Эва
Руки отнимались, а в глаза словно намело раскаленного песка. Весь день, до самых сумерек, они с Реймсом переписывали пыльные свитки, не прерываясь на еду или отдых. Эва знала, почему она сидела здесь, согнувшись над папирусом и перемазав руки чернилами. Переписывала осточертевшие тексты, не поднимая головы. Что угодно, лишь бы забыться, лишь бы отвлечься от леденящего душу страха. Лишь бы сбежать из поселения, где рыщут охотники, в поисках наглеца, что посмел обокрасть эпистата. В поисках нее. Эва в который раз за день приложила себя ладонью по лбу. Как додумалась она только так рисковать! Верно Апоп наслал на нее свои чары, не иначе. Живот свело тугим узлом, напоминая о пропущенном обеде, как только они сели в повозку, чтобы отправиться обратно в поселение. Эва даже стала привыкать. Либо устала настолько, что стало уже все равно, вывалится ли она из этой трясущейся штуки. Скорее бы вернуться домой и упасть на кровать, забывшись сном без сновидений. Она опустилась на пол и забилась в дальний угол повозки, подтянув к себе собственные колени. — Эвтида, что с тобой? Смурная весь день ходишь, — Реймс, до этого лишь наблюдавший, придвинулся к ней ближе. — Неужто из-за собрания утреннего вздумала грустить? Или знаешь чего? — Ничего я не знаю! — выпалила Эва, обхватив себя руками. — Сказала вам уже, ни при чем я! Сколько еще раз спросишь? — Эй, дурная, не заводись, — мужчина поднял руки, отстраняясь. — Я не обвинить тебя пытаюсь. Помочь лишь хочу. Эва молчала, потупив взгляд. Реймс склонился, пытаясь заглянуть ей в глаза. — Знаешь же. Не осужу. Ты можешь рассказать мне. Сердце Эвтиды сжалось от печали. Не могу, Рейм. Не могу. Не после того, какой опасности я подвергла всех вас по собственной глупости. Сама умру, но не скажу ничего. Я должна справиться с этим сама. Я всегда справлялась со всем сама. Так ничего и не ответила. Отвернулась, не в силах выдержать испытующий взгляд карих глаз, и задремала. Когда добрались до лагеря, на улице уж совсем темно стало. Эва стремительно сбежала с повозки и ринулась в дом, где, стащив пару фиников со стола, сразу нырнула в постель. Наконец-то этот бесконечный день закончен. Утром Эвтиду поднял шум с улицы. Попытавшись встать, девушка застонала, ощутив боль во всем теле, сковавшую мышцы. Она рухнула обратно в кровать, шумно выругавшись. Будь проклят тот день, когда охотники заявились в Гермополь! — Незримый бог, Эва, где ты понабралась таких слов? — Дия слонялась по комнате, завязывая шнурки на своем платье. — Исман научил, — она предприняла очередную попытку встать. — Куда собралась в такую рань? Я думала, снова проспишь до обеда. Дия заговорчески улыбнулась, запрыгнув к Эве в постель. — Так ты не знаешь! Вы ведь вчера вернулись поздно, я уж спала давно, — тараторила девушка, едва переводя дыхание. — К нам приехал самый опытный лекарь в Фивах, если не во всем Египте! Это он обучал Ливия. Он его и вызвал, нам на помощь. А нас приставили к лекарям, летопись вести да помогать им во всем. — Погоди, нас? — Эва перебила ее. — Значит, и меня тоже? — Да, эпистат вчера объявил новые назначения. Собирайся скорее! Эвтида фыркнула. Снова эпистат. Снова записывать. — Лучше бы он ворами занимался, чем изводить нас целыми сутками. Я спины своей не чувствую. Дия развернулась в дверях, прежде чем выбежать из хижины. — Так поймали вора!***
Вора и вправду нашли. Эпистат объявил всем, что нашел человека, осмелившегося забраться в его дом. Им назвали охотника, что бежал из лагеря от проклятья, перед отъездом решив прихватить немного денег из покоев Амена. Только Эвтида с эпистатом оба знали, что вор украл не одно лишь золото. Неужели сумел найти логичное объяснение всем пропажам? Или то была его хитрая попытка усыпить ее бдительность? На что он надеялся? Что девчонка начнет щеголять в украденной накидке, как только разойдется слух, что вор найден? Юная шезму, конечно, не столь образованна, как его величество верховный эпистат, но не тупа, в самом деле! Наравне с личностью “вора”, Эву интересовал и загадочный лекарь. Неужели дело