами от заданного вопроса. В то время как доктор Чон, неизменно своему спокойствию, продолжает есть, отпивая глоток жасминового чая. Чимин пинает того по столом, о чем Тэхен узнает по дерганью всего его тела, в попытках дотянуться до ботинка Юнги. Чужое беспокойство непременно делает на душе теплее, и Тэхён, конечно же, был готов к этому вопросу хоть от кого-то. Ведущие себя как ни в чем не бывало люди кругом не давали гарантий того, что все будет как прежде. Тэхёна нужен был этот вопрос, заданный напрямую. Он не хотел никому лгать. Уж тем более Чимину и Доктору Чону. — Вчера был мой первый выезд по специальности парамедика, — говорит он, отпуская взгляд на мизинец, начиная его нервно поглаживать. На указательном пальце необработанная рана со слегка раскрытой кожей над ней, это небольно, но опасно подхватить какую-то инфекцию. Говорила старушка София не ломать ему ампулы руками. — Там автокатастрофа. Вокруг слишком много крови, тел в изуродованном состоянии, почти мертвые. Я видел тела в морге, но они не были в таком плохом состоянии поэтому на фоне всей этой картины... — делает паузу поднимая глаза, смотря на Доктора Чона, который рассматривает его руки и запястья слега оголившиеся. От пронзительных глаз к своим шрамам становится не по себе, от чего Ким спешно прячет руки обратно под стол, натягивая рукава как можно выше. — Мне стало плохо? Да. Это было впервые все, и я просто не был готов. Юнги кивает. Больше тему за столом не поднимают, продолжая говорить о совершенно обыденных вещах. О погоде. О дождях, которые не хотят покинуть их город уже которую неделю. На выходе из кафе они разделяются на пары, так как Пак отпрашивается проводить Юнги до такси на улице за поворотом, пока Тэхён с Чонгуком одевают пальто и прячутся под зонтом. Каплей становится все меньше, а движения на дороге, наоборот, набирает оборот. Разъезжающие машины видны сквозь толщу размытого взгляда, направленного прямо на здание больницы. Тэхён смотрит на белое пятно перед собой, особо не вдумываясь насчет событий вокруг себя, пока его спрятанную в кармане руку мягко не обхватывают в свою цепку и медленно ведут на другую сторону. У Кима спирает дыхание. Он отчетливо чувствует мягкие поглаживание по своему раненному пальцу, и как крепко его за ладонь держит Доктор Чон, уверенно ведя по дороге, вновь выстраивая вокруг них круг безопасности. Внутри здания чуть теплее. Они оставляют одежду в гардеробной, уже решаясь разойтись. Тэхён останавливается у регистратуры, пока доктор Чон вновь не наливает себе чай в машинке. Два стаканчика. — Я могу угостить вас еще раз чаем? — протягивает стаканчик, наверняка обжигающий его пальцы от горячего кипятка в нем. Тэхён еще не пил чаи из этой машинки, но выбору Чона доверяет, как себе поэтому добровольно забирает стакан из чужих рук, тем самым соглашаясь на приглашение. *** В кабинете доктора Чона пахнет свежестью и дождем. Он почти на все проценты похож на кабинет его матери, но отличительной чертой является темные тона мебели и царящее кругом спокойствие. Тут не гудит от постоянной работы компьютер, как у Джина. Тут нет разбросанных в разные стороны бумаг, как у него матери. Да, ему ничего не стоило пойти полежать к ней в кабинет на пару часов на диване, отдохнуть, его бы не поругали, даже ничего не сказали бы если это обеденное время. Но находиться там дольше пяти минут было невозможно по вполне понятной причине. А тут в кабинете его доктора Чона было спокойнее. Мысли отошли на задний план. Остались шумом за сценой, пока существовал Доктор Чон, который усевшись за свой стол, что-то искал в тумбе. Тэхён усаживается на диван, держа в одной руке стаканчик чая, придерживая ее другой. Мужчина, тем временем, находит в столе нужную вещи и идет в его сторону. И лишь потом Тэхён замечает в его руках белую пачку пластырей с рисунками каких-то животных и нарисованных мультяшных персонажей, вату, перекись водорода. Глаза Кима распахиваются, когда тот садится рядом, аккуратно убирая с его рук стакан на стол и тянет руки в свою сторону — Я надеюсь, вы не против. — В ответ младший молчит, смотря завороженно на чужие действия. На то, как тот проходится ватой по ране, дезинфицируя, осторожно раскрывает пластырь зеленого цвета с желтыми цветочками на нем, и бережно клеит на рану на указательном пальце, тем самым скрывая от попадания вирусов и заражения. На еще не успевшую, но не такую глубокую рану на среднем пальце клеится пластырь розового цвета с медицинским крестиком посередине. Тэхён не против всего, если его руки будут так бережно касаться каждый раз. — Это для наружных ран, — выдает тот, и тянется подтянуть рукава его халата, оголяя перед собой осыпанное шрамами запястье левой руки, которое украшено длинными, уже поблекшим полосами. — А это, — притягивает к своему лицу — для внутренних, — оставляет невесомый поцелуй поверх его шрамов, тем самым исцеляя.