fireflies.

Тэхён до последнего оттягивает момент в своей голове, когда сможет посетить чужую квартиру. Они едут в тишине, разбавляемой музыкой, без слов, просто тихой и спокойной. Наблюдая за улицами через окно, Тэхён нервно жует губу и беспокоит мизинец левой руки, пытаясь отвлечься от мыслей. Лео. Брат? Родственник? Приютили? Может, вообще сын? Тэхён не знает, и это незнание накрывает еще большими мыслями о том, что Киму возможно с самого начала врали. О чем? Чтобы он стал папой, образно мамой, для чужого сына? Зачем такое Чонгуку? Тэхён не знает. Ему уже неинтересные новые улицы Калифорнии. И прекратившийся дождь тоже. Вывески с магазинов ярко горящие лампами, гирляндами в глазах блеском отражаются. Он это видит и в чужих. Чонгук за рулем выглядит еще больше красивее, когда делает мягкие повороты, не превышая скорости, заботиться о чужом комфорте, иногда кидая на него взгляд. Доктор Чон за пределами больницы выглядит... Сексуальнее. Несомненно, он был таким и с белым халатом на плечах, брови его обязательно будут хмурыми, взгляд слишком тяжелым. Но он менялся, стоило им встретиться где-то в свободных минутах. В ординаторской, что сохранит в своих стенах их нежные касания, где-то в коридорах, где они успевали пробежаться взглядом по друг другу, убеждаясь, что все хорошо. Близился конец года. И этот отличался от прошлого тем, что Тэхён чувствовал себя гораздо лучше. Чувствовал себя живее рядом с тем, кто отдавал все, и принимал его маленькое ничто. Они едут какое-то время, пока Чонгук не заезжает в подземную парковку, аккуратно проезжая между машинами, оставляя свою где-то в третьем ряду предпоследней. Далековато, но Чонгук ведь знает лучше, верно? И Тэхён молчит об этом. Его губы все еще нервно поджимаются от волнения. Потому что это первый раз, когда они у него в квартире, это вообще первый раз, когда у них столько свободного времени друг для друга, которые они тратят на благо. Обмениваясь нежными улыбками перед выходом, прикрывая дверцы машины, оставляют внутри нее еще одно тихое воспоминание, теплом отзывающее в груди. Сохраняя некую дистанцию, стараясь самостоятельно согреть успевшие заледенели руки, Тэхён медленно идет за Чонгуком, который делает бесчисленное количество поворотов. Ким уже не помнит момент, когда они оказались внутри лифта и доктор уверенно нажимает на светящиеся цифры «14» Киму хотелось бы продлить этот момент, потому что он никак не готов встречаться с неким Лео, который, к счастью, будет рад с ним познакомиться. А будет ли рад видеть его в лице своей будущей мамы? Губы в мясо, руки ледяные. Отбивая по бедру какую-то мелодию, оставив в покое пальцы, он идет за Чонгуком, который слишком спокоен для человека, который ведет его знакомиться со своим сыном. Сын. Тэхён слышит какую-то невнятную речь с уст Чонгука, когда тот ведет пароль, кивает его словам, а тот разворачивается к нему и вопросительно окидывает взглядом. — Что «Да» Тэхён? — а Ким молчит, потому что и вопрос он упустил, и мысли потерял, и чувства кажется. — Все хорошо? — кивает еще чаще, стараясь выравнять дыхания и не показывать своего волнения. Его ведут в свое убежище, не задавая лишних вопросов. Доктор Чон пропускает его первым, заходя сразу следом, снимая с себя верхнюю одежду. Тэхён готов услышать буквально все. Голос радостного ребенка бегущего к ним на встречу, чтобы поприветствовать своего родителя, увидеть хоть подростка, который, как бы не было, выбор своего отца примет. Может немного повозиться, но все же, с ним он договориться сможет. Ким окидывает взглядом интерьер, находя в этом что-то... Что-то, что действительно описывает Чонгука и является его олицетворением. Серые оттенки, один за другим, возникают