настолько плохо, что Ливий незамедлительно написал своему учителю, прося помощи? Тот заносчивый лекарь? Видно, все действительно серьезно. Девушка брела к хижине, в которой решено было провести собрание, едва передвигая ногами от усталости. Дия могла бы и дождаться ее! Эва топнула ногой от злости. Ну конечно! Так радовалась, что проведет весь день с Исманом, что сбежала, едва успев нацепить свое лучшее платье. Изнывая от палящего солнца, боли в спине и голода, Эвтида добрела до места встречи и раздраженно уселась на край скамьи, отведенной для писарей, где уже сидели Дия и Реймс. Ох, давно она не была так зла. Просторное помещение стало понемногу наполняться людьми, что тихо перешептывались между собой. Все обсуждали столь важного человека, что явился с утра на огромном экипаже, едва ли уступающему размерами экипажу отряда охотников, включая весь сопутствующий груз. — И зачем ему столько вещей, — проворчала Эва себе под нос. — Должно быть наряды собрался по два раза в день менять. — Что ты там бормочешь? — Дия с Реймсом обернулись к ней, но девушка лишь отмахнулась от них. Амен начал собрание, едва переступив порог хижины. Акил, а именно так звали старшего лекаря, внимательно выслушал подробный рассказ обо всем, над чем велась работа в последние месяцы. И в особенности о событиях последних дней, что окончательно поставили охотников в тупик. А Эвтида, уже в достаточной мере раздраженная, все это подробно конспектировала. Вновь. Все тупиковые теории, предположения, слухи. Это продолжалось некоторое время, пока Акил не прервал рассказ. — Почему вы уверены, что болезнь не передается воздухом? — Я проводил с больными по многу часов, — включился Ливий, — многократно к ним прикасался, дышал одним воздухом и — ничего. Я все ещё жив. — Разумно. Животные также заражены? — продолжал старший лекарь. — Верно, — подтвердил Амен, — и скот, и люди страдают от проклятья. Эва хмыкнула чуть громче, чем планировала, привлекая общее внимание. Особенно грозно на нее уставилась пара голубых глаз. Она сильнее склонилась над папирусом, изображая максимальное усердие. — Мне нужно время, чтобы обдумать все это, — лекарь поднялся из-за стола при помощи своих помощников, — но я бы искал то, что в равной степени объединяет скот с людьми. Этим могут быть как насекомые, что распространяют болезнь через укусы, так и зараженное зерно. Медленными, шаркающими шагами он стал направляться к выходу. Акил был уже достаточно стар, чтобы передвигаться самостоятельно. — Проверьте описи тел усопших и выясните, не было ли на них подозрительных отметин. Буду ждать их сегодня вечером у себя, эпистат. Эва прыснула от злорадства. — Неужто нашелся человек, что теперь будет командовать нашим грозным эпистатом, — шептала она на ухо Реймсу, стремясь, чтобы Дия также расслышала ее слова. — Уймись, Эва, — испуганно зашипела последняя. — Беду на нас накличешь. Язык за зубами не умеешь ты держать, а отвечать потом всем. Громкий кашель сотряс помещение. Эва испуганно оторвалась от письма и уставилась на Амена. Кровь отлила от ее лица. Она и сама не понимала, почему ее язык сегодня жил отдельно от ее головы. — Должно быть ты начала потрясающе справляться со своей работой, Эвтида, что у тебя есть время на разговоры, — яд сочился из каждого его слова. — Я все записала. Эва попыталась встать, чтобы подтвердить свои слова. Хотела продемонстрировав Амену свои записи. Но неудачно задела стол, сбив с него склянку с чернилами. Темные пятна расползались по пергаменту, хороня под собой все то, что она успела записать. Ком застрял в ее горле. Она медленно подняла взгляд, встретившись с потемневшими глазами эпистата. — Есть хоть что-то, что ты способна выполнить хорошо, Эвтида? — он не кричал, но тон его голоса пугал Эву до дрожи, — Может быть, если бы ты меньше бродила по ночам, занимаясь не пойми чем, ты бы смогла больше времени уделять своим обязанностям? Девушка смотрела на него, впившись ногтями в свои ладони, и пыталась сдержать подступающие слезы. Паника накрывала ее с головой. Он словно пытался продавить