***
Как это бывает при неглубоком сне, неприятное пробуждение наступает от любого шороха или касания. Матрас под ним тихо скрипнул, и Князь вздрогнул, инстинктивно схватившись за одеяло. Неизвестно сколько времени прошло, но по ощущениям уснул он минуту назад. Желая улечься поудобнее, он завертелся и перевернулся на бок. Ступни замерзли, почему-то оказавшиеся не прикрытые одеялом. Андрей недовольно застонал, шаря ногами по матрасу, но одеяло все не находилось. Внезапно он задел что-то мягкое и теплое и неосознанно прижался ногами. Полминуты потребовалось спящему мозгу, чтоб осознать, что это не одеяло. Еще полминуты, чтоб понять, что это нечто прижимается к нему в ответ. Андрей открыл глаза, с тихим ужасом косясь в темноту на свои конечности и натыкаясь на взъерошенный сгорбленный силуэт. В комнате он был не один. Да что там в комнате… Горшок сидел рядом на чертовом матрасе, и, блин, гладил его ногу. Окно было открыто. — Проснулся? — низким ровным голосом донеслось до Андрея. Жёлтые глаза внимательно смотрели на него, остальная часть лица расплывалась в полумраке комнаты. — Ты как тут? Почему? — осипшим после сна голосом спросил Андрей, осоловело глядя на нежданного гостя. Сердце в груди разошлось от испуга, и тотчас стало жарко. Смутившись, он попытался ускользнуть от теплой ладони, но пальцы крепко обхватили пятку и принялись массировать стопу, выбивая из Андрей шумный вздох. — Потому, емае, что ты вечно лезешь куда не следует. Нахуя, скажи мне, ты туда поперся? Недостаточно я тебе рассказал? — голос стал ещё ниже, прорезались рычащие нотки. Миша злился, и, вероятно, сам не замечал, как стал больно стискивать ногу своей ручищей. Андрей вздохнул, приподнимаясь на кровати. — Миш… — мягко начал он, касаясь чужой руки, но в ответ получил только сердитое мычание, — ну, Миш, не злись — выпутавшись из одеяла, он подполз ближе, чтобы рассмотреть знакомые черты. Голова еще плохо соображала, не отошедшая ото сна и обескураженная неожиданным появлением, но манящий взгляд напротив так и тянул к себе, и Андрей не смог устоять. Только оказавшись сидя у Миши на коленях, он вспомнил, что штаны на нем отсутствуют, а рубашка призывно расстёгнута на несколько пуговиц. Горшок переменился в раз. Завороженно замолк, глядя на выглядывающую из-под алой ткани плоскую грудь. Руки плотно обхватили талию, забираясь под рубашку. Андрей мелко задрожал, когда сдернув мешающую ткань, к его плечу припали губами, засасывая кожу. Его повело мгновенно, стоило Мише коснуться его. Он склонил голову, зарываясь в темные локоны носом, и еле слышно вздыхал. Горячий язык прочертил дорожку от плеча к бьющейся в бешеном ритме жилке на шее, вылизывая кожу. Андрей пребывал почти в бреду, прижимая к себе обеими руками мишину голову, сбивчиво шептал его имя, просил не останавливаться, всем телом притираясь к чужому торсу. Но Миша вдруг опомнился, тряхнув головой, глазами чернющими от возбуждения в голубые посмотрел так дико. — Не мишкай мне, блять. Я так испугался за тебя, чуть с ума не… Но Андрей не дал договорить. Впечатался губами в губы, чтоб замолчал, чтоб только не жужжал на ухо, когда у него в трусах уже так мокро и так стоит из-за него. Горшок зарычал, вгрызаясь в ответ, будто одичавший. Схватился за бедра, до боли сжимая, словно в последний раз касался. Князь заскулил, когда по члену совсем не нежно заскользила крепкая рука. Отчего-то эта животная грубость завораживала, и Мишу хотелось ещё сильнее, до темных пятен перед глазами. Он подставлялся, принимал чужой полыхающий огонь, уже не надеясь уйти от него, ничего себе не опалив. — Сука ты, Князь — хрипел Горшок, кусая его в шею. — Прости…меня… — всхлипнул Андрей, выгибаясь в умелых руках, целуя михин широкий лоб, брови, ресницы. В голове не укладывалось, как он в одно мгновение стал одержим другим человеком. Заколдовали его, не иначе. Нечистая сила соблазнила, одурманила, чтоб властью над телом невинным