перед глазами, это лишь прихожая, которая обустроена в сдержанном стиле. Но кажется до ужаса пустой. На полках ни фотографий, ничего более, слишком пусто и тихо. Тэхён готов услышать что угодно в свой адрес, увидеть даже жену доктора Чона, оказавшись в его стенах, но не тихий топот чьих-то шагов и чужая макушка с угла. — А вот и Лео, — выдает Чонгук, — ко мне, — собака спешно подходит к своему хозяину, обнюхивая руку, давая ей пройтись по своей голове. Собака. Плечи Тэхёна отпускаются и накатившийся покой на его плечи, видит даже Чонгук, который ухмыляется. — О чем ты подумал, когда я сказал про Лео? — Обо всем, но никак не о собаке. — тот тихо смеется, отпуская добермана вперед, пока сам затягивая Тэхёна внутрь ведет в гостиную. Еще в прихожей, находясь в трансе, Тэхён благополучно забыл момент, когда они сняли верхнюю одежду и оказались в своих обычных, больничных белых вещах, но без халатов. На Чонгуке, как и на нем, был белый свитер. Они оказываются в еще одной почти пустой комнате, с серым диваном, без телевизора и тумбочек, там в углу лишь электрический камин, создающий приятный свет и атмосферу в квартире. Тут было пусто, будто это место не было домом Чонгука. — Тэхён? — видит его взволнованно бегающие глаза, обхватывает обеими руками лицо, заставляя смотреть в свои глаза не отрываясь и не отвлекаясь на что-нибудь, — все ведь хорошо? Ким кивает. Все и правда хорошо, он рядом с Чонгуком, который мягко целует его в лоб, говорит устроиться на диване, пока он покормит Лео и вернется. Уходит, забирая с собой весь покой и умиротворение. Тэхёну хорошо тут. В этих стенах, которые с одной стороны хоть и пугающие, но от мысли о том, что где-то не далеко есть Чонгук спокойнее. Парень мягко улыбается мыслям. Ему хорошо находиться так далеко от всего, где-то на четырнадцатом этаже, далеко от своего дома, далеко от всех людей. И с Чонгуком. С Чонгуком, который возвращается так же быстро, как и уходил. Видит его, всего зажатого, неловко сидящего на диване, тянет за руку к себе и вот так, без лишних слов, дает сменную одежду, принять душ. За процедурами проходит какое-то время, когда он, в теплой кофте Чонгука лежит на кровати, дожидаясь на левой стороне кровати, пока старший, на голое тело которое он посмотреть не решился, одевается в черную футболку и ложится рядом. Не рядом, а на правую часть кровати, залезая под одно одеяло на двоих. Они лежат так какое-то время. Тэхён не знает, какого это, делить с кем-то что-то настолько ценное, интимное, крыться от холода под одним одеялом, но никак не касаясь каких-либо конечностей тела. Чонгук шумно дышит, Ким поворачивается к нему спиной, ложась на бок и закрывает глаза. Думает, что так и надо. Что так бывает у всех людей. И у них с Чонгуком, хоть по-особенному сокровенно для него впервые оказаться тут, как у всех людей. Тэхён думает, что все люди делают так, лежат на кровати в первую ночь, когда и свиданий кажется не было, и отношениями их взаимодействия не назовешь. Он слушает как дыхание Чонгука замедляется, и тот ложится к нему лицом. Тэхён это чувствует. За окном сверкала глубокая ночь, где-то в стенах больницы спасали людей. Сейчас Чонгука спасала от беспокойств чужая прямая спина, сжавшаяся в маленькое что-то, иногда подрагивающее, но такое идеальное, чтобы крепко прижаться к его груди. За окном, одна за другой, дождавшись пока солнце хоть как-то поддаст свет и окрасит небо светом, зажигаются светлячки. Одна за другой освещая куст цветов на поле больничной территории. Есть ночь, и есть они. Есть Тэхён и Чонгук, который не выдерживает расстояния, тянется рукой к его спине, аккуратно касаясь. От неожиданности Ким дергается, медленно поворачивая голову