ее, довести до крайней точки, чтобы Эва совсем потеряла голову от страха. Зачем ему это нужно сейчас, при всех? Почему цепляется к ней за любую оплошность? — Кстати об этом, — не унимался Амен, — мы так и не выяснили, где была ты, Эвтида, позапрошлой ночью? Уж не бродила ли снова, помогая вору выносить мои вещи? Эва хотела возразить, но спазм сковал ее горло, не позволяя вымолвить ни слова. Она лишь стояла, беспомощно шевеля губами, мысленно прощаясь со своей жизнью. Лишь бы он остановился на ней. Лишь бы не стал копать под остальных, почувствовав вкус ее крови. Лишь бы не пострадал невиновный Исман. — Она была со мной, эпистат, — раздалось из угла, где неспешно поднимался человек. — Весь вечер, в собственной хижине. И никуда не выходила. Все взгляды устремились к Ливию, что свидетельствовал сейчас в защиту девушки, но взор его собственных глаз был устремлен на нее. Эва неверяще уставилась на него в ответ. Из недр ее груди вырвался нервный смешок. Он сдержал слово. Помог. — Вот как? Что же делал такой гениальный лекарь в хижине писаря-недоучки весь вечер? — Амен усмехался, говоря с Ливием с тем самым напускным уважением, с которым обращался к нему всегда. — Ну что же вы, эпистат, — Ливий широко улыбнулся, — Должны знать, что могут делать юные мужчина и женщина вместе, когда они влюблены. Улыбка сошла с лица Амена. Остался лишь разъяренный взгляд, пугающий Эву до мурашек. Желваки на его лице едва заметно напряглись, хотя все остальное лицо он контролировал прекрасно. — Предаваться сновидениям, полагаю? Учитывая повод, по которому вы все здесь собрались. Ливий едва успел открыть рот, собираясь ему ответить, но Амен резко выбросил руку вперед, прерывая его. — Достаточно. Вопросов больше нет. Эвтида явится сегодня на закате, чтобы переписать испорченные свитки. Все свободны. Он последний раз взглянул на Эву, прежде чем развернуться на пятках и унестись прочь.***
— Не могу поверить, что ты скрывала! — Дия схватила ее за руку, пытаясь привлечь внимание девушки, — И давно? Как далеко у вас уже все зашло? Эвтида едва слышала подругу из-за гула собственных мыслей. Поговорить с Ливием и поблагодарить за свое спасение она не успела. Он сразу же скрылся с наставником, едва Амен закончил собрание своим внезапным уходом. Да, он переборщил с выбором причины, по которой якобы провел вечер в ее доме. Но лучше так, чем если бы он сидел и ждал, пока Эву за волосы выволокут из поселения и бросят на растерзание крокодилам. Ее снова передернуло. Как устала она ходить по острию ножа. — Ты вообще слышишь меня? — не унималась девушка. — Дия, пожалуйста, давай поговорим потом, — взмолилась Эва, стряхивая ее руки. — Мне плохо, у меня раскалывается голова, и я не съела со вчерашнего дня ни крошки! Не дожидаясь ответа, Эвтида обошла растерявшуюся подругу и бросилась в сторону столовой, молясь всем богам, чтобы та не последовала за ней.***
Весь день Эва ассистировала у лекарей. Помогала опрашивать больных, таскала папирусы и свертки, вела ненавистную летопись. А самое главное, она старалась ни на секунду не оставаться рядом со своими друзьями, избегая возможных вопросов, на которые у нее пока что не было ни единого ответа. Поэтому, когда на закате она явилась к дому верховного эпистата, то совсем уже выбилась из сил. Несколько дней на нервах, без нормального сна, проведенные за постоянной работой, совсем не пошли ей на пользу. Но как только она ступила на порог его хижины, сердце забилось сильнее, разгоняя по крови адреналин, а мысли хаотично стали носиться в ее голове. Что он собирается делать с ней? Не был доволен сегодняшним представлением, поэтому собирается допрашивать ее лично, один на один? А после задушит собственными руками, сомкнув их на ее хрупкой шее. Или сказал правду, и Эве придется лишь переписывать свитки, что она испортила сегодня утром? Страшась передумать, она быстро постучала по дверному косяку, заявляя о своем визите. Через несколько секунд Амен молча отворил дверь, пропуская ее в дом. Эвтида прошла внутрь просторного, но скромного помещения, и