упиваться. А Князю и сладко одуреть, в ласковые лапы чудовища упасть да в глазах звериных утонуть. — Сожрать бы тебя за такое. Емае, Андрюха… — горячее дыхание опалило ухо, губы сомкнулись на раковине, влажно целуя. Язык скользнул в самое ушко, выбивая из Князя задушенный стон. Мишины мутные глаза уставились на него, глядя снизу вверх, пока рука ритмично ласкала под бельем налившуюся кровью плоть. — Сожри, — глухо ответил Андрей, толкаясь бедрами в мишину ладонь. Уже ничего не волновало: ни бабушка, мирно спящая внизу, ни тот факт, что его чуть не пришили. Абсолютно ничего. Он наклонился к Мише, припадая к его губам как изможденный от жажды припадает к роднику. От запаха и вкуса этого родника у него ехала крыша. Горшок пах дымом и сеном, и еще больше самим собой. Терпко. Охуенно. Он не мог и вообразить, что чувствует оборотень со своим обонянием, если его так крыло. Андрей ахнул от контраста холодной постели с разгоряченной кожей, когда извернувшись и вытянув, наконец, согнутые ноги, упал на постель, утягивая за собой Горшка. Тот сразу же подхватил его под колени, разводя в стороны, чтоб удобнее устроиться меж бедер. Шершавая ткань джинс неприятно терлась о голую кожу паха, на Андрее все ещё была тупая рубашка, а Горшок вообще был полностью одет, и первый же стал негодовать, когда ткань помешала ему добраться до сосков Андрея. — Снимай сам ее, иначе порву. Как должно быть они шумели. Только одно их загнанное дыхание слышно было казалось на всю комнату. Андрей послушно стал расстёгивать трясущимися руками оставшиеся пуговицы, краем глаза наблюдая за тем как Горшок нервно пытается расстегнуть ремень, и только когда, поддавшись, звякнула бляшка ремня, он осознал, что вот, сейчас все и произойдет, и запаниковал. Сдулся Князь, все. Щеки заалели, колени сами собой стали сжиматься, не пуская. Вот тебе во всей красе сексуальная неопытность явилась и ехидно посмеялась. А ведь он первый полез к Горшку. Что так напугало, сам толком понять не мог. То ли Миша был другой, настойчивый, то ли появившаяся из ниоткуда смелость улетела вместе с их одеждой куда-то в темноту. Горшок хоть и пыхал, и дыхал как котелок на огне, и глазами сверкал на Андрея, все же уловил, о чем ему говорили. — Да помню я, помню. Расслабь булки. Пока не будем. Доверия, конечно, такое не внушало, особенно когда сила не на твоей стороне. Но действия Горшка и вправду стали чуть поспокойнее. Присел рядом с Андреем, стал колени сведенные целовать, словно ранки невидимые залечить пытался, и Князь чуть расслабился, кивнул одобрительно на вопрошающий мишин взгляд, позволил себя раскрыть. Горшок склонился меж бедер, нежно носом по внутренней стороне стал водить. И Андрею снова стало легко и сладко, и узел в животе с новой силой затянулся. — Ты что делать собрался? — с придыханием спросил Князь, когда с него стянули последний предмет одежды. Нагота уже не казалась странной и стыдной. Было слишком жарко и хотелось большего. От облизывающего с ног до головы взгляда Михи все тело разом удовольствием прошибало, так что он готов был как угодно извернуться, и встать в какую угодно блядскую позу, лишь бы на него продолжали смотреть так. — Увидишь, Княже, увидишь, — загадочно улыбнулся Миша, накрывая его тело собой.***
Андрей шумно выдохнул в подушку, распахивая опухшие ото сна глаза. Рубашка задралась до груди, член призывно стоял, топорща белье. На матрасе с ним только смятое одеяло, и никаких следов Миши. Столь яркая картинка оказалась всего лишь сном, масштабом с влажное пятно на трусах. Князь замычал, завалившись лицом в подушку. Какой же позор… Докатился. Хотелось принять ванну и смыть с себя весь этот беспорядок, который он тут навел, но голова трещала как невыключенный будильник, отказываясь управлять телом и как-то координировать его в пространстве. Двигаться и думать мы не можем, зато превращать переживания и события во влажные, и до жара в теле реалистичные сны вполне получается, и результат работы уже неприятно остыл и подсыхал. Собрав остатки сил, Князь поднялся с постели, хотя по ощущениям как из могилы, и борясь с затекшими конечностями и молоточками беспрерывно стучавшими внутри черепной коробки, спустился вниз, обнаруживая на столе послание. « Уехала по делам, буду завтра вечером. Захочешь есть — загляни в холодильник. Дверь закрыла, твои ключи забрала. Подумай над своим поведением.Бабушка »