в его сторону, смотря своими ужасно беспокойными глазами. — Что-то случилось, Чонгук? — губ Доктора Чона мягко касается улыбка, он шепчет короткое: — Нет. Двигается к нему ближе, поглаживая сквозь ткань футболки выступающие косточки позвонков. Тэхён бегает глазами по нему, не понимает действий, мотивов, но на касания реагирует спокойно. Позволяет Чонгук продвинуться ближе и прижаться к себе. Тот прячет нос в еще мокрых волосах, глубоко вдыхая запах своего шампуня, смешанным с чем-то еще, принадлежащему Тэхёну. Тот ластиться в ответ, совершенно очаровательно улыбаясь, и двигаясь к нему ближе, укладывая свои руки поверх его груди, в ту же секунду сжимая ткань от волнения. Они лежат вот так какое-то время, греются после душа, передавая касаниями слова, которые не могут сказать в слух. Тэхён молчаливо гладит его по шее, перебираясь пальцами до подбородка, очерчивая линию скул. Чонгук наблюдает за ним сверху вниз, замечая как во тьме, окутавшую комнату на Тэхёна падает лишь лунный свет, мягко перебирающийся на пряди, сливаясь с блеклым оттенком от еще не успевших обсохнуть волос. Под светом лунной красавицы Тэхён становится таким же прекрасным, даже больше. Их руки все еще переплетны. Почти оголенных участков касаются ладони. Чонгук не выдерживает первым, заползает под футболку медленными движениями, зная о возможном холоде своих конечностей. Кладет поверх талии, слега сжимая пальцами кожу, слышит как с чужих уст срывается нервный выдох и глаза Кима загораются ярче прежнего. — Прости, — шепчет Чон куда-то в волосы, начиная гладить того по талии, доходя до живота, — невозможно спокойно лежать и не касаться тебя. Старший отчетливо чувствует чужое дыхание на своей груди, как глубоко тот вдыхает, сжимая в кончиках пальцев ткань футболки, совсем тихо скрипя зубами. Сдерживается. А Чонгук гладит кожу, ощущая ее нежность под пальцами, согревая свои, заледеневшие, о чужую талию. Касается Тэхёна, задыхаясь от ощущений. Он никогда подобного не ощущал в своих руках, проходя столько людей, провожая и встречая одного за другим. Сердце учащённо бьется. Он слышит и чужое. — Ты слышишь? — Ким вздрагивает, поднимая глаза аккуратно на него. Под натиском его рук ткань футболки помялась. Но все это так сильно не важно, когда ресницы чужих глаз нервно дрожат, губы поджимаются. Чон держится из последних сил, чтобы не коснуться их. Раскаляющее грудь желание, разрывает плоть, сжимает в своих руках, отбрасывая куда-то далеко. Чонгук ведь не может так окончательно нарушить чужие границы. Хотя, куда уже? Его руки под чужой футболкой гладят позвонки, проходясь по разгоряченной коже, поднимаются к лопаткам и там, совсем невесомо, гладят, пуская табун мурашек. — Что я должен слышать? — Мое сердце. — Ким прислушивается. Где-то между учащенным дыханием, смешанным с его и чужим, плавясь под чужими касаниями, Киму удается расслышать учащенный стук чужого сердца, что сливается с его. С его сбитым ритмом, переливаясь между собой крупицами, соединясь и зажигаясь в небе звездами. Яркими, далекими. Их чувства видит Луна, которая прячет под своим покровом невинных. Тех, кто сейчас так взволнованно передают все то накопленное, человеку напротив. Тэхёна никогда не учили любить, отчего глаза нервно бегают по чужому лицу, боясь сделать что-то не так, пока пальцы Чонгука блуждают где-то у ребер, слишком нежно касаясь. Во век его тело будет беречь его касания, как нечто необыкновенное. Сокровенное. Чонгук поднимает руки к лицу, касаясь чужих волос кончиками пальцев, аккуратно убирая в сторону и заглядывая до боли любимые глаза. Тэхён перед ним раскрыт как никогда раньше. Слушая биение собственных сердец, оба упускают момент, когда губы встречаются