остановилась посреди комнаты в ожидании дальнейших указаний. — Пергаменты, чернила, — Амен указал на свой собственный стол. — Садись, пиши. Перья найдешь. — Господин, не стану же я рыться в твоем столе, — с напускной скромностью в голосе пропела Эвтида, сдерживая победную ухмылку. Нет, на такую простую уловку она не попадется. Придется придумать что-то поумнее. Открыв верхний ящик, Амен достал перо для чернил и бросил на стол перед Эвтидой. За весь оставшийся вечер он не произнес больше ни слова. Лишь уселся на кровати со свитками, подобрав одну ногу под себя, и не сводил с девушки холодных голубых глаз, подмечая каждое ее движение. Думаешь, стану глазеть по сторонам? Хозяйничать по ящикам, будто знаю, где что лежит? Я не так проста, эпистат. Тебе придется приложить больше усилий, если хочешь поймать меня. Из последних сил Эва записывала все, что могла вспомнить из утреннего собрания. Назло Амену, она сидела, не поднимая глаз. Подперев голову правой рукой, она не отвлекалась ни на что больше. Пусть хоть всю ночь глаз не сводит, она не сделает ничего, что бы он мог использовать против нее. Еще через час символы стали расплываться у нее перед глазами, и она сама не заметила, как уснула прямо на столе, крепко сжимая в руке перо. За окном стрекотали цикады. Свежий ветер неторопливо колыхал занавески. Первые солнечные лучи коснулись лица Эвы, вынудив посильнее зарыться носом в ткань. Ей вспомнилось детство. Она и Исман, играющие во дворе. Их дом, наполненный запахом свежих гранатов, что родители часто приносили с базара. Улыбка тронула ее губы, не хотелось открывать глаза. Шезму не видели снов, но сейчас, находясь на грани между сном и реальностью, сознание рисовало Эвтиде милые сердцу образы. Потянувшись, она вздрогнула от громкого шума, мгновенно просыпаясь. Кубок, что она снесла со стола, с лязгом выкатился на середину комнаты. Эва испуганно огляделась. — Исфет! Тело ломило от неудобной позы, но в остальном Эвтида чувствовала себя отлично. Удивительно, что она смогла так хорошо выспаться в столь странном положении. Придя в себя, Эва завертела головой по сторонам, осматриваясь. Умудрилась заснуть в комнате эпистата. Потрясающе. Она поднялась из-за письменного стола и только сейчас обратила внимание на ткань, которой была укрыта. Большая, даже огромная, накидка. С золотой застежкой на вороте. Эвтида узнала в ней эпистатскую мантию. Нахмурилась. Не обругал ее, заснувшую посреди работы. Не выгнал. Почему? Может, стряслось что срочное, вызвали в ночи? Решил не тратить время на непутевую девчонку. Но почему позволил остаться одной в его доме, хотя обвинял в краже? И почему тогда Эва проснулась, обернутая его собственной мантией? Эва размышляла, нерешительно ступая по помещению. Снова проверяет ее? Или вообще притаился в кустах и прямо сейчас наблюдает за ней, готовый наброситься в любой момент? Она дернулась, всмотрелась в окно. Нет, глупости. А что, если прямо сейчас он вернется за накидкой? Солнце уж встало. Сердце заколотилось о ребра. Нет. Нет, нет, нет, нет. Нужно бежать. Как можно быстрее бежать из этого дома к себе, лишь бы не встретиться с эпистатом. Она впопыхах бросила мантию на стул и замерла. Мантию, в которой она смогла выспаться впервые за долгое время. Мантию, что насквозь пропахла ароматом граната. Запахом, что навевал на Эвтиду мысли о счастье и доме, расслаблял и дарил покой. Запахом, принадлежащим Амену. Эва закатила глаза и шумно выдохнула. На это нет времени. Она обдумает это позднее. Захватив почти дописанные свитки, Эвтида выбежала из хижины, громко хлопнув на прощанье дверью. На пороге собственного дома ее застал Реммао. Попытавшись придать лицу непринужденное выражение, Эва сделала вид, что как раз собирается выходить. — Уже выспалась? — наставник оглядел ее, помятую и взлохмаченную, но промолчал. — Да, — она попыталась улыбнуться. — Собиралась дописать свитки за завтраком и отнести на место. — Отлично. Хотел предупредить, найду тебя после ужина, — он вытянул руку, приглашая Эву следовать за ним. — Сегодня ночью идем на заказ.