Дошутился, доигрался. Первой мыслью было ломануться к двери проверять. Так он и сделал. Дёрнув несколько раз за ручку, обнаружил, что та действительно закрыта, и ключи с крючка волшебным образом пропали. Видно расчет был на то, что Андрею хватит мудрости и благоразумия не сбегать через окно. Что ж, он бы с удовольствием сбежал, только вот сперва нужно отойти от вчерашнего. Но расклад был фееричный. Заперли дома, один на один с похмельем и засевшей в груди тревогой. Пам-пам-пам! Сиди и мучься за свои грехи.***
Вода уносила с собой остатки сонной пыли и мысли, нежданными гостями заглядывающие в сознание. Толпились у дверей, стучали и кричали, но Андрей не слышал. Стоя под душем, он снова и снова воскрешал в голове образы из сна. Руки потянулись вниз, оглаживая бедра и сжимая ягодицы, затем скользнули выше, поднимаясь к напрягшимся от горячей воды соскам. Закрыв глаза, он на миг представил, что это совсем и не его руки, а михины с нежностью и желанием гладят, да ведь только у него ладони были больше, шершавее пальцы. Все не то и все не так, но голова приятно закружилась и пришлось опереться на холодную плитку, чтоб не упасть. То ли пятки были какие-то особенно скользкие, то ли ванна, но Князь то и дело норовил поскользнуться и пребольно ебнуться о чугунное дно. Хоть его и кружило и покачивало, но от горячего душа становилось легче. Член все еще стоял, так и не получив разрядки. Князь чувствовал странное желание продлить эту муку и намеренно не касался себя. Каждый раз случайно (случайно ли?) задевая головку, его прошибало насквозь. Тело сдавало, и ладонь предательски и нетерпеливо опустилась на член, сжимая. Где-то на подкорке зудела мысль о Михе с его влажным беззубым ртом, стоящем на коленях перед ним… В голову пришла шальная мысль, и тело тут же повиновалась ей, сочтя за интересную авантюру. Закинув одну ногу на бортик, Андрей скользнул пальцами между ягодиц, на пробу оглаживая чувствительное место. Подушечки мягко кружили вокруг колечка мышц, не пытаясь проникнуть внутрь. Как-то боязно и чуждо было пихать в себя что-то, но с другой стороны… Если не попробует, то никогда не узнает. Толкнув в себя один палец, Андрей зашипел. Было слишком сухо, но идти за чем-то вроде масла сейчас — лучше убейте. Сплюнув на руку, он еще раз попробовал толкнуться. Приятнее не стало, но лучше, чем ничего. Палец вошел полностью, и Андрей с удивлением почувствовал, что если ласкаешь себя сразу с двух сторон, то уже не так плохо. Оргазм неумолимо надвигался, и ноги задрожали от накатывающего волнами удовольствия. Князь шипит, когда сладкая судорога сводит его тело. Дает себе время отдышаться и вылазит из ванны с четким осознанием того, что хоть и было не так ужасно, один он этого делать с собой больше не хочет.***
Обернув полотенце вокруг бедер, он глянул в зеркало, осматривая свое покрасневшее лицо, усеянное капельками стекающей воды, и с удивлением отмечая, что выглядит живее и даже свежо. Уже в комнате он скинул полотенце, промочив голову, и наклонился над своей сумкой-шкафом, роясь в поисках чистого белья. Из окна послышался какой-то стук, но Андрей не обратил внимания. В лесу постоянно какой-то шум, ветки ломаются, кусты шуршат, подумаешь. Однако, этот шум был не похож на тот, что обычно создает природа, слишком уж странный и какой-то ритмичный. Обернувшись наконец, он чуть не упал на ровном месте, как раз в гору вещей, которые повытягивал из сумки, так и не найдя то, что искал. — Блять! Горшок, нахуй.