друг с другом в первом невинном поцелуе. Опаляющее дыхание касается щек, разгоняя по всему телу жар. Чонгук обхватывает нижнюю губу Тэхёна, мягко сжимая между своими, проходясь по ним мягко языком, прислушиваясь к чужому дыханию. Ким смущен и скован от волнения, боясь лишний раз сделать что-то не так, боясь испортить что-то. Чонгук же, слегла отодвигается, вновь припадая к чужим устам, завлекая в повторный поцелуй, где они вновь молчаливо делятся словами. Где-то между дыханием, сорванным с губ Тэхёна по вине чужих рук, Чон улавливает тихую благодарность за терпение и трепетность к тебе. Их ноги сплетаются между собой, одна за другой прячась в одеяле и комкая ее внизу. Проходясь языком по чужим устам, Чонгук смакует сладкий вкус на кончике языка, удовлетворенно чуть ли не урча от сладострастного вкуса Кима. Руки все еще нежно гладят чужую кожу, а губы не хотят отпускать. Под покровом лунного света они целуются долго. Никуда не спешат, и делают это нежно, так, чтобы сполна ощутить всю сладость момента. Чонгук смотрит на все еще прикрытые глаза Тэхёна, запуская одну руку в волосы, слега наклоняя голову, чтобы вновь припасть к губам с особой страстью. Наблюдает за тем, как из раза в раз меняются эмоции на лице того, как хмурятся губы и все еще крепко сжаты кулаки, крепко ухватившиеся за его футболку. Чонгук проходится рукой по оголенному предплечью, спускаясь ниже. Они оба лежат на боку, припав губами, делят тепло. Кончики пальцев спускаются ниже, доходя до запястья, украшенное шрамами, от прикосновений к которым чужая рука дергается в попытке отстраниться и поцелуй разрывается. Тэхён распахивает глаза и с опаской глядит на Чонгука. Доктор спокоен, отпускает ладонь ниже и переплетает пальцы поднимая их руки вверх, так, чтобы тень от держащихся ладоней опадала на их лица. Тэхён смотрит на это, сглатывает, вновь переводя трепетный взгляд на него. Чонгук же, не выдержав разрыва, припадает к губам за новым поцелуем. Когда он вновь коснулся губ, Ким уже не замечал ни мороза, ни сильного начавшегося за окном ветра, ни дождя, — ведь рядом с ним в его сердце вмиг расцвела весна. Бутоны цветов в груди раскрывались, трепетали лепестками выступающие косточки ребер, пуская по телу приятную волну. Руки отпускаются в какой-то момент, от того, что более сдерживать себя не могут, прервав прикосновения, оба в один момент зарываются в волосы и прижимаются как можно ближе. Мягкое касание к губам открывает и делает душу все более уязвимой, невыносимой до боли и закрытых глаз, так крепко сжатых. Оба не знают, за что именно цепляются сейчас, так отчаянно целуя и блуждая руками по волосам, лицу, касаясь то шеи, щек, закрытых глаз пальцами. Оба боятся, что могут упустить нечто важное для них, потому что именно сейчас чувствуют себя лучше, как никогда раньше. Именно в этот момент, когда поцелуя с тихим выдохом прерывается, оставляя тонкую ниточку слюны, вскоре обрывающуюся между ними и взгляд. Долгий, томительный. Увидел бы кто, сравнил бы с хищником и жертвой. Но сейчас это как трепет, пропитанный тонной нежности и искренности, где-то между взглядами, и с тяжелым выдохом с губ Чонгука скрывается заветное: — Шерри. Куда-то глубоко пронзая в самое сердце. *** Как ни странно, тучи с небосвода Калифорния отплыли. Жители заметили это сразу, отбрасывая зонты в сторону и выбегая навстречу первым солнечным лучам. Улыбки с лиц теперь ни стереть, ибо счастливое, холодное пора настало их совсем неожиданно. Скоро Рождество, и наверняка пойдут подготовки к нему везде. Они уже идут, потому что работники огромных зданий в центре занимаются тем, что развешивают то там, то здесь гирлянды разных форм и видов, украшая улицу, наполняя атмосферой их серые улицы. Отныне их таковыми считать было не дозволено, так как улыбчивые формы снеговиков в магазинах было тому причиной. Солнце коснулось и квартиры с четырнадцатого этажа, где мирно спали прижавшись два тела после тихой ночи. На часах было десять утра, когда первым глаза открыл Тэхён, не понимая какое-то время где именно находится. Стоило ощутить чужой жар за спиной, как все стало на места, а неловкая улыбка, так и лезущая на лицо после неудачных попыток спрятать, все же украсила губы. Ким аккуратно касается чужой руки на своей талии, медленно проходясь по ней, увитой венами, на который все еще виднеются некоторые рисунки. Тэхён мало успел разглядеть, и сейчас, с нескончаемым удовольствием следит за тем, как ветвь цветов с шипами кольцует чужое запястье, доходя выше и до предплечья, где за тканью спрятано что-то еще. Младший так же видит еще цветок, но не полностью, тот прячется где-то у его талии, а убирать руки из-за этого не хочется. Ночь выдалась прекрасной. Ким бы не прочь полежать так еще какое-то время, но слышит, как дверь слегка царапают и стучат по ней лапой. Что ж, настало пора знакомиться с Лео. Аккуратно убирая чужие руки, Ким поправляет одеяло на Чонгуке, и выходит, закрывая за собой дверь и встречаясь с огромными глазами животного. Доберман мило наклоняет голову в бок, следя за новым человеком в своем доме, пока еще осторожно относится к нему. Ким аккуратно протягивает ладонь, чтобы погладить, тот послушно приближается, обнюхивая парня, и послушно подставляясь под касания. Возможно, от Тэхёна чем-то отдаленно пахнет его хозяином. — Какой умница, — улыбается младший, отпускаясь на колени, становясь в один рост с большим малышом, которого гладит, обнимает уже увереннее. А тот и рад ему, лижет чужую ладонь и спокойно принимает поцелуи на макушку — Умница, Лео, кушать? — все еще слепя улыбкой, которая как никогда раньше красит серые стены квартиры, Ким направляется на кухню, неловко озираясь по сторонам, все еще не зная, где что лежит. Какое время они проводят за поиском еды, которая оказывается в специальной миске в холодильнике. Лео послушно ест, пока Ким, вновь встает посередине чужой кухни, скрестив руки на груди, задумываясь о завтраке. Насколько сильно ванильно все будет? Не успевает взяться за дело, как отчетливо ощущает чужие ладони на своей талии, и поцелуи, которые прячутся где-то между волосами, щекоча. Тэхён смеется, разворачиваясь в чужих руках, так и застывая, впервые видит доктора Чона таким. Сонным, с растрепанными волосами и следом от подушки на щеке. Глаза того, как и раньше, смотрят с нескончаемой нежностью, пока Ким тушуется и неловко отпускает глаза, закусывая губу. — Доброе утро, шерри. Пару слов, чтобы окончательно забыться на весь день. Когда они заходят вместе в здание больницы крепко держась за руки, никому нет до них дело, кроме стоящего у стойки регистрации парня. Чимин в тот же миг, подняв глаза, чтобы поздороваться с очередной коллегой, видит идущих в его сторону смущенного Тэхёна и Чонгука с наглой улыбкой на лице, будто все так, как было всегда. — Что? — выдает Пак, пока приходит в себе от столь смелого поведения этих двоих, — мне кажется? Не вы ли днями ранее вели себя как девственники? — Администратор Пак, — грозно выдает Чонгук, пока рядом стоящий Тэхён не начинает смеяться, прикрыв ладонью губы. Чимин хорошо видит, что Чонгук, услышав чужой смех, сам улыбается, сверху вниз смотря на профиль Тэхёна с глазами, наполненными полного обожания и любви. У Пака самого учащённо бьется сердце, когда он наблюдает за этими двумя. Видит, как Тэхён невинно поднимает глаза на Чонгука, не отпуская руку и все еще стоит с ним совсем рядом, хотя днями ранее боялся этого всего. Смотрит на них и понимает, что возможно та самая любовь примерно так выглядит. Чистая, невинная, тихая, нежная. Телефон на столе вибрирует, привлекая, но внимание и отводя взор от влюбленных. Стоим ему наклониться, как Чон спохватившись, оставляет поцелуй на чужой макушке и убегает. В прямом смысле этого слово. — Я отчетливо слышал звук ваших поцелуев, Доктор Чон, как вы смеете перед моим столом? — Тэхён громко смеется, Чимин тоже. Старший же, махнув им рукой на прощание, и отправив воздушный поцелуй Киму, скрывается за дверьми лифта. — О нет! Пока они тихо смеются, приходящие в больницу мало обращают на них внимание. Тэхён выглядит спокойным, выспавшимся, мирным, тихим. Котенком ластиться в чужие объятья, когда приветственно гладит друга по плечам, и еще долго улыбается, потому что ощущает как на душе стало значительно легче и немалый груз спал. Стало спокойнее находится в этих кругах, который он смело может называть своим настоящим домом. Кто бы мог подумать, что ненавистная больница, выбранная им специальность когда-то сможет так много подарить. В груди нет более место плохому, кроме радости и уюта. Скоро Рождество, думает он, когда видит, как за окном, одна за другой, с небо летят снежинки. Скоро начало нового года в его жизни. — Тэхен-и, — щебечет рядом Пак, усевшись за свой рабочий стол, — Ты счастлив? Тэхён кивает, потому что он правда счастливый. Он снова чувствует себя по-настоящему живым. Идея выбраться куда-то на выходных всем показалась весьма хорошей учитывая, что они планировали это ужасно долгое время. Сегодня в больнице спокойнее, если так можно назвать. Нет, количество заходящих людей не сократилось, их было, как обычно, но это не ощущалась так тяжело, как бывало в другие дни. Текущие дни совсем не ощущались за работой. Аккуратно ложившийся на кровля снег, теперь уже любимым цветом мерцал перед глазами каждый день, не решаясь даже хотя бы немного оттаять. Радости было не мало, зима многих сближала. Может, разочаровывала тоже. Ким слышит как с уст таксиста вырываются весьма некультурные слова, когда тот сделав поворот встает у входа больниц и проезжающая мимо машина не аккуратно брызгает того грязью из лужи, образовавшейся из-за неровного асфальта. — Обзаведутся этими танками, считают себя королями мира, тьфу ты, — в машине, которую плавно ставят у остановки, Тэхён узнает чонгукову. Чужая брань в адрес его мужчина совсем не беспокоит, таксисты, что с них взять. Расплатившись с ним, Ким, не прячет улыбку, и выходит наружу, ощущая как первый поток холодного воздуха бьет прямо в лицо. Глаз с идущего мужчины не сводит, тот все еще в чёрном пальто, с опадающими на плечи мелкими крупицами снежинок, сосредоточен кажется даже зол, пока глядит что-то в планшете и спешно идет к входу. Ким знает, что тот его не видит, да и раскрываться не спешит, потому что наблюдать за ним со стороны приятно. Видеть его таким не всегда удается, тот сразу меняется, стоит им встречаться глазами. Такое случается и сейчас, когда из-за замерзших пальцев, Чонгук хмуро прячет планшет под пальто, и поднимает глаза, еще не успев до конца дойти до дверей, встречает медленно идущего Тэхёна с левой части от себя. Выпущенное с паром, тихое: — Шерри. Забивающее куда-то в сердце, уносящее с собой всю его нескончаемую любовь к нему. Чонгук тянет руки к чужому телу, укладывая руки под пальто на талию, и крепче тянет того к себе. Тэхён видит изменившийся взгляд, видит, как тает в чужой нежности, которой его окружают со всех сторон. Скромный поцелуй оставленный на кончике носа и на этом, пожалуй с них достаточно, ибо лишних глаз много, так же и ушей, а проблемы никому не нужны. Рядом с мужчиной Тэхён чувствует себя смелее, поэтому льнет ближе, давая их пальцем переплестись и забиться чужим запахом свои легкие. У стойки регистрации, оперевшись о правую руку стоит во всей красе Юнги, перед ним смущенный Чимин, который то и дела кидает взгляд куда-то под стол, и поднимает обратно на парня, терпеливо слушая чужую речь. Стоит дверям издать звук, как оба поворачиваются в их сторону, зовут к себе, доктора конечно же, соглашаются. Начало дня предвещает что-то хорошее. Они проводят время за обсуждениями не так много. Перебрасываются парой фраз, договариваясь о месте, времени встречи, расходясь по рабочим местам. Тэхён сегодня на смене в отделе «терапия» Вопрос о пропажи оказывается решенным, с Кима все подозрения сбрасываются, когда узнают кем именно тот был подставлен, но все это докторская, если такая есть, тайна, и вряд ли кто-нибудь чужой может о ней знать. И тэхёну, конечно же, ничего не говорят. Джин провожает его за дверь, стоит ему задать лишь один волнующий вопрос, а после отправляет работать. К слову, Тэхёну другого и не надо, лишь бы его не обвиняли в чем-то. На улице вовсю кружатся снежинки, одна за другой по новой окрашивая ветви деревьев, от чего те блестят при свете попадающих на них лучей Солнца, иногда выглядывающее сквозь толщу облаков. Те затмили небосвод собою полностью. То, что с ним что-то не так, Тэхён понимает, когда делает обход во второй части. Выполняет свои обязанности спокойно, давая лекарства по указанию, даже улыбается старушкам, стараясь отвлечь себя от грустных мыслей, которые одна за другой накрывают его. То, что руки его заледеневшие он замечает, когда ставит капельницу одной женщине и та резко дергается в сторону, стоит ему коснуться чужого предплечья для фиксации жгута. Та вопросительно осматривает доктора, ничего не говорит, послушно терпит касания ледяных ладоней, дает поставить себе капельницу, выпивает лекарство. Уже в коридоре Тэхён трогает руками щеки, те горят огнём, и только сейчас понимает какие именно признаки его преследует. Глубоко дыша, он заканчивает последний обход, про себя читая инструкции лекарств, но это помогает отвлечься. Возвращает тележку в комнату, сжимает губы в тонкую линию и из последних сил держится, чтобы не начать задыхаться. Паническая атака, медленно наступающая на него, давит учащенным ритмом сердца и сбитым дыханием. Тэхён ждет из последних сил, и стоит его коллеге зайти в комнату, вырывается наружу, несется куда-то, не зная куда. Девушка провожает его встревоженным взглядом, думая, стоит ли идти за ним. Но шагов сзади не слышно, за что Тэхён ей благодарен. Ему сейчас нужно присутствие только одного человека. Коридоры больницы кажутся бесконечными, когда начинаешь их в спешке пересекать, задыхаясь на каждом шагу и буквально из последних сил, до момента потери контроля над действиями. Чонгук оказывается стоящим прямо перед дверьми в свой кабинет рядом с каким-то мужчиной, не коллегой, судя по его одежде. Без больничного халата ведь нельзя, так ведь? Это запрещено, думает Тэхён, когда до Чонгука остается пару дверей. Хватается за стены и уже идет медленнее, стараясь концентрировать внимания, до последнего отвлекается, а ноги тяжелеют. — ... Вы можете быть спокойны, благодаря нашим специалистам операция прошла успешно, и в скором времени мы сможем, — Чонгук слышит посторонним шум слева от них, отрывается от бумаг, замечая сползающего по стене Тэхёна. — поговорим с вами позже? — отдает чужие анализы обратно в руки владельца, Чон бежит в сторону Тэхёна, чьё тело лежит у стенки, а взгляд пустой. — Шерри? Тэхён сквозь толщу шума, накрывшей его слышит чужой голос, ощущает, как его подхватывают на руки и куда-то несут. А дальше тишина.